Мне было 6 лет, когда началась война. У нас был дом в Иркутске, но во время войны мы жили далеко загородом, в поселке Лисиха. Был там большой военный завод по производству мин, мама заведовала поликлиникой этого завода. Работы много, дом далеко, и, чтобы не тратить время на дорогу, мы жили в каком-то помещении этой поликлиники. Нередко на заводе случались травмы — людей разрывало барабанами какими-то, прямо на смене. Торопились все время, а работали дети, подростки. Маму я почти не видела. Детский садик на ней, ясли и поликлиника — все на ней. Я знала ее работу. После тяжелых травм она приходила совсем черная…

В день Победы, мы поехали в город. У мамы, как у Главврача, была такая коляска — пролетка — уже не помню, как называется. Были в ее распоряжении лошадь, коляска и возница.

И вот, мы едем. По случаю праздника, мама одела меня в нарядное платье, пошитое из парашютного шелка. — Тогда было достать что-то ужасно трудно. День был такой дивный! Наша лошадка, уже старенькая, ехала потихоньку, никто ее не гнал. Мы едем тихо, головой мотает наша лошадь, а навстречу несется точно такая же пролетка, а в ней какой-то бравый молодец сидит. Лошадь держит голову кверху, узда у нее, пена — с таким апломбом она бежала!

Мы едем дальше. Я сижу и говорю — а наша коняга лучше! Возница спрашивает — почему? — А потому, что она все время смотрит себе под ноги и никогда не упадет. — Ну, так я ее оправдала. А мне хотелось оправдать эту старую лошадь, которая не может бежать так споро, и голова у нее где-то внизу мотается.

Был первый День Победы. Мы приехали в Иркутск, на центральную площадь — площадь Кирова (она и сейчас так называется). В тот день на ней собрался весь город — люди обнимались, целовались — чужие, посторонние, — плакали и радовались, пели песни — кто-что-как. Такой там был день Победы.

Потом мы поехали в наш дом на улице Свердлова. Я залезла на дерево в своем красивом желтом платье и разорвала его. Прочная парашютная ткань не выдержала.

Отец погиб в 1943 году, под Орлом. Маме написали письмо — Ваш муж получил ранение легкого и умер во время операции. Она его нам не показывала, и до самого окончания войны мы ничего не знали.

Я совсем не помню своего отца. В памяти осталась только одна картина, как он однажды пришел домой. На нем был кожаный плащ, на воротнике много ромбиков. Он работал в НКВД, был в высоком чине. Ну, а когда их всех брали, он тоже был арестован и отправлен куда-то на Восток, на Колыму. Во время войны он попал в штрафбат, а в 43-м отец погиб. Спасибо добрым людям, которые написали нам объясняющее письмо.

Записал Ханов О.А.
03.05.2011.

В начало
Далее >>