Те годы, которые охватывает данная глава – с 1975 по 1990 – получили в последнее время официальный ярлык «застоя». Об этом можно и нужно спорить, но не такова задача данных моих записок. Поэтому – только два слова, поскольку без них всё-таки не обойтись. С одной стороны, действительно, в это время наше государство катилось к развалу, к той страшной катастрофе, которая разразилась в форме «перестройки» и достигла кульминации в декабре 91-го. Значит, застой был – это неопровержимо. С другой стороны, если сравнить период начала 70-х годов с концом 90-х, то скорее приходит мысль не о застое, а о «застолье». И уж если сравнивать те времена с нынешними, то уж точно «застолье». Видимо, это и есть проявление закона Единства и борьбы противоположностей. Весь вопрос в том, какие тенденции возобладают. Какие возобладали – мы знаем. А ярлыки сейчас, во время всеобщего хищничества и развала, вешаются чрезвычайно легко. Однако и народный ярлык «застольных» времён тоже, следует признать, весьма меток и характерен. Народ-то прав! Наверное, и я, и каждый из моих современников работал одновременно и на то, и на другое. Кто сознательно, а кто бессознательно или неосознанно. Так что могу с чистой совестью сказать, что только застойными эти годы считать нельзя. Ну а для меня лично тем более; застоя никакого, а застолья я мог себе позволить и позволял. Не вижу в том ничего плохого, тем более, что значительная часть этих застолий проходили в компании моих приятелей по Техникуму.

В моей жизни эти годы – два больших семилетних периода работы в двух разных организациях. Вообще я заметил, что у меня в жизни всё как-то идёт по семь лет, кроме четырёхлетней учёбы в Техникуме: в школу пошёл семи лет, окончил семитлетку. На Морфизприборе (ранее п/я 746) проработал в сумме семь лет, семь лет служил в армии, семь лет учился в институте, потом по семь лет работал во ВНИИНаучприборе и Проектной конторе Главздрава. Даже женат был тоже семь лет! Не мистика ли? Да ещё вспомнить разницу в возрасте с моей женой – она младше меня на семь лет…

То, что целых два семилетия оказываются спрессованными в одной и не самой большой главе, вполне объяснимо: во-первых, давно закончена у всех учёба не только в Техникуме, но и в институтах; кто служил в армии – уже отслужил (кроме наших кадровых офицеров). Основная масса наших ребят стали семейными. Конечно, непосредственное влияние Техникума на мою жизнь стало меньше. Опосредованное – осталось, но об этом писать уже надо меньше, чем раньше. Теперь всё больше буду говорить о личных дружеских контактах с ЛРТ-шниками и иногда, как подарок судьбы – непосредственные встречи с Альма Матер, т.е. ЛРТ №1.

Итак, начало моего очередного семилетнего периода самым тесным образом связано с именем моего Техникумовского друга Володи Меклера. Он, будучи натурой ищущей и непоседливой, довольно часто менял места работы. В мае 75-го Володя устроился на работу во Всесоюзный Научно-исследовательский институт Научного приборостроения (именно так: в названии слово «наука» стоит дважды!), или ВНИИНаучприбор, он же ВНИИНП. Там он занялся одним из самых передовых и модных тогда направлений – автоматизацией проектирования. Как видим, интеллект наших ребят позволял им делать самые различные дела, и делать прекрасно. И вот буквально после собственного поступления во ВНИИНП Меклер звонит мне и говорит, что у них есть вакансия зав. Сектором в конструкторском отделе, что он даже якобы там переговорил насчёт меня и я им, безусловно, подойду. А надо сказать, что я к тому времени как раз созрел уволиться из Морфиза. Причины к тому складывались одна к другой: тут и авторитарное руководство начальника сектора (при том, что он был весьма квалифицированный конструктор и за работу по-настоящему болел), и нежелание моё работать в одном подразделении с собственной женой, и мои амбиции в смысле продвижения по службе и оплаты. Предложение Меклера поспело очень кстати, в нужный момент, и я в течение лета договорился о новой работе, прошёл там все нужные инстанции и  2-го октября 1975 года вышел на новую работу. Так что и тут мой ЛРТ №1 снова непосредственно, в обличии Меклера, повлиял на мою судьбу, за что я очень благодарен обоим (и ЛРТ №1, и Меклеру). Моя новая работа теперь уже не была связана с акустикой ни прямо, ни косвенно. Я занимался конструированием приборов для измерения сверхмалых электрических сигналов. Нормальными рабочими уровнями для нас были нановольт и доли фемтоампера (величина на 17 порядков меньше Ампера!). Общение со столь запредельной техникой было для меня очередным откровением и очередной ступенькой самосовершенствования. А нестандартности подходов нам, ЛРТ-вским акустикам, было не занимать.

После моего увольнения из Морфиза оставшуюся там работать мою жену начальник сектора стал систематически прижимать. Видимо, это была лёгкая месть за моё увольнение, вернее, за тот нагоняй, который он получил после моего и пары других увольнений от начальницы отдела и парторганизации. Последняя под руководством Владислава Эдуардовича Шиманского проявила тогда твёрдость и принципиальность и указала А.Н.Мисуне (нач. сектора) на его порочную кадровую политику. А меня через два месяца после увольнения (!) сняли там с партийного учёта с добрыми напутственными словами.

Так вот, моя Татьяна тоже начала искать новую работу. Хотелось чего-то получше, и я, как всегда в трудные минуты, обратился к друзьям по Техникуму. Помог Володя Бунеев. Он уже успел тогда проявить себя как восходящая звезда на поприще музыкальной акустики. Его незадолго до того назначили Главным конструктором Объединения Клавишных музыкальных инструментов «Красный Октябрь». Лучшей работы для обладающего абсолютным музыкальным слухом и золотыми руками Бунеева представить невозможно. У него в отделе тогда уже работала жена Фимы Гандшу Люба, а теперь поступила и моя Татьяна. Причём ей, учившейся ещё только на первом курсе СЗПИ, дали инженерную должность за 115 руб. в месяц. По тем временам это было хорошо, и тем более в сравнении с тем, что она имела в Морфизприборе. Этот переход совершился в апреле  77-го года. А мне в 76-м довелось немного похлопотать за Меклера. Он, видите ли, привык каждый год получать прибавку к зарплате, а тут чего-то начальство его не очень понимает. Пришлось мне по его просьбе написать проект бумаги о его повышении, который он, бродяга, даже поленился переписать и прямо так, почти черновиком и с моим почерком, запустил по инстанциям. Бумага возымела своё действие, зарплату Володе повысили.

                                 *   *   *

В конце 75/76 учебного года мне снова позвонила Колесникова и предложила прорецензировать дипломные проекты. Я, правда, объяснил, что уже не работаю в НИИ-3, но она всё-таки одну девушку-дипломницу ко мне направила. Я написал рецензию, и потом уже в июне получил 16 рублей 53 копейки. Немного повторюсь, но деньги я опять получал на почте. Помнится, в Техникум я опять приезжал и подписывал какие-то бумаги, чтобы потом получить эти деньги. Тут память меня малость подводит. После 76-го года Колесникова меня больше к рецензированию не привлекала: видимо, отрыв от акустики сделал меня непригодным для этого. И правильно.

                                 *   *   *

За время работы во ВНИИНаучприборе мне пришлось много раз бывать в командировках – в Воронеже, во Львове, в Гомеле, в Москве, в Таллине. Особенно часто ездил в Воронеж. Именно в Воронеже поселился Виталик Коломенцев. Он окончил Военмех, женился на девушке из Воронежа. Мама его умерла, когда он защищался в институте. В Воронеже жил родной брат Володи Бунеева. Не знаю, не через Бунеева ли познакомился Виталий со своей невестой?

Я взял у Бунеева Коломенцевский адрес и в один из своих приездов в Воронеж неожиданно нагрянул к Коломенцевым. Их тогда было уже трое: сыну Денису было около трёх лет. Приняли меня очень сердечно, никуда не отпустили, оставили ночевать.

В следущий раз я зашёл к ним вместе с А.М.Шмидтом, товарищем по работе из научно-исследовательского отдела. Мы тоже были прекрасно приняты, к тому же там в это время оказался и брат Бунеева, с которым я тогда и познакомился. Мы випили, посидели, поболтали.

Через год-два я снова был в Воронеже, но застал совершенно другую картину. Виталий с Галей были на грани развода, что чувствовалось по атмосфере в доме. Разумеется, речи не могло быть о том, чтобы у них оставаться. Мы с Коломенцевым пошли погулять по городу, поговорили. Они действительно вскоре развелись, Виталий вернулся в Ленинград, потом снова женился. У него растёт младший сын, а старший окончил военное училище, служит на Северном флоте и уже успел сделать Виталика дедушкой. А в упомянутый мною приезд в Воронеж я не озаботился заранее жильём для себя, и перспектива светила не очень радостная: вокзал, улица (было лето, тепло) или в лучшем случае – койка в 12-рыльном номере гостиницы «Центральная» имени Батьки Махно. Виталик меня спас: по своему каналу пристроил меня в очень приличную гостиницу «Россия».

Коломенцев вообще ко мне, по-моему, относится с большей даже сердечностью, чем ко всем остальным. В конце концов, службу непосредственно на Флоте из нас проходили лишь семь человек – не так уж много из 25 мужиков-гидроакустиков.

                                 *   *   *

Наши Традиционные сборы продолжались. Только посещаемость их стала падать – видимо, заедали семейные дела. В 1976-м в «Корюшке» уже собрались только семеро: Бунеев, Домбровский, Коломенцев, Прокофьев, Синицына, С.Смирнов, Таранов. Кого-то не было в городе, кто-то просто не пришёл. Может, просто надоело? Я регулярно и аккуратно всех обзванивал, извещал о месте и времени встреч. Но вообще-то мы тогда вроде бы даже договорились, что и без предварительного извещения собираемся в День Радио в «Корюшке».

ТрСб-77 пришлось перенести в ресторанчик «Мишень» на Съездовской линии: в «Корюшке» был ремонт. Пришли Бунеев, Гандшу с женой, Домбровский, Меклер, Новосельский, Прокофьев, Синицына, Таранов. Я уже, пожалуй, не мог бы прожить без этого ежегодного ритуала. В «Мишени» тоже было очень неплохо. У меня даже осталась как сувенир оттуда салфетка с автографами всех присутствовавших, да жена взяла да и выстирала её – проявила, видите ли, свою волю и власть. Эта салфетка путешествует теперь со мной с одного места работы на другое.

В 78-м году я решился на эксперимент. Поскольку мы все заранее вроде бы договаривались о встрече в «Корюшке» (или по крайней мере – около) и именно 7-го мая, то я не стал никому звонить. Возможно, мне несколько поднадоело делать это самому. К тому же  в те годы именно на меня ложилась и финансовая сторона дела. Получалось, что пока все веселятся, я должен как сыч сидеть и следить за тем, что нам приносят, потом требовать и проверять счёт, собирать деньги, добавлять свои при недостачах и т.п. Наверное, этот эксперимент был с моей стороны чем-то вроде инстинктивного протеста, хотя и глуповатого – это я сейчас так понимаю. Короче, перед ТрСб-78 я никого извещать не стал, не позвонил даже Новосельскому. Вдобавок у меня тогда не было домашнего телефона: мы жили на ул. Ивана Фомина. Моей дочке тогда было ещё меньше месяца, и я имел полное моральное право никуда не ехать и ничего не делать. Но я, конечно, после работы всё-таки пошёл к «Корюшке». Всё произошло примерно так, как и следовало ожидать: кроме мня, явился один человек – Олег Таскаев. Так мы с ним вдвоём и провели этот вечер. Посидели в баре, выпили по паре коктейлей, посмотрели телевизор. Позвонили только Наталье Синицыной, которая с невинным видом заявила, что её не предупреждали… Так этот рекорд низкой посещаемости и остаётся в моём графике ТрСб. Больше я таких экспериментов не проводил, считаю себя назначенным судьбой и коллективом на должность координатора. Хотя, конечно, незаменимых не бывает, и другие ребята отлично справляются с функциями организации ТрСб, когда берут их на себя. Другое дело, что сколько людей, столько и мнений, и подчас мы вначале сильно расходимся в конкретных предложениях по организации ТрСб – но это и отлично! Зато после принятия решения все причастные активно работают по его выполнению. Настоящий демократический централизм.

И без ложной скромности скажу, что ни разу, чья бы это ни была организация, плохого мероприятия у нас не получилось.Были ли это кабаки, или Техникум, или у кого-либо на квартире – всегда было очень хорошо, радостно, уютно. Недаром на наши встречи нередко заглядывают и те, кто вместе с нами не учился – прежде всего Лена Баславская, Марик Зингер и многие другие. Не говоря уж, что наши сборища очень нравятся нашим жёнам, возлюбленным, матерям и детям. А теперь, наверное, уже и внукам…

                                 *   *   *

В 1978-м наш богоспасаемый ВНИИНаучприбор объединили с «Буревестником». При этих передрягах мой сектор попал в отдел, руководимый неким Тимощуком. Большего подонка представить себе трудно. Перипетии наших отношений описывать здесь незачем, к теме мемуаров это касательства не имеет. Скажу только, что именно из этого  обстоятельства впоследствии «вырос» мой уход с «Буревестника». Но это уже другая история.

                                 *   *   *

В 79-м году я, осознав свою роль координатора и отчасти вдохновителя ТрСб, провёл работу перед 7 мая по обычной схеме, в результате на ТрСб было 6 человек. Немного, но следует учитывать фактор погружения в семейную жизнь. К тому же по сравнению с ТрСб-78 рост был налицо… Участвовали: Домбровский, Меклер, Прокофьев, Синицына, С.Смирнов, Таскаев. Ещё пришёл наш старый приятель Олег Громов, проучившийся с нами три года. Мы все были очень рады его появлению. Он нечасто балует нас своим присутствием. Иногда приходит со специально к случаю написанными стихами – у меня кое-что хранится.

Собирались опять в «Корюшке» по обычной программе. Однако праздник был омрачён известием о нашей первой потере. Наташа Синицына пыталась добраться до Саши Ремизова, чтобы пригласить его на ТрСб, и в процессе поисков узнала, что, оказывается, Саша недавно погиб. Где и как, я знаю очень смутно, вроде его работа была связана с морем (гидроакустика!) и там он и погиб. Может, кто-то из ребят знает более подробно – если что-то проясмнится, я постараюсь дополнить эту главу. Итак, мы понесли первую потерю и даже не знали об этом – Сашины родственники никого из товарищей его по Техникуму не извещали. У него остались жена и дочь. Через несколько лет Володя Меклер, подрабатывавший фотографией, случайно встретил в одной из школ Петроградского района Сашину дочку, тогда учившуюся в восьмом или девятом классе. Он узнал её по фамилии, а потом расспросил об отце. Это оказалась Сашина дочка. К великому сожалению и стыду, мы поступили по-свински и не воспользовались представлявшейся возможностью встретиться с Сашиной женой и дочерью. Может быть, могли бы чем-то помочь? Во всяком случае, хоть бы больше знали о нашем друге.

Вот так прошёл для нас ТрСб-79. После этого года в «Корюшку» мы уже больше не ходили, решив собираться на квартирах у кого-нибудь. Вроде люди уже солидные, семейные, могли организовать праздник и дома. Первой ласточкой стал Меклер: ТрСб-80 прошёл именно у него на квартире на Приморском проспекте, рядом с рестораном «Околица», где мы в своё время тоже встречались. К Меклеру приехало больше народу. Были все участники ТрСб-79, кроме Синицыной (была в командировке), плюс Бунеев, Гандшу, Коломенцев, Таранов и Хотемлянский. Продукты и выпивку принесли с собой по принципу «кто что может», а уж у Володи немножко поработали  на кухне и соорудили великолепный стол. Такой метод празднования Дня Радио всем понравился, и теперь мы от него отступаем редко. Многие из нас уже принимали у себя очередные ТрСб.

Начиная именно с 80-го года посещаемость наших ТрСб становится стабильно высокой, и редко количество собравшихся опускается ниже 9-10 человек. Персоналии, конечно, меняются – кто-то не мог прийти, кто-то из ранее не бывших, наоборот, появляется. Стабильно не ходят только Федя Дулатов и Борис Смирнов. Вольному – воля.

Немножко повторюсь. Я уже в 13-й главе упоминал, что в конце 60-х в нашем Техникуме была организована военная кафедра. Всё было сделано, как в институтах. Ребята проходили специальную подготовку, сборы и выходили из Техникума техниками-лейтенантами со всеми вытекающими последствиями. Когда я в те годы заходил в Техникум, то видел и ребят в форменных беретах, и разные материалы по военной подготовке. В вестибюле дежурили студенты в форменных беретах и с повязками «Рцы». Всё было серьёзно, жаль только, что продлилось не очень долго. Это был неплохой путь подготовки флотского пополнения, имеющего чисто морские специальности и прошедшнго азы военной науки. Потом почему-то от этого отказались; техников для ВМФ стал готовить Ленинградский КУОПП им. С.М.Кирова, но это было уже несколько другое, да и звания там присваивались только старшинские. Жаль, что в наше время военно-морской кафедры не было.

А меня военкомат продолжает периодически вытаскивал на сборы. В феврале-марте 80-го я проходил очередной сбор в штабе Северного флота. Правда, не совсем чтобы по гидроакустике: я стажировался на должности старшего офицера-исполнителя Отдела Радиоэлектронной борьбы (РЭБ). Было страшно интересно. Наша команда была из 12 человек, одни ленинградцы. Многие из участников сбора уже отслужили в кадрах по 25 лет. У нас был капитан первого ранга, остальные – вплоть до младшего лейтенанта. Я тогда был старлеем, а после этого сбора получил капитан-лейтенанта. Со сбора привёз благодарность от командующего Северным флотом адмирала В.Н. Чернавина.в форме Почётной грамоты. Моя флотская «карьера» — это тоже ЛРТ №1.

                                 *   *   *

1980 – 82 годы были для меня очень тяжёлыми в личном плане: разлад в семье, развод, отъезд бывшей жены вместе с нашей дочерью в Киев к новому мужу. Второй раз я не женился. Оставшись без собственной семьи и живя с родителями, получил возможность больше уделять внимания и времени контактам с друзьями, в том числе и с Техникумовскими (нет худа без добра, хоть и небольшого!). Стал чеще бывать в Техникуме. Программа таких посещений была типовой: заходил инкогнито, проходил по этажам, вспоминая былое. Всегда при этом меня охватывало замечательное тёплое чувство, хотя с каждым разом всё меньше было шансов встретить кого-то знакомого. Преподаватели уходили, приходили новые люди, менялись даже директора – не так уж и часто, но всё же. Остаётся только сам дух Техникума, вызывающий в душе такой роскошный, мощный резонанс.

Примерно в это же время был период – к счастью, короткий – когда какое-то шибко умное начальство упразднило в нашем Техникуме приём после восьмилетки, оставив только группы со средним школьным образованием. Вроде бы наши специальности (в том числе акустика) должны были появиться на базе восьмилетки в Механико-приборостроительном техникуме на ул. Мясникова, 3. Однако, по свидетельству И.А.Румынской, там дело так и не пошло и всё вернулось на круги своя, т.е. в ЛРТ №1.

                                 *   *   *

ТрСб-81 устроили на квартире у Саши Таранова в Новой Деревне, на Дибуновской улице. Саша много раз менял жильё: с Васильевского на Орбели, потом на Цимбалина, оттуда на Дибуновскую, с Дибуновской куда-то на Правый берег и, наконец, на Гражданский проспект.

В 81-м собралось 11 человек. Как я уже писал, начался период стабильной посещаемости. Пришли: Бунеев, Гандшу, Домбровский, Коломенцев, Меклер, Прокофьев, Селиванов, Синицына, С.Смирнов, Таскаев, естественно – сам Саша Таранов с женой и сыном Павликом. Кроме того, прибыл Олег Громов. Саша с женой – люди очень гостеприимные, мы очень хорошо посидели и насладились собственным обществом. Саша тут же пригласил нас к себе на будущий год, когда должно будет отмечаться 20-летие окончания Техникума. Мы так и сделали: в 82-м собрались там же, у Тарановых. Всё было несколько более торжественно. Ребята подготовили стенгазету «20 лет спустя» из старых фотографий, да и вообще было всем нам очень хорошо и весело. Видимо, по причине юбилейности даты нас пришло побольше – 14 человек. Из прошлогодних не было Сергея Смирнова, зато появились Гликман, Новосельский, Русов, Хотемлянский. Громова на этот раз не было.

           Конечно, у хозяина квартиры при таких сборищах появляется много забот, но все приходящие стараются их облегчить – от чистки и варки картошки до приготовления салатов. Так что в основном остаётся организация самого стола, посадочных мест, посуды. Я сам дважды принимал у себя ТрСб и могу сказать только, что это очень приятные хлопоты.

А я в 82-м попал прямо с корабля на бал: ехал из командировки из Воронежа. Самое обидное, что и командировка-то была пустая, как выразился мой начальник Е.В.Векшин, «чисто политическая»: просто надо было между двумя майскими праздниками (1-2 и 9) поприсутствовать на заводе «Эталон». Что я и сделал с 1-го по 6-е, и в четверг 6 мая смылся и поехал в Ленинград. Как на грех, поезд перед Ленинградом задерживался, я был как на иголках. Капельку запоздал, но в Сборе всё равно участвовал. Всё-таки чувствовалось, что сбор – юбилейный. И спасибо Саше и Оле Тарановым: замечательно всё подготовили и организовали.

                                 *   *   *

Ввиду тяжёлых семейных обстоятельств я в 83-м году свой день рождения с родственниками, как обычно, не отмечал. Единственный человек, кроме моих родителей, бывшей жены и дочки, поздравивший меня 15 марта – конечно же, Борис Новосельский, старый Техникумовский друг.

                                 *   *   *

Организатором ТрСб-83 стал Новосельский. Чего-то он тогда сильно завёлся на эту тему – видно, время от времени всех нас посещают такие мысли. Или по крайней мере – большинство. Боря нашёл неплохой средней руки кабачок (шашлычную) «Эльбрус» на Лиговке, недалеко от Московского вокзала, между вокзалом и Обводным. Всё прошло очень хорошо. Погода была чудесная, майская, спокойная. Мы поболтали, посидели, поели-попили, и у нас даже ещё остались деньги. По тем временам немалые, 26 рублей на 9 человек (были Блинов, Бунеев, Домбровский, Меклер, Новосельский, Прокофьев, Русов с дамой, С.Смирнов, Таранов). Женя Русов, становившийся уже тогда «крутым бизнесменом», в основном вроде по части выращивания и торговли овощами, пообещал на будущий год организовать ТрСб «на высшем уровне». Мы ему и вручили эти 26 рублей авансом на будущее и … больше этих денег не видали, так же, как и Русова. На следующий год Женя не появился и не дал никак о себе знать, а потом уже вопрос потерял актуальность, да и никто из нас, конечно, его не поднимал. Для Жени это вообще, похоже, была не сумма, а обещание как дал, так и забыл. Через несколько лет это вообще стали доли копейки. Ну да Бог с ним, только необязательность Русова сильно покоробила меня, да и не только меня.

                                 *   *   *

В 1983-м году я поменял место работы, проработав во ВНИИНаучприборе очередные семь лет. Причиной увольнения были ненормальные отношения с начальником отдела Несколькими страницами ранее я его характеризовал. Подробности к теме повествования не относятся. Единственно, что по этому поводу могу отметиь, так это то, что началось всё с не подписанной мною как и.о. партгрупорга ведомости на премию за разработку и освоение новой техники. По этой ведомости гр-н начальник отвалил себе почти половину всей причитавшейся отделу суммы – 350 руб. из 800. Скандал был суровый, я не отступил, ведомость пересмотрели. Ну а наступив на имущественные интересы Тимощука (фамилия начальника), я мог с уверенностью готовить чемоданы. Пару лет ещё мы с ним повоевали, причём успех частично был и на моей стороне: тогдашний зав. Отделением Векшин перевёл мой сектор на самостоятельное планирование, как отдел. Это был сильный удар по Тимощуку. Но хватило Векшина ненадолго, он постепенно стал сползать со своей позиции, и я, не желая вновь залезать под Тимощука либо сильно нажимать на Векшина, предпочёл уволиться. Считаю, что начала моей принципиальности произрастают опять-таки из моего ЛРТ, из тех юных лет. Нас тогда учили не только наукам, но и жизни. Воспитывала сама атмосфера. Разумеется, не только Техникумовская, но и она тоже.

В ближайший понедельник после подачи заявления об увольнении я уехал в Воронеж в командировку (спровоцированную на этот раз мною самим) и вернулся только к самой дате увольнения. Так что наиболее тягостные в таких случаях недели провёл вне конторы.

5 июля 1983 года я вышел на новую работу, в Специализированное Проектно-конструкторское бюро Главного управления Здравоохранения Исполкома Ленсовета (СПКБ ГУЗЛ), позже переименованное в Проектную контору (ПК ГУЗЛ). Там я проработал очередные семь лет в должности начальника отдела НИР и ОКР. Без ложной скромности могу сказать, что был я там на месте, дело делал хорошо и людям со мной работать было тоже неплохо. Во всяком случае, удовлетворение от этой работы я получал немалое. Там же я несколько созывов проработал членом Профкома и его неосвобождённым председателем. Будучи «съеденным» на этой общественной работе за принципиальность, я заслужил уважение своих сотрудников и коллег по профсоюзной работе.

В 1984 году наш ТрСб проходил у меня дома. Считаю, что организовал я всё на хорошем уровне. Мама моя не смогла остаться в стороне и тоже дополнительно кое-что приготовила, так что в совокупности с принесёнными ребятами продуктами всего было изобильно. Мы, как всегда, поели-попили, поговорили, фотографировались. Как правило, на всех наших ТрСб фотографирую я. После каждому даю его фото. Другие ребята снимают редко – разве только Меклер, но от него получить фотографии до последнего времени было почти невозможно. Только два-три года назад мы начали получать от него по одной карточке. А у меня, как на грех, сейчас неполадки с фототехникой, и таким образом остаётся только Меклер. Но в описываемые годы я оставался постоянным штатным фотографом. Коллекция карточек у меня внушительная – в основном застольных.

На ТрСб приехало 12 человек: Блинов, Бунеев, Гандшу, Домбровский («приехал»), Коломенцев, Меклер, Новосельский, Прокофьев, Селиванов, Синицына, Таранов, Хотемлянский. Мне было очень приятно принимать своих друзей. А многие из них были у меня вообще впервые. В том году я специально до последнего момента никому из ребят не звонил, а известил всех уже перед самым 7 мая. Так что лишних раздумий и выбора не было, собрались у меня.

ТрСб-85 принмал у себя Володя Бунеев на проспекте Металлистов. На этот раз нас было тринадцать: Беликов, Блинов, Бунеев, Гандшу, Домбровский, Коломенцев, Меклер, Новосельский, Прокофьев, Селиванов, С.Смирнов, Таскаев, Хотемлянский. Естественно, была Бунеевая жена, а под конец зашла и жена Коломенцева (вторая). Кроме того, Славка Прокофьев притащил целую компанию: своего брата, Лену Баславскую (вот за это ему спасибо!), а также двоих ребят из группы акустиков на год младше нас – Саушкина и Процкого. Я, правда, не думаю, что этим двум последним с нами было особенно интересно, ну да это их дело. Славка вечно кого-нибудь из посторонних приволакивает – вплоть до своих секретарш.

Я очень был рад поболтать с Баславской. Узнал от неё, как поживает Галина Николаевна Вязмитинова, передал ей привет.

Ловлю себя на том, что всегда перед очередным нашим сбором собираюсь очень со многими из ребят подробно поговорить, но обычно как-то всё расплывается и не успеваешь ни с кем толком побеседовать. Уже «после того» вспоминаешь, что кому хотел сказать.

                                 *   *   *

Разумеется, я помимо ТрСб дружеские связи с ребятами не прерываются. Иногда мы ищем друг другу работу – правда, не всегда находим. А в 84-м я попытался через друзей помочь моей «бывшей любимой девушке» Светлане. Пишу в кавычках только потому, что Света к тому времени уже была замужем и имела двух дочек-близняшек. Слава Прокофьев, который к тому времени был уже на Морфизприборе Главным технологом, с ней встречался, разговаривал, но этот вариант ей не подошёл. Ну, это уже другой вопрос. Кстати, ещё в бытность мою во ВНИИНаучприборе я сосватал Прокофьеву ценного кадра. У нас работал инженером-технологом чуть ли не за 115 рублей очень способный молодой  парень Володя Репин. Тут ему перспектив не было. Слава ему предложил что-то вполне приличное, и он к нему перешёл. Насколько я знаю, оба были довольны.

При моих нередких поисках работы ребята в общем-то всегда мне что-то да предлагали. Даже один раз я чуть было не попал к Бунееву на «Красный Октябрь». Так что взаимопомощь наша действует хорошо.

В моих дневниках, на которые я опираюсь в помощь собственной памяти, в описываемые годы почти нет записей о посещении мной Техникума. Однако это вовсе не значит, что я туда не заходил. Просто это сделалось для меня событием достатоыно заурядным, и специально писать об этом я считал излишним. По крайней мере хотя бы раз в году я заезжал в свой ЛРТ № 1.

                                 *   *   *

В мае или в июне 1986 года отмечалось столетие ЛЭТИ. Среди прочих мероприятий было и торжественное заседание моей кафедры – акустики. Поскольку там у меня есть свой человек – Ольга Михайловна Несмашная, с которой мы вместе учились, то я об этом узнал и пришёл на заседание. Совсем неожиданно встречаю там Ираиду Казимировну Колесникову – она тоже в своё время окончила эту кафедру. Её там знали как супругу уважаемого профессора Алексея Евгеньевича Колесникова. Мы с ней поговорили, вспомнили общих знакомых. Я рассказал ей о наших ежегодных ТрСб, взял её новый телефон. Жили они, кстати, не так далеко от меня, на Московском шоссе, 6.

ТрСб-86 состоялся у Виталика Коломенцева, тоже на пр. Металлистов, недалеко от Бунеева. Старые друзья и тут рядом.  Было нас девятеро: Бунеев, Гандшу, Домбровский, Коломенцев, Меклер, Прокофьев, Синицына, С.Смирнов, Таранов. Познакомился с новой Виталькиной семьёй. Очень симпатичная жена и сын Серёжа. Хорошая квартира. Компания была небольшая и тёплая; как всегда, мы все остались очень довольны.

А в 1987 году мы отметили 25-летие окончания Техникума. Подготовка была очень мощная и тщательная – начали загодя, ещё с зимы. Неоднократно собирались на предварительные «совещания» — я, Коломенцев, Бунеев, Прокофьев. В результате решили на этот раз по случаю юбилея собраться непосредственно в Техникуме, организовать торжественную часть,  а после пойти в ресторан. Мы с Коломенцевым пошли к тогдашнему директору Техникума. К сожалению, не помню его фамилию и имя-отчество. Достигли предварительной договорённости, а затем уже всё взял на себя Виталик и организовал просто блестяще. В наше распоряжение был предоставлен Актовый зал. Были преподаватели и администрация Техникума, пригласили ребят-акустиков с выпускного курса, но пришло, кажется, гораздо больше, потому что зал был набит битком. Виталик где-то разыскал и пригласил одного из отцов советской гидроакустики Аронова, капитана 1 ранга в отставке, и он выступил перед собравшимися. Вели вечер Коломенцев с Бунеевы.м. Я был задействован только на предварительном этапе, а затем обзванивал ребят. Бунеев про каждого нашёл что сказать – было что-то вроде той радиогазеты, которую он подготовил в своё время к нашему 10-летию. Меня вытащили на сцену – невозможно было уже отказываться  — и  пришлось продекламировать имя короля Непала, то самое, знаменитое. У всех было прекрасное настроение, масса юмора и веселья. Присутствовали наши самые любимые преподаватели: Вязмитинова, Колесникова, Румынская.

После этой торжественно-официальной части мы пофотографировались на Главной парадной лестнице, а потом разбрелись по зданию. Ходили по коридорам и аудиториям, вспоминали, где что было, разные эпизоды из Техникумовской жизни. Некоторые из нас ведь после окончания так 25 лет и не бывали в Техникуме. Я вот, например, заезжал относительно часто и просто так, и по делам (рецензии, поиски работы, ТрСб, получение значка об окончании). У некоторых тоже находились дела. Слава Прокофьев в бытность Главным технологом Морфизприбора проводил в Техникуме так называемые уроки «введения в профессию» — в том числе и о работе, ожидавшей ребят после окончания. Лёша Селиванов был связан с Техникумом несколько лет, т.к. его сын Женя там учился. Так что у нас даже такая династия появилась. В общем, у всех отношения с ЛРТ №1 сложились по-разному, но каждый, думаю, хранит добрую память и добрые чувства.

На 25-летие (ТрСб-87) собралось 17 человек. Легче перечислить не пришедших. Беликов и Сережа Смирнов тогда имели проблемы со здоровьем и побоялись приехать. Борис Смирнов – как всегда. Бельский тогда служил где-то очень далеко. Филиппов был хоть и не так далеко, но не в Ленинграде, так что дела службы тоже помешали ему быть в Техникуме. Федю Дулатова уже не стали просто беспокоить, т.к. он уже много лет, получая наши открытки и письма, даже не повёл ухом и не дал о себе знать. Валя Никитин обещал быть, но, как часто у него бывало, не пришёл. Русов не был по неизвестной причине. И, конечно, так рано ушедший Саша Ремизов, память о котором мы свято храним и которого на каждом нашем сборе обязательно поминаем.

В тот раз фотографировали трое: Меклер, Коломенцев и я. Меклер – профессионал, у него всегда отличные снимки, на обратной стороне – собственная печать, только мы этих снимков не имеем. В лучшем случае он нам их показывал. Виталик тоже в тот раз прилично фотографировал, у меня есть несколько его фотографий. А я снимал на улице, около Техникума, и потом – в ресторане. Всем, кто попал на фото (а это были все без исключения ребята и три преподавательницы), отпечатал по комплекту карточек с белыми цифрами «25» в углу и раздал.

На ТрСб-87 были также и уже упоминавшиеся мною Леночка Баславская и Марик Зингер.

После официально-торжественной части и прогулки по зданию мы пофотографировались около Техникума и пошли в ресторан «Бриг» — это тут же рядом, на Чайковского, не доходя Литейного. Коломенцев и тут всё организовал на высшем уровне. У нас был отдельный зал, прекрасное обслуживание. Покормили очень хорошо, часть выпивки мы принесли с собой. Разошлись все в прекрасном настроении и потом долго вспоминали эту нашу юбилейную встречу. Лично у меня снова возникло то ощущение тепла, свободы и полёта, которое я переживал во время учёбы в Техникуме и которое в меру своих возможностей и способностей постарался описать в соответствующих главах. Что-то подобное испытываю при каждом посещении ЛРТ №1, но не всегда в такой степени, как тогда.

           К концу того же 87-го сгустились тучи над моим отделом (вернее, «направлением») на работе. Поскольку по многим вопросам я должен был иметь контакты непосредственно с Главком в лице начальника Инженерно-Технического управления Медникова, такая моя связь с начальством через голову нашей директрисы, естественно, раздражала последнюю. В результате я не имел поддержки ни там, ни тут. К хорошему это не могло привести, и вот нам в ноябре была выставлена отрицательная оценка на «балансовой комиссии», специально собранной в Главке для подведения итогов по НИР. Всё это было инспирировано тем же Медниковым (он же «Медный Лоб») и результат просчитан заранее. Я понял, что должен искать другую работу. Директор Кучина воспользуется этим, чтобы ликвидировать все мои направления работ: НИР, ОКР, «Интенсификацию-90» и прикладные технико-экономические исследования. Так вскоре и получилось. Поэтому я снова обзвонил всех знакомых, кто только мог, как я надеялся, мне помочь. На этот раз я обратился и к Ираиде Казимировне Колесниковой. Поводом для встречи избрал фотографии ТрСб-87. Позвонил ей и напросился в гости. Принят был очень радушно, они оба – и Ираида Казимировна, и Алексей Евгеньевич – пили со мной чай и беседовали. Видел также старенькую маму Ираиды Казимировны, а сыновей её дома не было. Вручил фотографии и попутно попросил посодействовать в поисках работы. К моему удивлению, больших возможностей в этом они не имели – или я уже настолько стал для них малознаком, что не хотели рекомендовать кому-то «человека с улицы»? А скорее всего, из-за того, что я уже много лет не занимался акустикой. Во всяком случае, мне было обещано только, что Алексей Евгеньевич свяжется с Ахутиным, который был тогда начальником ОКБ БИМК. Действительно, вскоре сама Колесникова мне позвонила. Ответ Ахутина был в том духе, что, мол, «конструкторы, конечно, нужны, и пусть он (т.е. я) обратится к начальнику КБ». Это было то, что я мог спокойно сделать и без всякого предварительного звонка: прийти с улицы и попроситься на работу. Так что устраивался я потом по другим каналам.

На тот же ТрСб-87 я принёс давно заранее купленную книгу Колесниковой и Румынской «Основы гидроакустики» — такую же, как та, на которой в своё время они обе поставили мне свои автографы. На этот раз памятная надпись была обращена ко всем нам:

«Дружным солидным выпускникам 1962 г.от незабывающих авторов.

7 мая 1987 г.

/И.Колесникова/

/Румынская/».

А мы, все присутствовавшие, тоже расписались на обложке с внутренней стороны, и теперь эта наша «библия» хранится у меня. Потом там ещё появились подписи некоторых ребят, которых не было на ТрСб-87, и сейчас (конец 1997 г.) там нет только автографов Бельского, Дулатова, Никитина, Ремизова и Бориса Смирнова.

Плотные поиски работы вновь связали меня со многими друзьями. Мне пытались помочь Бунеев, Гандшу, Коломенцев, Меклер, Новосельский, Прокофьев, Таранов. В принципе были варианты, которые я мог бы принять при отсутствии других, так что я был уверен, что без работы не останусь. Со своей стороны я, разумеется, тоже всегда старался для ребят сделать всё, что было в моих силах. В частности, у меня в Проектной конторе, в моём отделе некоторое время работал шурин Таскаева, Саша Дюдяев, оказавшийся весьма приличным конструктором.

                                 *   *   *

К 7 мая 87-го Слава Прокофьев снова сделал для всех значки в память 25-летия окончания Техникума, так что теперь их у нас по два: 10-летие и 25.

ТрСб-88 устроили по инициативе Новосельского на его подпольной квартире на Рубинштейна («дом Толстого»). Об её существовании я, например, даже не подозревал. Борька её заимел посредством каких-то жутких обменов с родственниками и  потом тоже вскоре использовал при обмене.

Стол готовили Борис с помощниками в лице Таскаева и Таранова. Собралось 12 человек: Бунеев, Гандшу, Домбровский, Коломенцев, Меклер, Новосельский, Прокофьев, Селиванов, Синицына, Таскаев, Таранов, Филиппов. Почти все те, кто ходит чаще других. Наконец мы увидели Филиппова: он в сентябре 87-го перевёлся в Ленинград и стал начальником кафедры в своём родном училище в Петергофе. А жить стал рядом со мной, в конце Варшавской улицы. Правда, я там у него так ни разу и не побывал, вплоть до его переезда на Правый берег. Саша внешне очень мало изменился, пожалуй, только посуровел немного. Капитан 1 ранга, звание обязывает.

Сбор прошёл прекрасно, как всегда. Домой мы поехали вместе: я, Таскаев, Новосельский и Филиппов. Как-то непонятно мы взяли с собой Таранова, но высадили его на «Фрунзенской». Вроде мы и сильно пьяные не были. Просто Саша очень компанейский человек. Его и в юности легко можно было уговорить, например, ехать из Техникума за компанию на 1-м автобусе, хотя ему это было совершенно «не в дугу».

                                 *   *   *

В 88-м же, кажется, я получил ещё одно свидетельство (в который уж раз!) тесноты мира. Причём крайне приятное и почти мистическое.

Я тогда работал в Проектной конторе Главздрава, и у нас частенько попадались объекты, требовавшие поездок в местные командировки по всему городу, в том числе и в пригороды. И вот, выбрав отличный летний день, мы с моим ГИПом Олегом Николаевичем Потаповым поехали в Петродворец осматривать очередной объект. Поехали теплоходом, прошли через парк. Я как-то перед этой поездкой рассказывал Потапову, что в Петергофе, во ВВМУРЭ, служит мой однокашник по Техникуму (имел в виду Филиппова).  И вот идём мы по городку, глазеем по сторонам, и вдруг навстречу капитан 1 ранга – конечно, Саша Филиппов! Остановились, перекинулись парой слов, я для порядка представил мужиков друг другу. Пустяковое вроде бы событие, а как подняло у меня настроение! И ведь как по заказу, только что о Саше вспоминал, рассказывал Потапову – и пожалуйста, получите!

А Филиппов тогда только недавно стал начальником кафедры и капитаном 1 ранга. Он добился самого высокого положения в воинской иерархии в нашей группе. Вторым идёт подполковник Бельский, третье делят Ваш покорный слуга и Валера Беликов (но у него звание – специальное, майор КГБ).

                                 *   *   *

ТрСб-89 состоялся у Наташи Синицыной, на улице Есенина. В Техникумовские времена они с матерью жили на Литейном, недалеко от Жуковского. Вообще тогда большинство из наших ребят жили в ближайших к Техникуму районах. Были, правда, двое «иногородних»: Прокофьев из Колпина и Дулатов из Пушкина, да житель Шувалова Саша Ремизов. А уже после, через несколько лет после окончания Техникума, стали разбредаться по новым квартирам, и теперь единственный проживающий недалеко от Техникума – Веня Береславский (ул. Рубинштейна, недалеко от Невского).

К Синицыной собралось восемь человек, в основном завсегдатаи: Бунеев, Гандшу, Домбровский, Меклер, Новосельский, Прокофьев, Таранов. Плюс, конечно, сама Наташка. Они вместе с мамой озаботились столом, и как всегда было очень хорошо и уютно. Мы довольно долго «проклубились»: посидели, поболтали, выпили-закусили. Выпили, впрочем, чуть больше, чем было бы нужно, так что одного товарища пришлось оставить у Наташи «во временное пользование» до утра.

Вскоре после этого сбора я узнал, что Наталья сильно заболела, лежала в Нейро-хирургическом институте. Несколько позже я был в её районе по делам службы (в мед. Училище на ул. Вилле Песси) и зашёл к Наталье домой. Мы с ней посидели, попили кофе. Она была ещё на больничном, но выглядела хорошо и держалась очень бодро. К великому сожалению, болезнь её отпустила только временно, и вскоре мы нашу Наташу потеряли…

                                 *   *   *

К концу 89-го года совершенно точно определилось, что перспектив у моего направления в Проектной конторе в её тогдашнем виде нет. Первоисточник всего, как обычно, лежал в сфере материальной: наши медицинские заказчики не имели уже возможности (а кое-кто и желания) нас финансировать. К этому добавились горячее желание директрисы Кучиной избавиться от нашей службы, мои собственные просчёты в проведении технической и экономической политики и некоторые субъективные факторы. Надо отдать Кучиной должное: она всеми этими обстоятельствами воспользовалась крайне умело и наконец ликвидировала направление работ, в которых она ничего не понимала и понимать не хотела, а потому имела от них только головную боль и пинки от начальства (в лице Медного Лба). Хотя именно наши работы при минимуме внимания с её стороны могли бы принести ей и славу, и деньги, а медицине Ленинграда – облегчение условий труда. Но случилось то, что случилось. В феврале-марте 90-го года нас разогнали, и я снова занялся поисками работы.

Мои Техникумовские друзья, как я уже писал, кое-что мне предлагали, и без места я бы не остался. Но хотелось чего-то получше. В конце концов осталось два серьёзных предложения, с которыми я «работал» до последнего. Первое – с завода им. М.И.Калинина на о-ве Декабристов, недалеко от нас. Там нужен был ведущий инженер в акустическую лабораторию. Хотя я акустикой как таковой давно не занимался, но был уверен, что смогу достаточно быстро «врубиться». Смущало понижение в должности и в окладе, да и территориально было менее удобно. Второе место, которое мне предложили, было в моём Московском районе, у станции «Цветочная». В Объединение искусственных кож «Пролетарский Труд» требовался зам. Главного Конструктора – начальника Проектно-конструкторского отдела (ПКО). Тут была и должность поудобнее (всё-таки «зам — не сам»), и зарплата повыше, и расположение такое, что я смог бы ходить на работу и с работы пешком. После некоторого раздумья я дал согласие «Пролетарскому Труду» и перед Майскими праздниками вышел на новую работу.

По логике моего повествования (если таковая вообще существует) на этом необходимо поставить точку в 15-й главе и перейти к следующей, что я и делаю.

 Далее
В начало