1.1. Во владивостокском порту

У писателя Юлиана Семенова (автора романа «Семнадцать мгновений весны») в каком-то, из его романов, есть некий эпизод, придуманный или нет – не знаю. Успешный чиновник в верхах, услыхав по телефону, какую-то бессмысленную фразу, вдруг выбросился из окна офиса. Это было закодированное, когда-то под гипнозом, указание на самоликвидацию. Вот и у меня есть определенный катализатор подобного рода (конечно, не суицидального характера).

В год дефолта работал на металлоломном участке во Владивостокском порту. Один во многих лицах – начиная от оплаты железа с его взвешиванием на гигантских весах вместе с «Камазами» и прицепами, включая сюрвейерские обязанности при загрузке судов. И, почти основной моей заботой была разгрузка этих же грузовиков гидравлическим автокраном – грейфером, в периоды простоя арендованного портального крана. А уж этот-то кран, на причальной стенке, простаивал по поводу и без повода – по погоде, по техническим проблемам, отсутствию крановщика и т.п.

В этом случае я заводил ЗиЛ-130, на котором стояла грейферная установка, подкатывал к гигантской куче металла и сам выгружал бесчисленную очередь автомашин, прибывших из самых отдаленных уголков Приморского края. Везли рельсы с каких-то разобранных таежных узкоколеек, шахтное оборудование, брошенные токарные станки и массу всего – лишь бы, выжить в то время. Работы не было у народа в глубинке никакой, а брошенного производства – не меряно. Так что, металлоломный участок давал возможность получить, какие-никакие, деньги и водителям, и тем, от кого они везли это железо.

За вынужденный простой машин контора платила немалые деньги и палочкой-выручалочкой был этот наш грейфер. Медленно, но верно, за три часа по 25 тонн с Камаза. Таких грейферов было два. Когда я появился на этом участке, ни один из них не работал. Двигатели не заводились по разным причинам и два ЗиЛа сиротливо ржавели рядом с нашей бытовкой на 12-м причале. На обоих стояли красивые гидравлические плунжеры с выдвижной и подъемной на две тонны, семиметровой рукой. К ней был подвешен непосредственно сам грейфер – устройство для захвата железа тремя лапами. Возвышалось воронье гнездо, открытое всем ветрам с массой рукояток управления. Было видно, что грейфер новый – всё блестящее, без эксплуатационного износа. Корейского производства стоимостью в 25 тысяч долларов. И всё это дело простаивало из-за неисправности чего-то там, в самом ЗиЛе-130. Конечно, я не смог пройти мимо такой игрушки. И по мере свободных минут начал вникать, что же там не работало.

Разобрал двигатель, заменил текущую прокладку. Чисто по-кулибински, самоучкой, т.к. до этого никогда дел с грузовиками не имел. Причем ремонт этот был зимой в неслабые владивостокские холода. Разобрался с аккумулятором и стартером, из-за чего, собственно, и не пускался двигатель. Контора денег на мелкий ремонт не жалела – купил в агротехнике новый стартер. И после проливки двумя вёдрами кипятка из котельной, двигатель завелся с полутыка. Влез на седушку, потренировался грейфером на какой-то покрышке и чуть в первый раз не завалился, когда вывел стрелу вбок – не установил ЗиЛ на лапы.

И вскоре, львиную долю моей там деятельности составила выгрузка привезенного железа. Если учесть, что одновременно я ездил на взвешивание с прибывающими машинами, за бензином для своего ЗиЛа с канистрами на заправку, расплачивался за привезенный металл (как меня там не пришибли местные бандиты – загадка, потому как, сумка с немалыми деньгами, постоянно висела у меня на груди и тайны это, ни для кого не составляло) – то хлопот хватало. Еще ко всему, надо было следить за уровнем гидравлики в баке, доливать ее и выкапываться из груды выгруженного железа, чтобы вернуться на стоянку. К тому же на этом моем ЗиЛе не работали тормоза, которые я так и не сумел наладить. Поэтому требовался точный глазомер и расчет, чтобы мой грейфер остановился по инерции в намеченной точке. По-моему, в этом элементе я достиг совершенства.

То, что весь я был пропитан ржавчиной и железной пылью – не сказать ничего! Защиты от ветра и непогоды не было никакой, и ржавчина, разносимая ветром, была на мне везде – в ушах, в носу, глазах, трусах, несмотря на брезентовую спецодежду. Кроме меня никто больше работать на грейфере не мог. Контора дергала постоянно с очередной разгрузкой, и иногда я просто засыпал прямо в своем гнездовье. Но, я бы не сказал, что был, чем-то недоволен. Освоил управление в совершенстве и мне было, не в напряг, двигать рукоятками. Платили 5 – 6 тыс. рублей. По меркам 98-го года очень приличные деньги. (Конторские получали в два раза больше – но мне это было, как-то, всё равно). Иногда прорывало гидравлические шланги, приходилось менять, обливаясь этой же гидравликой. И самое интересное – пару раз отказывал гидромотор – сердце грейфера. Да еще именно в момент, когда стрела с грузом вынесена куда-то вбок, да еще стоим в дождевой луже.

А интерес весь в том, что начинка гидромотора (любого) весьма нежная, тонкая и точная. Мы с моим приятелем Лёвкой – минёром на нашей  АПЛ К-42 – как-то, пытались отремонтировать гидромотор для перемещения стеллажных торпед. Принцип у всех одинаковый – преобразование давления гидравлики во вращательное на валу. И ничего у нас не получилось. А здесь, в бытовке, на куске картона дважды мне удавалось разобрать гидромотор, найти причину и собрать заново. (Причина – попадание помимо фильтра мелких механических частиц под миниатюрные клапана).

Помимо этой деятельности, контора часто направляла меня контролировать погрузку металла в трюмы сухогрузов. Причальная бригада, совершенно не заинтересованная, в каком-то качестве отгрузки, как можно скорее, засыпала трюм железом до самого верха и докладывала, что пароход загружен. А поскольку при этом подпалубные ниши-подзоры оставались незаполненными, то получалось, что наряду с полезным грузом возили воздух. Проверить наполненность подзоров после того, как гора металлолома выступала над срезом люка, было практически невозможно. А стоимость аренды судна для перевозки железа в Корею была просто колоссальной. И окупалась только полностью забитыми трюмами. Портовые сюрвейеры определяли по осадке вес, и весьма часто выявлялся явный недогруз.

Однажды, конторские попросили меня проконтролировать погрузку железа. Пустой трюм быстро заполнялся металлом. Дело было ночью. Освещение – небольшой прожектор. И вот образовалась характерная горка по центру с большими пустотами, уходящими под палубу к бортам. Для их заполнения применялся специальный гигантский лоток, который поддерживал и направлял в подзор второй портальный кран. А первый сыпал на лоток со своего магнита железо с металлоломной кучи. Но, второй кран не подъехал, лоток так и оставался лежать на причале. А крановщик продолжал засыпать трюм, несмотря на явные пустоты.

Я обратил на это внимание старшего бригады на погрузке. Тот – пальцы веером, что, дескать, так и надо, всё там утрясется. И никакой реакции на мои протесты. Я ему сообщил, что дальнейшая работа называется – артель – напрасный труд и верх придется утром выгружать. Гегемон не поверил, но утром я вызвал всё руководство компании. Тяжелые танки достали договора, предъявили претензии, и металл полетел обратно в кучу. Когда подзоры открылись, всё стало видно при свете дня на порядок лучше, чем мне ночью. С применением лотка судно потяжелело на 200 тонн.

И, с тех пор, на меня легли еще и эти обязанности. Так что, для компании, что-то я значил, не особо обращая внимания на зарплату. Как начинающего пенсионера в то жутковатое время, она меня в целом устраивала. Рано или поздно, моё внимание привлек второй грейфер, бесхозно стоящий уже полгода на приколе. На двигателе этого такого же ЗиЛ-130 отсутствовал носок отбора мощности для навески на него гидромотора для установленного грейфера. Кто-то, когда-то, начал монтировать всю установку, но до конца не довел. Меня привлекло то, что и сам грузовик и грейфер на нем были относительно новые. И была возможность, так установить сам грейфер на шасси, чтобы он разворачивался при работе через корму автомашины. На моем – разворот был ограничен вправо-влево градусов под 110 от носа, что порой доставляло изрядные неудобства. Особенно, когда надо было откопаться, чтобы выехать из кучи задним ходом. Двигатель я завёл довольно легко. Своим рабочим грейфером поднял такую же конструкцию с шасси грузовика, развернул ее, как мне хотелось, и установил по-новому. Контора дала денег на приобретение в магазине агротехники носка отбора мощности, который с помощью своего замечательного друга Васи я переделал для крепления к нему гидронасоса.

1.2. Мой друг – великий автопрофессионал Вася

Вася Соболевский – абсолютный знаток и великий умелец по ремонту любых автомобилей. Его папа – знаменитый в прошлом капитан, очень хотел, чтобы сын пошел по его стопам. Но Вася фанатично любил всё, что связано с моторами, дизелями, мотоциклами, формулой-1 и т.п. и после второго курса ДВВИМУ навсегда ушел в автодело. Мы познакомились и надолго подружились (и по сей день), когда я купил у него Москвич-2141, в который влюбился, как только увидел. Дизельный японский двигатель с турбонаддувом, высокий клиренс за счет ноу-хау задних подвесок, салон великолепной отделки с японской торпедой, совершенно изменённый внешний вид, в т.ч. и за счет спойлера на пятой двери – этот Васин шедевр навсегда останется в моей памяти. Когда появлялись небольшие проблемы в эксплуатации, конечно, я обращался к создателю этого рычащего чуда, в котором никто не мог узнать родную марку.

Иногда за мелкие прегрешения останавливали гаишники и не могли поверить, что в документах указан дизель и обязательно просили показать. И всегда с почтением отпускали. Сложно было переоформить техпаспорт, но решающую роль сыграло письмо АЗЛК на мою просьбу разрешить эксплуатацию с этими переделками. К сожалению, за три дня до возвращения из рейса на «Надежде» к китам на Сахалин, позарились на новую резину местные жулики, угнали и, заметая следы, сожгли. Угнали чисто по моей халатности – в спешке перед рейсом не включил Васино противоугонное устройство, с которым угон просто невозможен. Да и полагал, что на «Москвич», в общем-то, никто не позарится. Вася сказал, что эти недоумки, даже не представляли, какой уникальный аппарат они уничтожили. Милиция-полиция, конечно же, умыла руки. Вот такое, несколько неожиданное для самого себя, эссе о моем замечательном приятеле.

Подсоединил на двигатель гидронасос. Пришлось обрезать трубу глушителя, чтобы не мешала. Осталось на самом грейфере подсоединить несколько гидравлических шлангов, разобраться с одним уплотнением плунжера, восстановить глушитель и всё – второй новый грейфер со значительно улучшенными характеристиками – готов. Работы были ненадолго прерваны – срочно загружали на судно всю нашу многотонную пирамиду (высотой, кстати, метров под 15-17). Причалу потребовалось освободить наше место под строительство, чего-то там, своего. Я со своим грейфером принял совершенно неслабое участие во всех этих делах, пока не было убрано железо с самого дна этой кучи, до которого, уже не добирались несколько лет. Естественно, в этой нижней части всё было спрессовано тяжестью железного холма самым жутким образом. Так, что даже магнит портального крана иногда не справлялся. Я как мог, раздирал всю эту фантасмагорию своим грейфером.

Поверхность причала в этом месте просела по окружности не меньше полуметра. Конечно, в это время мне было не до работ по восстановлению второго грейфера. Нашей компании отвели другое место, но в ожидании поставок нового железного хлама образовалась согласованная с поставщиками пауза в две недели. И контора на это время объявила сотрудникам отпуск, чтобы получить экономию, действительно на копейках. По простоте душевной я не придал этому известию никакого значения, полагая, что меня-то, оно не касается – как раз, есть время для завершения работ с грейфером. И очень удивился, что меня, также, уже отправили в этот неоплачиваемый отгул, чем поделился с неким директором от этой фирмы. Тот, отлично знал всю мою загруженность, но какой-то апломб, заставил его произнести роковую для себя (и, в некотором роде, для компании), а для меня, ставшей кодовой, фразу: «Если вам не нравится, пишите заявление на увольнение». В первый момент я даже не въехал, что это адресовано мне.

Тупо спросил: «А как же, второй грейфер?» Но, видимо, этому администратору вдруг понравилась жесткость своего ответа и он с удовольствием повторил: – ПИШИТЕ ЗАЯВЛЕНИЕ! Ничего я писать не стал. Позвонил, чтобы меня больше не ждали. Так и остался пробел в моей трудовой книжке размером с год, который я отдал этой конторе. Были долгие уговоры, какие-то обещания, просьбы помочь, хоть разик и т.д. Пытался и основатель компании (некто Александр Владимирович К-ц) на меня повлиять. Видимо, и своего директора он, чем-то сурово наказал, потому как, давление и уговаривание со стороны того, было сильное. Но и ему я дал совет – подобным образом, разбираться с местными бомжами, которые на этой ржавой куче выбирали цветной металл. Немного позднее, вдруг, обо мне вспомнили на «Надежде» и долго я безработным не остался. Зарплата подшкипера, которым я в то время был принят, была полторы тысячи. Моя военная пенсия около 3-х тысяч, зарплата капитана на «Надежде», что-то около 2,5 тысяч. Курс доллара при постоянной инфляции в то время составлял, по-моему, около 25-ти рублей.

И вот, история повторилась, в точности, один к одному. На «Мире», для которого я выскакиваю из всех своих штанов, в попытках что-то улучшить, сделать, научить и т.п. Точно такой же прямолинейный исполнитель и не совсем сильный администратор, старший помощник Вячеслав Александрович (когда-то, он был для меня Славиком в моих заметках – отражение моей былой незлобности по отношению к нему), совершенно походя, на моё возмущение по поводу бесконечных погрузок-выгрузок всяко-разного силами палубной команды из 4-х(!) человек, не задумываясь о последствиях, произнёс эту кодовую фразу. И удаляясь по коридору, повторил её, в точности, как тот, упоминаемый мною пузырь.

И я, как и прежде, вначале растерялся – ведь совсем недавно, очень помог этому человеку, по его просьбе в некоторых корабельных моментах. Из окна, по Юлиану Семёнову, я выбрасываться не стал. До отхода оставалось 3-4 дня, топорщить пальцы с актерскими ужимками: «Ах, как вы меня задели!» – не по мне. Но момент отпечатался в памяти накрепко. Всё – последний рейс. Делать буду всё, как всегда и всё, то же. Учить кадетов, новых боцманят, тренизов (людей, на коммерческой основе, путешествующих на «Мире»). Проверить за рейс каждый из сотни парусов, и старых и новых. Никто не упрекнет, что что-то после меня не сделано. Решение принято.

Глава 2. Рейс

2.1. Начало

30 апреля. Наконец-то, в 17.30 отдали швартовы, развернулись у бывшего моста л-та Шмидта и направились под проливным дождем по Неве и каналу. Позади остались фанфары, знамена, проводы и длительная проверка властями. Собрали штатный экипаж в аудитории и сидели мы там почти полтора часа, пока с тремя собаками обнюхивали весь корабль, назначенные люди в форме. Наверное, правильно в современной обстановке. Неизвестно, что могли притащить с собой кадеты, которые с каждым годом удивляют своей инфантильностью. Рано или поздно, занял свое место на руле в ходовой рубке. Менять меня было некому. Прохождение по узкому каналу вблизи пришвартованных судов, затем по фарватеру, на котором отклонение в метрах контролировалось диспетчерами порта (сообщалось по связи) требовало определенной надежности. Что представляют новые матросы в этом плане, пока еще неизвестно и я сам вызвался рулить до выхода в Финский залив после его фарватера и прохождения девиации главного магнитного компаса. Сменился на руле уже в первом часу ночи матросом из старого экипажа.

01 мая. Как не хотелось, но поднялся в пять утра. 12 кругов по палубе, мои стандартные упражнения, кручение резины и обливание. С этим делом пока в прежнем режиме – вода из шланга со своих танков. Четыре ведра. К черпанию из-за борта перейдем попозже. Мой постоянный напарник по дневным обливаниям, капитан-наставник Антонов Виктор Николаевич, в рейс не пошел – возраст и врачи не пустили. Больше не с кем.

В 8 утра вышел на палубу на развод и инструктаж вахты бизани. Боцманом этой мачты назначен Кирилл, пока еще неопытный в этом деле, но старательный. Подняли из такелажки массу концов: шкоты, гитовы, горденя и т.п. Задача – разложить это на квартердеке (палуба бизани) для последующего подсоединения к стальным мантылям и разобраться – всё ли на месте.

Весь день с вахтой бизань-мачты. Неожиданно проблема образовалась на ровном месте. Надо было поднять фал крюйс-стень-стакселя на салинг (вторая по высоте площадка на мачте). Для этого боцман мачты подал оттуда выброску с лёгкостью (груз на ней). Курсанты, расставленные на вантах, должны были ее ловить и передавать поверх реёв вниз. Встречный ветер очень мешал. Казалось бы, всё просто – лови и передавай. Но эта молодежь умудрилась обвить выброской гитовы, затем очередной кадет продел ее вовнутрь вант между выбленок (ступенек). И последний в этом строю обнёс ее вокруг всех вант уже внизу. Мои вопли в рупор, что и как делать – совершенно не подействовали. Кое-как это дело распутали, потратив время до обеда.

Ну, а подсоединение блоков для проводки фала пришлось полностью взять на себя. После «Роял Клиппера» это было пустячным делом. Как обычно, не могли найти часть такелажа рассованного где попало, и по сей момент эта проблема не решена. Такелажные скобы зимой просто макнули в краску, которая на них и застыла таким мрачным слоем, в т.ч. и на резьбе. Некому на «Мире» контролировать подготовку к очередному рейсу. Слишком много растопыренных пальцев.

02 мая. Повесили на место крюйс-стень-стаксель и грот-стень-стаксель. Пользуясь тем, что Виктора Николаевича нет, согласовал с капитаном и выдал боевые паруса, которые площадью в два раза больше штормовых. Пусть кадеты сразу привыкают к их массе и особенностям. Раньше всегда вначале рейса, пока дейлитрипы, всякие переходы и т.п. вешали штормовые – легче с ними работать. Но всегда замена на большие – в авральном порядке, перед гонкой. А там народ начинает не понимать, почему, вдруг, раньше всё так было просто, а теперь – с трудом.

Косые паруса на штаги грот и бизань мачт крепили раксами (скобы на которых парус подвешивается к штагу) по моему способу, в отличие от классического. Классика – это когда передняя шкаторина паруса собирается гармошкой веревкой через один люверс, увязывается вдоль центрального шва часть до шкотового угла, она же складывается той же гармошкой и парус в таком виде подается к месту начала привязки. Метод хорош, когда парус готовят два-три человека. Но, если есть возможность – проще парус уложить вдоль палубы передней шкаториной и к ней, вначале сложить, начиная от шкотового угла, а затем туго завернуть его. Получается длинная колбаса, которую связывают через метр бросовыми каболками. Её поднимают фалом по мере привязывания ракс к штагу. Учитывая, что мы шли против сильного ветра, всё получилось довольно спокойно. Подняли, проверили проводку снастей (к каждому косому парусу идут фал, которым парус поднимается, нирал, которым парус убирается вниз, гитов для поджимания шкотового угла к передней шкаторине при поворотах, галсовая стропка для фиксации галсового – нижнего – угла к мачте). А на крюйс-стень-стакселе вместо галсовой стропки применяется самая настоящая таль-полиспаст в четыре лопаря, что позволяет менять высоту подъема паруса по штагу и в случае, если парус просел по фалу, подобрать его талью, что гораздо эффективнее, чем самим фалом. Вот это приспособление на «Мире» считаю очень ценным для гонок.

03 мая. Вечером перевели время на час назад. Всё равно еле проснулся, потому как, все дни на сон получалось по несколько часов. Видимо, накопилось. И наконец-то, облился четырьмя вёдрами из-за борта. На море штиль, Вода уже не обжигающая, а просто холодная. Но на голову выливать опасаюсь.

Новые курсанты удивляют своей бестолковостью. В принципе, неудивительно. Никто им не провел, хотя бы, каких-то, ознакомительных бесед по устройству, правилам безопасности и т.п. Надеются на боцманов, двоих из которых, самих еще надо учить. Хорошо, что старательные – остальное приложится.

Изготовил для старпома, который является на судне ответственным лицом по борьбе с пиратами, по его просьбе, аж четыре пары веревочных наручников. Положено иметь их при вахтенном у трапа при стоянках. Будут это дело проверять согласно требованиям международного Кодекса по охране судов. Сделал на едином конце по два затягивающихся узла-констриктора с небольшими ручками в виде марок. Проверили на вахтенном матросе. Вполне успешно. Правда, при затягивании удлиняется кончик между петлями и матрос переступил через него ногами, потом зубами развязал эти узлы. Но они не были затянуты, поэтому ему это и удалось. Узел-констриктор (а еще есть двойной констриктор) затянутый на чем-то круглом, развязать практически невозможно – только резать.

2.2. Охранные муки наших дам

Об этих охранных мерах, вернее, тому, что этому предшествовало – отдельный рассказ. На двери нашей столовой так и не снято объявление – всему экипажу в пятницу, такого-то апреля, прибыть в корпус на Охте для прослушивания лекции по охране судов. Явка обязательна. Ну что же, велено – послушаем. В учебном классе, действительно оборудованном плакатами и наглядными пособиями противопиратского назначения, часа три подряд, монотонным голосом, какой-то преподаватель пробубнил нам о засилии пиратов, как ООН пытается бороться с этим делом и что эта организация придумала. Очень много каких-то общих рассуждений, почти никакой конкретики. И как я не пытался что-то записать, ничего путного акцентировать не получилось.

Ну и ладно, думаю. Понятно, что есть какой-то документ, регламентирующий всякие обязанности – комсостав разберется. Но, по окончании последнего часа, препод объявил, что сейчас перейдем в компьютерный класс и там, после тренировочных упражнений по этой теме, будет зачет. Ну что же, зачет, так зачет. Не в первый раз. Тем более, что тренинг поможет выявить ответы. Перешли, расселись. Всего компьютеров штук тридцать. Хватило почти всем, но ко мне присоединились еще двое задержавшихся – плотник Шурик и Наталья Владимировна – кураторша тренизов.

Долго ждали, когда загрузится учебная программа и появятся вопросы. Наконец-то! Можно было после вопроса нажимать клавишу подсказки и смотреть – правильно ли. Но, вот тут-то, мы и не угадали. Вместо ожидаемых правильных ответов публиковался текст Кодекса, из которого мы должны сами были понять – что мы там ответили. Сразу первый же вопрос и абракадабра из Кодекса отправили всю нашу группу в нокаут. И все последующие 40 вопросов – с тем же успехом. Какие-то отдельные – по наитию, вроде бы правильные ответы, узнать было невозможно. Эта подсказка так была запрограммирована, что понять её мог только человек изучивший этот Кодекс в деталях. Кроме того, ответы на вопросы (как это, почему-то принято в морской обучающей структуре) включали не один правильный, а из 6-ти – 8-ми порядка четырех. Т.е. надо угадать этакий блиц. Один из кучи правильных не угадал, и весь ответ неверный.

Мои соседи, что в очереди на комп поняли, что это надолго и решили уйти. В принципе правильно, потому как я застрял на этом компе до 6-ти вечера. Благо, препод не ставил задачу показать нам какие мы тупые в деле охраны судов и портовых (нам-то зачем?) сооружений. И дал возможность отвечать на контрольные 40 вопросов хоть до посинения. Что мы все и делали. Наши дамы начинали биться в истерике: «Да на кой чёрт, нам надо знать, чем отличается снайперская винтовка от штурмовой?» На это препод спокойно так, отвечал: «Ну, а как же! – Вот вы увидели приближающуюся пиратскую лодку. И в бинокль (!) (это-то, наши буфетчицы с поварихами разгуливают по палубе с биноклями! Сварили кашу и скорей на палубу с биноклями) – вы рассмотрели (!) что пираты в руках держат не снайперскую (!), а штурмовую винтовку. Значит, пока пуля прицельно будет лететь свои 200 метров, у вас есть возможность спрятаться – их лодка еще на эту дистанцию не приблизилась. – А вот, если, вы разглядели (!) снайперскую (Задорнов плачет!), то тут, дело труба – могут и замочить. – Значит, надо ускорить процесс пряталок».

Справка: у нас на «Мире» в ходовой рубке, аж три бинокля. Один полуисправный – для кадета-впередсмотрящего, другой для вахтенного помощника и еще один – новый неприкасаемый – то ли для капитана, то ли для лоцмана. Представляю картину – кастелянша Алла Григорьевна, отстирав очередную груду полотенец, быстренько взлетает на мостик, с требованием посмотреть в бинокль, для квалификации пиратского вооружения, на виднеющейся на горизонте рыбацкой лодке. На что, вахтенный помощник с почтением протягивает ей лучший из этих приборов со словами: «Пожалуйста, Алла Григорьевна, ведь только Вы имеете сертификат по нашей охране и обороне. Куда нам, сиволапым!» (Кодекс начинает действовать только с января следующего года, поэтому, кто не успел на этот зачет, тот опоздал, но время еще есть).

Дамы в трансе: теперь, не угадали разлет осколков от гранатомета и т.д. Лично я погорел и не один раз на общих вопросах типа – согласен ли я, что глава 6 Кодекса обязательна для раздела А СОЛАС, но для Б – она рекомендательна. Я был не согласен и не угадал. По всем остальным, типа про винтовки – вспомнил молодость и угадал почти всё. Задача препода была получить распечатку компьютера с правильными на 71 процент ответами, поэтому он нашим мучениям не препятствовал. Я, наконец-то, получил свои 82 процента, хотя, так и никогда не узнаю, что было правильно, а что – нет.

Повариха Ольга с пятой попытки угадала ровно 70 процентов, комп ей зачет не засчитал и она его чуть не разбила. По мере накопления распечатанных бумажек с зачетом от компьютера, счастливый народ стал помогать коллегам по этому несчастью. Последней, дружно помогли буфетчице Лене, которая совершенно обезумела от недоступности своего компа и просто тыкала пальцем во все ответы подряд. Её удалили из-за стола и пока она нервно прогуливалась, ответили на ее компе на 95 процентов.

Вернувшись на судно, нашел в интернете Кодекс, главу 12-1 СОЛАС, главы А и Б и т.п. Прочитал один раз и, совершенно многое стало понятно, как надо было отвечать на тот или иной вопрос. А вот теперь вопрос возникает и у меня – почему же, никто из администрации судна не проинформировал, что будет зачет, что готовиться к нему надо по таким-то документам и т.д. Я про этот-то Кодекс узнал только из этой лекции с общими рассуждениями по нему. Ответ прост – см. что это и кто это – администрация «Мира». А я еще, вроде, как не совсем уверен – уйду я отсюда после рейса или как. Да отсюда не уходить надо, а бежать по-спринтерски.

Довольные, что на следующие пять лет нам этот сертификат обеспечен, а там – трава не расти! Но, некое испытание было еще впереди! Каждый день таскание на себе всяко разного, погрузка и подготовка к регистру и портнадзору – рабочий день пролетает на одном вздохе. Но, оказывается, для получения уже выписанных сертификатов, за которые мы трижды расписались, каждый должен сам явиться на Охту, найти там того препода, еще раз расписаться и получить свой новый документ.

А предварительно мы расписывались в дополнении к рабочему соглашению с администрацией бурсы, что, если мы надумаем увольняться в течение пяти (!) лет со дня этого охранного зачета, то должны выплатить бурсе 2800 (!) рублей за обучение (!) и компьютерный зачет. Однако! Ну и аппетиты. Точно такая же бумажка в соседней мореходной конторе стоит 1200 р., что некоторые из не успевших и сделали. Да я им с удовольствием отдам и три тысячи, лишь бы уйти из этого дурдома поскорее. В самый последний день на Охту был отправлен один из молодых боцманят. Свой сертификат он получил, но на всех остальных этот лектор потребовал доверенность, заверенную нотариусом. Однако! А слабо ему было захватить с собой эти двадцать листочков, когда он у нас ошивался последние три дня с проверкой режима? Просто неуважение к экипажу. Впрочем, ему уважать особо некого, потому как из-за его проверок все от него шарахаются как от прокаженного. Я думаю, что мне больше это не пригодится. В следующем году у меня выходит пятилетний срок сертификата по борьбе за живучесть. В ту же степь, по тому же адресу! Хватит гражданского флота. И хорошо, что меня в него не занесло в свое время.

2.3. «Мировские» будни

04 мая. Весь день чтение лекций парусным вахтам, свободным от работ по устройству парусов и правилам безопасности. Не очень это удобно – одно и то же повторять разным группам. Всегда что-то забудешь упомянуть, что говорил предыдущей вахте и наоборот. Но, тем не менее, слушали с интересом, потому как все участвовали в подъеме парусов, их привязывании и т.п., не особо соображая, что для чего. Сейчас у многих наступило прояснение. Время снова перевели на час назад, что делается всегда при перемещении на запад. Разница с Владивостоком стала в 9 часов.

На всех мачтах со всякими снастями какой-то кавардак. Не могут найти ту или иную снасть. Чей недосмотр – не знаю. Понятно одно – никто ни на судне, ни в отделе флота зимой ни о чем не думал. За всех боцманов оставался Игорь – боцман фока. Что-то он пытался по старой памяти подготовить. Например, такелажные скобы. Которые всегда чистят красят, расхаживают и смазывают. На сей раз вахтенные новые матросы просто макнули их вместе с резьбой в краску и так и оставили. Почему-то Игорь спустил всё это на тормозах. Боцмана мачт грота и бизани были назначены (нет, скорее обозначены) буквально в последний день перед выходом. Из молодых матросов прошлого года. Парадокс, но больше – некого. Конечно, они никак не готовили свои снасти. Дальше разговоров на эту тему не двинулось. Больше всех выступал я (конечно, и потому, что понимал – много шансов заполучить эти обязанности на автомате). Но ничего не добился. Потому как дальше главного боцмана эти разговоры не пошли. С Игорем тоже разговаривал, но Игорёк – хитрющий латыш, только кивал головой и от него ничего не зависело. С кем-либо, из администраторов – эти ребята может и обсуждали эту тему, но слишком долго тянули. Лишний раз убедился в своей должности – старшего боцмана, что это фиговый листочек. Раз нет реальных рычагов давления на происходящее, то и нечего здесь делать.

Меж всяких дел подняли на каждой мачте по два марселя. На бизани, конечно, это длилось очень долго. Благо последние два дня погода установилась и в отличие от первых двух дней, когда пальцы на руках прихватывало от холода, на мачтах можно было находиться долго. Процесс растяжки верхней шкаторины дался с неимоверным терпением. Пока объясняешь, кадеты кивают головой – всё, дескать, понятно. Но, только за дело, их как будто подменяют. Всё – не так. Оковку марселя при растяжке подсоединили к звену шкотовой цепи. Начали растягивать. Хорошо, что я взял бинокль в рубке и с крыши средней надстройки разглядел, что металл-леер, почему-то свободен, а оковка пристегнута к чему-то постороннему. После вопежа в рупор – исправили. И т.п. На «Надежде», когда-то, я в одиночку растягивал все паруса на мачте с помощью механической тали за полдня. Здесь – это высший пилотаж и считается очень сложным. Растягивают талрепами, а на бизани просто тянут за веревку. Теперь, никак не протянут горденя. В обед подняли косые – пять штук, ветер отошел и до конца дня они помогали машине.

05 мая. Идём проливами, погода хорошая, температура воды на моих утренних обливаниях подрастает каждый день где-то на градус. Сегодня её даже уже сильно холодной назвать нельзя. На мой взгляд, где-то градусов 12-14. Костя традиционно слёг с температурой под 40. Точно в такое же время как в прошлом рейсе. Поэтому думаю, что помучается пару дней и всё пройдёт. Тем более доктор его курирует и по всему видно, что соображающий.

2.4. О Боге и вере

Пасха утром была отмечена крашеными яйцами на завтрак. Местная завпродша на большее не раскололась. Телевидение при движении на север или близко к этому курсу работает от спутника – две программы: Вести-24 и Планета-РТР. Вести почему-то, более устойчивы. Впрочем, от местных радистов технических подвигов ждать не приходится. Но пока, в курсе новостей с их привычными страшилками. Смотрели кусками и репортаж из храма Христа Спасителя. Никто на барже не знает, почему Пасха называется этим словом. У священника Александра Меня (злодейски убитого каким-то чмом) я прочитал, что Пасха – это праздник в честь дня, когда Моисей вывел после 40-летнего хождения по пустыне своих сородичей, чтобы они забыли со сменой поколения о рабстве. Наверное, отсюда название перешло и к дате воскрешения Христа, как соответствующее самому радостному для верующих дню.

Я вырос, отравленным атеизмом, как и большинство моих одногодков. Хотел бы верить – пусть в Бога – но, так, чтобы действительно – верить. Чтобы за душу брало от этой веры. Но, наверное, никогда не получится. А искусственно к этому приобщаться, ради моды, что ли – бессмысленно. Но, Библию считаю умной и мудрой книгой, совершенно независимо от веры в Божье Царство. Вот её бы надо было вдалбливать нам в головы вместо партийных идиотических постулатов, в которые, действительно никто не верил. Может и жизнь была бы несколько другой. Как вспомнишь, сколько ценнейшего времени угроблено на конспектирование этих долдонов, которые сами-то, ни одной строчки не написали. А если у тебя конспекта нет к какому-то событию (отпуск в училище, звание во флоте и т.п.) – всё, не высовывайся.

Вместо заболевшего Кости по указке СПК, приготовил надувные кранцы для швартовки, провел занятия с тренизами (одни дамы и заблудившийся, где-то немец), научил их проверенным узлам – по-моему, понравилось. Всегда только уходят куски хорошей веревки – не знаю, хватит ли до конца рейса. При всём при этом, организация всё та же. Никому бедолаги не нужны. Сам пригласил в парусную, сам с ними и занимался. А народ любознательный, даже на все лекции приходили и записывали, что и как называется. Странный, странный «Мир». Пусть процветает, но без меня.

06 мая. Подняли на палубу грот-стень-стаксель. А у него через потертость в подшиве вылез лик-трос. Пришлось через шахту парусной кладовой затаскивать его к машине. Выдал ГБС 2004-го года. Пока заделал шкаторину с лик-тросом, решил больше его не выдавать на грот. Несмотря на большой рекламный логотип спонсора «SOVKOMFLOT” по всей площади. Потому как это по пошиву и по меткам фирмы «SAIL SERVIS» это – не что иное, как кливер-топсель. Почему-то, их пошили два в 9-м году, хотя было много обсуждений и решений, что же заказывать. Кто был на конечном этапе заказа – не знаю. Но пошили два кливер-топселя, зачем-то – их «Мир» несет только в гонке. Впрочем, понятно: надписи на них на русском и английском. Наверное, кто-то из совкомфлотовской конторы.

Думали, что мы с этими парусами не расстаемся. Также, пошили зачем-то, два крюйс-брам-стакселя. Нет, чтобы пошить по два комплекта косых нижнего яруса. И лепили бы на них свои лейблы. Уж эти паруса стоят всегда с первого дня до последнего в сезоне. Спросили, хотя бы. Умники.

Мидель-кливер, который в прошлом году еле подогнал под его штаг, тоже, вовсе не тот за кого себя выдает. Этот был пошит как бом-кливер и по размерам и по метке. Пришлось метку закрасить. Но от судьбы не уйдешь. Парус легче, чем штатный и в последний день рейса шквалом его разметало на мелкие ленты. Я его даже не стал в парусную забирать – так и валяется в помещении компрессора в носовой надстройке. Ну, а бом-кливер сохранился в этой ипостаси, хотя на нём надпись, что это мидель. Вот такое кви-про-кво, как выражается один из моих новых знакомцев. Хорошо, что старые паруса в порядке – из них два 87-го года, т.е. с постройки. Конечно, финишинг на них поотлетал (это покрытие, не пропускающее воздух – конечный этап в изготовлении паруса). Но паруса работают и геометрия у них хороша.

Думаю, что же это мои ученицы из тренизов не пришли на повторное занятие по плетению ковриков и прочего. Наконец, одна появилась. Показала сплетенную турецкую марку в виде перстня и одну – на плоскости. Объяснила, что остальные до сих пор приходят в себя – замерзли в парусной. А мне и невдомёк! Сам-то в теплой куртке. Старею, раз соображения нет. Показал, как плести два вида матов, девушка Рита легко всё поняла, научит подруг. Неравнодушного к парусным делам человека сразу видно. Она рассказывала, что при поступлении в Горный институт на Неве был какой-то фестиваль больших парусников. И когда она их увидела – это было потрясением. Сейчас осуществила давнее желание – хоть немного пройти на паруснике. Я ей посочувствовал, что мы не идем из-за спешки под парусами (только под косыми). Отнеслась с пониманием. Вот так. Еще не перевелся заинтересованный народ на Руси.

Новый боцманенок на бизани управляется сам. Иногда, что-то подсказываю. Надеюсь, толк будет. Худо-бедно, два марселя и два яруса косых на бизани готовы к работе. Вообще-то, в подготовке парусов к этому рейсу проблем, как никогда, много на грот-мачте и бизани. То одно не могут найти, то другое. Игорь, боцман фока – старый, опытный и хитрый – всё заранее заготовил и проблем не знает. Но главное у новых боцманят, что внимают рекомендациям и стараются. Остальное приложится.

Глава 3. Гамбург

3.1. День Победы

07 мая. Около 8-ми утра начали движение с лоцманом по входу в Эльбу. Часов через семь будем вблизи причала Ландсбрюгге. Там ожидаются два дейлитрипа (катания) – будет ли свободный день непонятно. С информацией на «Мире» – как в войну в Главном штабе – меньше знаешь, крепче спишь. Впрочем, на «Надежде» было всё то же самое.

09 Мая. Наталья молодец! Поздравила от себя весь экипаж при утреннем подъеме по громкой связи с Днём Победы! Больше, конечно, ничего ни от кого. На «Надежде», когда-то, всегда капитан Василенко В.Н. сам зачитывал телеграммы из бурсы с поздравлениями экипажу. Здесь «Мир» – только повозка для добывания денег.

Посмотрел весь парад, благо время на два часа у нас назад (здесь было 8 утра в отличие от 10-ти по мск). Парад понравился. Давно бы так. И Шойгу в форме держался очень хорошо. А то, как вспомнишь этого мордатого парнишку, из мебельного магазина – кому только в голову пришло, так унизить вооруженные силы. Впрочем, понятное дело – реальный военный не дал бы так просто, походя, разгромить свою армию и флот. Значит, обстоятельства на самом верху этого требовали. Всё что было – или очень высокая экономическая политика, требующая таких жертв, или наоборот – просто надо было пристроить внучатого племянника. – Побудешь, пока министром, каким-нибудь! – Просто министром – не хочу, вот бы – обороны! – Уговорил, будет тебе оборона! – А братца бы? – Ладно, тот будет губернатором, каким-нибудь! – Не, на Чукотку его не надо! – Ну, ладно, пусть берет Ленобласть.

Войска в летней форме хорошо смотрелись. А то на моем участии в параде (ноябрь 69 г.) – все в шинелях, кроме ВДВ и морской пехоты. Этакая черно-серо-зеленая масса. Нас готовили 8 месяцев по каждой шеренге отдельно. Из них 4 месяца в Москве в парке Горького. Ради одной-то минуты. Не знаю, стоило ли оно того. Но флот-то, был в зените своего расцвета. Каждая парадная шеренга снимается на специальную камеру. Это прохождение показывают будущим участникам, чтобы видели ошибки предшественников. В нынешнем параде тоже отдельные шеренги бросались в глаза. Какой-нибудь крендель или отстает, или шаг у него меньше, или рука чуть запаздывает. Но – это редко. В основном видно, что все старались и некоторые шеренги были как по струне.

3.2. Катание по Эльбе. Барбель

Ну, а здесь, погрузили на борт пассажиров на катание – человек 220, которые (да и мы тоже) еще не представляли затяжное будущее этого катания. С отдельных тучек пошел не слабый дождь. Тут же вспомнили про мои тенты. Хорошо, что удалось вернуть специально пошитый тент, который Костя по доброте душевной отдал, вдруг, каким-то художникам (новомодное увлечение – рисовать на старых парусах). Вовремя я спохватился – не успели далеко увезти. В парусной выдал каждому из назначенных курсантов по тенту, с разъяснением, на каком месте это должно быть. Вроде бы понятно – дальше некуда. Далее – театр абсурда.

Дождь усиливается, народ жмется под всякими возможными укрытиями. Минут за 15 до отхода поднялся на мостик – никаких тентов перед собой не вижу. Не понял. Но на носовой надстройке, почему-то, на правом борту вяжут один тент под, а другой – над, решетчатой площадкой для плотов. Потряс головой – думаю – мерещится. Спрашиваю – отвечают, так боцман фока велел. Причем здесь он? Позднее стало понятно – всё, то же. Кое-как заставил сделать как надо. Отдельный тентик для стола, по которому всё ранее разъяснил – где его крепить – еле нашли привязанным совершенно в странном месте. Не соскучишься на этой барже.

Далее – по Эльбе до поворота шли без парусов. В полвторого поворот. Подняли фор-стень-стаксель в помощь для поворота и затем оба яруса косых. Народ, безмолвствуя, наблюдал и под мелким дождем, который то лил, то прекращался, пытался что-то заснять на свои фото агрегаты. Ветра почти не было и капитан, наконец-то, дал команду поставить марселя. Кое-как в жуткой палубной толкучке (как раз пассажиров под дождем начали кормить обедом) по моим командам поставили всё. По моим, потому как Костя с хромой ногой не выходит из каюты, боцман фока, как у него водится – в астрале (много ему не надо). На мое место на руле встала Барбель, приехавшая навестить свой любимый «Мир». А меня капитан отправил рулить палубной командой и курсантами.

Барбель – уже дама в некоторых  годах. Мы с ней познакомились в Травемюнде в 2003-м году на экипажном патти. Меня удивило, как она свободно говорит на русском. В то время она была тренизом на «Мире», а я на «Надежде» во время кругосветного плавания. Барбель – в хорошем смысле – фанатка парусников и особенно, любящая Мир, которому посвятила свой сайт  beidewind.de.   Впоследствии, несмотря на возраст, некую полноту и троих взрослых сыновей, окончила морскую академию в Варнемюнде и уже который год работает старшим помощником на большом грузовом судне, пройдя хорошую школу командования на нескольких парусниках, в т.ч. и круизных. И несмотря на свою крупную должность, с удовольствием рулила во время этого катания.

Пока приближались к месту своей бывшей стоянки, акватория вокруг стала напоминать пчелиный улей – столько плавсредств сосредоточилось. Всё как обычно – все возят зрителей на себе, даже плавкран с шатром и плавучий экскаватор с ковшом. Не говоря уж, о массе катеров, фирменных марк-твеновских, с гребными колёсами под старину, пароходов «Миссисипи» и «Луизиана». Всё это ползет, пересекает наш курс то и дело, но как-то все расходятся и никаких нештатных ситуаций. На Неве бы, местный портнадзор, от нечто подобного – чокнулся.

Для стоянки нам определили место на другой стороне, чтобы временно на наше место поставить «Крузенштерн». Повернули в этой каше, убрали паруса. Только осталось убрать по-быстрому последние марселя на фоке, как появилось тело с опухшей мордой и начало распоряжаться и учить. Посмотрел на него, плюнул и ушел. Сменил на руле Барбель. Тело, впрочем, скоро исчезло.

Где-то через час свернули в какую-то протоку и пошли к причалу возле большой мусорной кучи. (Традиционно для «Мира»). Очень долго швартовались. Измученные пассажиры с тоской ждали окончания этого нескончаемого действа. Привязались. Оказалось, что парадный трап поставить не можем – не дает забор, оставляющий узкую тропинку на причальной стенке. Завалили трап обратно.

Кое-как приготовили в желающей свободы толпе сходню. Вахтенный помощник Лёнька так и не смог пробиться к этой сходне и народ сам повалил по ней на эту тропку до автоматической двери в том заборе. Ни о какой подтрапной сетке уже и речь не шла. Хорошо, что никто не булькнулся ни с этой сходни, ни с этой тропы по краю причала. Моё мнение – капитану надо было отказаться от такой швартовки, раз не обеспечено место выхода пассажиров, через лоцмана затребовать разъездной катер, людей на него и т.д.

Позднее я сказал переводчице Кристине, что прокол организаторов сильный. Надо было нам дать возможность народ высадить на том берегу, а уж после швартовать туда «Крузенштерн». Она пообещала рассказать об этом в их оргкомитете. Позднее, кто-то из немцев, пожаловался куда-то, и приехала полиция, прыгала на сходне – проверяла – надежно ли всё было. Но сетки под сходней не было и еще неизвестно чем закончится. Может быть, штраф будет на порядок дороже, чем стоимость всего катания.

Как пассажиры добирались до туннеля, что ведет под Эльбой на ту сторону – не представляю. Пешком от этой стоянки не менее 3-х км. И по туннелю еще пол км. Утром в пять часов я по нему бегал вместо пробежки и сфотографировал «Мир» с этой стороны, где мы сейчас встали.
Со стармехом помянули павших. По окончании всех этих дел.

3.3. Подъем парусов

10 мая. Хороший день по погоде с утра. Мы с механиком подкачивали свои велобайки, когда ни на чем вырос конфликт с командиром курсантской роты. Пока мех куда-то вышел, я заступился за курсанта, помогавшего механику (началась погрузка продуктов – ни объявлений, ни информации – новая громкая связь давно уже вышла из строя). Этот нервный параноик, ненавидимый всеми поколениями кадетов, что-то там вякнул и на меня. От изумления у меня глаза к ушам уехали. Хотя и удержался от грубости, но ответил, что он меня перепутал со своими подчиненными. Тот понесся наверх. Мех – как раз, к концу этого инцидента. Так что, я – крайний.

По поводу оставшихся парусов с учебным помощником направились к капитану. С предложением – пока стоим на этом безлюдном причале, объявить аврал и всё выложить на реи. Пристегнуть можно и после. В море на переходе в Ларвик – поднять паруса на реи на ходу будет практически невозможно. Старпом, находящийся у капитана, на это безучастно ответил: «Берите нарядчиков и поднимайте». Нарядчики – это львиная доля кадетов, получивших наряды на работу за те или иные, мелкие свои прегрешения. В основном от своего командира. Вообще-то, непонятно, каким уставом это определено. Воинский здесь не действует. Значит выдумка. Вот он и сыплет направо-налево. Ну, а когда нарядов набирается за десяток, кадет понимает, что отработать их, чтобы пойти в увольнение, нет никакой возможности. И становится им совершенно безразлично – будет их больше или меньше. Капитан, как водится, промолчал. Может и правильно – старпом должен решать.

Мы с учебным помощником (Александр Ильин – неравнодушен к парусам и понимает, что сейчас нельзя терять момент) хотели, чтобы все вахты работали на своих мачтах. Но боцманов нет: фока – ушел в астрал (верен себе, хотя я ожидал, что он продержится месяца два), грота – в увольнение, но он завтра заступает и больше у него времени на город не будет. Остался только вахтенный боцман бизани. Хороший парень, но пока еще тормознутый. Подняли из парусной все оставшиеся прямые – фок, грот, брамселя и бом-брамселя.

Кое-как, почти перед обедом, собрали кадетов и начали на палубе раскатывать паруса для подготовки к подъему на реи. К 17-ти часам подняли последние бом-брамселя. Здесь уже активно со своей хромой ногой помогал Костя, которому доктор, вообще-то, прописал постельный режим.

Вывел свой транспорт, поехал к туннелю – положить денег на обе сим-карты. До туннеля действительно около 5-ти км. На той стороне – разгуляй на набережной. Кое-как проехал до ратуши, где все эти бутики. Велобайк совсем плох – что-то в цепи проскакивает – в гору ехать невозможно. Шина на заднем колесе расползается по корду на глазах. Другой, на толкучке, нет смысла покупать – больше на этой барже нет смысла оставаться. Пусть варятся в своем вареве сами. Рейс, конечно, я отработаю, но без вдохновения.

В довершение ко всем напастям, на верстак в парусной вытек отвердитель для эпоксидной смолы. При переносе снабжения раздавили его пластмассовую емкость. И он в перевернутом вниз пробкой положении стоял там в углу. Почему-то, вытек и через пробку, хотя я ее еле отвернул, чтобы слить остатки. Хорошо, что ничего ценного на пути этой лужи не было. Я его и растворителем и спиртом с кучей ветоши. Дух в парусной, как у меня в реакторном отсеке, при заправке первого контура аммиаком.

3.4. Времяпровождение в Гамбурге

11 мая. Перешвартовка от 10-ти до 12-ти. Снова «Мир» прилепили к плавпричалу под Рипербаном так, что трап еле поместился. Мы с механиком не стали дожидаться обеда, кое-как с велосипедами процарапались через толпу зрителей на набережную. Там уже без особых проблем доехали до блошиного рынка, где я купил за 5 евро новую покрышку на заднее колесо. И еще комбинированный гаечный ключ. Зачем – не знаю. Покрышку надел на себя и поехали в баню. Там пристегнули байки вместе с покрышкой и до самого вечера – из парилок в бассейн с ледяной водой, затем в турецкую баню, оттуда в 50-ти метровый спортивный бассейн. Наконец-то, проплыл тысячу метров. И в таком вот круговороте воды вокруг себя – до самого почти закрытия. Сказать, что это замечательно – ничего не сказать!

Распрощались с баней и бассейном (никогда меня уже в Гамбург не занесет) и вернулись на набережную. С большим трудом нашли место, где удалось пристегнуть велосипеды. Быстро собрались и поехали на открытие фонтана. Кое-как пробились на более-менее свободное место, чтобы можно было ехать. Народу на набережной в ожидании салюта просто неимоверное количество. А на фонтане – почти никого.

Повезло, что прекратился дождь. Представление понравилось. Под известную классику струи фонтана разного цвета вытворяли нечто немыслимое. Высота порой достигала около 70-ти метров. За это время прогремел салют, которого не было из парка видно. Народ расходился не спеша и снова, мы еле пробились к своему жилищу. Как всегда – все вокруг с флагами расцвечивания – только «Мир» в своем амплуа, без ничего. Хотя при перешвартовке речь о флагах шла, и я их приготовил в парусной. Не иначе, как месть, за прошлые сутки отстоя возле свалки. Думаю, просто, здесь, никому ничего не надо. Капитан может и забыл, впопыхах, дать команду и всё умерло.

12 мая. По традиции выходного дня поехали с механиком на фишмаркет. Это рынок, почему-то, с рыбным названием. Наверное, из старины, потому как рыба на нем, хотя и есть, но по сравнению с прочим – в очень небольшом количестве. Почти ничего и не купили, в отличие от прошлых лет. Что-то на фрукты Европа стала бедной.

После обеда дейлитрип. Пассажиров мало, но катание привязано к парусному параду. Т.е. все участники очередного гамбургского празднества с помощью буксиров (вот где, город денег на них не жалеет) выстроились в колонну и поползли по Эльбе. Народу по всему берегу – просто много. Наверное, интересно. Вечером вернулись к пустому причалу – все уже разбежались, кто куда. Граница закрыта отход в семь утра.

Что-то, я с трудом переношу свое обитание на «Мире». Никогда, еще, ни в одном рейсе, не было так некомфортно. Наверное, раньше не обращал внимания на некоторые местные дела. А сейчас, коробит. Надо дотерпеть. Единственный метод – бронированная оболочка. Никто не вскроет.

3.5. Аврал

13 мая. На Ларвик в 7 утра от причала Зеебрюгге. Прощай Гамбург! Больше не увидимся. В парусной переложил все тенты и бухты веревок. Пролившийся несколько дней назад отвердитель пропитал доски верстака и амбре от него, по-прежнему, витает в воздухе. Попытался отциклевать их, но всё равно проступает. Заливал эти пятна и спиртом и жидкостью для размачивания ржавчины, но толку мало. Придется выжечь газовой горелкой. Стармех обещал принять участие с огнетушителем.

После обеда обучал юнг из Сургута вязанию узлов. Вроде запомнили. Но когда пришел их командир, показать не сумели. Вот и кадеты наши – точно такие. На бизани, кроме двух человек, все остальные какие-то безучастные. Пока объясняешь – кивают головами, а на выходе – ноль.

Вечером объявлен первый аврал с брасопкой и постановкой парусов. Всё, как всегда, в таких случаях – тьма бестолковщины и вмешаться невозможно. Надо или полностью брать на себя боцманские обязанности, или вообще, не соваться в это дело. Есть командир мачты – третий помощник Лёня – сам в недавнем прошлом боцман грота. Ему и карты в руки. Меня умники с моста определили на аврале на вахту бизани, как бы, для оказания поддержки молодому боцманенку. Но, он не балерина, чтобы его поддерживать. Пусть сам набивает шишек и на этом учится. Поэтому моё место, подальше от всех веревок, чтобы не зацепили. А мой главный наставник – ныне покойный Антонов Владимир Алексеевич – требовал, чтобы парусный мастер во время аврала находился на мосту на руле. Не потому, что он хороший рулевой, а для того, чтобы был под рукой, и его можно было срочно отправить на любую мачту – разобраться на месте, где, что не ладится. А таких закорючек – не первом-то аврале – немеряно. Капитан «Надежды» Василенко В.Н., хотя тоже на аврал на мост назначал случайных людей (я был с вахтой фока вместе с главным боцманом), но вменял в мои обязанности после аврала докладывать руководителю аврала о замеченных ошибках, проблемах и т.п. Ну, а здесь, в этой сутолоке не было даже элементарного разбора по мачтам.

Как следствие, налетевший в полночь шквал, едва не натворил дел. Объявлен аврал по уборке парусов по громкой связи. Сильный дождь с ветром. Стоят все марселя и два яруса косых. На вахте – подшефная бизань. Вначале было не понять – какие паруса убирать. По громкой связи информации на палубе нет. Только по рации боцманам и командирам мачт. После замены трансляции, она то и дело не работает. Но, если раньше капитан на мостике выходил на крыло с микрофоном на длинном шнуре и все его распоряжения были слышны и понятны всем, то теперь в новой трансляции, почему-то, есть только короткий хвостик с микрофоном в ходовой рубке. Большего идиотизма наших заказчиков этого чуда довоенной техники представить невозможно.

Если убирать паруса, то надо быстро готовить ниралы и гитовы косых, чтобы не застряли в блоках. Никак не добьюсь от боцманенка – паруса убирать все или только косые (понятно, что первыми брам-стакселя). Тот, хотя и вахтенный боцман, но сам не поймет, что от него требуется. Опять-таки – по команде с моста или самостоятельно, по готовности? Наконец, прозвучало – брам-стакселя убирать самостоятельно. Фоку – убрать фок. Те потянули за горденя и они отлетели. Понять ничего невозможно. Позднее оказалось, что горденя фока попросту отвязались от люверсов нижней шкаторины. Кадеты не то что, какие-то там, морские узлы – простых бабских связать не могут вязать. Боцман фока, очнувшийся от астрала, возложил всю привязку на них и, конечно, ничего не проверил. Вот их ботиночные бантики и развязались.

Кое-как, под проливным дождем, вахта фока укатала парус. Вопрос – почему мост прозевал шквал? Почему не начали брам-стакселя убирать силами парусной вахты? Зачем тратить время на объявление общего аврала? Это – пока поднимутся, несмотря на крики по трансляции, что – срочно и т.п., пока построятся, пока пройдут доклады о готовности. Вполне можно было поднять только подвахту, тем более что фок – её парус. А в это время убрать брам-стакселя грота и бизани и мидель на бушприте парусной вахтой. И начать готовить фок, пока фоковские выскакивают. А так – столпотворение, в котором никто ничего не поймет. И уж объявляете аврал – дайте информацию о погоде, что сильный дождь. Моё резюме: я не хочу работать с такими управленцами. На кой чёрт мне мой опыт, который не востребован никак. Вообще, на авралы теперь буду смотреть только глазами постороннего.

14 мая. Еле поднялся на утренний моцион. Заключается он всего в двух элементах: обливания из-за борта и вращения резинового бинта плавательными движениями – дельфином, на спине и брасом. Осталось из далекого детства, когда в спортивной школе плавания это упражнение было обязательным. Столько уже изведено, этих самых бинтов Мартенса. Обливание я несколько модернизировал. Теперь у меня в плотницкой кладовке, что на верхней палубе, хранятся четыре ведра и одно с веревкой. Наливаю сразу все и выливаю на себя. Утром и перед каждым обедом, чаем и ужином. Немцев от ужаса передергивает при этом зрелище. Они как раз перед едой ждут на палубе своей очереди в столовую. Но вода в Северном море уже не та. Спокойно можно лить на голову. Наверное, градусов 12.

Погода с попутным ветром, идем под марселями. Косые болтаются, как и им положено, на фордаке (ветер в корму). Капитан сделал на мосту замечание по драному горденю, болтающемуся на виду. Послал кадета в парусную за новой бухтой троса. Убрали нижний марсель и быстро протянули новый гордень. Осталось привязать его беседочным узлом к нижней шкаторине. Привязывали почти час. Я уж и так, и эдак, в рупор с моста – изорался. Всё бесполезно. Хоть самому лезь. Пока не нашелся какой-то умелец. Вообще-то, положено к люверсам нижней шкаторины горденя не привязывать узлами, а зАПЛетать в огон. Узел не трется в таком случае о парус. Огон в три пробивки на полипропиленовом тросе плетется еще легче, чем вяжется любой узел. Но «Мир» далёк от подобных сантиментов. Новые боцманятки, по-моему, сами не умеют (надо бы их проверить). Боцман фока (астральный пилот) умеет, но не учит и не требует. Одна отговорка, что у них так принято. Недаром у него на аврале по уборке фока отвязались горденя. Я проверил несколько кадетов на предмет умения вязать главный здесь, и самый примитивный по вязанию – выбленочный узел, которым крепятся сезнёвки, держащие парус (обводные сезни – правильно). Никто не знает. Чего уж, тут уж – о каких-то, беседочных.

Глава 4. Ларвик

4.1. Немного о родственниках

16 мая. В 10 часов 30 минут, традиционно, пока плотник устанавливал поручни на трап, я продефилировал мимо толпы встречающих, на торец пирса в Ларвике. Трёхметровый трамплин возле прыжковой вышки на месте. Слегка, почему-то, скособочен. Разогнался и молча, но со словами внутри себя: «Прощай Норвегия!» – прыгнул ногами вниз. Вода, конечно, прохладная. Проплыл метров 15 от пирса, развернулся и назад. Изо рта шел пар. Но, недаром по четыре раза, под изумленные взгляды немцев, обливался на палубе из-за борта. Ничего неожиданного.

На пирсе много встречающих, но не нас, а группу какой-то морской школы, около 20-ти человек, которую мы привезли из Гамбурга. Растерся полотенцем, оделся и прошагал мимо всех к трапу. Не знаю, было ли какое удивление – не обращал внимание. Ощущение после такого макания – не то, что после забортных вёдер. Изнутри по телу расходится внутреннее тепло. Это организм, почуяв тревогу, бросает на защиту жизненно важных органов, все свои ресурсы. Ощущается эта защита в виде притока тепла изнутри. Собственно, из-за этого, мы с Любашкой и макаемся на Патрокле, где-то до середины декабря. Позже, как правило, берег обледеневает – трудно заходить и особенно, выходить. Жаль, что стоянка наша всего три дня, за которые надо еще ряд вопросов решить (с интернетом в частности) и опробовать велосипед после замены шины на заднем колесе.

За день макнулся еще три раза. Последний уже вечером, перед отбоем. Вода не воспринимается, как нечто агрессивное. Немного стынут кисти рук, когда плывешь обратно к трапу. То, что она всё-таки холодная, воспринимается уже в душевой, когда начинаешь на себя лить горячую воду. В этот момент контраст на коже чувствуется. Стармех никак не решится составить мне компанию. Но понять его можно – проблема колена. Как бы, не сглазить – у меня почти не чувствуется. Только иногда на трапе.

Прокатились по старой памяти вдоль трассы. Что-то в колесе шоркает – понять невозможно. Если бы не собирался уходить отсюда, то в Гамбурге на толкучке купил бы другой велобайк. Был один по вполне сходной цене. Но смысла, наверное, нет. Придется взять у Кости.

Завтра прилетает Таня – дочь моего двоюродного брата Юры Сергеева. С Юркой мы с самого детства были очень дружны, хотя и жили в разных городах. Его отец, брат мамы дядя Володя, был прекрасным человеком, впрочем, как и вся саратовская ветвь нашего клана. И, конечно, самые лучшие его черты унаследовал Юра. Когда я учился в Ленинграде, то часто по пути в Курск приезжал к ним в Чкаловскую, когда там еще жили первые космонавты. Дядя Володя был очень дружен с Германом Титовым. Жили они по соседству, и он мне рассказывал об их встречах. Сам работал на известном аэродроме здесь же. Юра моложе меня на пять лет. Блестяще закончил знаменитую Бауманку, работал в Королёве. Поступил в военную Академию (мама его, тетя Валя, так и не знала, что ее сын учится в ней очно – такой вот был конспиратор).

В какой-то момент мы с ним поравнялись в воинских званиях – я был капитан первого ранга, а Юра – полковник. Но, чуть погодя, он меня обошел. Получил квартиру в Москве. До этого много лет жил с супругой Людочкой в Болшево, где я у них бывал довольно часто. Совершенно замечательное, там было у них окружение. Папа Людочки, Александр Иванович – бывший авиатор, человек великолепнейшей души, дай Бог ему доброго здоровья и долгих лет. И Людочкина мама – Александра Петровна, к большому сожалению, уже нас оставившая. Много хороших друзей, в круг которых они меня всегда приводили: Романовы, сестра Люды Света с мужем. У Юры, доставшийся от отца, абсолютный музыкальный слух. Когда-то, он виртуозно играл на аккордеоне. После, как и многие одаренные, взялся за гитару. И достиг в этом исполнении совершенства.

У них с Людочкой двое детей: Таня и Володя. Сейчас, они конечно, уже взрослые, но я-то, их помню совсем крохами. Тетя Валя, мама Юры, слава Богу, жива и продолжает ухаживать в своем уже неслабом возрасте за огородом в Жеребцах, что у Медвежьих озёр Московской области. Юра, всё пытается уговорить маму, просто отдыхать на приусадебном участке, но тетя Валя не сдается. Может быть, её это и поддерживает. Дай Бог ей долгих лет! Там до сих пор сохранился большой частный дом с подворьем – родовое гнездо. Юра часто меня туда возил, да и я, когда учился, нередко приезжал туда сам. Замечательная бабушка Капитолина (мама тети Вали) всегда была мне рада, а уж когда мы с моей мамой, там оказывались – то, вообще – слов нет. И здоровенный котяра жил там же, но более дружелюбного существа, наверное, не было. Вот в таком замечательном окружении выросли мои племянники Таня и Володя. Володя – конечно, назван в честь своего дедушки, который, к сожалению, прожил короткую жизнь. В 54 года ушли из жизни и дядя Вася и дядя Володя – все вместе с моей мамой пережившие самые страшные годы в своем детстве. Общий наш дед Фёдор Осипович (их отец) – умер в 33-м году от голода, но сумел, каким-то непостижимым образом сохранить детей. Добрая и вечная им всем память!

Мы с механиком внимательно изучили расписание на ж/д вокзале в Ларвике. Но ехать в аэропорт Осло не решились. Всё-таки далековато. По морским пограничным правилам на расстояние более 30 км от стоянки нам отлучаться нельзя. И на следующий день отход – мало ли, вдруг, что может быть. Ведь документов у нас с собой никаких нет, кроме бейджиков. Пока разбирательство, то, да сё – не оберешься. А сейчас, всюду, из-за террористических угроз особые строгости. Интернет через вай-фай, кое-как работает. Сообщил Тане по почте, как примерно доехать с указанием отправки поездов и т.п. Буду отслеживать перемещение по телефону.

4.2. День Независимости Норвегии

17 мая. День Независимости Норвегии. Государственный праздник. В Ларвике демонстрация, как в наши советские времена. Все дамы достали из сундуков бабушкины платья с национальным колоритом, и весь день ходят только в этом. Некоторые из мужчин также в национальной одежде, но большинство в обычных костюмах с приколотой лентой цвета флага. То, что везде и всюду флаги – в руках у каждого, на всех домах, столбах и прочем – говорить не приходится.

Вся демонстрация плавно переместилась в знаменитую буковую рощу. Знаменита она тем, что в лоции, при подходе к Ларвику, является приметным навигационным ориентиром. Часть народу направилась из рощи в летний театр, все прочие просто гуляли с детьми по лужайкам. Весна здесь поздняя – только-только трава зазеленела, и появились всякие лютики. Всё это мы с механиком наблюдали, катаясь по роще на велосипедах. Не работает ни один магазин и ни одно учреждение. С погодой всем повезло: в отличие от прошлого года, не было дождя, а к вечеру вообще установилась просто шикарная погода. Мы со стармехом просидели недалеко от памятника Туру Хейердалу (он родился в Ларвике), с видом на залив, почти весь вечер. Позвонил Тане – она подтвердила, что всё получила и в стадии сборов. Завтра буду отлавливать по телефону.

4.3. Таня

18 мая. На редкость жаркий день. Прилетела Таня и долго добиралась из аэропорта в Ларвик. Что-то случилось на железной дороге и прямой поезд отменили. Ей пришлось после аэроэкспресса ехать на автобусе, а потом – на нештатной электричке. С утра позвонила Маша по какой-то мелочи, и еще раз, и еще. Стоимость МТС в Норвегии (да и практически везде по роумингу) – 90 рублей в минуту. Да я еще позвонил, и на телефоне, вдруг, осталось чуть-чуть. По интернету через скайп связи практически не получилось. Вай-фай слабый и перегружен. Что-то там с Любашкой пытались сказать, но ничего не получилось.

Выручила та же Маша. Когда мы с мехом ехали по дороге вдоль красивейшего озера Фаррис, Маша позвонила и сообщила, что у них во Владивостоке начался новый день, и, следовательно – её день рожденья – пора бы и поздравить. Конечно, я прожужжал какие-то слова и закончил тем, что она добила своим звонком мтсовскую симку. И если, рядом есть автомат, пусть подбросит на мой номер рублей двести, а то с Таней мы не свяжемся. Маша через минуту положила на мой номер тысячу. Молодец!

Таня – тоже молодец! Присылала смс из всех контрольных точек – где она есть и на чем едет. Около 17-ти часов мы с механиком проехали мимо электропоезда – подумал – может это тот? И пока копался в каюте, оказалось, что именно тот, на котором приехала Таня. Благо, здесь в Ларвике наш причал напротив вокзала. Выскочил и через минуту встреча состоялась. Сразу пошли на ужин, и буфетчица Лена получила еще одну головную боль, потому как, едоки типа Натальи и Тани – еще те!

Далее легкие формальности по оформлению и устройству. В женском кубрике я заранее обозначил место рядом с иллюминатором. Ей наша куратор тренизов принесла постельное белье. Там гораздо комфортнее спать, чем у нас на твиндечной (нижняя, под главной, где расположены кубрики) палубе. У нас люмики глухие, т.е. не открываются и надежда в жару, только на вентиляцию. А это вещь в себе. Там же, прямо напротив Таниной подушки, открываемый иллюминатор. Но, к тому же, я заранее освободил в своей каюте верхнюю койку, застелил там всё новым, в т.ч. и занавеску. Теперь Татьяна может жить на две каюты, где пожелает. Тем более что у меня, конечно, есть всякие необходимые житейские мелочи. Вечером поехали на велосипедах (Тане дала свой велосипед Наталья Владимировна – кураторша тренизов) своей компанией на берег залива. Татьяна очень хорошо на нем управляется, несмотря на свои балетные габариты. Так, что вечер удался.

19 мая. Нашей Маше уже (или всего лишь?) 26 лет. В общем-то, время подведения некоторых итогов, и ничего, пока не потеряно. Конечно, хорошо бы, Маше обустроить свою личную жизнь. Но, тут уж, как в присказке – или пан или… никого. Потому как, чем делить жизнь с каким-нибудь инфантильным субъектом типа нынешних кадетов – лучше, вообще, никаких. Так что, пусть всё идёт, как идёт. Друзей у Маши – в телефонную книжку не помещаются. Может и встретится вторая половинка. Ну, а если нет – то в нашей жизни можно по-всякому обустроиться. Лишь бы, нам с Любашкой времени хватило.

Отправил ей еще одну смс, чтобы знала, что я о ней помню и без её звонков. Ну, а мы с Таней и стармехом воспользовались хорошей погодой и поехали на велосипедах в Ставерн (курортный пригород). Там действительно – всё для отдыха у моря. Весь городок – сплошные гостиничные улочки. Рядом красивый заливчик. Мелкий – прогревается сильно – просто рай для приезжих. Всё это сосредоточено в самой южной оконечности страны, поэтому и курортная зона.

Проехали к Пирамиде – монументу памяти погибших в войнах моряков. Мы раньше много раз здесь бывали, но всегда вход во внутрь был закрыт. Но сегодня двери открыты. Так, что мы осмотрели экспозицию. Собственно – это нечто, вроде стилизованного под склеп зала, в котором установлен, покрытый национальным флагом и весь в цветах гроб в центре. Могу только догадываться с большой долей вероятности, что это – памятник Неизвестному Моряку. Постамент, на котором он установлен, со всех сторон покрыт надписями на норвежском. В ногах – монумент, изображающий, гибнущего от взрыва торпеды моряка. По стенам венки с норвежской символикой. В нижнем зале по периметру масса бронзовых досок, на которых выгравированы какие-то события и множество имён. Говорят, что здесь имена всех погибших моряков.

Вид от пирамиды на окрестности действительно впечатляет. Норвегия вся и всюду очень красивая страна. Сфотографировались и поехали обратно. Механик уехал готовить машину к отходу. Мы с Татьяной поехали через буковую рощу на озеро Фаррис. Отдыхали несколько раз. Конечно, Таня изрядно устала от подобной нагрузки. Но посмотрели с видовой площадки на озеро. Чуть ниже я нашел подход к воде, сполз с гранитного валуна, уходящего в воду, и искупался. Вода по сравнению с морем – не такая холодная и плавать в ней можно достаточно долго. Вернулись к указанному времени на судно. Здесь уже вовсю подготовка к отходу.

Вырулил по командам капитана на выход из бухты Ларвика. Заступила третья вахта, а с ней и наша Татьяна. Принес ей заготовленную заранее страховку, боцман мачты помог подогнать её по росту. В строй, на инструктаж – вперед Татьяна – в тренизовское бытиё! Вместе с ней к третьей вахте подключили и пару финских курсантов – симпатичную девушку – ровесницу Тани, совершенно одинаковую с ней по габаритам (такой же цыплёнок) и напарника – какого-то, уже взрослого парня, не слабого размера. По первому авралу, все они, пока еще мало соображая в действиях, тянули фал крюйс-стень-стакселя и шкоты прямых. После подъема парусов я попытался всем им объяснить, что же они делали, и на Таню выпала роль переводчицы. С чем она справилась вполне прилично. Не знаю, как закончилась первая вахта (попросил боцмана, Татьяну отпустить пораньше, с учетом нагруженного дня), но, надеюсь, что всё благополучно.

Глава 5. На Дюнкерк

5.1. Первый шторм

20 мая. Весь день – чтение лекций по якорному и швартовным устройствам. Вначале, после обеда, вахтам фока и бизани, а вечером – вахте грота. Татьяна тоже слушала и дремала. Еще бы, такая нагрузка сразу. Тем более что с десяти утра и почти до обеда рулила на штурвале и вполне самостоятельно. Это было не просто, с учетом рыскания судна на скорости в 4 узла. Но постепенно разогнались до 8-ми узлов, слушаться курса судно стало легче, и уже наша Таня выруливала по командам вахтенного помощника, как заправский рулевой. А после вахты – лекция. Аудитория, хотя и большая, но люмики задраены и конечно, вентиляции не хватает. Не успела глазом моргнуть, а тут пора на вечернюю вахту. А там, покладка в дрейф. Снова брасопка и т.д. и т.п. Так что, полный набор тренизовских удовольствий. Хорошо, конечно, что всё это – временно. Но представление о работе во время рейса – даёт. В каюту ко мне забегает на несколько минут в паузах между этими морскими делами, взять несколько конфет. Вот те раз! А я тут наготовил всего.

21 мая. Несмотря на нагрузку, Таня утром вышла без опоздания на вахту. Погода пока еще была спокойная, но прогноз к вечеру обещал усиление ветра. Компанию Тане составляют финские кадеты со сложнейшими именами, которые я запомнить не в состоянии. Но, каким-то образом, Татьяна ухитряется разговаривать с финкой на смеси английского и жестов. Через некоторое время увидел, что Таня в сопровождении учебного помощника уже стоит на марсовой площадке бизани. Заснял на видео их спуск. Ну, что же, с высотным почином! Ближе к обеду отправил её на штурвал – закреплять навыки управления курсом. Сам, изготовил из парусного материала водонепроницаемый колпак для пеленгатора (от дождя). Давно обещал Наталье. Во время тумана или дождя кАПЛи попадают на стёкла компаса и пеленгатора и создают проблемы штурманам. Проблема – закрепить от ветра, чтобы не улетел, но так, чтобы легко отстегивался. Но, кажется, уже придумал. На липучках. Осталось их найти.

К вечеру море вздыбилось. Стали оживать в каюте всякие предметы и пытаться покинуть свои привычные места. На палубе провели штормовые леера, запретили выход на бак. Посмотрел ветер на мосту: больше 20-ти м/сек. Стоят нижние марселя и штормовые косые. Начало ощутимо так, валять на левый борт. К ужасу немцев, выползших от качки на палубу, облился пятью вёдрами воды из-за борта. Неизвестно, удастся ли утром это дело. Татьянина вахта устроилась у подветренной стенки. Кто-то принес банку с сухарями. Правильно, помогает. Но не приведи, травануть – царапаются в горле. Несколько раз в прошлом, в шторм, форсировали пролив Лаперуза на подводной лодке в надводном положении. Ту качку, с этой, мировской – не сравнить. В отличие от нашего корпуса, имеющего почти стометровый киль, являющегося естественным успокоителем качки – на ПЛ нет ничего подобного. И, конечно, её кладёт налево – направо с креном, едва ли не до угла заката. Но еще страшнее наблюдать в перископ за конвоиром – тральщиком, который обязан сопровождать лодку, идущую проливом. Как там, народ выживает в таких условиях – непостижимо. Много позднее, во время своих яхтенных походов, в общем-то, многократно, испытали всё, то же самое. Так, что – от сухарей польза есть, но держаться надо до последнего. Принёс Тане на вахту шоколадку. Но она – в компании молодежи с бизани – на всех, всё равно не хватит. Тогда, по пути, отдал её девушке из Суоми. В ночь волнение на море усилилось. После того, как шея чуть не свернулась на моем диванчике (ноги выше головы – намного), пришлось поменять положение.

5.2. Издержки шторма

22 мая. Шторм. Несильный, но покачивает. Тренизов, вообще, не видно. Только одна Таня выходит, несмотря на свои мучения, на вахту. Видно по всему, что финской девушке тоже достается. Но – обе терпят. Хотя Татьяна призналась, что с утренним чаем пришлось расстаться. Вахта фока срезала грот-стень-стаксель – протерлись нитки шва о медведку. Это сигнал-звоночек, что медведки так закоксовались пылью, что уже не выполняют своих функций по защите парусов от трения о штаги и фордуны. А, даже, совсем наоборот. Так что, надо менять. Для этого надо новый швартов распустить на пряди, предварительно нарезав его ломтиками. Из них изготавливаются медведки. Но, думаю, что на «Мире» – это – только благие мои намерения. Гротовский косяк зашил, отдал наверх, где по моей указке его приготовили к установке другим способом, чем ранее. Но, заступившая вахта грота, ни разу так не вязавшая, не сумела им воспользоваться.

Повернули на фордевинд. Был аврал. Смотрю, Татьяна вышла и тянет веревки вместе со всеми. Молодец. Только так, можно победить укачивание. Беспорядочная качка стала меньше по размахам, но более непредсказуемая. На фардаке всегда так. Обливаться не прекращаю. Перед обедом, чаем и ужином. Само собой утром.

23 мая. Погода солнечная. Море попритихло, но время от времени догоняют слоноподобные волны. Удар в кормовой подзор такой силы, что отдается по всему судну. Отремонтировал фор-стень-стаксель. Две неслабые дыры от тросового зажима на форштаге, к которому крепится блочок фала навигационного шара, поднимаемого при постановке на якорь. Взаимно наехали с боцманом фока друг на друга: я ему по поводу этих дыр из-за неоклетневанного зажима, а он – из-за наводнения в нашем отсеке на твиндечной палубе. Оказывается, в салоне отдыха, который используется, в основном, как склад, попадали на качке бутыли для сатуратора с норвежской водой. Претензии ко мне, что я вытащил одну из них, и раскрепление нарушилось. Но, ничем эти 20-ти литровые банки не были раскреплены и горловины не закрыты. Сам он отлично об этом знал. А поскольку – обязанности подшкипера на нем и часть снабжения хранится здесь же – то и думай об этом. В результате потоп – в каюте мотористов, что напротив и ковер подмок. Хорошо, что опрокинулись всего лишь четыре банки. Если бы все попадали – впору играть тревогу по воде. Воду используем для чая – чище норвежской воды – нет. А так, пользуюсь обычным фильтром. Свою банку в каюте я тут же привязал и горловину обвязал куском полиэтилена – пробки, давным-давно, утеряны. Сохранить их при заполнении этих емкостей – для «Мира» высший пилотаж.

На палубе Татьяна с финнами вяжет узлы и кое-что, у нее получается. Показал им плетение турецкой марки – всё – увлеклись. После обеда, наконец-то, стало возможным поговорить с Таней за жизнь. А то, из-за её вахтенных дел, да накАПЛивающейся усталости за последние раскачивающиеся сутки – невозможно встретиться.

На вечерней вахте, смотрю, уже на марсовой площадке с боцманом. Но подниматься выше – ей не разрешил – мало ли, качнет волной. Попозже, пристегну к себе, поднимемся вместе, где-нибудь в Бремерхафене.

Ночью заработал двигатель, куда-то пошли. До утра валяло так, что предыдущая качка – просто детская забава. Хорошо то, что то, что раньше упало, то уже упало. Но все равно, что-то звенело в шкафчиках, стучало, где-то в районе стола. Мой диванчик поперек судна. И я на нём, то ногами в стенку одежного шкафа, то головой в борт. Проснулся и толком уже не уснул. Как-то там, Татьяна в тренизовском кубрике? Удержаться на таких размахах – не просто. Надеюсь, что к качке она уже адаптировалась. Это раскачивание – зыбь с Атлантики.

26 мая. Вышли из Бремерхафена. Стоянка была не более двух суток, из которых один день ушел на дейлитрип. А перед ним полдня свободных. И то, выйти в город, получилось только ближе к вечеру. Дали Тане всё тот же велосипед и прокатились по окрестностям. Погода весьма прохладная. Остаток дня провели с видом на природу на склоне дамбы. Дейлитрип на сто пассажиров себя, конечно, не оправдал. Почти весь его, они провели в аудитории – лил дождь, не переставая, и ветер под 15 м/сек. Удовольствия, конечно, для гостей мало. На руле я менялся каждый час с матросом. Странное здесь катание – почти три часа надо выходить по фарватеру и только после поворота за ним можно ставить паруса и идти под ними обратно. Нижний ярус парусов дал ход в 10 узлов. Когда пришвартовались, начали обтягивать горденя. На верхнем марселе лопнул средний, парус взвился и захлопал. Зрелище, еще то, и не для слабонервных. Укротить – только силами человек 20-ти курсантов. Послали гроту в помощь вахту бизани. С трудом парус усмирили. Среди кадетов уже начинают появляться откровенные ублюдочки, которые считают, что не выйти на аврал, значит быть круче других. Удивительного – ничего. Это уже мутанты от поколения, выбравшего пепси.

Сильная болтанка. Ветер встречный под 20 м/сек. Волны около 3-х м. Татьяна всё никак не насмотрится на стихию. Приходим в Дюнкерк 29-го. Т.е. в море, всего лишь, полноценных два дня.

27 мая. Наконец-то, закончили устанавливать на место снасти контр-бизани. Погода утихомирилась. Весь день – на всякое рванье из флагов расцвечивания. Попутно проверил два штатных тента. Для площадки у грота – неподъемный. Долго наблюдал, как Татьяна вползала на марсовую площадку через собачью дыру. Ну, да, наверное, без практики – это сложно. Быстро для нее пролетело время.

Глава 6. Снова во Франции

6.1. Дюнкерк

31 мая. Дюнкерк. Пролив Ла-Манш (Английский канал, Па-де-Кале). Стоянка, вдруг оказалась достаточно долгой по времени. Прибыли сюда раньше, чем в плане. Заход был сложный: через шлюз вначале, затем сложным зигзагом внутри порта. И перед самой швартовкой прошли через такое игольное ушко между двумя молами. С каждого борта было на мой взгляд по паре метров до их торцов. Конечно, нас страховали два мощных буксира. Но, даже с их помощью – только-только. На руле моя роль сводилась к выполнению команд пайлота (лоцмана). Позже нас пришел «Крузенштерн». Вот, как он пролез через этот лабиринт и через эту узкость – только догадываться. Встал по корме у нас. Пока мы с механиком где-то шарились на велосипедах, наш боцманский народ поживился у богатеньких Буратинок (друзей с «Крузера») всяким шкиперским делом – веревками, тросами и прочим. Все знают друг друга много лет.

Но и у них бывают проблемы. Подарил Игорю Майорову, который у них и подшкипер, и боцман, и парусный мастер, пять упаковок 70-ти мм игл для такой же швейной машины как у нас. Игорь, с которым мы знакомы уже лет пять, реально обрадовался. Ну, что же, не всё нам, у них тащить, что ни попадя. Несмотря на размеры и количество кают, Игорь с их старшим боцманом живут вдвоем в довольно тесноватой каютке. Так что, нам на «Мире» грех жаловаться – мы сейчас по одному. (Костя, Игорь с фока, я и плотник). Но, ничего, в Руан, говорят, пришлют из новой бурсы своих недоумков. По-другому назвать этих специалистов просто нельзя, потому как, можно не знать названий снастей на парусном судне, но азы морского ремесла знать-то надо.

Обследовали со стармехом окрестности. Произвел впечатление гигантский пляж километров на десять вдоль всего города. Широкий, да еще отлив как в Сен-Мало. В противоположном конце – парк, очень красивый, ухоженный, со всякими прудами, цветами, живностью и т.п. Наблюдали вчера, как от утиного выводка отбился один утенок (размером с ладошку). И заверещал от страха. Тут же мамаша взлетела, откуда-то, и шлепнулась рядом. Тот, тут же замолк. И два селезня – на подмогу, в охранение. В общем, организация в утином сообществе имеет место.

Заднее колесо на моем байке окончательно завосьмерилось, еле доехал. Откатался.

Сегодня провожаем Таню. Конечно, она привыкла к народу и всем она очень понравилась. А уж новая ее подружка из Суоми – точно затосковала. Потому как, щебетали они обе на английском довольно сносно. Толком в Дюнкерке мы с Таней и не виделись. Она в компании нашего народа – по своим интересам. А уж во Франции – есть, где размахнуться. Ну, что же – худо-бедно, под парусами ходила, в парусных вахтах участвовала, штурвалом управляла и даже курс выдерживать научилась. На мачту поднималась, несколько штормовых суток пережила. Починила грот-бом-брам-стень-стаксель на большой швейной машине (реально, я не участвовал, только советы сбоку). Добраться ей надо до Брюсселя, а оттуда самолет.

Моя мама, этому факту, что Таня была на «Мире», со мной, очень бы порадовалась. Это же – родная ветвь её любимых братьев. Одна Таня в Новосибирске и вот – другая Таня в Москве. Мама всегда очень дорожила кровными узами. Ведь столько было вместе пережито, начиная с жуткого голода в Поволжье в 33-м году, когда умер от этого наш дед Фёдор Осипович Сергеев – человек высокообразованный для того времени. Он окончил Темирязевскую сельскохозяйственную академию, был главным агрономом колхоза, что не дало ему никаких дивидендов во время голода. Разделил судьбу миллионов во время геноцида против собственного народа. Мама с Таниным дедом – моим дядей, Владимиром Фёдоровичем, выжили чудом, в пятилетнем своем возрасте. Их отец сам ничего не ел и любые крохи отдавал детям. Сам пытался питаться травой, корой, листьями – не спасло. Это я знаю из рассказов бабушки Ефросиньи Егоровны, его жены. Ненавижу Сталина и всех его ублюдочных холуёв. Устроить такое в богатейшей стране мира, еще и продолжать десятки лет.

01 июня. Вот и лето. Холод собачий. 11 градусов, промозглый день. С утра толпы французов. Еще бы! Не всегда в куче самые знаменитые парусники мира. И на все свободный доступ. Конечно, только по палубе, но и этого весьма достаточно. Отлично помню, как с Юрой Пивоваровым впервые попали на «Палладу», только пришедшую во Владивосток. И сам Николай Кузьмич Зорченко, в будущем, её неизменный капитан более 20-ти лет, а сейчас – в кругосветном плавании – капитан «Седова» – нам показывал и объяснял всякие особенности. Впечатлило. Так и местному народу, живущему на море, всё это интересно. Да и «Крузенштерн» своими размерами их удивляет.

С утра ждали лайзена (волонтера), чтобы подвез Таню к автобусной остановке. За это время она успела обнять почти каждого – проводы весьма затянулись, а я задергался, как бы не опоздать. Потому как ясности, когда, куда автобус, у меня не было. Но можно было и не суетиться – прождали автобус на остановке, едва ли не час. Таня поехала на нем до границы с Бельгией, а оттуда, на другом – в Брюгге. И уже там, прямо в аэропорт Брюсселя.

Татьяна проявила себя с самой лучшей стороны – общительная, готовая помочь, участница всех парусных авралов. Очень живо интересовалась всем, что ей было непонятно на парусном судне. Её полюбили все, даже некоторые из наших, вечно недовольных дам. А уж про мужскую часть населения и говорить нечего. Вся работа с парусами, подъем на мачту и бушприт, прогулки по городу – в окружении такого неслабого эскорта.

О своем прилёте домой доложила всем. Только я начну с приветом от нее, как тут же получаю, что все уже знают. Ну что же! Так держать!

02 июня. По-настоящему первый летний день. Солнечный и всё такое сопутствующее. Пришлось ехать на Костином велосипеде, хотя у него тоже восьмерка на переднем и из-за этого невозможно подстроить там тормоза. Поехали в компании Натальи и плотника в соседний городок Бергус (Bergues), с 2005 года находящийся под эгидой ЮНЕСКО, как памятник старины. Действительно, какие-то остатки башен замка, крепостные стены и т.д. – всё начала постройки 11-го века. Сам город очень красив и представляет собой бывшее мощное крепостное сооружение, расходящееся концентрическими кругами в виде построек, домов, оригинальной конструкции, рвов с водой, башен с воротами и т.п.

Обратно возвращались по другой стороне канала, вдоль которого ранее ехали около 10 км. Но, как оказалось, водная система рвов весьма запутана. Долго искали, как переехать на другую сторону канала. Что-то нашли, но увело нас в сторону изрядно. В результате, проехали через большой красивый парк, где прогуливалось множество народу. Придерживались примерного направления, но, тем не менее, заехали, непонятно, куда. Пришлось в какой-то момент, уже перед Дюнкерком, влезать с велосипедами по крутому откосу на какое-то шоссе. Как ни странно, ни в Натальином, ни в моем смартфоне место не высвечивалось, и определиться по карте, где же мы – так и не получилось.

Кое-как, протиснулись через толпу народа к своей стоянке. Причем, в один момент, переднее колесо у меня отвалилось, именно в этой толпе, когда я вёл велосипед пешком. А я и не заметил – держу байк за руль на весу. Уже прошел в толпе метров десять, пока не завопили мои приятели позади. Если бы не их этот вопль – представляю своё изумление, когда попытался бы, сесть на велосипед. Привернул колесо на место под французские изумленные взгляды. Впервые погода и выходной день вывели всех жителей Дюнкерка на смотрины парусников. Очередь к нам завихрялась, где-то, в непонятном своем начале. Но, как обычно, «Мир» в своем амплуа – трап один, а следовательно, взойти и выйти – надо ждать. Для сходни, говорят высоко, а второй трап, как это всегда делается на «Надежде» – здесь – высший пилотаж. Ссылаются, что размер лоцманского выхода не позволяет. Думаю, что в основе – примитивная лень боцманов и мозговой отстой у старпома.

Впервые за пять лет моего здесь пребывания, капитан Орлов собрал экипаж и объявил, что появилась проблема с оплатой валюты экипажу. Кто бы сомневался – новая метла начала по-своему мести. Университетские, вдруг, почувствовали неведомый им раньше приток валюты и тут же придавили лапой. Ну, а экипажу – всякие басни про депозит, отправку на карточки (большинство оставляет их семьям, и здесь живут на валютные эти крохи). Ну, ничего не меняется в этом государстве. Можно подумать, что раньше нельзя это продумать. Представляю, как отсюда народ побежит по приходу. Но, возможно, в этом и есть тактический ход новых владетелей «Мира». Избавиться от старых кадров и насадить свою шелупонь. Попутный ветер! Пока не выведут судно из-под учебного заведения в обычное пароходство – так и будет продолжаться. Было так, когда-то, – о чем с тоской, некоторые вспоминают. Впрочем, я уже на всё, смотрю глазами постороннего.

6.2. Английским каналом

03 июня. Утром вышли из Дюнкерка. Всё с теми же, как на заходе, лавированиями по странному зигзагу бухты. Но перед ними – в щель между двумя молами. Конечно, корму одерживал один буксир, а за нос тянул другой. Но и своим рулем им надо было помогать непрерывно. Справа расстояние от угла и торца мола было не более метра, слева – где-то около метров трёх. Наша ширина 14 метров. Как же, Крузер здесь пролез? В шлюз зашли в паре с «Даром». На выходе из бухты, как раз, на створе двух входных маяков, встречное течение заставило дать самый полный ход. В общем, достаточно непросто попасть в гавань Дюнкерка. Но, так или иначе, это большой порт с массой крупных грузовиков. Они, конечно не идут в саму гавань, а размещаются вдоль причалов, которых здесь полно.

Вошли в Па-де-Кале – самую узкую часть Английского канала. Справа меловые склоны Англии, слева – приземистые берега Франции. Всё рядом. Во время войны здесь союзники провели блестящую операцию по дезинформации противника о месте высадки десанта во время открытия второго фронта. Помимо всяких классических действий в виде ложной радиоинформации, ложной переброски войск и транспорта, якобы готового к броску на Дюнкерк, был подброшен труп офицера в высоком звании с секретным пакетом. В пакете была схема настоящей реальной высадки в Нормандии (которая, там и была осуществлена). Немцы изучили всё это и пришли к выводу, что это дезинформация. И готовились к отражению десанта в Дюнкерке. Высадка союзников в Нормандии, как известно, прошла практически без жертв, несмотря на большие проблемы с погодой, организацией на месте и т.п.

По авралу поставили нижний ярус парусов и на попутном ветре – в ту самую Нормандию, в Руан.

04 июня. Весь день выдался на редкость летний. Шли под нижними марселями, и вполне можно было бы загорать. Но из своего парусного подвала выходил только на обливание. Пытался восстановить флаги расцвечивания. По-хорошему, их надо бы менять каждый год – так они истрёпываются ветром. Но, куда там – приходится постоянно их подрезать, подшивать и т.д. А самые страшные выбрасывать. В общем, возни хватает. На палубе начали замену медведок. Это те самые мохнатые штуки на топенантах реёв, которые защищают шкаторины прямых от трения о стальной трос. Медведки – потому, что похожи на медвежьи лапы. Вначале, между двумя бортовыми кофель-нагельными планками от борта до борта натягиваются два шнура. Затем на них ткацким узлом нанизываются, заранее нарезанные пряди от нового швартова длиной по 25 см. Пока не набьют этими прядями шнуры на всю их длину. Получается такая гусеница с висящими в одну сторону (к палубе) прядями, укоротившимися при обносе шнуров – вдвое. После этого её поднимают на рей к ноку. Один кончик прихватывают маркой. И начинают обносить вокруг топенанта, пока не закончится. А тут и второй кончик прихватывают маркой. Получается такая красивая ровная, действительно, медвежья лапа длиной около полутора метра. Вот такие штуки надо установить на все топенанты, некоторые штаги и фордуны – всего более полсотни. Надо отдать должное Игорю – боцману фока, который взял на себя эту инициативу. Иначе, так со старыми закоксованными пылью (от зимовки в городе), и остались бы. Костя, конечно, как главный боцман, далёк от подобных вещей. Да и не перестает хромать – проблема с коленом, связками и т.п. Ему бы сбросить кг 30 – какие уж, тут мачты.

Для замены медведок Игорь выпросил на «Крузенштерне» достаточное количество шнура и еще всяко разного. Впрочем, термин – выпросил – не подходит. Все друг друга знают не один десяток лет, а также «мировскую» нищету. И делятся своими запасами, просто по информации, что нам нужно. Хорошо, что, хотя бы я, поделился с ними иглами для швейной машины. В этих гигантских машинах (по сравнению с любой бытовой) должны быть иглы длиной 70 мм, которые не так просто найти. Примечательно, что наш компрессор для нашей машины лучше, чем у них – бесшумная работа, небольшие габариты и т.п. У них – очень уж крупный (за счет ресивера), и ревет при пуске просто сильно.

6.3. Нормандия. Руан

8 июня. Третий день стоянки в Руане. Идти по Ла-Маншу было совсем недалеко от Дюнкерка. И через день у Гавра взяли на борт лоцмана. Восемь часов по реке Сене, в т.ч. и под двумя красивыми мостами. Под третьим, не стационарным, а подъемным (т.е. не раздвижным как в СПб, а поднимающимся на высоту метров в 60, как перекладина буквы П) – прошли уже часа в два ночи. Освещен он очень красиво. Но сложность прохождения под ним связана с одновременным подворотом в сторону берега. Очень сильное приливное (или отливное?) течение. Работали машиной самым полным. Обеспечивали два буксира, и на руле приходилось выдерживать курс, одновременно борясь и с течением и буксирами. Но прошли точно по центру пролета. Интересно было со своего места в рубке наблюдать, как на грот-мачте проходит под мостом флюгер (который я сделал года два назад – по «мировскому» принципу – тебе захотелось, ну и делай). Впечатление снизу, что он вот-вот вмажется в эту конструкцию. Но на самом деле, там запас метров в пять.

Стоянка – почти десять дней. По 16-е июня, когда будет прощание с Армадой-13 в виде парада парусов. В первый день уехала Танина подружка по вахте – финская кадетка Эйни (Jenni). Случайно об этом узнал и успел изготовить и подарить ей свой фирменный вымпел с «мировским» значком. На «Мире», конечно, и в голову никому не придет, хоть что-то, на память дать иностранным кадетам. Их у нас, всего-то, по два-четыре человека. Всякие стенолайновцы и прочие массовки – не в счет. Я от этого тоже далёк, но тем, кто у меня обучался всяким такелажным делам, делаю вымпел, покупаю значки по два евро за штуку с изображением «Мира», прикалываю их, на концах из золотистого шнура делаю основной узел, с которого начинается плетение всяких матов и с надписью – от парусного мастера на память о парусах «Мира» (вымпел, естественно – из дакрона) – дарю лучшим. Лучшими учениками (вернее ученицами) за последние два года были две канадки, Таня и вот эта девушка из Суоми. Иногда делаю такие вымпела своим друзьям на день рождения. По пальцам – пересчитать.

16 июня. Закончилась стоянка в Руане. Через два часа уходим с пассажирами, которых высадим где-то на берегу Сены. Путь лежит в Голландию в Ден-Хелдер, где «Мир» уже был пару раз. Ниже – некоторые впечатления от стоянки.

В самом начале, в первый же день, объехали с механиком все знакомые места Руана.

Нотр-Дам де Руан (Cathédrale Notre-Dame de Rouen, Собор Руанской Богоматери) – готический католический кафедральный собор, который по размерам превосходит своего знаменитого собрата в Париже, он поражает своим величием и архитектурой. Этим собором восхищались многие художники, великий французский импрессионист Клода Моне написал целую серию картин под впечатлением Нотр-Дам де Руан. Собор еще интересен тем, что в нем похоронены первый нормандский герцог Ролло, умерший в 933 году и сделавший Руан столицей своего государства, английский король Генрих II, а также хранится сердце английского короля Ричарда (Львиное Сердце). Собор был значительно поврежден при бомбардировках Руана союзниками в 1944 году  во время Второй мировой войны.

Далее посмотрели высокую стелу с крестом на месте костра бедолаги Жанны де Арк, стоящую на площади в окружении цветников, и здесь же – церковь в её честь. Католики не придерживаются каких-то канонов в плане строительства своих культовых сооружений. Формы они приобретают самые современные. Например, крупнейший католический собор в Рио по проекту знаменитого бразильского архитектора Оскара Нимейера, чем-то, напоминает Шуховскую башню, что на Шаболовке.

И здесь – внешний вид далёк от тех форм, которые обычно присущи католическим соборам (остроконечные башни и т.п.). Архитектура собора Св. Жанны д’Арк своеобразна – треугольная крыша церкви символизирует костёр, на котором сожгли Орлеанскую деву. Автор проекта – архитектор Луи Арретш.  Внутри собор украшают великолепные цветные витражи 16 века, которые принадлежали собору, стоявшему на этом месте и полностью разрушенному во время Второй мировой войны. Как во всех католических храмах — алтарь и обязательные скамьи для прихожан. Всё остальное, весьма вольно в церкви этой великомученицы, спасшей единство Франции, как государства и преданной соратниками. Как это и делается, во все времена. Внутри великолепная акустика и помещение используется для концертов самого разного толка. Пять лет назад довелось здесь послушать исполнение негритянских блюзов – очень даже впечатлительно. На сей раз зал был пуст и в углу всё так же стоит скульптура Жанны, окруженная спиралью огней.

Посетили местный вокзал, чтобы узнать время прибытия-отправления поездов из Парижа. Назавтра, к стармеху прилетает супруга и он, как мой постоянный напарник, на сей раз выпадает из наших совместных путешествий по европейским весям.

Совершенно непонятным образом нас занесло на подъемный мост, под которым мы заходили на швартовку. Сейчас, конечно, он был открыт для движения, а нам потребовалось перебраться на ту сторону Сены. Захотелось посмотреть, что же там за парк такой, указанный на карте. Дорога по мосту не предназначена для велосипедистов, хотя запрещающего знака мы не заметили. В результате, долго ехали уже после моста по трассе, пугая обгоняющих водителей и не имея возможности свернуть, куда-то в бок. Наконец, махнули рукой на все условности и перелезли через бетонный отбойник вместе с велосипедами. Но парк оказался дальше, чем мы предполагали. Отказались от этой затеи и просто осмотрели парусники стоящие напротив нашей стоянки на реке. Зашли на русский фрегат «ШТАНДАРТ», построенный году в 2001-м точно по петровским чертежам. Очень хорошее качественное исполнение под старину из дерева. Своей стране он не нужен. Если, вдруг, объявится, его тут же сожрут всякие регистры, гимсы и прочие морские отечественные службы. Ну, а городу Петра – нет никакого дела. Когда-то в 2003-м году «Штандарт» стоял на Неве на Университетской набережной напротив гранитной книги Пушкина. Пробиться к нему, чтобы сфотографировать было невозможно – столько желающих. Но из-за тьмы всяких требований по безопасности и прочих, которые любительскими силами и средствами поддерживать нереально (наш «Мир», с его-то гособеспечением, всегда с диким трудом прорывается через эти садисткие требования) – этот плавпамятник прячется в Европе. Где его любят, принимают, разрешают и т.п. Капитан Владимир рассказывал, что в прошлом году они проходили докование в Голландии, в каком-то музейном доке. Так им не только сделали качественный доковый ремонт, но еще и заплатили за участие в этой стоянке. Так и выживают.

И конечно, самыми первыми мы оказались в местном бассейне. Открытый, с подогреваемой водой, 50-ти метровый на 10 дорожек. Со всех сторон площадки для загорания. Погода первые два-три дня стояла просто на удивление. И народу было очень много. И на дорожках и на берегу. К сожалению, в отличие от бассейна в нашей бане в Гамбурге, здесь не обозначены дорожки для спортивного плавания. Поэтому, на них лезут все, кому не лень. Приходится постоянно смотреть перед собой, чтобы вовремя обогнуть, чьё-то плещущееся тело. Вначале, я кое-как проплывал метров по 400, вылезал на солнце, затем снова и т.д. И как оказалось – не слабо загорел. Впоследствии, когда похолодало и пошли дожди, народу сильно поубавилось. Наконец-то, проплыл свою дистанцию в пять км, чтобы выяснить, остался ли порох в пороховницах. В общем-то, остался. Потому как, на следующий день – проплыл три км очень легко, буквально на одном вдохе. Скорость конечно, уже не та, что давеча. Но небольшой, почти ежедневный тренинг, начал сказываться.

И в последний день пребывания в Руане, когда я с утра снарядился в бассейн, некий эффект был налицо. Погода чуть установилась – солнце проблесками и относительно тепло. Две крайние дорожки заняты спортивными группами с тренером. На остальных по 12-15 человек. Кое-как промучился в этой каше, где каждый плывёт, как умеет, а в основном, еле шевеля ластами (мода здесь такая – ласты почти у каждого, но какие-то обрубленные). Вылез и стал ловить солнце меж облаками. Заодно, осмотрел окрестности. Оказалось, что здесь же еще два крытых 25-ти метровых бассейна, о которых я и не подозревал. Мощный спортивный комплекс. Рядом хоккейная площадка для фигуристов и хоккеистов. Но билет в бассейн стоит 10 евро. По российским меркам, в настоящее время, совсем недорого. Минут через сорок закончилась тренировка и на доске объявлений поменяли табличку – вторая дорожка – для публики. Пока она пустая – раздумывать не стал. Прыгнул и зарядился на полторы тысячи. И наконец-то, праздник души! Один на дорожке и это в переполненном бассейне. То ли, я слишком по-спортивному плыл кролем, то ли еще, что-то, но закончил дистанцию в гордом одиночестве. Никто не покусился помешать заплыву. Вот на этой довольной ноте и решил закончить свои бассейновые занятия.

6.4. Взятие Парижа (повторно)

Через день после прихода, под предводительством 2-й помощницы, сменившейся с вахты, поехали небольшой дружной толпишкой в Париж. На электричке. Билет туда-обратно – 45 евро. Идёт полтора часа. Можно взять и на 10 евро дешевле, но на фиксированный элетропоезд, т.е. на другом уже нельзя. Некоторый наш народ так и сделал. Позже, как выяснилось, при предъявлении бейджика, который у нас заменяет паспорт, делают в кассе скидку еще на половину. Мэрия города взяла расходы на себя. Вагоны двухэтажные, но сидеть не очень-то удобно. Тесновато. Перед входом в вагон обязательно надо прокомпостировать билет. Причем, только после объявления о начале посадки. Это минут за двадцать. Иначе билет, даже прокомпостированный, но раньше времени, окажется недействительным.

Приехали в Париж на вокзал Сен-Лазар. Вокзал просто громадный. Во всю его длину упираются около 30-ти платформ, на которые приходят и отсюда же уходят поезда. С небольшой площади свернули направо на улицу, ведущую к Сене. На первом же перекрестке повернули к зданию Оперы. Весьма монументальное сооружение – одно из знаковых в Париже. Здесь же большая площадь, на которой наши путешественники начали выискивать место для наиболее эффектного снимка. Я же слегка отстал и пошел в противоположную сторону, чтобы сделать общий снимок всего этого красивого микрорайона.

Неожиданно, возле меня затормозил автомобиль и водитель начал по-английски что-то спрашивать. Я ответил по-русски, чтобы он сразу понял, что не к тому обратился. Но, вдруг, тот на почти хорошем русском языке, сказал, что он очень рад русскому человеку. Что он живет в Риме. Что зовут его Саша. Что его мама – русская и поэтому он неплохо говорит. А здесь он рекламирует товары дорогих итальянских фирм по изготовлению одежды. И в доказательство показал какую-то куртку из замши, наверное, модную. Я ему ответил, что я не турист, а моряк и участник Армады-13. Он посмотрел на меня, на ярлык с размером и протянул ее мне через окно. Я замахал руками – не надо мне этого совершенно. Но тот, всучил мне этот пакет в руки со словами, что он любит русских и это его подарок мне. Как-то, машинально, я поддался на его скороговорку и взял его.

Конечно, не стоило этого делать – мало ли, что могло последовать за этим жестом. Какой-нибудь, лохотронский развод. Но, что-то я не сообразил. Парень сказал, что возвращается в Рим на машине, но у него проблемы с наличностью из-за кражи, и если я могу, то он не откажется от небольшой компенсации за этот товар, по стоимости под тысячу евро. Я ему протянул всю наличность, что была в кармане – всего-то 30 евро. И горсть мелочи. (Все деньги на карточке). А заодно, протянул и пакет. Но от него тот категорически отказался. – Это тебе! – Только не продавай! Две моих мятых купюры взял, от мелочи отказался. Видимо, он не ожидал, что в Париж можно приехать с такой незначительной суммой.

Я спросил, есть ли у него телефон или адрес в интернете. Ответил, что в пакете всё есть. Я ему: «Позвоню тебе обязательно, чтобы, как-то, отблагодарить». Парнишка со словами: «Только не продавай!» – нажал на газ и умчался. А тут подошла и наша компания, которая издалека видела мои непонятные им действия возле автомобиля. Увидели красивый пакет и, с вопросами, что там и откуда. Я сам еще в недоумении – во что же, я влип? А вдруг, сейчас подъедет полиция, или как в своей стране – качки, с полным отсутствием интеллекта на физиономии. И начнут прессовать. Вот это будет номер? Ничего не сказал, несмотря на расспросы. Отстали, мучаясь в догадках. Но, никто не объявился, пока мы шли по направлению к храму св. Магдалины. Затолкал пакет в сумку от компьютера и перестал о нем думать. Позвоню по возвращении – какие-то бирки я там заметил.

Забегая вперед, на судне просмотрел всё в пакете и в карманах той куртки. Кроме фирменных бирок с размерами – ничего. Моя Маша посоветовала не обращать внимания на этот инцендент, раз этот Саша из Рима не оставил никаких следов. Так что, странный случай, объяснить который, я не в состоянии. Единственное, в чем себя укорил, что не втолкнул пакет в окно машины. Хотя на тот момент, это выглядело бы, не очень корректно. И всё-таки, надо впредь быть осторожнее с подобными подарками (надеюсь, что это – единственный в моей жизни). Уж, слишком, как-то просто.

Наш народ некоторое время продолжал приставать с расспросами, но я молчал как каменный. Зашли в храм Марии Магдалины (это, которую защитил Христос, сказав, что кто не без греха – пусть бросит в меня камнем). Со ступеней открывается вид на площадь Конкорд (Согласия). Через несколько минут мы были там. Известная стела с золотым остроконечником, два красивых фонтана на месте бывших гильотин и активное движение транспорта – такое, что перебраться к Елисейским полям, не так просто. Но мы к ним и не пошли, а направились через красивые кованые ажурные ворота в парк Тюильри. Подобный путь уже был пройден пять лет назад во время автобусной экскурсии. Мы тогда с Андреем Волобуевым, (который был в то время на «Мире» плотником, а сейчас заканчивает кругосветное плавание на «Седове») подзадержались в районе Лувра и, чтобы не опоздать на автобус, добежали под изумленными взглядами «беспечных парижан» (по Высоцкому В.С.) минут за пятнадцать. В общем-то, неслабое расстояние.

Возле стеклянной пирамиды Лувра компания наша разделилась. Те, кто впервые были – пошли занимать километровую очередь, чтобы попасть в музей. Мы с двумя ребятами из палубной команды пошли дальше вдоль музейных стен к собору Нотр-Дам. Там такая же очередь. Зачем-то перед собором установлена большая трибуна, на ступенях которой, народ сидит, спит, ест и т.п. Загораживает она вид на Нотр-Дам основательно. Сфотографировать со ступеней его не удается – слишком близко. Раньше – с площади перед собором – было куда как удобнее. В этом году отмечают 850 лет с его постройки, о чем гласит надпись на тыльной вертикальной стене этой трибуны. Возможно, после празднества в честь этой даты трибуну уберут.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Прошли улочками в Люксембургский сад. Конечно, он очень красив со своим озерцом в центре и стриженными, как по линейке, деревьями, кустами и хорошо сохранившимися женскими скульптурами королев Франции и любовниц королей. Стилизованную пятиметровую голову, которая в прошлый приезд зачем-то была здесь выставлена, видимо, убрали и правильно сделали – настолько она не вписывалась в исторический облик.

От сада, каким-то длинным нудным путем мимо Монпарнаса попали на пересечение каких-то улиц, с которых хорошо была видна Эйфелева башня («Железная Леди») и купол церкви с гробницей Наполеона за Домом Инвалидов. Прошлись по двору этого Дома, усеянного пушками, захваченными Наполеоном в его многочисленных войнах. И, наконец, мне это хождение надоело. Отправил ребят к башне, а сам через мост Александра Третьего, который тот подарил французам, вышел на Елисейские поля и через несколько минут был на площади Согласия. Отсюда до вокзала Сен-Лазар всего-то ничего. Но черт меня дернул уточниться по направлению у каких-то местных. В результате, вместо 15-ти минут, только через час с лишним, каким-то кружным путем наконец-то, попал к вокзалу с противоположной стороны.

6.5. По Нормандии

Дня два до обеда занимался какими-то делами в парусной. И после этого – в бассейне. Несмотря на пасмурную погоду, как-то незаметно, реально загорел, чему народ наш весьма удивлялся, сравнивая себя со мной.

Неожиданно, меня пригласил составить компанию в поездке на автомобиле по Нормандии наш преподаватель английского языка Геннадий Петрович (зам. нач. кафедры). Геннадий Петрович уже многие годы ходит на «Мире» с курсантами и вдалбливает в них английский язык, причем настолько качественно, что кадеты его только и знают, вместо своих морских наук. Конечно, я не отказался.

Изготовил фирменный вымпел водителю в знак благодарности, и мы с Геннадием Петровичем, и преподавателем астрономии Павлом Владимировичем отправились на великолепном «Рено», по каким-то закоулкам Нормандии в поисках шато (замков) и прочих достопримечательностей. Был понедельник, и часть этих руин оказалась недоступной. Запомнились развалины крепости Харкорт (Harcourt) с окружающим их парком из секвой, платанов, множества кедров, в т.ч. и знаменитого ливанского. Внутри небольшого музея есть его срез в полтора метра диаметром. Поверхность распила – темно-красного, почти малинового цвета. На каждом дереве есть табличка с названием породы. Так что, хотя бы, не как слепой ходишь. Кстати, вход в этот парк стоит 6 евро, но наш драйвер, он же гид по имени Оливер договорился, и нас пропустили бесплатно, хотя и этот парк в понедельник был закрыт для посещения.

Приехали в городок Онфлёр (Honfleur) на берегу Ла-Манша. Очень такой уютный, курортный из старинных построек со множеством отдыхающего народа. И в центре большая марина – гавань для яхт, безусловно, украшающих этот курорт.

Вернулись в Руан по великолепной дороге типа автобана. По пути две остановки в пунктах оплаты за пользование. Самая низкая скорость, что поддерживал водитель – была 135 км/час. В основном – около 150-ти. Подарили водителю подписанный вымпел из дакрона – он был очень доволен. Успел в бассейн и проплыл там неслабо.

 

 

 

6.6. Прием в посольстве РФ во Франции

Через день, 12-го июня в День России, был приём в посольстве по этому случаю. От двух российских парусников – «Мира» и «Крузенштерна» – были приглашены представители, в число которых, включили и меня. По этому случаю нацепил погоны капитана первого ранга к форменному морскому свитеру с отложным воротником. Получилось вполне прилично. Пока шли к автобусу, на стоянке меня увидел Оливер – наш недавний водитель по Нормандии. Мы с ним сердечно поздоровались – при этом, глаза у него от удивления были весьма широкими. В тот-то раз я был в простенькой такой одежке. Что-то он у меня спрашивал, но языковой барьер – непреодолим. В т.ч. и его английский с диким акцентом. Особо вникать было некогда – началась посадка в автобус.

Часа через полтора приехали в Париж. Водитель сообщил, что время еще есть до начала раута и если мы желаем, он нас отвезет на смотровую площадку перед Эйфелевой башней. Конечно, мы пожелали. Как ни странно, оказывается, я на этой площадке за все свои посещения Парижа ни разу не был. Хотя она отлично просматривается от самой башни и с неё, но находится на другой стороне Сены между двумя зданиями бывшей всемирной выставки. Нас подвезли прямо к ней.

Это сторона – левый берег, на которой находятся Елисейские поля и площадь Согласия (Конкорд). Туристов – не меряно. Водитель предупредил – зорко следить за своими сумками и всякими ценными предметами. Воровство процветает. И в самом деле – тут и там шныряют рожи цвета подмёток, увешанные сувенирными копиями этой башни и назойливо предлагающими их всем подряд. Что удивительно – только определили, что мы русские, тут же по-русски стали уговаривать купить этот хлам. Но и полиция не дремлет. Здесь же полисмены в форме их безжалостно гоняют. Кто замешкался – вырывают связки этих сувениров, правда, не ради этих железок, а чтобы задержать торговца. Но те, тут же бросают свой товар и убегают. Самое верное – никак не реагировать на просьбы купить. Стоит только, хоть как-то отреагировать, привязываются, как приклеенные, и начинают канючить на всех языках.

Мы сфотографировали действительно красивый вид на башню и себя по-всякому на её фоне. В это время полиция подошла к нашему автобусу и, несмотря на его дипломатические номера, пыталась изгнать с места, где он остановился. Оказывается, стоянка запрещена. Поэтому, водитель попросил всех собраться на одном месте, пока он сделает круг по этой площади. Забрал нас и привез в посольство России. Довольно величественное здание на улице, недалеко от Триумфальной арки. Здесь уже множество разных лиц, приглашенных на торжество. Всех еще на улице встречают сотрудники посольства и показывают, куда идти.

Нас встретил молодой человек. Сказал, что мы находимся на территории России и чтобы чувствовали себя как дома. И повёл внутрь. Очень широкая лестница, покрытая ковровой дорожкой, ведет на второй этаж. На промежуточной площадке на красиво уложенном флаге РФ – герб России. Конечно, мы с механиком тут же сфотографировались на этом фоне. В главный зал – две широкие двери. В одну стоят сразу две очереди гостей, которых поочередно принимает посол со своими сотрудниками. В числе встречающих, помимо посла – один адмирал (кто таков, так и не узнал) и один капитан первого ранга. Капраз позже подошел к нам, представился, что он атташе и рад видеть еще одного перворангового офицера. Немного поговорили, кто, где служил. Я и не сомневался, что он в прошлом – с Северного флота.

В центре зала стоял микрофон, но пока посол занят, никто к нему не подходил и ничего не объявлял. Во весь зал стояли два гигантских стола – все заполненные всевозможными закусками и фруктами – глаза разбегаются. Ближе к окнам отдельные столы с самыми разными напитками. Ну, думаем, пока зайдет вся эта бездонная очередь, пока речи и прочее – это сколько же времени пройдет? А когда же мы отщипнем от этого изобилия? Времени нам отведено на всё про всё – всего лишь два часа. В 14.00 все должны быть уже внизу для поездки по Парижу.

Предложил стармеху подойти к разливочному столу и махнуть по рюмке за страну и её процветание. К большому столу, как-то неудобно, а этот – рядом. Поздравили страну. Запили здесь же соком. И пока суть, да дело, да между первой и второй… Смотрим, а народ-то, уже наполняет тарелки со шведских столов. И не дожидается никаких речей. Поддержали почин. Опыт-то общения со шведскими столами у меня немаленький. Один «Роял Клипер» чего стоит. И этот опыт гласит о том, что брать надо в тарелку очень даже по мизеру. Всего так много и так разнообразно, и хочется сразу, чего-то вкусного, да побольше. Но, вот в этом и таится шведское коварство. Механик на него и попался с большим куском красивой рыбы. А я по мелочам: – того, да этого. И как бы – хорошо. А главное, не надо далеко отходить от облюбованного разливочного стола.

Публики – человек, наверное, около двух тысяч. Такой гигантский зал. И всем всего – с избытком. Когда стало понятно, что съесть всё предложенное нереально, мы это дело и прекратили. И отправились знакомиться с соседними залами. Вначале, это оказалась обширная комната отдыха с очень хорошими картинами русских художников на стенах и очень мягкими диванами и креслами. Присел на одно и под звук выдоха диванной мягкой кожи, так и утонул в нём по самые свои погоны. Переход в противоположное крыло ведет через красивую гостиную с большим панно, на котором Герб страны на фоне российского флага. Здесь мы со стармехом сфотографировались вместе с капитаном.

Прошли в очередной зал, также, видимо, предназначенный для отдыха и украшенный, помимо картин с видами природы России, большой картиной, кисти выдающегося художника Иванова. Надо посмотреть в интернете, как она называется (Изображены девушки в неглиже, но очень целомудренно, на какой-то лужайке). Художник Иванов известен всем по картине «Явление Христа народу». Под картиной, всё такой же выдыхающий диван. Сел в него и провалился – только успел рукой взмахнуть для равновесия. А стармех тут меня и щелкнул. Так и запечатлелся под голыми дамами с поднятой в отмашке рукой.

На выходе из этого зала был выставлен для дегустации какой-то крепкий напиток. Естественно, два таких сомелье, как мы с мехом, не могли не оценить, что же предлагают. Большей отравы, я еще не пробовал. Срочно переместились к своему, изрядно опустевшему столу – перебить вкус. Успешно. И как раз посол освободился от рукопожатий, подошел к микрофону и произнес на безукоризненном французском речь. Ему ответил, какой-то француз, как я понял – министр иностранных дел Франции, и на этом официальная часть была завершена. Браво! Мы со стармехом подошли к нашему послу во Франции Александру Константиновичу и попросили сфотографироваться с нами. Очень уважительно он нашу просьбу выполнил.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

По окончании раута, посольство организовало для участников Армады-13 экскурсию по наиболее известным местам Парижа. Проехали с остановками, всё по той же площади Конкорд, у Лувра, собора Нотр-Дам, Дома Инвалидов, мимо Монпарнаса к Монмартру. На Монмартре я еще не был, т.к. добираться туда пешком от центральной исторической части города надо на метро. От церкви на самой вершине этого холма или возвышенности (не помню, в честь какого святого) открывается красивый вид на панораму Парижа. В самой церкви фотографировать нельзя, в отличие от множества других их храмов и костелов. Ну, и не надо. Посмотрели: внутри – всё то же, что и везде. Монмартр в переводе означает – оживший мертвец. Ноги растут от их святого по имени Дени, которому, за что-то отмахнули голову. Но тот, хотя и без головы, её подобрал и дошел пешком до этой самой горки. Здесь, в каком-то источнике, он обмыл эту голову и пошел дальше до места, где впоследствии был возведен монастырь его имени. Монмартр считается вотчиной художников. Действительно, небольшая площадь уставлена рядами мольбертов и готовых картин на все случаи. Основное большинство художников держат рядом с портретами фотографии, чтобы подчеркнуть сходство. Старпом Славик захотел шарж на себя. В пять секунд было что-то изображено и от Славы затребовано 80 евро. Старпом отделался пятью, но то, что здесь лохотрон еще тот, понятно и до этого. Сидит монмртровская банда и отлавливает наивных зрителей. Ничем они не отличаются от негров, торгующих сувенирными башнями.

Прощай Париж! Больше не увидимся. До следующей, Армады-18, не то, что доработать – дожить бы! Ничто непредсказуемо к исходу седьмого десятка. Да и всё более утверждаюсь в решении – прекратить всю эту бодягу. Нет от работы какого-то удовлетворения. В моем возрасте работать ради работы – уже неприлично. Та организация в палубной команде, какой я хочу её видеть – не проходит, несмотря на мои всякие дрыгания. Флаг им в руки!

Глава 7. В Голландию

7.1. Проблемы «мировские», и не только…

16 июня. Вышли парадным эскортом из Руана и часов восемь шли до причала у первого по ходу моста через Сену. По обоим берегам народ машет руками на всем протяжении реки. Благо – воскресенье. Высадили пассажиров и вышли в Ла-Манш.

17 июня. Провел занятия с новыми боцманятами грота и бизани и их матросами по плетению огонов на стальном тросе для грузовых шкентелей. Попутно обучил огону на трехпрядном тросе. Скоро будем менять мантыли (стальные тросы) шкотов и гитовов. Плести за всех, никаких сил не хватит, тем более что огон на одном конце надо заплетать, находясь на марсовой площадке. Поэтому – жесткая серия занятий с контрольным зачетом. Идём проливом без парусов – ветер встречный.

18 июня. Ремонт размочаленных флагов расцвечивания после двухнедельного трепыхания на ветру. Достал связку старых флагов, вполне приличных по состоянию, но грязных от тира и еще непонятно чего. Костя отнес их в недействующий изолятор, в котором есть ванна. И замочил их в стиральном порошке. Будет неслабая проблема по их переносу оттуда на палубу, чтобы ничего не залить.

С боцманятами и штатными матросами – очередное занятие. То, что мне кажется, само собой понятным, при изготовлении огона на стальном тросе, практически для всех – китайская грамота. Хотя, вроде бы доходчиво объяснял, как начинать, что куда продевать и т.п. Впрочем, если вспомнить яхтенные дела 30-ти летней давности, когда мы, экипаж Веги, смотрели на Юру Пивоварова, нашего капитана, как он зАПЛетает огон на новых вантах. Наверное, были такими же, удивленными.

19 июня. Переход Северным морем к Ден-Хелдеру. Возня с ремонтом флагов. Контрольный зачет по освоению огонов на стальном тросе новыми боцманятами и матросами. Пока два человека из пяти сумели зАПЛести огон с коушем. Трое – один боцман и два матроса – пока никак. Все они из бывших курсантов. Некоторые, даже были у нас на практике, какое-то время назад. И, конечно, ничего не умеют, потому как, отношение к этим практическим вещам, было соответствующее. Я не представляю, что будет с этой баржой, если с нее побежит народ по окончании рейса. В этом водопроводном университете (выражение Кости), наверное думают, что здесь может работать кто угодно. А то, что народ побежит – нет сомнений. На проблемы с зарплатой накладывается полная неясность, где будет «Мир» осенью и зимой. Разговоры ходят про Черное море – сразу из Италии уйти туда. Или в Светлый. На ремонт, отстой и т.п. Лично с меня Светлого хватит на всю оставшуюся жизнь. Если Черное море, то какой-то интерес, еще есть. Но местное питерское лобби сделает всё, чтобы заблокировать это дело любыми средствами. Они рады уже Светлому, который им кажется просто питерской окраиной. Всё думаю, что же на меня давит в плане нежелания работать на «Мире». Непонятная зарплата – может и пережил бы, как-нибудь. Основное – не удалась «мировая» революция в моем исполнении. Что толку стучаться башкой в бетонную стену.

22 июня. День памяти и скорби. Могли бы и на «Мире», что-нибудь проверещать по трансляции. Но – некому. Затравленный Шурик (СПК по учебной работе) – сам не может. А кадеты и понятия не имеют, что была беспощадная война. Если раньше я думал, что они путают её с нашествием Наполеона, то сейчас – нет. О том периоде, они вообще, не имеют никакого представления. Выросли на стрелялках, дебильных фильмах и пепси, которым отравились их родители.

7.2. Ден-Хелдер

Стоим в составе порядка 20-ти крупных (относительно, конечно) парусников в Ден-Хелдере. Бесконечный мелкий дождь.

23 июня. Отстояли парусный фестиваль в Ден-Хелдере. Благодаря бесконечному, все дни, мелкому дождю, посетителей было очень мало. Стоянку устроители организовали очень зрелищно. Все большие, начиная с «Седова», стояли носом к причалу. Каждый у своей стороны пирса. Все бушприты нависали над причалом и выглядело это весьма выигрышно.

В первый же день объехали с механиком те места, что остались у меня в памяти. Поднялись на дамбу, по которой в 2008-м году мы с Натальей ходили пешком, около 10-ти км до старинного маяка Ланге-Яп, построенного в 1822 году, перестроенного в 1877 году и действующего и по сей день. Но сейчас он был еле виден в бесконечной мороси. По дамбе, отгораживающей берег от моря, проложена великолепная дорога. Если бы еще и не ветер, можно было бы легко доехать до маяка. Но встречный ветер с дождем – это уже слишком!

В Ден-Хелдере находится основная военно-морская база Нидерландов.
Одной из главных достопримечательностей Ден-Хелдера является Форт Кейкдёйн. Форт был построен в 1811 году по приказу французского императора Наполеона Бонапарта, который хотел создать в маленьком голландском порту Ден-Хелдер крупнейшую на Северном море военно-морскую базу.

На форте расположен гигантский военно-морской музей под открытым небом со старинным броненосцем и современной подводной лодкой. В экспозиции музея коллекции старинного и современного оружия, в том числе времён Второй мировой войны. Интересны подземные, проложенные в скалах, тоннели и оборонительные сооружения. Все помещения судов открыты для посетителей, есть рубка радиста современного корабля с работающими приборами. Такое бережное отношение к своей военной истории достойно всяческого уважения.

Весь город изрезан каналами и иногда не просто найти мост, чтобы добраться в сторону своих мачт. «Седов» уже давно замкнул свое кругосветное кольцо и сейчас принимает участие во всех этих парусных представлениях.

Пришел в гости Андрей Волобуев, бывший наш плотник, закончивший колледж и теперь, работающий третьим помощником у Зорченко Н.К. на «Седове». Они уже 14 месяцев в море и было у них всякое.

Мы со стармехом нанесли визит Николаю Кузьмичу на следующий день. Всегда он меня встречает очень радушно. Сейчас тоже. Но у него в кабинете сидели лайзены и что-то обсуждали. Зная его занятость, мы пожелали успешного и скорейшего окончания долгого плавания и не стали нагружать его своими персонами. Как всегда, Николай Кузьмич в красивой капитанской форме, подтянут и просто излучает энергетику. Очень повезло тем, кто работает под его руководством. Уже много лет он в должности капитана. И четыре (!) кругосветных плавания, не считая бесконечных дальних рейсов в Штаты, Австралию, Новую Зеландию и т.д. Уже только моё с ним знакомство продолжается почти двадцать лет, когда его «Паллада» обеспечивала Кубок Кореи-96. Всегда сожалею, что мне не удалось быть в его экипаже. Для меня Кузьмич – выдающийся моряк и человек. Дома во Владивостоке хранится книга по устройству парусных судов «Мардкрафта», подаренная им с дарственной надписью, экипажу яхты «Караана» во время встречи на острове Че-джу-до. «Седов» идет в Киль на традиционную Кильскую неделю. «Мир» же, идёт в Вильгельмсхафен на какой-то их мелкий праздник. Наконец-то, там будет возможность по немецкой симке спокойно позвонить домой и Шурику с Мариной. А то, что-то, я их давно уже не слышал. Ну и как обычно, «Мир» уполз по-пластунски, правда, гуднув тифоном три раза. А «Седов» – под прощание Славянки. Без комментариев.

Стоянка всего три дня. Запомнилась Голландия непрерывным дождем с ветром и гигантским количеством велосипедов. Причем, все – самого современного изготовления со скоростями на планетарном редукторе. То-то же, нас без труда обгоняли девчушечки, несмотря на наши старания. Заднее моё колесо снова завосьмерило – надо подтягивать какие-то спицы. В продаже велосипедных ободов со звездочками для переключения скоростей нет даже на блошиных рынках. В городе всюду замечательные велодорожки и очень осторожное отношение со стороны водителей авто. Масса велостоянок, причем, весьма редко видели пристегнутые замками велосипеды. Хотя, говорят, крадеными велосипедами усеяны все их знаменитые каналы. Запомнилось и тем, что в магазинах в ходу карточки для платежа только какие-то свои местные. Никакие Визы и прочие, типа Американ Экспресс, не принимают. Из-за чего с покупками мелкие проблемы. Особенно с учетом, что новая бурса не разрешает нам выплату валюты на руки, как это было всегда. Перечислили какую-то мелочь в рублях на карточку. По информации – в долларах, вместо евро. Наши дамы тут же подсчитали, что с учетом курса, да комиссии при снятии с банкомата – неслабая потеря для их бюджета.

В завершение стоянки для экипажей было организовано пати, но какое-то скучное. Мы со стармехом поучаствовали в попрыгушках под музыку, чем немало потрясли своих же кадетов и еще более дам, которые видят нас, в основном, сосредоточенных на работе. Старпом, присутствующий здесь же, от неожиданности зажевал собственные усы. А начальник отдела флота, зачем-то путешествующий с нами, наблюдал за действом с круглыми глазами. Что уж он там напоёт – в общем-то, глубоко наплевать. Больше, я ни мировского, ни бурсовского похеризма, терпеть не намерен. Все попытки достучаться – бесполезны. Так, по заданию старпома изготовили десять подвесных бирок на двери, чтобы посетители не заходили вовнутрь.

Через пару дней исчезли с них все карабины, новые веревки, да и сами эти фанерки. Хотя, чего уж сложного – боцману вахты обойти эти двери и проверить их наличие. Или сильным ветром измочалило флаги расцвечивания на корме. Выдал старые, но на крепком лине. Мало того, что к нему привязали хилую связку из нескольких флагов, так еще и вверх ногами (флаги закреплены на своих кончиках только с одной стороны и если она окажется внизу, то флаг собирается к ней гармошкой). Большого-то ума не надо. Конечно, дохлый кончик тут же оборвался, флаги взлетели журавлиным клином, и никто не знает, что делать. Боцманенок – вылитый Му-му, на чьей вахте поднимали это дело, спокойно сменился, а другой разводит руками. Инвалид Костя (со своими порванными связками на ногах) прихромал и тоже без толку. Пришлось активно вмешиваться. Но так быть – не должно. На то и боцман – руководитель вахты. Но здесь – это вчерашние кадеты, по той или иной причине недоучившиеся в бурсе. Ими надо командовать и сильно. Моих полномочий с совещательным голосом мало. Эта банда должна быть замкнута на меня в такелажно-эксплуатационном плане – обязанностями. А так, уговаривать, сделать что-то по науке – из области пионерского собрания.

В завершение починил «Штандарту» их фок, разорванный ветром. Заодно, усилил всякие старые заплатки. Парус, конечно, сильно убитый временем, и тяжелый, да еще и от дождя – еле втянули на стол-плаз. На два дня перехода – немереное поле работы. Начиная с убитых флагов, плетения сети для подсака по заказу капитана (впереди Атлантика с тунцовым ходом), плетения матов по просьбе дневальной Ирины Петровны. И еще всяко-разное.

Глава 8. Северным морем

8.1. «Мировские» дела

24 июня. Не мой день. Утром поднимал из-за борта свои вёдра для обливания и видимо, потянул спину. Весь день перемещался как полупарализованный. Пришлось натереться финалгоном – к концу дня стало легче. Но от обливаний на этот день пришлось отказаться. Восстановил кормовые флаги и кучу разных, истрепанных ветром. Уложил с помощью двоих кадетов тенты на штатные места. Затем они же сплели два мата. Один из них – Вася из Йошкар-Олы – мне нравится своим отношением к морскому делу. Сразу видно, что парень учится с большим желанием и старается освоить всё, что дает практика на парусном судне. Вот так, малоизвестная нам республика в составе России Мари Эл, даёт лучшие кадры для морского флота. Из этого – получится моряк. В отличие от распальцованных малолеток из второй столицы. Жаль, что таких как Вася – раз и обчелся. И то, что вот таким бы ребятам – практику надо не урезанную, как сейчас, а на все полгода.

Во время учебной шлюпочной тревоги снова провел занятие с нашими дамами по приготовлению и спуску дежурной шлюпки. С включением лебёдки, применением ручного тормоза и т.д. Заодно научил привязывать чехол выбленочными узлами. Потому как, был он до этого привязан кадетами обычным бантиком, который, однако, еле удалось развязать. Кто-то из боцманят поручил закрепить чехол и, конечно, не проверил. Хоть кол на голове чеши. Кадеты с фока, оказывается, до сих пор не знают этого узла. А один, малявочного роста, с гордостью ответил, что еще ни разу не поднимался на мачту. На немецком паруснике «Гор Фок» (наш бывший «Товарищ»), если кадет имел замечание подобного рода во время практики – будущая карьера моряка, у него под большим вопросом. А те, кто не прошел практику на парусном корабле, вообще, никаких шансов по работе в море не имеют. С учетом престижности этой работы – они и стараются изо всех сил. У нас же – бесконечное вытирание сопелек. Ничего не поделаешь. Никогда страна не была морской державой. На все времена Петра не хватило.

25 июня. Бесконечное копание с флагами после каждой стоянки уже достало. И деваться некуда. Каждый флаг приходится подрезать от бахромы, из-за чего они с каждым разом укорачиваются всё более. После прошивать на машине. Но ничего не помогает. На ветру флаги рвутся по перфорации от иглы. Дрейф, тупая болтанка. Красят борт с подвесок. Одновременно фок меняет мантыли гитовов и шкотов. Начали с бом-брама правого борта. Боцман фока, на мой взгляд, спешит с этим делом. На ходу и на качке – не лучший вариант. Никогда не забуду, как на «Надежде» не удержали трос шкота на брам-рее и он полетел вниз, скользя по вантам. А я, как раз, стоял на них и подсказывал, что-то боцману. Только увидел, набирающий вверху скорость, трос, тут же крутанулся на внутреннюю сторону вант и повис на выбленках. 14-ти мм трос прошелестел по тому месту, где я стоял секунду назад. Вряд ли, удалось, задержать бы эту 50-ти метровую гильотину.

В моей практике, наверное, это был единственный реально опасный случай. Не думаю, что кадеты способны сообразить, что-либо, в подобной ситуации. Поэтому, любой риск должен быть минимизирован на сто процентов. А здесь, при подъеме троса гитова на бом-брам-рей – всё было вопреки этому. Начиная от того, что первый поднимающийся по вантам курсант, пристегнул этот трос к своей страховке и шел с ним. А надо было бы – завести обратным ходом хороший кончик через блок гитова на ноке рея, затем – через блок у бейфута и вывести его вниз до самой палубы. Или еще проще – отстегнуть гитов от шкотовой цепи и закрепить к его огону хороший крепкий конец (выброску или отдельный кончик), идущий до самой палубы. Затем к другому концу мантыля присоединить огон нового гитова. И тянуть всю эту связку с палубы, пока не пройдет все колодцы в марсе, салингах и обоих подвесных блоках гитова. Единственно – надо поставить пару человек на рей для контроля в районе блоков. Но это уже – обычный подъем на мачту.

Утром на мосту, черт меня дернул за язык, громко не согласиться с действиями Игоря – боцмана фока. Тот завозмущался, что они так всегда делают на «Мире». Но меня поддержал Саша Ильин – учебный помощник. Шум, гам и т.п. В конечном итоге старпом собрал у себя небольшое совещание в этом же составе. Мы с учебным помощником победили. Как бы Игорь не обижался, несмотря на свой большой опыт и умение – любая предпосылка к риску для кадетов должна быть исключена. Случись что, крайних и найдут и назначат – мало не покажется.

26 июня. Сделал небольшой тренажер для кадетов по вязанию выбленочного узла и некоторых его модификаций. На небольшом щите закрепил образцы узлов, три кончика и круглую рукоятку, на которую можно вязать узлы. Вместе с учебным помощником прикрепили это дело в курсантском вестибюле прямо в углу доски объявлений. Подозвал первого попавшегося курсанта – опробовать. И никакой узел тот не смог изобразить. Показал на образец. Кадет, едва ли, его не на зуб опробовал, но всё равно, ничего не получилось. Узел этот, несмотря на свою реальную простоту, самый ходовой и востребованный на парусном судне. Им крепится буквально всё, особенно, что надо быстро отдать (в таком случае он должен быть с петлёй) – сезни при укатке парусов на реях, кранцы за бортом, всевозможные мелочи и т.п. И вот тебе на! Конечно, дело еще и в боцманах, которые должны на каждой вахте эти узлы требовать от кадетов. Но – два боцманенка – сами вчерашние кадеты и уровень их мышления, примерно, одинаков.

Тренажер долго не просуществовал. Но на сей раз отличились не кадеты, а их начальник, которому не понравилось размещение этого дела на его доске. Забрал в парусную. Недаром, ко мне, как в музей, водят всякий народ. Будет еще одна фишка. Между прочим, место на доске – указал старпом. Почему победил посторонний (кадетский начальник – не член экипажа) – пусть они сами с собой определяются.

8.2. Вильгельмсхафен

29 июня. Прибыли в Вильгельмсхафен.

Заход к причалу не прост. Вначале шлюзование. Затем после двух узких мест – поворотный мост. Мало того, что сам мост расположен не на прямом участке этой узкости, а его надо проходить с подворотом. Так одна половина этого моста, к тому же, не разворачивается. Мы здесь уже в третий или четвертый раз – пол моста так и перекрывает этот вход. Да еще торчит метра на два щит с какими-то предупреждениями. Конечно, нам помогают два буксира – одерживают нос и корму. Но главным является собственное управление рулём. Расстояние от торчащей части моста поперек узкости и от свай с другого борта – просто смехотворное, где-то, максимум метра полтора. При этом судно идёт еще и с небольшой циркуляцией. В момент прохождения, вдруг, почувствовался ощутимый толчок. Старпом: «Всё! Зацепили! Навалились!» Но фрегат наш далее прошел по иголке и, вскоре, ошвартовались у многократно знакомой набережной, в 15-ти метрах напротив, балконов, лоджий и окон многоквартирного дома. По традиции, дизель на динамо-машину остановили, чтобы выхлоп не травил доверчивых бюргеров и приняли питание с берега. И на всё время стоянки, невозможно теперь запустить, какой-либо, крупный механизм.

Конечно, мы со стармехом, несмотря на дождь, объехали все знакомые места. Самым удобным по такой погоде оказался большой торговый центр, в котором был хороший вай-фай. Удалось получить и ответить на сообщения Маши и друга Лёвки. А в остальном – как в песне: – полковнику никто не пишет…

Дождь не прекращался ни на один день. В новостях показывают, что народ в Питере, да в Москве с окрестностями мучается от жары за 30 градусов, а здесь 8-12. И поливает. Местный народ, также, где-то отсиживался, и почти не мешал всяким палубным делам. Дела сводились к подготовке к замене гитовов и шкотов. От этой подготовки меня берёт некоторая оторопь. Потому, как каждый боцманенок действует по-своему. Фок начал с бом-брама (конечно правильно). Грот начал с обучения кадетов плетению огонов. Посмотрел на эти слёзы – понятно, что — никогда. Бизань ничего не начинала. Оно и понятно. Матросы, которых я, чему-то научил и принял контрольную работу – стоят у трапа. В принципе, вполне можно обойтись курсантами, как это делалось и раньше. Но перестраховка здесь бежит впереди здравого смысла.

Последний день выдался без дождя, и появилось даже солнце. Проехали по прогулочной набережной до местного морского музея. Практически в каждом морском городе есть такой. Причем, обязательно стоит на берегу подводная лодка. Видимо из тех, которые, по окончании войны сдавались с белым флагом – потому и сохранились. Доехали по дамбе к лесному массиву, в котором на берегу озера есть небольшой пляж. Макнулись. Глубина по колено.

Отход в воскресенье прошел без проблем. Проползли через щель в мосту снова в притирку. Конечно, подстраховывали буксиры. Показал старпому со своего окна, как вплотную с левым бортом мелькают сваи. Но – не коснулись. По аналогии, тут же вспомнился случай на яхте, когда в заливе Петра Великого ночью мы шли в гонке проливом между островами Антипенко и Сибирякова, также вплотную к скалистому берегу. Я был на руле и с подветренного борта держал расстояние до берега не более одного метра. В этом месте мне довелось ранее ходить с одним опытным яхтсменом, который показал, что глубины здесь большие сразу от берега и идти можно смело, вплотную к нему. Чем ближе, тем больше выигрыш перед поворотом. А в это время выполз подышать наш незабвенный капитан Михалыч (Пряха). И на кренящейся яхте, из-под паруса увидел, что летим мы прямо по земле и гик, едва ли, не цепляет за отдельные кусты. Такого вопля с заиканием, давненько я от него не слышал. Уже не помню, чем дело кончилось – наверное, всё-таки отошли подальше. Но вот это изумление его, запомнилось надолго. Так что, из окна ходовой рубки, вид был, примерно такой же.

Направились в Данию в Оорхус, откуда будет дан старт первой гонке на Хельсинки.

01 июля. Редкий случай – подняли все паруса, кроме бом-брамселей и контр-бизани. Видимо, в преддверии гонки из Дании. Впрочем, скоро их и убрали. Под машиной вывернули в сторону открытого моря, так как сильно дрейфовали в сторону, какой-то отмели. Перезавели точки крепления гитовов и фалов на бизани. Нога у Кости совсем плохо себя ведет. В Хельсинки он списывается. Надо было это сделать еще раньше. Неизвестно, чем всё закончится. То ли, какие-то мышцы порваны, то ли сухожилия. Хорошего ничего нет, так как он передвигается с трудом. Здесь-то, на судне, в условиях ограниченной подвижности – это еще, куда ни шло. А там, на земле, безусловно, будет проблемой. Парусные дела: ремонт больших государственных флагов и плетение сети для наших рыбаков. Она почти уже готова. Размышления и думы: никаких. Какая-то пустота в голове.

Глава 9. Дания

9.1. Орхус

03 июля. Обогнули мыс Скаген – северную часть Ютландского полуострова и прибыли в порт Орхус, Дания. В Дании мы уже бывали. Швартовка сразу с пролива Скагеррак. Удобный заход – просторно, ни течений, ни волны, ни ветра. Поставили в какой-то угол к причалу и на этом – всё. Все дела – на завтра.

Орхус расположен на берегу залива Орхус-Бугг на востоке Ютландии – это второй по величине город Дании. Основали его викинги в X-ом веке, очевидно, им понравилась удобная гавань в окружении шикарных лесов.

Здесь очень интересный старый город (Den Gamle By). Это город-музей, где собрано более 75 домов из разных городов Дании XVI—XVII веков постройки. Между домами проложены мощеные улочки. По которым ходят люди в старинных костюмах, работают всякие мастерские, лавки, пекарни.

В парусной, наконец-то, изрезал остатки мидель-кливера на всякие запчасти. Материал, какой-то убитый – то ли лежал на складе, где-то. То ли, качество желает много лучшего. На это, когда-то попался Александр Дерябин – парусный мастер с «Паллады». Новые пошитые паруса в их кругосветном рейсе через пару месяцев «сгорели». Потеряли прочность, стали ломкими и т.д. Примерно, это же, чувствуется по материалу этого паруса, разорвавшегося на мелкие ленточки в несильный, собственно шквал в последний день рейса прошлого года. Вряд ли он годится, даже на чехлы. Только на подстилки под покраску. Вот что значит – пошив парусов без присутствия парусного мастера. Какие умники из бурсы заказывали этот комплект на деньги СКФ, и как обеспечивалось изготовление – тайна сия велика есть.

Почти все косые – не в размер. Правда, по прямым, замечаний нет. Хотя рвется усиление по лицевой стороне у верхней шкаторины – т.н. чехол. Но, для этого он и предназначен – защищать парус от ультрафиолетового облучения солнца. Оно действует на дакрон, как синильная кислота. Недаром, по-первости, поверх укатанных прямых, надевали еще и отдельный чехол из тяжелого дакрона. Перестали это делать из-за определенной сложности его привязывания к рею. И на «Надежде» так было, а уж на «Мире» и подавно. Многочисленные бухты этих чехлов, и там и тут, мною были пущены во всяко-разные дела. На «Мире» из них часть пошла на мощные зАПЛатки и обвес по периметру крыши носовой надстройки. А часть на изготовление фирменных вымпелов, которые я делаю только для друзей по всяким событиям.

04 июля. «Чтоб, ты жил в эпоху перемен!» – пожелание какому-нибудь, нехорошему человеку. На редкость – точное. Объявилась яхта «Акела», принадлежащая водопроводной бурсе, подмявшей под себя макаровку. «Акела» – давний постоянный участник всех гонок на Балтике и в ее окрестностях. Как обычно, вся яхта держится на двух фанатиках – её капитане Алексее и старпомши Насти – оба преподаватели кафедры физподготовки. По классификации – это цетус, аналогичный нашему «Пульсару». Достаточно надежный, всепогодный аппарат. Но время перемен коснулось и их. В Средиземное море руководство их не отпускает и предполагается использование яхты для приобщения кадетов к морю на какой-то шлюпочной базе. Конечно, заимев такой агрегат, как «Мир», кому в этой бурсе нужна лишняя ответственность и трата средств, пусть даже и мелких, на содержание ставшей ненужной, яхты. Да и, наверняка, кто-то глаз положил. Как только яхта станет бесхозной, её тут же приватизируют. Что это значит – в нашей стране объяснять не надо. Но – это моё мнение. Так что «Акела», наверное, последний раз отгоняется по Балтике – дальше ей хода нет.

Привезли акеловцы и еще одну новость: «Мир» на время Олимпиады в Сочи будет стоять там. И без захода в СПб, прямо из Италии будет направлен в Черное море. У питерских, конечно, драма. А мне, как я и пояснил своему механическому приятелю, что Сочи, что Питер – все они – одинаково далеко от Владивостока. А от курской квартиры – почти на равном расстоянии. Да и мне, пока еще, просто интересно новое место стоянки и, во что это выльется. Увольняться придется оттуда – смысла держаться за этот дредноут становится всё меньше. Тем более, бурса ликвидировала всякие прибавки к зарплате без лишних объяснений. Моя военная пенсия в два раза больше. Повторяется сценарий, когда я пришел на «Надежду». Было – точно, также. В 99-м году пенсия была три тысячи, зарплата ровно в два раза меньше. Но там, впереди было то, к чему я стремился и материальная сторона, как-то, не имела значения. Сейчас, в капиталистическом настоящем, я стал более прагматичен. Хотя определяющим, по-прежнему является – интересно мне это делать или нет. К сожалению…

Проехали с механиком по местным окрестностям. Пляжная черта с очень чистой водой. Парк напротив, но на горке. Проехали через весь город на какую-то, условно высокую точку. Определялись по карте на моем телефоне. На этой точке оказалась скамейка с разбросанными окурками. В конечном итоге снова завосьмерило колесо – отошли гайки на оси втулки. Хорошо, что удалось доехать обратно. Завтра придется взять Костин велосипед.

05 июля. С велосипедом ничего не вышло. Заступила вахта фока на сутки, но её боцман, по своей давешней привычке ушел в астрал. Старпом обозначил меня. Но мой механик тоже был занят ремонтом турбины на одном из дизелей. И в это время подошли яхтсмены, наши друзья из Таллинна. Капитан яхты «SТ-4» (название такое) Маркус. Мы со стармехом давно с ним дружим. В какой-то год, я за его экипаж даже участвовал в соревнованиях по плаванию. Маркус свободно говорит на трёх языках: своем — эстонском, русском и английском. Тут, когда и русского-то, толком не знаешь, невольно, по-хорошему завидуешь. Оказалось, что его дочь Хелена, с которой он постоянно ходил в гонки на этой их собственной яхте (под размер цетуса), уже сама капитан на другой яхте, взятой ими в аренду. Мелкие повреждения на парусах.

Конечно, не затягивая, выполнил мелкий ремонт на гроте Маркусу. И, через некоторое время, на большом спинакере с яхты Хелены обшил по периметру на флажной машине шесть зАПЛаток из липкого дакрона на поврежденных местах. Хелена сама их вырезала и наклеила с двух сторон. Причем, очень профессионально, одним движением руки на небольшие по размерам места. Я, кстати, не знал, что так можно. Теперь буду использовать подобное в своей работе. Мне осталось, только лишь, прошить по периметру. Для этого я достал новые английские нитки сорокового размера, которые наконец-то, прибыли со снабжением. Я их хотел использовать на подшив флагов. Попробовал – в иглу бытовой швейной машины заряжаются без проблем. Шов ровный. Так что, флаги теперь перебьются. Ткань спинакера очень тонкая. Это даже не ткань, а плёнка, отформованная особым образом. Прошить на большой машине – получилось бы, но проколы от иглы могли весьма ослабить все эти заклейки. А на бытовой машине получилось совсем неплохо.

Спустя некоторое время, принесли грот со «Спаниэля». Этой яхте, я уже который рейс, помогаю с ремонтом их парусов. И сейчас, порыв от выдранного люверса, при попытке зарифить парус – растянулся почти на метр. Пришлось усилить это место двумя накладками, изготовить боут под люверс и набить новый. Парус очень жесткий. Кое-как мы его развернули, чтобы можно работать машиной. Но, тем не менее, две иглы сломались. Иглы по семь см длиной и на малейшее усилие от материала сразу реагируют. Удар в челнок и – готово. Вторая игла, вообще, по непонятной причине ударила в челнок в самый последний момент шитья, когда всё было уже завершено. Теперь надо разбираться – не провернулось ли, что там. Вроде, хороша машина Адлер, но что-то в ней, иногда внутри, блямкает и как к этому относиться – непонятно. Стоимость её – совершенно неслабая (16 тыс. евро), но, почему-то, нет гарантийного обслуживания. Лотар, поставщик машины приезжал в Вильгельмсхафен. Я ему её продемонстрировал, как работает и, что претензий нет. Но, этот его визит был неофициальным. Хотелось бы, консультацию изготовителя. Но как подступиться к этому – не представляю.

Но, так или иначе, парус готов. К вечеру, старпом остался за всех и мы с механиком отправились на экипажное пати. Надо отдать должное организаторам: не поскупились. Всё действо проходило в гигантском холле центрального музыкального центра. Накрыты столы белыми скатертями. На каждом – горящая свеча, толщиной с мою руку. Питание – шведский стол. Причем, просто изобилие рыбы всякого сорта и в разном виде. И много-много, всяко-разного, вкусного и т.п. Неназойливое музыкальное сопровождение тоже понравилось. А то, обычно, сразу грохот. Позднее начался рок-концерт какой-то местной группы. На этом мы и ушли.

06 июля. Наконец-то, погода установилась и мы провели время на местном пляже. Вода чистая, но на мелководье волны от проходящих катеров подняли всякую взвесь. Почти никто не купается – вода градусов 15. А для нас в самый раз. Увидел возле берега игру на каяках в нечто типа водного поло. Две команды пытались забросить мяч в баскетбольное кольцо, помогая себе вёслами, толкаясь и т.п. Весьма забавно. Кто опрокинулся, должен выйти на берег до заброшенного мяча. Спросил добро у инструктора на берегу попробовать каяк. Тот разрешил. Оказалось, не так-то просто в него залезть с ногами. Каяк очень короткий – менее 2-х метров. И вертлявый до не могу, потому как никаких у него швертов нет. Глубина по колено, поэтому – всё удалось. Но, через некоторое время вода стала заполнять кормовую часть из-за дифферента и я пошел ко дну. Вылез, поднял каяк, вылил воду. Несколько попыток закончились также плачевно. Вода в корму – и ко дну. На берегу механик с Натальей ухохотались. Но, всё равно – хорошее приключение. Где-то был интернет, как обычно, на таких регатах, но так и не нашлось времени на его посещение. Где-то, на бегу, в Макдональдсе, удалось выйти в интернет, посмотреть почту. Но кроме предложений купить билет по дешевке, почти ничего. Шадрунова нет и всё прекратилось.

07 июля. Юбилей сегодня, между прочим. Моей бабушке по линии мамы исполнилось бы 125 лет. Вряд ли, кроме меня, кто и вспомнит об этом. Разве, что Юра из Саратова – ещё один из её внуков, сын старшего её сына Михаила, погибшего в первые же дни войны. Бабушка была настолько светлым человеком, что даже сейчас, когда я думаю о ней, я чувствую эту необыкновенную бабушкину доброту. Безусловно, мне в детстве моём очень повезло, что я рос в такой ауре. К сожалению, моим девушкам, такого не довелось почувствовать. Богата Россия своими чудовищными расстояниями, как шлагбаумами.

Последний день в Орхусе – долгий дейлитрип, почти весь, который, я отстоял на руле. Погода идеальная. Пассажиров более двухсот человек. Прокатили их в режиме какого-то парадного построения. В шестом часу вечера ошвартовались, высадили гостей и отправились к точке старта проливом Зунд. Ульрих Глянц, организатор этих катаний (с них и живет), как обычно, устроил проводы на берегу с музыкальным сопровождением под Прощание Славянки, гимном и т.п. Построил первых попавшихся под руку датчан, дал им флаги, баннеры и заставил этим делом размахивать. Мне сдаётся, что он понимает происшедшую перемену с «Миром» и что ничего хорошего для него в этом нет. Но деваться ему, по-моему, некуда.

9.2. Пролив Зунд. Замок принца Гамлета

08 июля. Прошли проливом Зунд. Посмотрели на замок Кронборг, рядом с городом Эльсинор. Хотя, у Шекспира замок называется Эльсинор. В этом замке разворачивалась драма из жизни Гамлета. Мрачное, величественное сооружение, на датском берегу а самом узком месте пролива. На другом берегу Швеция.

Встали на якорь в Балтийскм море для покраски хотя бы одного борта. От бесчисленных швартовок правый борт в отдельных местах ободран до металла. Специальные фартуки на буксирах видел только в Японии. Здесь, в просвещенной Европе, также как и на родине – никому дела, что будет с бортом – нет. Своими цепями и черными автопокрышками так уделывают белый борт, что от страшных разводьев пугаются зрители. По моему настоянию достали из такелажной кладовой, убранную туда старую надувную шлюпку. (Как на неё глаз в бурсе не положили, после списания – просто удивительно). В свое время мы её туго свернули и упрятали в мощный чехол от паруса. Затем, с немалыми трудностями запихнули в такелажку, где она пролежала года два. Когда вытащили на палубу, оказалось, что чехол из хорошего, в общем-то, брезента, полностью сгнил. Такелажка не проветривается и влажность своё берёт. На зиму «Мир» там хранит свои веревочные такелажные снасти. Хорошо, что они все – чистая синтетика и не очень поддаются этому делу.

Из разорванного мидель-кливера быстро сделал два покрывала на обе старые шлюпки (одна постоянно хранится на средней надстройке), чтобы не уделали краской. По очереди смайнал лебедкой их на воду. Какой-то умник взял вёсла с дежурной шлюпки на одну из них. Мало того, что измазали их краской, так одно, еще и сломали. В общем, все участники перемазались и сами, и промокли основательно – к вечеру поднялась небольшая волна. Но для этих надувнушек её достаточно. Старт гонки завтра в 11 часов. Как и водится на «Мире» – никаких объявлений, всё узнаётся по случаю. Мысли крутятся вокруг одного: надо дотянуть до осени и убираться отсюда.

Глава 10. Балтийским морем

10.1. Первая Балтийская гонка

10 июля. Второй день в гонке. Неожиданно, в полпервого ночи зазвонил телефон. Вахтенный помощник Наталья пригласила на мост. На мой вопрос – это от скуки, или как, она ответила, что – и то, и то. Понятно. Несколько раньше, в разговоре перед её вахтой, я предложил напомнить капитану о наших с ней гоночных сменах во времена Галкина Ю.А. и Антонова В.Н. Возможно, капитан Орлов и хотел бы меня задействовать, но, по каким-либо, своим соображениям, не озвучивает. Видимо, Наталья так и поступила. На мосту капитан сообщил мне о надлежащем курсе, погоде и наших действиях при резком изменении ситуации. (В общем-то, единственное действие – позвонить ему).

Так, я влился в гоночный процесс. Пользуясь попутным ветром, разогнались от 4-5-ти узлов до 12-13-ти. Конечно, постоянно ходил, высматривал работу парусов. Несколько раз брасопились на наиболее их эффективную работу. Прошли южнее острова Борнхольм. На электронной карте увидели, что соперники позади нас сделали поворот на его огибание и идут с хорошим ходом. Наталья доложила капитану, и смена вахты совпала с поворотом оверштаг. Поворот, несмотря на несколько неудачных действий, всё-таки получился.

Уже на послеобеденной вахте, приняли курс в 40 градусов – почти, который нам нужен. Но, барометр падал, ветер постепенно заходил (становился круче, т.е. больше в нос, а не в борт). Пришлось подворачивать вслед за ним. Но, погода еще была солнечная, хотя появились перистые облака, предвестники ухудшения. Но мы со стармехом успели после моей вахты немного позагорать на палубе, невзирая на топающую рядом с веревками кадетскую орду.

Ночью, уже боролись за каждый градус своего курса. Но ветер продолжал заходить, мы за ним, и наш путь к северу, на электронной карте стал напоминать турецкую саблю. Скорость ветра под десять м/сек, но из-за крутого бейдевинда, ход судна получался не более 4-5-ти узлов. Под конец вахты уперлись в 12-ти мильную шведскую зону у острова Гогланд, доложили капитану и повернули на другой галс. Ветер с норд-оста, т.е., как раз оттуда, куда нам надо. И из двух галсов надо выбирать наиболее лучший для надлежащего курса. Для «Мира» – это, почему-то левый галс, на котором мы и сдали свою вахту.

В 8 утра сделали поворот фордевинд (пересекли линию направления ветра кормой, в отличие от оверштага, когда это осуществляется носом) силами двух вахт. Нашей вахте капитан дал возможность отдохнуть. Правильное действо – какой толк от сонных мух. Но я припёрся на мост по утренней привычке – посмотреть на обстановку. Хотя, конечно, мог этого и не делать. Помог перебросить контр-бизань с её гиком и гафелем на новый галс. Думаю, что два часа сна до, и два после – вполне хватит. В своих работах в парусной придется сделать перерыв, хотя, там, кое-что накопилось.

13 июля. Получилось, что на каждой своей вахте мы шли контр-галсом 300-320 градусов до очередного поворота на 100-120, который ближе к линии надлежащего пути. Но этот галс постоянно упирался в 12-ти мильную зону, что окружает эстонские острова Саарема и Хиамаа. Поворот наших сменщиков – и снова мы принимаем свой контр-галс. Пока был ветер 8-9 м/сек, всё это не представляло проблем. Конечно, старались использовать для корректировки курса каждый заход-отход ветра. Иногда удавалось подвернуть градусов даже на 10-12 и идти так некоторое время. Но, постоянно ветер возвращался к своему, уже четвертые сутки, направлению от северо-востока (именно, куда нам надо). И снова – к контрольным точкам – всё теми же курсами. Вначале, при относительно сильном ветре и хорошей скорости, капитан объявлял авралы для поворотов оверштаг. Но, по мере снижения и того, и другого стали поворачивать через фордевинд. Вначале двумя вахтами при их смене, а позже и одной. У нас с Натальей тоже неплохо получалось. Впрочем, командовала вахтой она, а я только следил за точностью выполнения элементов поворота и переводил контр-бизань на другой галс, куда она устремлялась под действием ветра почти самостоятельно.

Но этой ночью основательно заштилели. В очередной раз потравил все паруса. Почему-то, постоянно, приходится это делать мне. Или не хотят предшественники, или не знают, что для слабого ветра и полных курсов – это аксиома. Капитан Орлов, конечно, знает эти парусные нюансы, но не будет же он сам бегать по палубе и руководить такими техническими элементами. Ну, а про смену, где начальником старпом – лучше умолчу. Потому как реноме боцмана фока на этой вахте – лучше всё держать перебитым, чем при усилении ветра заниматься подтягиванием. Старпом ему верит, так как сам вряд ли ходит по палубе для осмотра парусов на месте.

Постоянно вспоминаю капитана-наставника Антонова Виктора Николаевича и навигатора Вячеслава Васильевича Бурлакова. С ними я делил эти обязанности по настройке такелажа в предыдущих гонках. Каждый на своей закрепленной вахте. Сейчас этих парусных гуру уже нет. Оба ровесники и по возрасту уже их в море не берут. Говорят, что Бурлаков уволился. Если это так, то руководству «Мира» и навигацкой бурсе – грош цена, что не организовали проводов человека, отдавшего «Миру» все лучшие годы, мастера спорта международного класса, профессионала высочайшего уровня, что по своей специальности, что по работе с парусами. Ведь был момент, когда В.В. несколько лет был здесь парусным мастером, когда очередными реформаторскими мракобесами, его должность навигатора была упразднена. Бурлаков работал и там и тут. Построил удобные верстаки, ремонтировал и шил паруса, наравне с настройкой своих многочисленных антенн. Учитывая смехотворную зарплату, кроме как, бескорыстным сподвижничеством, такое отношение назвать нельзя. Впоследствии, должность навигатора, всё-таки, вернули. От себя, единственное, что я смог сделать, в последнем с ним нашем рейсе, изготовил ему свой фирменный вымпел с плетёнкой под матик для его бесчисленных значков участника множества регат.

Когда ночью положение судна в полном безветрии стало совсем уж не в ту сторону – доложили капитану. И на отдельных, каких-то дуновениях, одной вахтой сумели развернуть «Мир» через фордевинд на нужный курс. И даже разогнались, при ветре в 4 м/сек, до трёх узлов.

К этому времени часть яхт уже финишировала в Хельсинки. В т.ч. и наша (теперь уже – наша!) «Акела». Все остальные, также как и «Мир» маются где-то в 30-50-ти милях по корме. Благодаря отрыву за первые несколько суток гонки с хорошим ветром, «Мир» идёт на третьем месте (с шестого после первого дня гонки) по гандикапу. Хотя, фактически, из своего класса (больших парусников) – первый, и догнать нас конкурентам просто нереально. Но, неизвестно, чем дело закончится – кто первым хватанёт ветер. Про гандикап я уже упоминал в своих заметках, что более несправедливого для больших парусников, ничего нет. Введен этот коэффициент для попытки уравнивания шансов с нами всякой мелкоты, что, конечно же, надо. Но, почему-то, не учитывается, что на таких микроскопических дистанциях в 500-600 миль, а то и еще меньше – нет возможности привозить большой отрыв соперникам.

Гонка 92-го года «Колумбус-92» из Европы в Америку и обратно, показала, что на нормальных для толлшипов дистанциях, равных им быть – не может. Тогда, несмотря на фантастически несправедливый гандикап, «Мир» под руководством Антонова В.Н., не оставил соперникам никаких шансов. Но сейчас, гандикап устанавливается вообще непонятно, по каким меркам. Некоторые новейшие парусники имеют, куда как, лучшие значения по сравнению с ветеранами. Так, «Тре-крунур Стокгольм», только что построенный гафельный тендер (по сравнению с «Миром» – микроскопический, но в нашем классе!?), идет на первом месте за счет сверхнизкого коэффициента. Логика недоступна.

14 июля. Ночные вахты в Балтийском море в это время года хороши своими белыми ночами. В два часа ночи уже достаточно светло, чтобы выключить палубное освещение. А в 4 утра уже из-под линии горизонта начинается восход солнца. Совершенно замечательная картина сквозь паутину снастей. Удалось после ночной вахты отоспаться, хотя и всего получилось на это дело четыре часа. Предыдущие дни были постоянно наполнены досрочными авральными пробуждениями, а также инфантильным кадетским народом. Выглядело это так: через час-полтора после вахты и последующего за ней аврала, когда, наконец-то отключился на своём диванчике, раздается стук в дверь. Слышу сквозь сон, но не отвечаю. Свои просто откроют дверь, если, что-то срочное. Троекратный стук. Тишина. Проходит минут пять – телефонный звонок. Конечно, хватаю трубку – просто так никто не звонит. Голос в трубе: «Дайте три метра веревочки для горденя». Вместо того чтобы отправить просителя к его боцману, начинаю машинально объяснять, где взять и т.п.

Телефон отключается, и начинаются почти безуспешные попытки зацепиться за нарушенный сон. И только провал в отключенное сознание, как снова стук в дверь. Думаю – наверно, что-то важное. Хриплю: – «Заходи!» Открывается дверь. Кадет с веревкой: «А, покажите, как сплести два конца?» Смотрю на время – до вахты полтора часа. Спрашиваю: «А кто тебя прислал?» Ответ: – «Боцман мачты!» – «Передай – рычу – своему боцману, что жить ему осталось полтора часа. Пусть веревку держит наготове!» Кадет ничего не понял, но слинял. Апеллировать не к кому. Боцманенок – сам вчерашний недоучившийся кадет. На следующее утро – почти такая же ситуация. Стук в дверь, прорыв изо сна с кошмарами – кадет в дверях: «Подпишите зачёты на всю мачту». – Рычать и гавкать бесполезно. – «Бросай журналы на стол!» Только провал в сон по новой: звонок по телефону: «А, когда, зайти?» – Простые ребята, как советские полтинники.

Перед обедом облились с механиком своим душем на палубе. Полегчало. Приняли вахту в полном безветрии, но с надеждой на ветерок с запада. Действительно, не подвёл. Разогнались даже до 8-ми узлов. Но паруса выставляли с особой тщательностью. Проехали на своей вахте последнюю контрольную точку. Впереди 60 миль до финиша, но ветер снова скис. Хорошо, хоть, направление не меняется. Возможно, под утро и финишируем.

Долгое время шли рядом с большой двухмачтовой яхтой «Джон Лайн» из Саутгемптона. Два спинакера и два грота давали ей при попутном ветре хорошую скорость. Шкипер этой яхты – Джеймс – как-то, прислал письмо с адресом: СПб, ГМА Макарова, парусному мастеру. Почти, как на деревню дедушке. Но дошло и было мне отдано бывшим начальником отдела практики и флота Чернавским. В нём Джеймс благодарил меня за сложный ремонт их гигантского грота. Это позволило им вернуться домой без посторонней помощи. Отдел флота, в который, в конце концов, попало это письмо, более всего интересовало, о каком виски, там упоминается. Действительно, было такое по окончании ремонта. Какое-то, старинное и выдержки многолетней. Англичане в этом толк понимают. До сих пор хранится в своём красивом футляре дома во Владивостоке. С Джеймсом мы встретились на бегу, где-то в Кадисе в прошлом году. Но, толком, больше не увиделись. Пока мы были на капитанском приёме на мексиканском барке, экипажное пати, назначенное на это же время, уже закончилось. И разошлись совсем как в морской поговорке.

10.2. Хельсинки

16 июля. Ошвартовались в Хельсинки. Два дня месили Финский залив в ожидании окончания гонки остальных парусников. На подошедшем ветре пролетели остаток своего пути, финишировали первыми, пропустив вперед только несколько яхт. Конечно, в период лавировки они шли много круче и ближе к генеральному курсу, пока мы вырисовывали свои вензеля.

Наша с Натальей дневная вахта оказалась последней. Сумели мы на слабом ветре разогнаться (конечно, все паруса были перебиты в доску после поворота на предыдущей вахте – нет здесь гонщиков). Выставил всё сам. Причем, после потравливания шкотов и косых и прямых, сразу ход увеличивался почти на пол узла с дальнейшим его набором. Ветер понемногу усилился. Но, так, с выставленными мною парусами, разогнались и финишировали 14-го в десять вечера. Тем не менее, несмотря на то, что основная масса была еще далеко по корме от нас (от 30 до 50-ти миль), место по гандикапу нам присудили только пятое. Первое – новая шведская шхуна «Тре Крунур Стокгольм», второе – замечательный бриг конструкции Зигмунда Хореня «Фредерик Шопен», третье и 4-е места – норвежцы, которые и правят бал в оргкомитете с тем самым гандикапом. Но, их мечте – обойти «Мир» по факту – не удается сбыться, уже который год.

Пока два дня болтались в море, вахтенный народ занимался подкрашиванием всего, что можно на палубе. Я же, в парусной, отремонтировал два бом-брамселя с фока и грота, бом-брам-стаксель с грот-мачты и мидель-кливер. Неслабые порывы, в основном, из-за недогляда боцманов. И там, и там парус зажимает к рею брасом во время полоскания на ветру. А в этот момент начинают брать горденя и гитовы. Соображения, что всегда убираются бом-браселя в сильный ветер – только втугую, ни у кого нет. Тайна за семью печатями.

Достало меня всякое мракобесие со снастями на палубе и парусами на реях, и полная индифферентность к этому нашего комсостава. Пример: готовятся убирать после финиша крюйс-брам-стаксель. Курсант начинает выкладывать длиннющий фал на палубе змейкой. У него тут же запутывается конец, и попытки разделаться с ним, только усугубляют ситуацию. Показываю это с палубы бизани боцману мачты с вопросом: почему кадет делает так? Я же, объяснял и показывал как легко и быстро готовится любая снасть к отдаче? Ответ: «Ну, это по традиции…» Сам-то, боцманенок, только от горшка оторвался, но уже пальцы веером – традиция. Далее, на наших с ним глазах, на эту, наполовину выложенную змейку вылетает стадо с грота к своим веревкам. Моментально путают её ногами в кучу-малу, как раз к команде с моста – убрать брам-стакселя. Визг снизу: «Мы, еще не готовы!» А всех-то дел – аккуратно, с бухты, надетой на руку, другой рукой выложить ходовой кончик звёздочкой или колодцем прямо в ватервейсе, куда никто уже ногами не влезет.

Оформили приход финны очень быстро, и мы со стармехом, тут же, поехали посмотреть на город и поискать обещанный бассейн. Город как-то, не произвёл сильного впечатления. Низкоэтажный, из каких-то мрачноватых зданий. Но много дорогих магазинов. Проехали мимо дворца «Финляндия». Где-то, я читал об этом сооружении, как очередном верхе архитектуры. Дворец этот на берегу озера и вписан в склон. Поэтому он не возвышается над остальными постройками. Хотя, видно по всему, что сооружение грандиозное. По-моему, здесь было совещание по знаменитому хельсингскому меморандуму о незыблемости границ и по правам человека. Нашли бассейн и узнали, как нас туда пустят. Проблем нет.

Заехали в угол стоянки яхт. Как раз, пришвартовалась яхта Маркуса, со своим, непонятным нам названием «ST-4» и яхта его дочери Хелены. Маркус угостил нас кофе с бальзамом. От него мы узнали о трагедии, разыгравшейся еще в начале гонки. Старый, практически музейный парусный тендер 1892-го года постройки, вдруг начал набирать воду и реально тонуть. Весь экипаж тут же приняли на другие парусники, что были рядом. И надо же было троим норвежцам с парусника «Свен», высадиться на эту развалюху, чтобы попытаться откачать воду. И в этот момент, она резко пошла ко дну. Двое успели выскочить, а один, 20-ти летний парень, механик, так там и остался. Подобного инцидента в гонках еще не было. (Как-то было сообщение, что утонул «Арзарт-2» – гафельная шхуна. Но это было уже вне гонки). В общем, настоящая трагедия. И опять-таки, по недомыслию. Ну уж, если решили войти в полузатопленную лодку, так застрахуйте себя и друг друга, чтобы можно было выскочить, вытащить и т.п.

20 июля. Вышли из Хельсинки, возглавляя парадный строй парусников. Мателотом был военный корабль, за которым мы повторяли все его повороты. Впрочем, команды мне на руль давал лоцман. На причале среди множества народу прощались с нами лайзен-офицеры: Лео и Илона. Лайзен-офицеры – это волонтеры, нанятые комитетом гонки в каждом порту и приставленные к судам для оказания всевозможной организационной помощи.

10.3. Экскурсия в Свеаборг

Теперь можно вспоминать о событиях в Хельсинки, начиная с последнего дня. Событий за стоянку, в т.ч., и весьма для меня нервных, хватило. Но многое скомпенсировал именно вечер последнего дня. Начался он для меня бассейном полседьмого утра, о котором еще будет речь. Проплыл две тысячи метров с обогревом в сауне после каждого километра. Совершенно замечательное состояние. Вернулся на судно и отремонтировал неслабый порыв на стакселе с российской яхты «Елена». И только закончил, как объявили экскурсию в крепость Свеаборг. Я, хотя и был записан, но в начале не собирался, еще не отойдя после своего бунта – совсем по Пушкину – почти бессмысленного, но беспощадного. Но некоторое время уже прошло, яхтенный парус был закончен.

Вспомнил, что Свеаборг – это, что-то из шведско-русской войны и, наверное – интересно. Долго ждали трамвай, который привез нас, в какую-то часть города. Там, не хилое расстояние прошли пешком до пассажирского порта. Погрузились в шикарный местный паромчик, весьма комфортный, с полностью застекленными стенами. Вид из салона – на все стороны. А красот в финских шхерах не меньше, чем в норвежских. Сопровождали нашу небольшую группу два лайзен-офицера – мужчина лет на 35 и дама. Оба в форме – чёрный низ, белый верх, погоны и своеобразная пилотка на голове. Я поначалу, не обратил на них внимания – весь еще был в своих мыслях.

Приткнулись к причалу в Свеаборге, ходу до которого, оказалось не более 20-ти минут. По пути к местным фортификационным сооружениям, докам и т.п., наш лайзен рассказывал на русском языке о разных особенностях этой крепости. Случайно мы оказались рядом, и я ему иногда подсказывал некоторые слова, что он пытался вспомнить.

Крепость Свеаборг (швед. Sveaborg — «Шведская крепость») или Суоменлинна (фин. Suomenlinna — «Финская крепость»). Крепость является одной из достопримечательностей Хельсинки, и с 1991 годоа занесена в список всемирного наследия ЮНЕСКО. Суоменлинна – это архипелаг из 8-и островов. Укрепления крепости построены на 5-и скалистых островах, составляющих «Волчьи шхеры». На одном из них, несколько удаленном, нам издали показали корпуса Военно-морской академии. Все острова соединены мостами, а некоторые еще и насыпными перемычками. Всякие крепостные стены, старинные орудия береговой обороны расположены по периметру всего архипелага.

Крепость была построена в середине XYIII века шведами (тогда Финляндия входила в состав Швеции) и получила шведское название Свеаборг. В 1808-ом году во время русско-шведской войны крепость была осаждена русскими и сдана после непродолжительной осады. В 1809-ом году Финляндия стала частью Российской империи, но крепость сохранила свое прежнее название. Жаркие баталии здесь развернулись в 1855-ом году во время Крымской войны.  Свеаборг подвергся массированной атаке со стороны англо-французского флота. После двухдневной осады, интенсивной бомбардировки крепости, англо-французская эскадра, потеряв несколько мортирных кораблей, вынуждена была уйти от Свеаборга, крепость получила незначительные разрушения. После Крымской войны в крепости были построены новые укрепления и артиллерийские позиции, установлены более современные орудия.

После провозглашения независимости Финляндии в 1918-ом году, крепость была переименована и получила финское название - Суоменлинна.

С лета 1941 по осень 1944-го года на военно-морской базе Суоменлинна базировались немецкие флотилии торпедных катеров.

Вот такую богатую историю имеет эта крепость.

Группа наша рано или поздно, развалилась, кто куда. Время от времени, то встречались у разных капониров, то снова терялись. В конечном итоге натянуло дождь, и основной состав встретился на отходящем пароме. Лайзенов не было, видимо они остались ждать последних.

10.4. Конфузия в трамвае

Как только я добрался на трамвае, с некоторыми приключениями, от парома до нашей стоянки, тут же впрыгнул на велосипед и поехал вначале в большой торговый центр, где оказался мощный вай-фай для связи по скайпу с семьёй. Переговорили и поехал в бассейн. А некоторые приключения – это, когда ехал в переполненном, почему-то, трамвае, то наступил на металлическую полосу у двери. Двери никак не закрывались, как оказалось, из-за этой моей ноги на полосе. Водитель что-то там говорил, но конечно, по своему, по-фински. Я не реагировал. Трамвай стоял. Пока, наконец-то, ко мне не пробился какой-то мужик, вник в ситуацию, что я ничего не понимаю и жестами показал, что надо сойти с этой полоски. Только я от неё отодвинулся, как тут же двери перестали елозить туда-сюда (как в неисправном лифте) и наконец-то, закрылись. Надо отдать должное терпению местных жителей – никто на меня пальцем не показывал и ничего не верещал. Наверное, терпение – это национальная черта этого замечательного народа.

10.5. На приеме в Военно-морской академии

В бассейне выполнил свою программу из парилки и полуторатысячной дистанции. Народу по сравнению с нашим первым туда попаданием было немного, потому как дождь и ветер. Но, удачно вернулся, почти не намокнув. И тут вспомнил, что мой приятель стармех, отдал мне пригласительный билет на некую вечеринку с сауной и барбекю. Времени оставалось менее часа до её начала. Но как туда попасть – непонятно. О транспорте было сообщено в этом билете, но откуда он отходит – неясно. Вдвоем с молодым боцманом грота, у которого тоже оказался такой же билет, мы заметались туда-сюда. Неужели снова надо ехать на трамвае в тот пассажирский порт? Но тут увидели своего лайзена, вспомнили, что он общается на русском.

Он нам показал, куда идти рядом с «Миром» и, хотя тут же, другой лайзен сбил нас с толку, нашли на чем добираться. Этим средством оказался военный десантный катер. Внешне небольшой, но внутри разместилось человек двадцать на сиденьях вдоль бортов под общей железной крышей. А сверху, глядя на это плавсредство и не скажешь, что такое возможно. Командир катера заставил нас всех надеть военные спасжилеты, похожие на хомуты и застегнуть привязные ремни, в точности, как в самолете. Народец, с разных парусников, конечно, воспринял это, как шутку. Но, я, вспомнив наш мировский «мерседес», который на крене укладывается набок, отнёсся всерьёз. И правильно сделал. Как только прошли стоянку судов, командир увеличил ход. Сразу придавило боком к соседу. А тут и вираж на повороте. Всё получилось точно, как я и предполагал. Кто поленился пристегнуться и подогнать ремень, вцепились в поручень над головой. Мало им не показалось. Тут же вираж с креном на другой борт. Ноги выше головы. Заверещал ряд напротив. А у меня еще была мысль выйти на корму за ходовую рубку для фото. Какое там!

Но минут через десять ход был снижен и скоро мы причалили к пирсу военно-морской академии. Там, ну совсем, как в бытность на приеме в русском посольстве в Париже, выстроились несколько человек. Две дамы и несколько мужчин. Все гражданские, но с бейджиками на груди. Все они здоровались с каждым за руку и очень симпатичная девушка, с протянутым на руках подносом, заставленным чашками, с каким-то напитком с ягодами, типа клюквы или морошки, угощала каждого. Поначалу мы официозно отхлёбывали это дело под какой-то тост (понятно, что за дружбу). Но, чуть освоившись, я еще выпил несколько таких чашек. Девушка очень хорошо говорила по-русски и назвала своё имя – Александра. Мы все её поблагодарили и прошли далее на плац академии, где состоялась небольшая торжественная часть. Выступала с довольно большой речью на беглом английском языке другая молодая женщина. Как обычно, я понял самые первые фразы, что это старинное училище, основано в 17-м веке и благополучно выпускает морских офицеров. Далее нить утратил, но активно кивал головой. Так, что эта дама только мне и адресовала своё выступление. Ну, наверное, что-нибудь историческое. На всякий случай я сложил в голове, какой-то нейтральный вопрос попроще, если вдруг задаст – какие вопросы? Но, к счастью, обошлось.

И нас повели в сауну. Двух девушек отправили в свою, а мужиков – в свою. Это оказалось большое помещение, с высоким полками рядов в пять и длинной скамьёй на самом верху. Человек на сорок. Вначале нам показалось, что сауна не дотоплена. Как-то, вроде бы не хватает жару. И только мы с главным боцманом с «Крузенштерна», Мишей, начали было исследовать печь, рядом с которой лежали полутораметровые березовые поленья, как объявился один из лайзенов (не наш) и кое-как нам объяснил, что печь топилась 6 часов для получения самого наилегчайшего пара. Такой пар очень способствует потовыделению, не нагружая организм излишней жарой. И температура в помещении в 60-65 градусов – самая оптимальная для этой цели.

А мы-то, привыкли у себя в корабельной сауне гнать её под 120! И действительно, не прошло и десяти минут, как пот полил градом. Лайзен, сидя наверху, возле крана, от которого шла тонкая трубка прямо в котел, периодически его открывал, и в этом здоровенном котле, где-то внутри его шипел и свистел образующийся пар. Народу стало прибывать – мы, как-то не сообразили, что пришел второй катер и привез еще приглашенных. С ними объявился и наш лайзен, с которым мы были в Свеаборге на экскурсии. Увидев нас с боцманенком, помахал рукой, куда-то исчез и через секунду появился с банками холодного пива. Мы его употребили прямо на своём полке. И тот час, пот начал бить из своих пор, едва ли не фонтанчиками. Тут я понял, что если не макнусь сию же минуту в Финский залив, то никакой лёгкий пар меня не спасёт.

Выбежал на улицу. В двух шагах небольшой метров в пять пирс, явно, предназначенный для омовения после сауны. Уточнился на всякий случай у распорядителя и прыгнул с него в воду. Июльский вечер – именины сердца! Вода, конечно не ледяная и даже не холодная. Но, действует великолепно. Немного поплавал и снова в баню. Опять с пивом, которое, чтобы не бегать, принесли из холодильника и поставили прямо на ступеньках к полку. Я не особенный любитель пива. Но, здесь, в этой обстановке – просто, без этого нельзя! Еще пару раз бегали к пирсу, уже вместе с лайзеном Лео. Прыгали в воду, плавали и разговаривали о всяко-разном. У Лео прекрасное атлетическое телосложение, сразу видно, что спорт в его жизни занимает не последнее место. Лео спросил боцмана Юру о возрасте. Тот ответил, что 24(!). Спросил и меня. На что я ему ответил, что лучше спросить, что-нибудь полегче. Но, всё-таки сказал, что надо прибавить к Юркиному еще сорок лет с хвостиком. И уже по-английски произнёс: «Сиксти файф». Лео, конечно, ответил комплиментом, что по мне – не похоже. (Конечно, наматывая в открытых бассейнах километры, я несколько подтянулся и весьма загорел). Вернулись в раздевалку – накрыт небольшой столик с рюмками ледяной водки. «За здоровье!» – Попробовал – настоящая финская. Никакой закуски не надо. Вот уж, действительно, мечта, кто понимает.

Через некоторое время лайзен объявил о предстоящем перемещении из сауны на обещанное барбекю. Прошли во двор академии и поднялись на второй этаж в центральный холл. Все стены в портретах военачальников. Здесь же мраморные доски с именами золотых медалистов. Есть и фамилии выпуска 2012-го года. Накрыт большой шведский стол. Рядом девушка разливает белое вино в бокалы желающим. Здесь же пирамида из банок пива, которое в меня уже не лезет. Взял бокал с вином, попробовал. Не разбираюсь, но точно, что-то, очень настоящее и хорошее. Обратил внимание, что девушка на розливе, также очень хорошо говорит по-русски. Удивился – ну, надо же, сколько русских здесь работает. Да все такие симпатичные. Спросил, кто же она. Отвечает: «У меня папа русский, а сама местная». – Спрашиваю: «А, та девушка, что встречала нас в начале – тоже с Россией связана». Тут она рассмеялась: «Да, это же я и была! Только платье поменяла». Только в этот момент до меня дошло, что я уже её вроде бы видел. – «Так, Вы, Александра?» – «Ну, конечно же!»

Народ двинулся к шведскому столу. С каждого выставленного блюда взял понемногу – получилась полная тарелка. Всё было очень вкусное. На фоне этого вспомнилось экипажное пати два дня назад. Там, конечно, организаторы промахнулись с сервисом. Много участников (наверное больше тысячи). Всё те же нарукавные браслеты, по которым осуществляется вход. Яхтсмены, экипажи больших парусников, тренизы и всякий другой люд, помня о роскошном приеме в Дании, видимо, ожидали и здесь, нечто подобное. Но реальность сильно разочаровала. Через мощную группировку охраны проходишь в небольшое помещение, где по отрывному талону с браслета на руке, получаешь на выбор какие-то напитки и в пакете закуску.

Как-то удачно, мы с механиком оказались у стойки. Сразу взяли своё пиво, отошли. Решили взять пакеты с какой-то едой, но не тут-то было. Помещение быстро заполнилось народом, очередь – не пробиться. Решили выйти в другую часть зала, но с банками в руках туда не выпускают. Пришлось его здесь же допить и только тогда удалось выбраться из этого столпотворения. Вышли на улицу – а там, почти демонстрация перед входом. Очередь по четыре в ряд. И пока возвращались на судно, по пути всё шли и шли навстречу неспешащие участники, явно не предполагающие такой засады. Но, конечно, нельзя укорять принимающую сторону. В Дании народу было поменьше. А тут еще, вдруг, объявился «Крузенштерн», да и много ещё кого. Тем не менее, организаторы постарались как-то разнообразить это действо. Наряду с традиционным танцполом (а что, еще молодежи надо?), прямо перед входом на улице установили передвижную сауну. Небольшая избушка, три на два метра, на колёсах. Из трубы идёт дым – топится печка. Внутри, как в настоящей парилке – полок. Рядом с избушкой на небольшой платформе – микробассейн с ледяной водой. В него постоянно добавляют льда. Но, как пользоваться этой банькой в таких условиях – не очень понятно, потому, что никто не предупредил. Хотя, кто-то упоминал, что была информация – взять с собой полотенце, плавки и т.п. Мы не дождались начала эксплуатации сего заведения, но говорят, что яхтсмены, в конце концов, влезли в неё, вместо двух по 6-8 человек.

Так что по сравнению с тем пати, это – небо и земля. Этот прием был организован военно-морской академией для ограниченного круга. На парусники были выданы по несколько приглашений на красивых карточках с информацией, что будет сауна и барбекю, дресскод – обычный и желательно иметь полотенце. И было видно по всему, что встреча тщательно продумана. Но более всего, было видно желание хозяев от души угодить своим гостям. И надо заметить, что гости, несмотря на разнокалиберность, тоже не подвели. Никто не напился, хотя возможности были неограниченны.

10.6. О Лайзен-офицере Лео

Наш лайзен Лео, поставил свой бокал с вином на пианино, стоящее здесь же. Сел за него, открыл крышку, пробежал по клавишам руками. И вдруг, выдал «Прощание Славянки», да так, что у меня челюсть чуть не отскочила. Вот уж неожиданно! После этого, не отрываясь, исполнил «Дубинушку», попурри из битлов, «Серенаду солнечной долины» и ещё многое. Прерывался на несколько секунд, чокнуться со мной своим бокалом. Вот это дарование! Глядя на его ручищи и не подумаешь, что такое возможно. Совершенно профессиональное исполнение всеми десятью пальцами.

Как оказалось, всё, что мы набирали себе в тарелки, было закуской. Спустя некоторое время, появился большой поднос с шампурами. Вот уж точно, вкуснее шашлыка мне не попадалось. Чуть позже, к этому же, были добавлены поджаренные сардельки, да такие аппетитные, что, несмотря на поглощенное количество всяко-разного, съел и их несколько штук. Вот уж, действительно праздник живота! Спросил у Лео, откуда же у него знание русского языка. Он ответил, что это его хобби. Да и русский язык – не сложен – всего шесть падежей. Вот так! Разговорились о том, о сём. У него трое детей. Живет в частном доме недалеко от Хельсинки. Очень любит природу, свою страну и считает, что русские и финны очень близки по духу и образу жизни. Я ему рассказал про популярные фильмы «Особенности русской охоты и рыбалки» с участием финского актера Вилли Хаапссало. После этих фильмов у нас появилось много выражений из них, типа «горячие финские парни». А сам финский актёр стал очень известным. Его часто приглашают и на съёмки и на телевидение. Лео видел эти фильмы и знает этого артиста.

Время пролетело на одном дыхании. Нас проводили к двум военным десантным катерам. Тепло распрощались с каждым и всем выдали по грамоте, что мы выдержали в сауне температуру под 120 градусов. Через несколько минут мы были уже у борта «Мира». Я пригласил обоих лайзенов в парусную мастерскую и провёл небольшую экскурсию. Слово за слово и засиделись до глубокой ночи. Подарил каждому по вымпелу.

Утром в 6 часов уже был в бассейне. Сауна уже работала. После вчерашних приемов – очень даже, кстати. Проплыл полтора километра. Дорожки еще не были заполнены народом. Но раннего люда было достаточно. Еще заход в сауну, затем 500 метров и пока хватит. Никаких ощущений, что вчера было перепробовано всякого крепкого и не очень. В 8 утра уже был на судне. Началась подготовка к отходу. В 9 пришли Лео и Илона. В парусной я быстро сплёл два матика из 6-ти мм шнура, принёс им в салон. Попытался объяснить, что это дело надо прикрепить к вымпелу, но понял, что надо самому. Быстро пришил на машине и в люверсы продел кончики для подвески. На заплетение уже не было времени, поэтому закрепил ленивой гашей. Мои друзья были в восторге. Оставил Лео электронный адрес и адрес сайта с заметками. Он читает на русском и пообещал обязательно посмотреть. Перед отходом судна, когда уже убрали трап, они нас провожали на причале. Я успел передать Лео два значка с изображением «Мира», которые они тут же прикрепили к своим форменным рубашкам. Лео, благодаря своему росту, дотянулся с берега до палубы и подарил мне нагрудный знак водолаза. (Видимо, то, что было под рукой). Жаль, не было уже времени сказать ему, как он мне угодил этим значком. Будет украшением моей коллекции. Конечно, как мог, я их поблагодарил с борта. Поднялся на крыло мостика и показал жестами, что моё место здесь на отходе у руля. Когда причал стал удаляться, Лео увидел меня через стекло рубки, помахал рукой и сказал, что-то Илоне. Та всмотрелась и тоже меня увидела. Только и осталось взмахнуть им на прощание рукой. Жаль, что наше знакомство оказалось таким быстротечным. И всегда жаль расставаться с хорошими душевными искренними людьми.

10.7. Ремонт яхтенных парусов

Стоянка в Хельсинки для меня была очень непростой. По приходу принесли паруса со «Спаниэля», которым я уже традиционно, что-нибудь зашиваю. Они всегда пытаются меня отблагодарить, но я изо всех сил отмахиваюсь. Говорю им, что профессор Гунарс Шмейертс (капитан яхты в прошлом году) объявил меня бессменным членом их экипажа, выдал именную футболку и кепку. Поэтому, пусть не ломают голову, как меня благодарить. От друзей никаких презентов не принимаю, хотя не всегда и удается отбиться. А от других и тем более. Потому как возникает чувство обязанности, а не всегда есть возможность заниматься чужими парусами. Так, например, принесли два паруса с яхты «Елена». На одном вырван люверс на фаловом углу – пришлось надставлять новым куском с боутом и усилением из строп-ленты. На другом – в принципе, несложный ремонт заплатой с дублировкой в полтора метра. А вот, с яхты «Русь» – штормовой стаксель с оторванной передней шкаториной под штаг-пирс. (Это труба с прорезью, в которую вставляется обликованное утолщение передней шкаторины паруса длиной 12 метров). Пришлось им сказать, что только на переходе в Ригу сделаю. И действительно, пришлось от рулона вырезать непрерывную полосу в 12 метров, вшивать в неё пластиковое утолщение, а после всё пришивать уже к передней шкаторине. С учетом, что моя машина не очень-то хорошо шьёт прямострочным швом (надо разбираться!) – проблем было более чем достаточно. За стоянку отремонтировал галсовый угол у паруса Маркуса с «SТ-4» – тоже дался путем потери трёх иголок – толщина боута в 15 мм. Да и спаниэлевская генуя дала жизни. Как всегда, информация, что там по шву разошлось «немного». Развернул неподъемный парус, а он пополам просто разорван. Правда, хорошо, что по шву. Но со стыковкой пришлось помучиться. Парус, когда рвётся, то всегда материал тянется и совместить обе части не так просто.

Хватило и своих парусов. Два бом-брамселя с фока и грота с одинаковыми повреждениями из-за неправильной уборки. Мидель-кливер с бушприта и грот-бом-брам-стаксель. Хорошо, что причина порывов ясна. Но успел их восстановить до прихода в Финляндию. На стоянке вахты фока и грота их уже поместили на свои места.

10.8. Первая попытка расстаться с «Миром»

Ну и одним из нервных моментов по приходу в Хельсинки был мой бунт, как я уже упоминал – почти бессмысленный и беспощадный. Главный боцман Костя из-за своей ноги был вынужден списаться с судна и уехать на лечение. Последние два месяца он практически не мог ходить. И, конечно, надо было сделать это еще раньше. Неизвестно, чем еще обернется. Зная о предстоящем списании, мы с ним обсуждали разные аспекты его замещения. Как бы, на автомате предполагалось, что по статусу должен заместить его я. Но, старпом Слава решил, что замещать будет Игорь – боцман фока. Конечно, Игорёк был старшим боцманом не столь давно. И был смещен в боцмана мачты за непредсказуемые выходы в астрал. Вот и не так давно всё с ним повторилось. Старпом его вызывал для объяснений. Но уж, кто там чего напел друг другу (а Игорь со старпомом в одной вахте) – старпом объявил, что за Костю будет он. Я-то, предполагал, что нас соберут вместе – меня, Игоря и Костю, чтобы обсудить порядок заместительства. Но, несмотря на мою должность старшего боцмана, обо мне и речи нигде не прозвучало. Вроде, как дух, какой-то бестелесный. И, когда от Кости в его последний день, я узнал об этом решении – самолюбие моё было весьма задето. С учетом пролётов Игоря и весьма неслабых, я был уверен, что альтернативы мне нет. Мне эта роль была необходима, чтобы навести, буквально силой, порядок при работе со снастями при постановке и уборке парусов. Никакие другие пожелания и советы на «Мире» не проходят. Только ломом по башке! Ну и ряд других моментов, до которых у Кости руки не доходили. А тут, вот такая информация. Костя сообщил, что разговаривал с капитаном, но тот в решения старпома не вмешивается.

Дня два я думал обо всём этом. В день принятия решения проплыл в бассейне рано утром три км, непрерывно размышляя – быть или не быть. И в конечном итоге принял решение – бессловесной тлёй себя числить не позволю. «Мир» – это своя сложившаяся епархия. Все друзья или полудрузья, работающие вместе достаточно долго. В этот круг я вписываться не желаю, а для них – как был случайным телом с «Надежды», так после ухода капитана Галкина Ю.А. и остался. Выход только один. Принёс рапорт об увольнении по приходу в Щецин старпому и отдал со словами – ничего личного! При сём действе в каюте СПК, были командир курсантской роты, с которым у меня очень натянутые отношения (вернее – никаких), и кураторша тренизов. Не стал ничего пояснять – вышел. Конечно, предполагал, что капитан заинтересуется причинами. А может быть, и нет. Потому как, не часто от него вообще, что-то можно услышать. Пока же, прикинул, что можно выбросить из своего барахла (90 %), а всякую электронику оставить на хранение, где-то в механических помещениях.

Пока же, продолжил работу в парусной, которая никак не заканчивалась. Тут паруса и свои и чужие, и новые чехлы из порезанного бом-брамселя, не подлежащего никакому ремонту и всякие учётные дела по материалам и т.д. Сразу же объявились в парусной Наталья и стармех. Друзья. Почему, что, да как. Расстроились. Во второй половине дня стармех пришел от капитана, чтобы я зашел к тому. Видимо, у них там был разговор на эту тему.

Капитану я доложил причину своего рапорта. При этом сказал, что если бы вопрос заместительства решался не втихую, то моим предложением было бы разделить обязанности главного боцмана между мной и боцманом фока. Тому отдать всю корпусную часть с отдельными устройствами, а мне такелаж и боцманов мачт. Обработку поделить пополам. Капитан, когда услышал про обработку, принял её за нечто определяющее моего рапорта. Типа, желаю подзаработать. Но я жестко, как мог, ответил, что дело не в этом, а в самом подходе. Одно дело – любительское сюсюканье с пожеланиями, другое – попробуйте не выполнить прямое указание, как и что делать. А это возможно только на официозе, который в частности заключается, хотя и в символической, но оплате, и это известно тем, кем командуешь. И, конечно, с изданием приказа по судну. Орлов А.В. согласился, сказал, что позвонит в отдел флота с этими предложениями. По его мнению, должны согласиться. Рапорт с его стола я забрал.

И, хотя был нарушен один из моих принципов – принял решение, а в данном случае – уходя – уходи! – всё-таки, злобствующим элементом, когда идут навстречу, быть не могу. И тупо долдонить самому себе про задетое самолюбие – не есть правильно. Наверное, можно было бы (в т.ч. и по словам капитана), решить этот вопрос с ним без всяких рапортов. Но, сложно в нашей обстановке, иногда понять, как поступить.

10.9. Из Вентспилса

24 июля. Вышли утром из Вентспилса.

Весь заход был всего лишь на неполных двое суток. Утром, обратил внимание, как тяжело управляется судно. Рыскает само по себе и волна еще поддает. Пошел на мостик предложить своё руление и капитан сразу же это принял. Кадеты, худо-бедно, освоились со штурвалом. И когда их переводят на управление джойстиком из ходовой рубки, теряются, гоняют руль по-всякому. А тут еще лоцман дает команды и надо точнее держать, да не получается. И никто их, в общем-то, не учит, как рулить. Например, с оценкой изменения курса по береговым ориентирам, когда видно, что нос начинает уходить влево или вправо, а компас еще не реагирует. В открытом море проблем нет, а при подходе к фарватеру – получите.

Сейчас еще лоцмана не было, но на волне бушприт ходил такой восьмеркой. Впереди виден входной створ из двух маяков. Сильный попутный ветер разогнал приличную волну и при ударе об основание маяка брызги взлетали выше него. Лоцманский катер дожидался нас за створом, хотя было видно, что и там волна поддает прилично. Приняли лоцмана, пошли к месту стоянки. Всё знакомо – в прошлом году останавливались здесь. Лоцман вначале давал команды на русском. Потом спросил – выведу ли сам посередине реки? Да, без проблем. Прошли узкость, раскантовались на широком месте (повернули носом на выход с помощью буксиров) и ошвартовались на набережной. Сразу начался местный праздник. Концертная площадка, духовой оркестр и т.п. Погода солнечная, но сильный прижимной ветер. На той стороне реки под погрузкой стоял здоровенный балкер (тысяч на десять). Что грузил, сразу не разглядели. Впоследствии оказалось, что уголь. И вся угольная пыль летела прямо на нас и празднующих горожан. Вначале, вроде незаметно. Но на следующий день все надстройки, которые мы так тщательно намывали с порошком и щетками, оказались равномерного серого цвета. И все наши новые медведки, и снасти и всё, всё, всё.

Но, пока мы этого еще не знали. И с механиком сразу поехали на известную велодорожку, по ней в лес, где, когда-то набрали много грибов. В Якорный парк со множеством многотонных якорей, красиво выставленных в разных уголках. Но грибов не было – великая сушь. Поехали загорать на море на местный пляж. От ветра защитились спинкой скамьи. Но долго не вытерпели. Ветер неприятно холодный и резкий. В общем, ничего хорошего из поездки не получилось.

На следующий день до обеда шил чехлы. После поехали в местный аквапарк. Оказались в нем одни. Курсантов забрали на парад и после него на какой-то бал. Вода в бассейне весьма прохладная. Но спасала сауна, в которую мы ныряли то и дело. Не особо горячая, но отогреться можно. В бассейны вели пять труб со всякими извивами с высоты метров в пятнадцать. Мы решили начать с простенькой, где был всего лишь один виток. Но оказалось, что это самая крутая труба в прямом смысле. Спуск в этот виток был почти вертикальный. И как только влетал в него на ручейке, моментально прижимало к боковине, через мгновение – к другой стенке. Потом вверх ногами. И выплёвывало, ничего уже не соображающего купальщика, в бассейн. Поскольку я был первым, то именно всё это и получил по полной схеме. Но сделал счастливое лицо и помахал стармеху, который ждал моей реакции наверху. По его изумленной физиономии, пока он соображал, что с ним было, стало ясно, что и он получил всё то же самое по полной схеме. На другие горки мы пошли, уже как-то с недоверием. Но, несмотря на их большую длину, они оказались несколько более пологими, чем правая. И с них мы накатались вдосталь, потому, как снимали себя на фото. Периодически заскакивали в сауну отогреваться. Появился некоторый молодой народ с польской шхуны «Завиша Чарни». Но это не наши кадеты, которые дали бы жизни этому аквапарку. Так, что нам с механиком повезло.

Гордостью Вентспилса является узкоколейная железная дорога с шириной колеи 600 мм.

Посетили Замок Ливонского ордена, в котором находится исторический музей, с довольно интересными экспозициями. Всё сделано в нем со вкусом. Очень приветливые гиды на двух или трех языках встречают каждого посетителя на каждом этаже, показывают и объясняют всё, на что упадет взор.

Характерная примета Вентспилса – чистота, совершенная вежливость и приветливость, ухоженность всего: леса, парка, пляжа, дорог и т.п. И общение с нами на русском, даже, если это и коренные латыши. Никакого национального выпячивания. Странно, что их законодатели, как-то ведут себя по-другому. Запретили, например, символику со звёздами, как напоминание о бывшем Союзе. Хотя на братской могиле памятник павшим в войну и многое другое имеет эти звёзды. Впрочем, идиотов хватает во всех структурах. У нас их, по-моему, на порядок больше.

В Вентспилсе есть практически единственная возвышенность, типа сопки. На ней сделана трасса для горных лыж с подъемниками, трамплин для фристайла, искусственные дорожки для спуска на надувных камерах и всякое прочее для развлечений. Высота горки 52 метра. На неё ведет лестница из дерева. Справа, вдоль неё проложена «обезьянья тропа» – полоса препятствий на неслабой высоте и длины непомерной. Для старта надо влезть по веревочной лестнице свободного подвеса (т.е. не закрепленной снизу) на высоту около 20-ти метров. После этого преодолеть кучу препятствий: на свисающих веревках перебраться на следующий помост. Там свисают бревна, ловя которые надо идти дальше. Опора на них для ног – слабые зарубки. Следом – диски на подвесках, далее поперечные свободные балки и т.п. Посмотрели, как какая-то девушка в страховке пыталась преодолеть начальные отрезки. Замучилась она реально. Чуть далее параллельно этой тропе идет другая на высоте поменьше, но тоже с набором сложностей. У основания горки – детский парк аттракционов, в т.ч. и водных. Кроме входа на горку – всё платное, примерно по одному лату за пользование (около 2-х евро). Много это или мало, но, хотя бы такой работой местные жители обеспечены. И, конечно, летний сезон, своим пляжем, очень ухоженным, привлекает туристов. Так что, город старается изо всего извлечь выгоду и правильно, конечно, делает. Городом правит мэр, оставшийся еще с советских времен. Значит пользуется доверием и реально заботится.

10.10. На Ригу

24 июля. Утром снялись на Ригу. Пока ремонтировал флаги, изорванные на ветру, руки стали как у трубочиста. Пропитались угольной пылью с того берега, как и весь наш фрегат. Паруса – в черных разводьях от медведок, также пропитавшихся этим делом. Удружил город Вентспилс. Регатные флаги пришлось отстирывать на палубе. Они шерстяные и впитали в себя всю угольную черноту. Война с боцманятками и матросами. Вот уж, действительно – на безрыбье… Одни никак не поймут, что кадетам надо разжевывать всё до мелочей. Другие устроили казино в салоне, который, в общем-то, используется под склад всяко-разного. Утром зашел туда за пакетом под обрезки паруса и глаза на лоб. Карты, окурки, недопитые бокалы – гудеж всю ночь. И ничего за собой не убрано. Такого еще не было. На мосту раздраконил всех в присутствии старпома и капитана. Потому, как это верх. Досталось и боцманятам.

28 июля. Отстояли в Риге. Про Ригу – или хорошо или ничего. В 10 утра снимаемся в гонку на Щецин. Организаторы приёма поставили «Мир» напротив элеватора, в стороне от прочих. А прочие – это надменный «Крузенштерн», который ни в каких гонках не участвует, но постоянно объявляется из ниоткуда на всех подобных мероприятиях. Получив, полагающиеся участникам, всякие презенты, типа участия в экскурсиях, пати и т.п., исчезает, по какому-то своему плану. Вот и здесь, его поставили в самом центре прогулочной набережной, что действительно – правильно. Здоровенный, красивый, с распущенными на горденях парусами на всех реях, выглядит очень убедительно. «Мир» же, приткнули к остатку причала у элеватора, где он поместился только наполовину, но и та, загорожена портальным краном. Отгородили переносным забором. Всю стоянку мы надеялись, что дождя не будет (так и вышло – не было), потому как, покрытие площади перед стоянкой всё разбито, в глине и грязи, даже без дождя нанесут немеряно. «Мир» сюда поставили, якобы для будущего катания участников «Новой волны» в Юрмале и сотрудников посольства. Здесь же впихнули норвежский бриг «Руал Амундсен» и английский небольшой фрегат «Джордж Стейч». Несмотря на весьма значительное удаление этой нашей группировки от основной массы парусников, стоящих в центре, народ валил сюда валом, и очереди и к нам, и к соседям были неслабые.

Традиционно, мы с механиком поехали в Юрмалу. Не для того, чтобы увидеть там кого-то, а ради велодорожки, туда ведущей. Слегка заблудились, но с помощью местного жителя, наконец-то, нашли. Помощь заключалась в том, что какой-то мужик на велосипеде, совсем не атлетического сложения, да еще с какими-то авоськами, на нашу просьбу, сказал нам ехать за ним – покажет. Гнались мы за ним где-то с полчаса – никак не мог предположить, что на простом велике, так лихо можно крутить педалями. И когда уж, совсем запыхались, тот показал, где велодорожка. Но до Юрмалы не доехали, а где-то на полпути, на солнечной лужайке передохнули и вернулись.

Посетили мемориальный комплекс (Памятник Освободителям Риги), расположенный на левом берегу Даугавы. Конечно, были в старом городе и прилегающих к нему парках. Всё достойно самых лучших комплиментов. В ближнем парке были устроены соревнования для кадетов, которые они все проиграли (на редкость, слабоватый набор). А также много мелких бесплатных аттракционов для детей типа родео или борьбы сумо в надувных сумоистких костюмах. Исключительно весёлое зрелище. Очень хороший концерт был, с возведенной здесь же, сцены.

10.11. Вечер «Спаниэля»

Вечером для экипажей состоялось традиционное пати. Но мы со стармехом не пошли. Далеко, где-то на той стороне Даугавы. Туда автобус, а оттуда пешком. Да и после вентспилского пати, как-то, доверие к этому мероприятию минимизировалось. Но у нас было приглашение на вечер яхты «Спаниэль» – наших давних приятелей, которым я постоянно помогаю с ремонтом парусов. Не сразу, но нашли место, где это было устроено. И конечно увидели многих друзей. В первую очередь прошлогоднего капитана яхты профессора латвийской морской академии Гунарса Шмейертса и его дочь Ингу. В прошлом году они нас возили в Сигулду. Гунарсу уже 77 лет, но выглядит он неплохо и как сам мне говорит, у него планка – сто лет и в полном здравии, насколько будет возможно. С ним общаться очень интересно. Дочь его выглядит замечательно. Очень улыбчивая, компанейская и приветливая. А вот её спутник (мы так и не поняли – то ли приятель, то ли жених), нам с механиком совсем не понравился. Мы обратили внимание, что они пришли вместе, но он, как-то сидел один, за другим столиком (всё действо было на причале). Пригласили его к себе. С механиком слово за слово – у них разгорелся целый диспут о демократии. При этом наш миролюбивый стармех постоянно пытался как-то показать тому, что мы должны быть друзьями, несмотря на разные взгляды на демократию. Но этот гусь оказался совершенным ястребом. Всё его кредо, что вот они – истинные носители демократических идей и свободы, а мы все подавлены путинским режимом, и вообще оккупанты. Я никак не участвовал в этом случайном диспуте, но впервые видел человека с такими дикими убеждениями. У него превалировало только одно – всё, что связано с Россией – недостойно существования. И единственное слово в отношении русских – быдло – он произносил просто с наслаждением. Механик ему: «А как же, сейчас в Юрмале фестиваль песни «Новая волна» – ведь Латвия от этого только выигрывает! Россия вкладывает немалые средства в её экономику, проводя здесь конкурс такого уровня». В ответ – только одно: «Это провокация и оккупация». Впервые видел такого откровенного махрового зашоренного латвийского нациста. На вид ему не более 25-и лет и его эсэсовское будущее еще наберет обороты. Бедная Инга, если это её избранник. И наш стармех, тоже, дня два, никак не мог прийти в себя, вспоминая этот разговор. О чем думал Гунарс, слыша этот разговор, можно только гадать. Сам он еще в 65-м году закончил макаровку и советское время, со всем его плохим и хорошим, видел не понаслышке. Думаю, что, вряд ли, он разделяет взгляды этого молодого гуся, как и абсолютное большинство коренных жителей, с которыми мы общались во время своих поездок по городу.

10.12. Бомонд на борту

За день перед отходом на «Мир» прибыли гости. Это Посол в Латвии Вешняков (бывший председатель ЦИК еще при Ельцине) со своими сотрудниками и их жёнами. Следом подъехал кортеж с участниками юрмальской Новой волны. Из ходовой рубки мне не особенно было разглядеть, кто же там. Но несколько позже, проходя по палубе в свою парусную, увидел среди сидящих на палубной скамейке своего, когда-то земляка по Курску, Винокура.

Выглядел он, как-то, не очень, по сравнению со своими выступлениями по ТВ. Видимо, последствия тяжелой давешней аварии, всё-таки, дают себя знать. Кто-то из механиков, подсел к этой компании на скамейку, а другой щелкнул фотоаппаратом. На них напустился сосед Винокура в белой пляжной кепке и темных очках. Позже, я его всё-таки узнал – это был Юрий Антонов. Тоже, в возрасте. Услыхав его возмущенные реплики в адрес механиков (наверное он был прав, потому, как на общение в других местах, у него с Винокуром, действительно, нет времени) я прошел мимо, вообще, не глядя в их сторону. Позднее, они отсели за отдельный столик в стороне от всех и иногда общались, с кем-то из своих. Вместе с этой компанией прибыл и Владислав Третьяк, наш известный хоккейный вратарь. Я его видел только издали. Но он произвел впечатление, в отличие от наших утомленных звёзд, очень общительного человека. Каким-то образом, попал в ЦПУ (пульт энергетики). Думаю, что он пошел в туалет, что напротив коридорчика в ЦПУ и запутался в поворотах. Перездоровался, с каждым там: и вахтой, и курсантами, в т.ч. и с моим стармехом. Сфотографировался без капризов и что-то там рассказывал. И на палубе спокойно воспринимал направленные на него объективы и оживленно, что-то, комментировал своим спутницам. Чуть позднее, я вышел с моста в тень на палубу, когда «Мир» встал на якорь напротив Вантового моста. Винокур с сигарой прошел к борту, где стоял Третьяк с компанией, а человек в пляжной кепке, поднялся со своего места и прогулялся мимо меня. Всё равно, я его не узнал и только, минутой позднее, до меня дошло, что это Юрий Антонов, песни которого, в моем плейере присутствуют всегда. Жаль, конечно, что он такой нервный и, даже, если бы я его опознал, вряд ли, попросил бы с ним сфотографироваться. В моём представлении, он очень достойный человек, замечательный композитор, автор и исполнитель, одних из лучших песен прошлого века.

На этой тусовке присутствовал новый министр культуры Мединский (видел раньше по ТВ в новостях – что-то, меняются они на этом поприще очень часто – знать, не всё там так просто). Винокур что-то с ним довольно долго обсуждал. Остальной народ незнакомый. Наверное, какие-то продюсеры – по повадкам видно, что деловые в хлам. Все дамы очень в крутом прикиде – и в вечерних платьях, и в белых брючных костюмах. В этом плане им, конечно, не повезло. Прислониться нечаянно к нашим веревкам, висящим тут и там – очень просто. А все они – в еще не отмытой угольной пыли после Вентспилса. Со своего мостика мы очень оценили, как одна дама на подошедшем к борту катере, в длинном до пят вечернем платье, но босиком, лихо перебросила через борт кранец и даже привязала его к лееру. И также босиком перепрыгнула на наш трап с туфлями в руках. Посол Вешняков, очень уж, с ней уважительно здоровался.

Через три часа катание (вернее стояние на якоре) было завершено и после швартовки всех моментально увезли на ожидающих машинах. Винокура с Антоновым отвезли на большом членовозе. В общем, весь этот народ, обитающий, вроде как с нами, но в своём параллельном мире, далёк для нас, как планета Меркурий.

На следующее утро вышли в парадном построении из Риги, ожидать старта. Это было воскресенье – День Военно-Морского Флота. Получил массу смс с поздравлениями от своих друзей и сослуживцев: Володи Игнатова, Кости Сидорова, Володи Передеро, Жени Коваля, Славы Даренских, Бори Яценко, Саши Гарбуза, Коли Евсеева, Кости Попова – нашего главного боцмана, от бывшего капитана «Мира» – Галкина Юрия Александровича, благо телефон был в зоне досягаемости. Наверняка, не меньше в электронной почте. Прочитаю и отвечу только с добыванием интернета. Постарался ответить каждому. Причем получал смс на старый телефон, в котором нет русского шрифта для обратного ответа. Пришлось отвечать с другого телефона с немецкой симки. То-то, они, наверное, удивлялись.

10.13. Гонка на Щецин

30 июля. Сменился с первой ночной гоночной вахты на Щецин. До него всего 300 миль. Стартовали хорошо и сразу пошли в отрыв. Пытался нас привести, находящийся под ветром бриг «Моргенштерн». Капитан ответил на приведение, и кончилось это тем, что «Мир» перекрыл тому ветер и корпусом и своими парусами, и тот, вообще, остановился. Всю вахту настраивал паруса по результатам двух брасопок. Потому как, вначале вахты, на мой взгляд, всё было достаточно разбалансировано. Капитан Орлов сообщил, что с ветром были проблемы по направлению, в т.ч. и на разной высоте. Поэтому они и обрасопились несколько странно – слишком неаккуратный веер. По моему, кроме нас с Натальей, на других вахтах толком паруса не настраивают. Оно и понятно, сам капитан не будет руководить деталями настройки реёв и парусов. Хотя, всегда он проходит по палубе и смотрит, что надо сделать. Но, исполнители на его вахте – тупые (3-я смена). Лёнька – вахтенный помощник, не имеет права отлучаться с моста для этой цели. А боцманёнок, которому идут команды, пока еще абсолютно святой. На первой вахте, боцман Игорь – с которым, я теперь делю главнобоцманские дела, предпочитает держать паруса перебранными – лишь бы не подтягивать шкоты при усилении ветра. Старпом – старший в их смене – вряд ли, вдаётся в технические тонкости настройки парусов. Их вахтенный помощник – вообще непонятное мне тело. Так что, только мы, на своей вахте всё время, что-то делаем с реями и парусами. И пока успешно – ход был под десять узлов, пока не подзакис и не отошел ветер. Но, обрасопились полнее и удержали для 5-ти метрового ветра ход в семь узлов. Совсем неплохо (по принципу – сам себя не похвалишь…).

31 июля.Долго шли в крутой бейдевинд левого галса в направлении острова Гогланд. Мы с Натальей бились за каждую возможность идти круче, тем более ветер усилился, и использовали любой его отход для набирания высоты. Ветер, действительно, в соответствии с прогнозом постепенно отходил, и нам удалось вывернуть почти на курс 270. Пока не уперлись в 12-ти мильную зону – шведскую границу. Остальные соперники шли, так же, и, конечно, отставали. Перед сменой на мостик поднялся капитан и совершенно правильно объявил парусный аврал для поворота оверштаг. Мы уже въехали в чужую акваторию и, даже на полосу разделения внутри 12-ти мильной зону, как раз, на её встречное движение. Поворот выполнен безукоризненно. Легли на курс 140 и начали удаляться от границы. Ветер быстро усилился, «Мир» начал черпать воду левым ватервейсом, т.е., крен на левый борт под 30 градусов. Ветер в порывах более 20-ти м/сек. А когда после осмотра парусов я поднялся в ходовую рубку, увидел показания ветрочёта в 28 м/сек. Неслабо! (30 м/сек по шкале Бофорта – жестокий шторм). Капитан, находящийся здесь же, сказал, что колебания ветра были за 50 м/сек, но это объясняется вкладом качки нока мачты, на которой вертушка датчика. Но, стабильно, ветер установился до 20-ти м/сек. Натянули штормовой леер вдоль палубы. Для курсантов и тренизов такой крен был откровением. Некоторые у меня спрашивали – не опасный ли. По словам нашего, покойного уже, Владимира Алексеевича Антонова, капитана «Надежды» в первом австралийском рейсе, у них был крен более 50-ти градусов, где-то в Тасмановом море. Вот тогда было серьёзно. Так что, утешал: «Запас градусов в 30 еще есть».

В нашу бытность с Натальей на «Надежде», под командованием Владимира Николаевича Василенко, черпанием воды ватервейсом (это когда палуба у борта уходит в воду) мы нагляделись достаточно. Наташа, в ту пору еще 18-ти летняя студентка политехнического института, устраивалась к нам практиканткой с разрешения Седых В.И. – начальника ДВВИМУ. Я совмещал обязанности парусного мастера с должностью боцмана фока. Зарплаты были такие смешные, что никто к нам не шел, и наоборот, разбегались при любой возможности подзаработать. То и дело, я её отгонял, то от борта, то от штормового леера, тоже захлёстываемого волной. Только отвернусь – Наталья уже снова там с восторженными глазами. В результате бросила свой политех, получив справку о неполном высшем техническом образовании. И с отличием закончила судоводительский факультет морской академии, несмотря на гигантское количество препонов, так как она была первой и единственной дамой на очном обучении после знаменитой нашей Щетининой Анны Ивановны. После Натальи, приём девушек на морские специальности в ГМА стал обычным делом.

Тем не менее, аврально убрали бом-брам-стакселя, кливер-топсель, и вслед за ними и бом-брамселя. Крен стал поменьше. Внезапно, мы с капитаном с крыла мостика услыхали звук рвущегося паруса и через секунду последовал доклад, что лопнул по всему периметру и изнутри бом-кливер на бушприте. Через оставшиеся паруса, с мостика были видны его хлопающие и взвивающиеся обрывки. Ничего не поделаешь. Констатация факта: паруса в 2009-м году шились бесконтрольно и применённый дакрон был неизвестного качества, финишинга и т.п. Точно также, чуть ранее, взорвался и мидель-кливер этого же года изготовления. Команда фока начала быстро срезать свой парус. Ветер постепенно отходил и нам удалось на этом контр-галсе вывернуть почти на 180 градусов. Развили ход свыше 10-ти узлов, что на крутом бейдевинде весьма неплохо.

Но наши конкуренты – норвежские «Кристиан Радич» и бергенский барк «Лемкен» и не думали отворачивать от шведской границы. Прошли 12-ти мильную зону вплотную к Гогланду и на отбойном ветре увалились на курс с ходом в 12 узлов, точно выводящий их на финишный створ. Вот вам и идеология двух стандартов. Евросоюз – пожалуйста, без границ. А вы, птенцы гнезда Петрова, идите в обход. То, что подонки сидят в рейс-комитете, базирующемся на «Радиче» – никаких сомнений. То что, гоночный гандикап у нас самый убойный – ладно, привыкли. Но то, что для своих – одни возможности идти по пограничным водам, а для русских – нет, это впервые. Рейс-комитет обязан был обговорить этот вопрос в гоночной инструкции и на брифинге капитанов. И если уж ставить всех в равные условия – никто не мешает установить контрольные точки на дистанции, за которые не заходить. На всех судах, даже на яхтах современные средства навигации позволяют видеть все действия соперника: курс, скорость и место. Но, теперь, впервые у норвежцев, которые и составляют ядро рейс-комитета, появился шанс прийти к финишу впереди «Мира».

На очередной ночной вахте нам удалось выйти на курс 180 даже больше. Но с усилением ветра более 17-ти м/сек убрали вахтой бом-брам-стакселя и кливер-топсель. Тем не менее, ход под 12 узлов сохранили. Когда упёрлись в побережье Польши, по авралу повернули на очередной галс на 320 градусов. Отсюда уже будем тянуть до финишного галса. У наших соперников на южной оконечности Гогланда ход упал до 4-х узлов. Прикрыло их островом, что ли? Но к финишу они ближе.

На дневную вахту приняли уже полностью поставленные паруса, кроме бом-кливера. Ветер стал заметно тише. Выдал вахте грота бом-кливер 98-го года пошива. Когда-то, он тоже разлетелся на куски, но удалось его реанимировать. Думал, что уж, никогда и не придется его использовать. Но вот, пригодился. Есть еще один, двухтысячного года, но руки до него не дошли, лежал он в самом низу под грудой почти неиспользуемых в последние годы парусов и оказался с дефектами. Только парус приготовили к привязке – растянули, укатали плотной колбаской длиной в 30 метров и обвязали часто шкимушгаром для будущего подъема по штагу по мере привязывания, как пошел неслабый дождь. Тем не менее, работа началась.

Дождь то усиливался, то утихал. Только успел заметить капитану о странной туче слева, под которой кипела вода, что как бы чего не вышло, как неожиданно ветер резко зашел с другого борта. Поначалу подумали, что рулевой зевнул, и взяли право на борт – вернуться к курсу по инерции. Но это был полный поворот ветра. Достаточно у меня было в яхтенном прошлом подобных ситуаций. Но «Мир» – не яхта. Орлов объявил аврал и начали срочно подстраиваться под новое направление ветра. Конечно, это заняло около получаса времени. Но, всё по принципу – не было бы счастья… Когда выправили курс в соответствии с этим заходом ветра, оказалось, что мало того, что идём с приличной скоростью по генеральному пути в сторону финиша, но еще есть и некоторый запас на уваливание. Под ветром у нас в 20-ти милях левее оказался норвежский барк «Лемкен», шедший первым в группе отрыва. Вахту сдали уже с ясным небом – унесло в корму какую-то местную депрессию. Но пришлось бегать переодеваться в сухое.

Только подремал час-полтора – почувствовал снова неслабое нарастание крена на левый борт. И тут же – аврал! Убирать все верхние паруса. Крен просто сильный. Выходя по коридору, приходилось отталкиваться от стенки. А палуба, так вздыбилась, что перебраться к наветренному борту было совсем не просто. Убрали бом-брам стакселя с кливер-топселем и бом-брамселя, а вдобавок, еще и брам-стакселя. Приняли балласт в танки правого борта, слегка выпрямились. Оказалось, что с усилением ветер подзашел и пришлось пересечь линию генерального курса. Где-то, милях в десяти по левому борту идет, нос в нос, с нами «Лемкен». До финиша 90 миль. Очень хотелось бы, принципиально, прийти первыми на финиш (на гандикап наплевать – пусть радуются своим дутым первым местам). Но, тут уж, кому как повезет. По яхтенным, неписанным правилам, в подобной ситуации надо сблизиться с соперником вплотную, чтобы быть в единой ветровой зоне. Возможно, капитан так и решит. Лезть с советами – последнее дело.

01 августа. Вот и август пришел. Лето, где-то проходит само по себе без моего участия. Ночью поставили бом-брамселя и брам-стакселя. Несмотря на темноту и мощный ход, в свете палубного освещения на бушприте довели до конца привязывание бом-кливера вахтой грота. На каждой вахте есть несколько курсантов, на которых можно положиться. Они и сделали. Подняли бом-кливер, ход несколько стабилизировался. Штурвалом задавали лёгкое изменение курса только полуоборотом. И долгое время курс хорошо удерживался без участия рулевого. Почти всю вахту шли вдоль польского берега, постепенно приближаясь к нему. Вдоль всего побережья красные сигнальные огни на ветряках. Через час после нашей вахты сделали поворот фордевинд на контр-галс в сторону острова Борнхольм, вначале на 340 градусов. Удалось, используя отходы ветра, привестись на 330. Это уже круче, чем шёл в этом же направлении норвежец. Но, пока, он еще был наветреннее. Ход порою был до 11,5 узлов. Но, в основном 7-8.

Еще через три часа – аврал для поворота оверштаг от острова Борнхольм. Моё дело – на квартердеке (палуба бизани) организовать работу сборной солянки из курсантов машинной команды, электриков, мотористов, преподавателей и руководителей практики для переноса контр-бизани на другой борт. Поворот оверштаг начинается с моей этой группировки перетягиванием против ветра гика и гафеля на наветренный борт. Когда мало народу – задача совсем нелёгкая. Сам я отдаю команды, стою на травлении завал-тали подветренного борта и сам устанавливаю стопор на нужные снасти. Вначале доверил стопор, какому-то юному пионеру, но понял, что теряем время. Никак они не могут намертво зажать надраенную снасть. В результате, то гик не добран до места из-за просадки топенанта, который не могут зажать стопором, то фал и шкот уходят после выбирания.

Слева, слегка на ветре, но на удалении около трех миль виден норвежец «Лемкен». Т.е. практически мы на одном курсе и в одной ветровой зоне. И судя по всему, норвег не может идти круче, а медленно валится. Тоже есть опасность. На уваливании он уйдет под ветер, но с большей скоростью. А если, вдруг, случись поворот ветра или мощный отход – будет в выигрыше. В яхтенных гонках лидер почти всегда повторяет эволюции своего преследователя, чтобы исключить случайность. Сколько было таких ситуаций на кубках Залива Петра Великого, первенстве Приморского края и всяких матч-рейсингов!

Дневная вахта началась нашим отрывом от «Лемкена», где-то на полторы мили. При этом он оказался еще у нас и под ветром. Почти всю вахту шли левым галсом в крутой бейдевинд, опережая норвежца на полтора-два узла. Неожиданно, те начали приводиться к ветру, однако, сохраняя направление с нами. Скорость у них упала до 3-х узлов, но они не прекращали своего приведения и, где-то, часа полтора шли подобным образом, постепенно отставая, но, тем не менее, перемещаясь на ветер по отношению к нам. Наш капитан непрерывно находился на мосту, постоянно сверяясь по парусам, направлению ветра и лучшему курсу для этих условий. Спустя еще полчаса норвежцы повернули и очень невыгодным курсом на 175 градусов пошли в противоположную от нас сторону. Невыгодный курс потому, что он вёл в польский берег, но не в створ финиша. И им еще предстояло сделать не один поворот в лавировке, чтобы выйти на финиш. Мы же, даже если бы захотели, поворот сделать не могли, потому как слева от нас находилась обширная мель с глубинами в 6-11 метров. «Мир» со своей осадкой рисковать не мог. Поэтому до конца вахты шли к точке поворота, чтобы объехать и мель и выйти на финишный створ одним галсом. Капитан постоянно прикидывал на электронной карте, куда нас приведет курс после поворота и сыграл аврал в самом конце вахты. По прогнозу ветер, который немало нас доставал своей мощью, должен был скоро утихнуть. И действительно, ветер не только подзатих, но еще и сменил направление на зюйд-вест с более южного. В результате пошли курсом 180, хотя мастер рассчитывал на 190-195.

На мост поднялся радист и доложил, что рейс-комитет прекращает гонку в два часа ночи. Очередная их заумь. Теперь понятно, почему «Лемкен» повернул. Место будет числиться по наиболее близкому положению к линии финиша. Мы, набирая высоту, оторвались от него на 17 миль. Да еще на начало вахты, на пять миль, он был ближе к финишу по прямой, хотя и под ветром у нас. В общем – гонка для своих.                           

10.14. Гандикапный финиш

02 августа. Ветер, уже, по какой-то своей традиции, прекратился, как только мы сделали поворот и легли на финишную прямую. Еще гораздо ранее, он закончился у Лемкена. Это мы отслеживали по электронной карте. Но он оказался ближе к финишу. Если бы гонка, несмотря на свою реальную сложность, была не опереточной, все шансы быть на створе первым, были у «Мира». Ветер поднялся ровно за пять минут до прекращения гонки и начал отходить, как раз, в выгодном для нас направлении с запада. И в лоб «Лемкену». Но, благодаря рейс-комитету, кстати, находящемуся на борту норвежского «Кристиана Радича», в очередной раз «Миру» перекрыли кислород. Сам «Радич», даже не отражался ни на локаторе, ни на электронной карте. Потерялся где-то в просторах Балтики. Не исключено, что они и завопили по этому поводу. Но свои дутые гандикапные места они поделят между собой. Попутный ветер!

Подводя гоночные итоги, можно утверждать, что капитан «Мира» Орлов А.В. правильно рассчитал все наши повороты и продолжительность галсов. Ветер, как он и предсказывал по погодному прогнозу, действительно затих у польского берега, где и оказался в болоте «Лемкен». Если бы мы начали лавироваться вдоль прямой, идущей на финиш, рядом с «Лемкеном», застряли бы там навсегда, потому что мы тяжелее. Правильно был выбран путь на север, в ожидании прогнозируемого западного ветра, который и пришел за пять минут до прекращения гонки. И, конечно, наш гипотетический финиш не изменил бы ничего в гандикапном расчете. Такое уже было в 11-м году, когда «Мир», единственный из всего флота, под командованием Антонова В.Н., финишировал. А гонку, также, прекратили часов через пять – никто не мог, даже приблизиться к финишу. Организаторы в тот раз дали нам 4-е место (?). Но, чуть позже спохватились и милостиво поменяли на третье. Гонки для такого класса, как «Мир» и другие тяжеловесы, должны быть океанскими. Как это было на Колумбусе-92, в гонке через Атлантику, где несмотря, ни на какие гандикапы, «Мир» не оставил всем соперникам никаких шансов. Но вся объединенная Европа – дует только в свою дудку, даже, в таких вот далеких от политики делах. И все средства – хороши!

10.15. Опасная швартовка к «Дару молодежи»

04 августа. Швартовка в Щецине вторым бортом к «Дару Молодёжи» (польский фрегат – близнец «Мира») началась не очень удачно. Несмотря на мощные пневматические кранцы, отделяющие суда друг от друга, прижались крыльями мостиков. А на «Даре», к тому же, была вывалена еще и откидывающаяся площадка, на которой стоял с треногой телеоператор. Оператору повезло – успел убраться, но площадкой нам свернуло отбойную от брасов трубу и выворотило светодымовой буй. На мостике «Дара» бегал с приседаниями, какой-то коренастый мужик и, что-то верещал, размахивая руками, то нашему лоцману, то кому-то из своих. Как оказалось – это был ректор их морской академии. Правило подтвердилось – когда администраторы начинают считать себя во всём специалистами, жди продолжения – зацепились ноками бегин-рея, и тут же, следом, ноками фока-рея. Стук, треск, суета. Наш лоцман никак не может врубиться, и толком, команды на буксиры не даёт. Кое-как, наш фока-рей сполз с фока-рея «Дара», но в корме ситуация усугубилась. Их гитов-блок зацепил наш гитов нижнего марселя. Хорошо, что капитан Орлов успел дать команду растравить его и шкот марселя. Реи пошли в разные стороны, гитов со шкотовым углом паруса не оборвался, но вытянулся на приличную длину. К счастью, качнуло и гитов слетел со своего захватчика. Буксиры потянули нас от «Дарика». Я еще в рубке за своим джойстиком обратил внимание, что реи нашего соседа обрасоплены очень полно (близко к галфинду). Но, самое главное – на противоположный галс. У нас правый, а у них левый. Это вместо того, чтобы располагаться параллельно нашему. Такое впечатление, чтобы специально сорвать швартовку к себе вторым корпусом. В результате, с нашими малыми потерями буксиры потащили нас на место запасной стоянки. Хорошо, что не сработал дымовой буй, который выпускает гигантское облако оранжевого дыма. Тысячам зрителей этого шоу пришлось бы, ой, как не сладко. Уж этого дыма мы наглотались на «Надежде», когда у бразильских берегов за борт упали телеоператоры.

10.16. Щецин

А погода, впервые, за какое-то время, стояла очень хорошая, летняя. Тысячи зрителей пришли к своему «Дару Молодёжи», который, естественно, поставили в самом центре набережной. Конечно, им не было видно, что происходит, но по воплям громкой связи на всех языках, явно представлялось, нечто невообразимое. Да еще, шла прямая телетрансляция с борта «Дара». Мы позже увидели здоровенный экран на набережной. В общем, шоу получилось на славу. Только мы порадовались, что стоять будем в стороне от этих торжеств, да не тут-то было. Утром три (!) буксира отвели нас повторно к «Дару». На сей раз, четко обрасопленному как надо и даже с отопленными реями фока и грота (правые ноки подняты бегучими топенантами). На «Мире» можно отопить только фока-рей. Прислонили бережно и быстро. Как оказалось, наш «Мир» зафрахтован для вечеринки на его борту, какими-то местными крутыми. Потому как, сразу после швартовки привезли ресторанную утварь, столы и прочее и, даже переносной подиум для предстоящего показа мод.

Но мы с механиком, как только появилась возможность убраться от этой суеты, тут же поехали на известное нам озеро. До него около 10-ти км, но по отличной велодорожке (в прошлый раз её не было, и мы добирались, по каким-то буеракам). Пляж на озере оказался платным, но панёнка на входе пропустила нас по регатным бейджикам. Погода редкостная для нас, солнечная. Вода, прогретая до отвращения. Но из душевых леек, здесь же установленных, текла очень чистая и холодная. Мы устроились в тени могучих деревьев и обошлись без особого загорания.

Когда вернулись – бушевало людское море. Бросили велосипеды, где-то далеко и кое-как протиснулись к себе. Здесь бал в самом разгаре, миски на подиуме, кадеты с разинутыми ртами и всякая чехарда. Народ на берегу всё прибывал и прибывал. Ровно в полночь – салют в честь гонки. Но я его только ушами слышал, что рядом громыхает. Несмотря на удушающую духоту – спасал только вентилятор – заснул наповал. Но в час ночи разбудил механика, и пошли за своими велобайками. Утром на мосту ужаснулись – всё покрыто копотью от трубы «Дара», выхлоп которой направлен прямо нам на ходовую рубку. Стармех особенно негодовал, что там нет никакой ответственности за используемое топливо. На «Мире» – выхлоп дизелей, практически не заметен.

05 августа. Перед обедом притащили три паруса. От наших яхт. Небольшую бизань от «Елены» с вырванной дырой от неправильного разрифливания. Понятно, что люверс сами не могут заменить, но в принципе, такие вещи надо уметь в яхтенных условиях делать. А вот от Тимашкова две генуи, располосованных – это, меня задело. Тимашков С.В. – бывший капитан «Мира» – я его не застал, но шапочно, мы знакомы. Сам он не появляется по этим делам, а присылает с яхты «Русь» свою молодёжь. Спрашиваю: «А, что же, вчера не принесли?» В ответ: «Ну, так, мы только 6-го уходим, у НАС время еще есть(!?)». – «А, у меня?» Немая сцена. Но, что толку, объясняться с этими детками. Широко открытые глаза. На одной генуе, по их словам, оторвана полностью шкаторина это – метров двадцать надо распарывать на подшиве, надставлять тело и состыковывать так, чтобы складка не образовалась, за счет растяжения материала.

10.17. Офицерский обед

Вечером были на т.н. офицерском обеде, устроенным мэром города в международном торговом центре. Как это водится на «Мире», об этом мероприятии и возможности в нём участвовать, узнали случайно. У механика был один пригласительный билет, который для своей команды попросили акеловцы. Но, стармех пошел узнать у старпома, нет ли еще билетов, прежде чем, отдать свой. Оказалось, что, без проблем. «Акела» нашла себе, где-то еще, а мы с механиком, приодевшись, начали искать, откуда будет автобус. Этим же вечером, помимо всего, было и экипажное пати, которое мы проигнорировали. Место стоянки автобусов оказалось найти не так просто. Лайзены (волонтёры) куда-то поисчезали, друзей с «Акелы», тоже нет. Позже выяснилось, что затянулся парад экипажей, после которого было награждение. Рано или поздно, нам подсказали, где стоят автобусы. Ехали довольно долго. При входе проверили наши приглашения, и мы вошли внутрь гигантского помещения. Два очень больших шведских стола с неисчислимым количеством всяко-разного – в центре этого зала. Вокруг большие столы на 10 персон каждый, сервированные, ну совсем, как в бытность на «Роял Клиппере»: по две вилки слева, по два ножа справа и вверху вилка. Масса бокалов и стаканов. В центре каждого стола вокруг живых цветов набор из вина, напитков, соков. Как мы подсчитали, таких полностью сервированных столов было ровно 60, окруженных десятью стульями, обтянутыми белыми чехлами (в точности как на картине «Ходоки у Ленина»). Т.е. приём на 600 человек. Нас же, вошло с первым автобусом, не более двадцати. Как по команде, вдоль шведских столов выстроилась команда официантов, никак не менее 30-ти человек. Мы и растерялись, за какой же стол, присесть. Пометались по этому футбольному полю, примерились и в центре, и сбоку, и остановились за столом недалеко от входа, чтобы видеть входящих и наблюдать за небольшой сценой. Где-то рядом, была стойка с пивом главного спонсора регаты. Небольшая очередишка к ней, тотчас улетучилась – настолько умело и быстро работали два бармена. Прибывший народ исчез в полусумраке этого караван-сарая. Видимо, подъехал еще автобус – чуть прибавилось. Появились с «Крузенштерна», пытались зазвать к себе за стол, но мы там особенно, никого не знали и вежливо отказались.

Между тем, началась официальная часть. Речь на польском, перевод на английском – ничего не понять. Но мы, конечно, похлопали. Вызывало некоторое недоумение всё это действо перед практически пустым залом. В центре виднелись головы сидящих за разными столами. Из-за гигантизма всего вокруг – впечатление, что, вообще, никого нет. Но время уже начало свой отсчет, ждать организаторам некогда. Началось шествие вокруг шведских столов – от выбора глаза разбегаются. Как нарочно, почему-то не было никакого аппетита. Что-то положил в тарелку, утопил нечаянно раскладывательную ложку в супнице с нарезанными грибами и ретировался к нашему столу. Кое-как одолел, большой красивый бокал, действительно, приятного пива (по сравнению с магазинными жестянками). Попробовал для интереса белого и красного вина. Сухое и наверное, вкусное для знатоков. Стармех также, не очень хотел есть, но – глаза завидущие – набрал по мелочи всего много, а сил-то и нет. Возможно, мы только, что, перед этим, проехали до озера по 15 км, туда-обратно, и еще не отошли от нагрузки на обленившиеся мышцы. Сразу, по окончании, непродолжительных речей начался концерт с живым звуком. Очень неплохое соло на тромбоне на известные мотивы выдала симпатичная панёнка. Она же и пела, чередуя с исполнением блюзовых шедевров на своем духовом инструменте. Мы с механиком, хотя и сидели далековато, но, АПЛодировали ей от души. Конечно, выступать перед практически пустым залом – не просто, наверное.

Через некоторое время появились наши приятели с «Акелы». Это яхта, принадлежащая университету, в который впихнули бедную Макаровку. Капитан Алексей и его старпом Настя – наши давние друзья, которым, мы всегда помогаем в гонках с ремонтом парусов, иногда и двигателя. В этой регате они заняли первые места в своем классе в каждой гонке и общее первое место. Они уже были днями ранее, здесь же, в этом зале на капитанском приёме и чувствовали себя уверенно. Настя уставила весь наш стол по периметру всякими закусками. Но гигантское их количество, в т.ч. и совершенно, не тронутых, осталось на этих шведских столах. Сидеть и общаться было приятно. Отсутствовал вечный рёв дебильной музыки, и только сопровождение издали красавицы с тромбоном, украшало наше застолье. Механик принес еще бокал красивого пива, но осилить даже чуть его, так и не смог. Что-то, оказались мы слабаками. Я, вообще, есть перестал. В конце концов, не дождавшись официального закрытия, мы первым автобусом вернулись на корабль. Скорее всего, виноваты в том, что было так мало народу, были организаторы. Добраться без автобуса – невозможно, а информации, как-то не было. Да и совпадающее по времени экипажное пати, видимо, тоже повлияло.

10.18. Ремонт парусов

Утром в полшестого засел в парусной за ремонт парусов. Еще ранее отремонтировал рифовый люверс для «Елены». На первой генуе для «Руси», хотел просто нашить усиление прямо на обшиву. Но, наверное, чувство профессии не позволило. Распорол подшиву по всей длине, извлёк остаток в виде ленточки. Всё это состыковал с телом паруса. С обратной стороны закрыл порыв тонкой лентой дакрона и всё это подогнал под подшиву. Конечно, когда парус рвётся, то вначале он сильно тянется. И состыковать всё не просто. Но тут уж, не стал сильно раздумывать, обрезал подшиву, и внахлёст пришил её к новому усилению. Получилось хорошо, и даже булинь по этой шкаторине удалось выложить по всей длине.

Большая генуя с этой же яхты оказалась разорванной по шву, где-то в середине длиной около трёх метров. Разорванной была и подшива, из которой торчал клубок запутанного булиня и, судя по жесткости и просоленности этой веревочки, им не пользовались уже давно. Шов срастил мгновенно. А с булинем пришлось повозиться. Еле распутал, но затем распорол всю подшиву до шкотового угла, что-то около восьми метров, вложил туда булинь, и через двусторонний скотч всё проклеил. Затем прошил двойным швом. Вывел кончик в штатный люверс и закрепил на стопоре. Усилил всякие мелкие потертости.

Перед обедом вытащил с помощью кадетов все паруса на площадку перед парусной, там же положил их чехлы. Придут хозяева – меня нет. И смогут забрать. А сами с механиком поехали на своё озеро. Вход там платный (3 зл.). Деньги небольшие и два раза нас пропускали туда по нашим регатным бейджикам. Но в тот раз было на входе по одному человеку, а сейчас оказалось трое, несмотря на пасмурную погоду и почти отсутствие людей на этом пляжике. Хорошо, что у меня с прошлых лет завалялась монета в пять злотых. Добавили один евро и нам выдали билет.

Менять деньги на местные – нет смысла. В маркетах, даже небольших, можно рассчитаться карточкой. Поэтому, мы в странах, где нет евро, стараемся обходиться без местной валюты. Но, иногда, вот такая мелочь, в общем-то, нужна. Пляж небольшой, много зелени, скамеечек и даже есть место для шашлыков и подобного на настоящем костре, который окружен внушительной круглой стенкой и чуть в стороне от песочного поля. Как оказалось – это единственный пляж для Щецина. Возможно, по реке есть свои какие-то, но как к ним попасть, мы так и не поняли. День был хорош, то и дело мы макались в теплую воду. Еще одно несомненное достоинство – к пляжу от города ведет очень хорошая новая велодорожка. Сейчас, дорога заняла чуть меньше часа кручения педалями. Два-три пологих подъема-тягуна, проблем не создают.

Вернулись с расчетом, сразу попасть на «Акелу», которая утром уходит домой. Был наш капитан Орлов А.В., капитан эстонской яхты Маркус с супругой и младшей дочкой (старшая – Хелен, которая сама, капитан арендованной яхты, прийти не смогла), и еще несколько человек. Настя, старпомша – выставила на крышу рубки три кубка за первые места и несколько памятных призов за отдельные достижения в гонке. Все сфотографировались. «Акелу» ректор не пускает в Средиземное море на очередную регату, куда мы скоро двинемся. Конечно, к лодке и экипажу с такими, постоянно высокими достижениями, администрации этого вуза можно бы отнестись и более щедро. Тем более, переход в сопровождении «Мира», гарантированно, безопасен. Наш друг Маркус, каждого одарил небольшим презентом в красивом пакете. К сожалению, они тоже заканчивают своё участие и уходят в Таллинн. Когда распрощались, я в парусной изготовил два традиционных вымпела с плетенками – для «Акелы» и Маркуса. А стармех, обеспечивающий ночью приём топлива, отнёс их на яхты, уходящие в 6 утра. Как выяснилось в разговоре, у Маркуса тоже оказались некоторые проблемы с парусами. Но он, в силу скромности (в данном случае, совершенно ненужной), ничего об этом не сказал. А я не догадался спросить, из-за нагромождения всяких мелких дел. Жаль, конечно. Уж, кому-кому, а ему, я бы всё сделал, не считаясь со временем. Не знаю, будет ли в будущем шанс. Что-то, всё как-то зыбко, в планах.

10.19. О пиве и демократии

На судне узнали, что задержан и находится в местном участке один из наших матросов. Поздно вечером ехал на велосипеде без включенных фонарей. Полиция остановила, а у того выхлоп от пива. Да еще, русский. И на полную катушку. Ночь в тюрьме, утром суд, штраф в 300 евро. Хорошо, что до отхода, всё это закончилось. Конечно, парень провинился и тем, что ехал по велодорожке(!) без включенной фары, да еще, после банки пива. С любым другим иностранцем – наверняка, решили бы без особых напрягов. Была как-то, примерно, такая же ситуация в Голландии. Вечером остановил одного нашего на велосипеде без подсветок полисмен и сказал тому, чтобы вел свой агрегат, раз света нет – пешком. Что, тот и выполнил. Но, здесь, в Польше – русский! А русофобия процветает. Это мы со стармехом в полной мере получили в случайной беседе с одним местным лет пятидесяти. Вроде взрослый человек, начал за здравие, а закончил тем же, что и тот латвийский демагог. Что они носители демократии, а мы задавлены тоталитарным режимом. Спрашиваем: – откуда это? – А это Би-Би-Си нам разъясняет. – И вообще, дайте на пиво! Приехали, что называется. На это рассерженный механик и ответил, что пусть ему дает однополая демократия, которой они так озабочены.

Ну и венец польской морской дружбы – это счет, выставленный «Миру» за якобы оцарапанную краску на реях при касании во время швартовки. Постаралась страховая компания. Вроде бы дружно разговаривали на эту тему, мы не стали им предъявлять претензии по поводу выведенного из строя дымового буя их неубранной площадкой на мостике и, сломанной тем же предметом, отводной трубы. Расстались мирно, без претензий. Простили им и то, что вся наша белая надстройка покрылась слоем копоти и сажи от выхлопа их дизелей. Они даже сами прицепили к нам отбойный щит, чтобы сажа не летела на банкетный стол, что был как раз под их трубой. Перед отходом принесли нам, какой-то моющей смеси от копоти. В общем, друзья навеки. А утром – получите! Жаль, конечно, что наш капитан согласился на повторную швартовку после такого инцидента. Возможно, был скован обстоятельствами – был приезд их президента на «Дар» и «Мир» играл роль декорации.

Всеми вахтами мыли надстройки, палубу, поручни и всё, что было под тем выхлопом. Старший моторист, он же главный сварщик, менял сломанную трубу (это не просто трубка, а конструкция весом кг под 50, со сложным креплением к крылу мостика). Даже я принял участие в отрезании болгаркой обломков старой. Но недолго. Резать из-за борта было не так просто. Подозвал вахту, привязал конец к обломку и дружными усилиями его просто выломали.

Не хотелось бы обидеть своих замечательных польских приятелей (а, их – немало, во главе с моим любимым Зигмундом Хоренем!), но, страна, где невольно, надо быть осторожным со своей национальностью, как-то, не по мне.

07 августа. С утра навёл порядок с дежурными шлюпками силами новых курсантов. Заодно научил их простым узлам. Поднял на палубу разорванный в хлам бом-кливер, чтобы определиться с потерями. Растерзан, просто, навсегда. Но, что-то, во мне кольнуло – надо восстановить. Может, и пользоваться не придется, но престиж, как бы. Начал с самого длинного порыва, метров в пятнадцать. После, следующего и т.д. Сложно, но возможно.

10.20. Варнемюнде и Росток

09 августа. Прибыли в Варнемюнде. Здесь мы были уже достаточно много раз. Самое лучшее здесь – это пляжная зона, растянувшаяся на многие километры. Сразу же, утром, задолго до подъема поехали с механиком на пляж. А то, уж, надоело выискивать возможности для купания. На море штиль, вода градусов 26-28. Мы привыкли к ледяной, потому как, всегда на балтийском побережье были или ранней весной, или поздней осенью. Так что – приятная неожиданность. Волны не было. Вода чистая и очень прозрачная. Посожалел, что не взял маску с трубкой, хотя кроме мелких крабов, смотреть, собственно, под водой – не на что.

К началу первого дейлитрипа (катания) погода подпортилась. Выручают мои тенты, которыми накрываются решетчатые крыши надстроек, на которых в ложементах зажаты гидростатами спасательные плоты. Но, как уже много раз оказывается, при боковом ветре они начинают взлетать как парашюты. Борьба с помощью всяких веревок, почти безуспешная. Надо продумать элементы крепления. Обошлось без сильного дождя, но ветряная погода не дала поставить марселя. Впрочем, празднующий народ был рад возвращению, еще больше.

С механиком и нашей давешней подругой – переводчицей Кристиной мы направились на пати инженеров в ресторан в Ростоке по приглашению устроителей этого фестиваля. На комфортабельном автобусе. Оказалось, что наша компания была почти последней – небольшой зал был полон. Нашли три свободных рядом места и осмотрелись. Собравшийся народ был весьма разношерстным – здесь и представительные мужчины от организаторов, и всякий люд с парусников, включая и откровенных хиппи с жуткими клумбами на головах вместо причесок. На инженеров они были мало похожи. Но официанты с подносами пива только и бегали к этому столу. Выступал хор шанти – морские песни на немецком языке. Почтенные деды под баян довольно затейливо эти песни исполняли. Но понимала их конечно, только одна Кристина. В полуофициалной части выступил какой-то молодой человек. Кристина сказала, что это Лотар Матеус, игрок «Баварии» – известного немецкого футбольного клуба. Позднее оказалось, что всё-таки это не сам игрок, а его однофамилец, и к футболу он не имеет никакого отношения, а является министром городского (Росток) ганзейского правительства. Тем не менее, мы с ним пообщались и пригласили его на очередное катание. А как известного футболиста, его в шутку, представил ведущий этого вечера по аналогии, что каждый с таким именем силён в своем деле. Кстати, по-русски этот Хольгер Матеус (настоящее имя) пытался говорить и, даже неплохо. Сказал, что учил в школе.

На следующий день – снова катание, уже другой ростокской организации, что-то отмечающей. Этим повезло с погодой. В перерывах между рулёжкой в парусной продолжал собирать лохмотья от бом-кливера. Вечером в компании Кристины пошли на пляж и устроили сами себе барбекю. Для этого купили за три евро жаровню со всем внутри готовым для углей. Как перевела Кристина – достаточно зажечь прикрывающую древесный уголь бумагу с одного уголка, чтобы через 20 минут всё было готово, т.е был бы жар от сгоревшего угля. Однако бумажка сгорела, но эффекта никакого. Перевели кучу салфеток и бумажных полотенец на это дело – тоже почти безрезультатно. Уже думали, что будем есть магазинные сосиски в сыром виде. Но механик догадался, пошел набрал хворосту и мы его подожгли прямо по верху, прикрывающей уголь, решетки. И всё получилось. Погода стояла идеальная, и было много компаний типа нашей. Кристина разговорила, рядом сидевшую компанию, по-русски. Те, конечно, не обратили внимания на некоторый её акцент и приняли Кристину за нашу. И старательно отвечали, вспоминая русские слова.

Мне очень понравилась доброжелательность, в отношении нас, не только этих людей, но и вообще, царящая на этом пляже. Некоторые компании были очень большие, пели песни, что-то выпивали, во что-то играли, и совершенно, не было никакого пьяного ухарства или каких-то выступлений, так присущих нашим землякам, на подобных делах. Кристина сказала, что ей была интересна реакция людей, не знающих, что она их понимает. Как я понял, все они воспринимали нас очень спокойно. Хотя в Германии хватает русскоязычного народу, среди которого есть всякие. В общем, всем нам понравился наш вечер на окраине этого длиннейшего пляжа в Варнемюнде.

10.21. Неудавшаяся встреча

По возвращении, мне передали, что меня спрашивал Зигмунд Хорень. И что он, через пару часов уезжает. Пытался дозвониться по всем своим телефонам на все его, но, безрезультатно. На мои смс пришел ответ с просьбой позвонить. Но, всё равно, ничего не получилось. Через день я дозвонился. Оказывается Зигмунд приезжал на какой-то парусник, буквально на пару часов, хотел просто увидеться со мной и поздороваться (как, собственно, и я). И, как нарочно, разрядился его телефон – почему, я не мог дозвониться. Конечно, очень жаль, что не удалось встретиться. Я очень ценю свою дружбу с паном Зигмундом. Далеко не всем выпадает честь общаться с гением. Мы очень тепло поговорили по телефону и распрощались до следующей встречи. Когда слышу такие слова, невольно закрадывается тень сомнения – а, будет ли она? Слишком, всё, как-то стало зыбко. Конечно, мы не раз обменяемся в интернете и скайпе, но действительно – увидимся ли?

В последний день катание было назначено на поздний вечер. И мы, всё той же, компанией отправились на электричке в Росток. Причем, взяли с собой велосипеды. Проезд у нас был бесплатный – мэрия взяла эти расходы на себя. Только надо было иметь значок с надписью – Hanse Sail Rostock Crew. Но за провоз велосипедов Кристина зАПЛатила около пяти евро. Они, впрочем, нам почти и не пригодились. Доехали только от вокзала до старого города, привязали их, к какому-то столбу, и далее, шли пешком. Росток интересный город – старинный в центре, и современный, в стороне от него. С очень красивыми зданиями, фонтанами, скульптурами и т.п. Время пролетело незаметно. Где-то, присели отдохнуть и, заодно позвонили и Антонову Виктору Николаевичу и Галкину Юрию Александровичу. Все мы очень по доброму относимся друг к другу. И всегда приятно услышать голос близких тебе людей.

Вечерний дейлитрип, хотя и был несколько короче обычного, но погода его подпортила. Ветер с волной и т.п. Стоять на руле при возвращении оказалось не так просто. Обычно, при входе в маячный створ, идем с ходом в 7-8 узлов. Судно хорошо слушается руля. Сейчас же, пришлось из-за столпотворения множества всяких яхт, катеров, паромов и т.п. сбавить ход до 3-х узлов. Кроме огней, непонятно к чему, относящихся – мне из ходовой рубки ничего не видно. Из разговоров лоцмана с капитаном понятно, что обстановка очень сложная при входе в узкий залив. Одновременно с нами, навстречу идут три прогулочных катера в нашем направлении – один за другим, и рядом, и впереди более мелкие парусники и яхты. Кто-то, мельтешит в потемках перед бушпритом. Показания компаса летают на волне на все двадцать градусов. Вдобавок к небольшому ходу, еще давит сильный боковой ветер – пришлось переложить руль практически полностью лево на борт, чтобы удержаться на курсе. И только, когда мимо прошел зеленый огонь входного маяка на створе, волна стихла, и стало легче управлять судном.

Одновременно, здесь же салют на берегу, рядом вращается большое колесо обозрения, которое по всему своему диаметру переливается всеми огнями радуги. Попробуй на этом фоне разглядеть, чьи-то ходовые огни. Так что, заход в залив дался непросто. И не дай Бог, на кого налететь или даже коснуться, что в этой каше совсем легко. Опыт с польскими коллегами со швартовкой в Щецине, наверное, многому научил. На словах, вроде бы, они улыбались, дескать, никаких претензий и т.п.

А на следующий день через страховщиков поступил иск на 6 тысяч евро. И через день увеличился до восьми. Мы рассмотрели все фотографии: и их, и свои. По их фото можно подумать, что своими реями они дрались, как в старину – оглоблями. На наших – никаких следов. При всём при этом, отчетливо видно, что следы на реях «Дара» – все в древней ржавчине. Конечно, нами подан морской протест, с предъявлением своих, полученных повреждений. Но, думаю, что эта компания, под именем – Евросоюз – своих, возьмёт под крыло. Так что, лучше – никого не задевать. А уж, сколько их было, подобных протискиваний в каше из плавчерпаков и прочего. Пока – везёт! Еще меня всегда удивляет и восторгает одновременно: прямо перед створом, навстречу идёт 12-ти палубная Принцесса (типа известной, севшей на камни в Италии), и мы – встречно, расходимся с нею, буквально в 3-4 метра борт от борта. Не говоря уж, о бесчисленных паромах, чуть меньшего размера. На Неве, так перекрыли бы, всё постороннее шевеление на воде. А здесь – время – деньги. Попробуй, вильни на курсе в таких условиях!

Глава 11. Опять Северным морем

11.1. Проливами во Флиссинген

13 августа. Дата, какая-то симметричная. Идём проливами во Флиссинген. Т.е. огибаем Данию. События: В Скагерраке пролетел шквал и на грот-стень-стакселе лопнул мантыль шкота. Чистый недосмотр боцманенка, потому как, давно этот истрёпанный кончик надо было заменить. Дал им временную стальную стропку подходящей длины. Дело было в обед, когда мы с механиком в свой перерыв загорали на палубе под переменчивым солнцем, на своих замечательных раскладушках, приобретенных еще в Кадисе (народ косится – вот это сервис!). Вахта заступила, народ сидит и курит(!), моя стропка валяется, и никому дела нет. Хотя дел на пять минут – оклетневать огоны и закрепить к блоку. Не вынесла душа – поднялся, разнёс и боцмана, и вахту, и всех подряд, кто попался под руку. Зашевелились, выбросили окурки и, действительно, через пять минут парус уже стоял.

На бизани, тоже, уже достал всех мантыль из странной веревки, называемой сайлетекс. Когда-то привезли несколько бухт этой веревки. Хороша, но не туда и не сюда. Разве, что на стопора годится. Потому, как её диаметр 22 мм. Для шкотов тонковата – руками не удержишь, для гитовов и горденей – весьма толстовата. Попробовал её в качестве мантыля. Вначале, понравилась: прочная, держит хорошо. Тянется только в первый момент, после длина остается постоянной. Но, выяснился недостаток – закручивает, как пружина, блок с его лопарями. Из-за этого на наветренном шкоте никак не могут дать слабину и парус стоит неестественно. Матрос Володя (жаль, что пришел к нам только в этом году – можно бы, назначить боцманом) вызвался заплести огоны на нержавеющем тросе. И пока я возился с убитым бом-кливером, он за моей спиной колол гашу. Иногда я подсказывал. Чуть позже, когда парус мне надоел своими бесконечными порывами, для разминки сам заплёл второй кончик, чтобы руки не забывали. Но, с клетнёвкой полумушкелем за вечернюю вахту они не справились. Хотя, я и объяснял, как это делается. Но опыт приходит только с практикой. Клетневать стальной мантыль необходимо, чтобы беречь штаг, по которому он перелетает при поворотах.

11.2. Смерч

После обеда мне позвонил стармех – по корме наблюдается мощный смерч. Схватил фотоаппарат, выскочил на корму. Действительно, из мощной тучки вырос такой аппендикс и упёрся в море. Судя по расстоянию до него, размеры этого вихря были совершенно не слабые. Было видно, как взлетает водяная пыль. Слева по направлению к смерчу шло какое-то судно и другое – от него. Выдающееся зрелище! Жаль, всё-таки, распался минут через пятнадцать.

На фоке снова беда – боцман, с которым мы делим обязанности главного – снова ушел в астрал. Мы со старпомом перекопали всю его каюту, но не нашли, где же он прячет своё пойло. Нельзя ему, даже нюхать это дело – сразу вырубается. Болезнь это или распущенность от вседозволенности – пусть голова болит у администраторов. Нечего было удивляться моему рапорту, когда того обозначили главным. Хотя, ничего и не изменилось с тех пор – хотите терпеть эти дела – так и продолжайте! Положение у администраторов, действительно, аховое. Списать этого человека – а, с кем же остаться? Когда-то, у капитана Галкина лопнуло терпение и он перевёл того из старших боцманов в боцмана мачты. Поменял с Костей. Ничего не изменилось. Месяца два – человек с руками и мозгами, затем – улёт от трёх дней до недели с лишним. На любой другой работе, думаю, не стали бы, даже обсуждать эту тему. Так что, у боцмана фока единственный шанс – держаться за «Мир», на котором его ценят в минуты просветления. Наверное, ничего поделать нельзя. У Владимира Семёновича, пишут, тоже было нечто подобное. Но он был гений, это понимали и прощали. Здесь, конечно, и сравнивать нельзя, но некоторую аналогию провести можно. Пока не появится, какой-нибудь шашкомахатель. Или «Мир» на этой трубопроводной фабрике окончательно встанет, как «Дружба» или «Херсонес» (систер-шипы, умершие в незалежной). Никакие специалисты нужны не будут. По-моему, всё сильно к этому идёт.

11.3. Шторм в Северном море

15 августа. Прошли проливами, обогнули мыс Скаген (северная точка Ютландского полуострова). Вышли в Северное море, которое тут же показало свой нрав в полной мере. Ночью проснулся от подбрасывания на своём диванчике. Полетела всякая незакреплённая мелочь. Крен на левый борт. Шея ломается, ноги взлетают. Перевернулся ногами к борту. Тоже, хорошего мало. Ноги вжимает в стенку, надоело отталкиваться. Оба иллюминатора в воде. Ход приличный. Давно так не поддавало. Поднялся на мостик. Ветер под 22 узла. Ход 11 узлов. Стоят все марселя, грот и фок. Крутой бейдевинд правого галса. На локаторе рядом цели, из которых одна идёт на пересечение нашего курса. Старпом – обеспечивающий 4-го помощника, дёргается, то к пеленгатору, то к монитору. Вода за бортом почти под ватервейс. Натянут штормовой леер. Но обливаться нет смысла, на таком наклоне вёдра не удержатся. Да и черпать из-за борта – как бы, чего не вышло!

В парусной всё полетело с правого борта, что, казалось бы, уложено надёжно. На столе у меня лежит растерзанный бом-кливер, который я собираю, как мозаику. Уже прошил накладками два длинных порыва и подобрался к самым распотрошённым местам. Но подбрасывает так, что надо думать о компрессоре и машине. Да и удерживать парус от сползания не так просто. Будем ждать лучшего момента.

Показал боцману грота, как клетневать с помощью полумушкеля стальной трос. Когда поняли и увидели, что получается – глаза загорелись. Какая ни есть, а всё-таки, малая механизация монотонной работы, да еще с хорошим эффектом. На бизани уже сделали новые такие штуки. После обеда боролся со своим парусом. Удалось еще более сократить количество порывов, но до победы еще далеко. Затем со стармехом и старпомом шерстили ремонтную ведомость на следующий год. По пунктам. Такое впечатление, что судно станет в капитальный ремонт, судя по объёму. Конечно, много чего выбросят в бурсе при утверждении, но всё равно, объём изрядный. Не знаю, как изменится обстановка к тому времени, но вряд ли, я буду участвовать в этом ремонте. Хватит их с меня за всю прошедшую жизнь. Так что, зимовка в Черном море (если будет, кому, туда идти), затем, какой-то скучный план на начало лета, переход к месту ремонта и арривидерчи рома! Если, не раньше. Утверждается.

16 августа. Погода в Северном море неспокойная. За весь переход только и позагорали один раз в обед. Но палубным душем обливаемся постоянно, независимо от качки, крена, ветра и дождя. В нашу компанию со стармехом присоединились кадеты с вахты грота. В парусной борьба с парусом. Чем меньше длинных порывов за счет накладок, тем жутче он выглядит оставшимися лохмотьями. Наконец-то вывесил на нашей палубе план годового обслуживания парусного снаряжения, в который входит всё. Осталось внедрить его в повседневную практику. В мировском болоте это, конечно, будет непросто, но – надо начать.

11.4. Восстановил из ничего бом-кливер

18 августа. Продолжается 10-ти дневное тусование в Северном море. Погода мрачная. Волна с Атлантики. Иногда ветер с неслабой качкой. На борту пять или шесть тренизов, заплатившие не хилые деньги за этот тур. Поэтому, пока не накатаем их под парусами, ни к какому берегу не пойдём. Впрочем, мне это только на руку. Все дни занимался восстановлением бом-кливера. И, наконец, вчера состыковал последний порыв. Вернее, вдруг, обозначилось место отсутствующего куска, вырванного прямо из середины и уходящего к шкаторине метра на четыре. В центре такой, выдранный шестиугольник. Ширина отсутствующей полосы – 20 см. Приколол всё шильями к столу, подравнял края, отрезал от рулона подходящие куски на замену. И всё получилось! Геометрия паруса совпала. Теперь осталось задекорировать швы с обратной стороны паруса и усилить отдельные места. Но это – чисто механическая работа, хотя, и на неё уйдет дня два. В общем, «Ай да Пушкин! ай да сукин сын!» (Из письма А.С. Пушкина Петру Вяземскому о завершении работы над трагедией «Борис Годунов», 1825) Так что, я себя под классиком чищу…

Боцман фока уже в строю. Старпом счастлив. Надо отдать должное – тот тянет всю покрасочную работу, вахта у него дурака не валяет и успевает заниматься заменой мантылей гитовов и шкотов прямых. Остальные боцманятки только примериваются. Хотя, я им и выдал памятки, как и что делать. По разделениям: делай раз, делай два. Но боцманами не рождаются. А чтобы ими стать, надо самим учиться (совсем по Ильичу) такелажному делу настоящим образом. А впереди замена не только железных веревок, но и пертов (на чем, ходят ногами вдоль рея) и подпертков, которые, держат эти самые перты. Всё на борт доставлено для этой цели. Впрочем, боцман грота Юра пытается соответствовать, и сам старается, и плести огоны, и клетневать их, и уже приступил к замене мантылей, хотя и не так, как я им расписал. Но это лучше, чем на бизани, где боцманенок, просто, наблюдающий. Не видел я, чтобы он сам, что-то делал.

19 августа. С обратной стороны бом-кливера оказалось работы не меньше, чем при стыковке всех обрывков. Надо не только закрыть швы, но и чтобы дублировка, также, усиливала это место. С учетом разнокалиберности – где совпадает шов, а где на расстоянии, из-за отсутствующего куска, унесенного ветром – приходится всё учитывать. Так что, несмотря на непрерывную болтанку в Северном море, весь мой рабочий день проходит в парусной. А в качку, здесь самое укачиваемое место, потому, как находится в носовой части судна. Выше меня находится аудитория, в которой с кадетами проводят занятия преподаватели. Учебный помощник жалуется, что большая часть, тут же косит под укачавшихся. С непривычки вполне может быть. Но, вообще-то, все привыкают. Так что, элемент кадетской хитрости однозначен. А в парусной – основная моя проблема – без помощников перевернуть с одной стороны на другую парус площадью около ста кв. метров.

Подняли бом-кливер на палубу. Развернули. На фоне всего паруса мой ремонт почти и не виден. Только выделяется новая вставка через весь парус, вместо унесённой ветром. Некому оценить филигранность этой работы! Ну, да ладно. В личной славе не тщусь – по Петру Первому.

11.5. О маме, детстве и друзьях семьи

20 августа. Уже четыре года, как ушла мама. Почему-то, чаще, о ней вспоминаются времена, совсем детские. Типа, случая в зоопарке в Москве, когда мама, к своей педагогической неудаче, на входе купила мне игрушечную пластмассовую саблю. Всякие львы и прочие макаки, с этого момента остались за кадром, навсегда. Без передышки – саблю, то в ножны, то обратно. Не иначе, как явилась прообразом, того самого, жезла. А еще, мы с ней, в тайне от отца, купили в курском универмаге магнитофон «Комета», в кредит, на мамину учительскую зарплату. Стоил он, как сейчас помню, в то время 200 рублей. Зарплата – ровно в два раза меньше. Маме было всего лишь 35 лет. Наверное, ей самой, это было интересно. Папа, повидавший от жизни всякого, не очень-то был широк на подобные приобретения. Но, против мамы, никогда не выступал.

Мы жили в натуральном бараке на улице Западный парк, что неподалёку от железнодорожного вокзала в городе Курске. Все удобства во дворе. Там же и колонка для воды. Отопление печное. Большая печь на кухне и небольшая, между двумя комнатами. Очень интересно было бросать в эту маленькую печку патроны от маузера, которые папа, как он считал, надежно спрятал в старинном шкафу-гардеробе, и на которые я наткнулся, ища, какой-то инструмент в нижнем ящике. Печная дверца при взрыве патрона внутри печки, распахивалась настежь, и это было великолепно!

Сказать, что папа был недоволен таким расходом боезапаса – ничего не сказать! Мы с бабушкой обитали в комнате поменьше, а мама с папой – в другой, смежной с этой самой печкой. Это уже после того, как съехал наш сосед из маленькой комнаты – папин сослуживец и вся квартира досталась нам. Большая редкость по тем временам. Дом был двухэтажный. С соседями мы жили очень дружно. И с теми, что были в соседней квартире (две семьи), и с теми, что жили, также, по две семьи в двух квартирах внизу на первом этаже. Много позже, мой приятель Толя Груздев с первого этажа, по моим стопам после армии поступил и окончил наше ВВМИОЛУ (Высшее военно-морское инженерное  ордена В. И. Ленина училище) им. Дзержинского.

На крышу с нашей стороны вела железная лестница, по которой было весьма удобно попадать в свою комнату, перейдя на карниз. Три приставных шага спиной к стене – и, никаких проблем! А уж, крыша с чердаком была постоянным местом проведения всяких экспериментов. Двор наш на этой улочке, со странным названием, включал еще несколько похожих бараков, в которых, перед известными удобствами, были все равны. Очень выручала баня, находившаяся метрах в ста от дома. А во время дождя мама с соседкой набирали дождевую воду, чтобы мыть голову, так как вода из колонки была очень жесткая. У большинства были сараи, расположенные на краю длинного овражка, где хранились дрова, уголь и, выкопанный погреб, заменял холодильник. В нём же, я и обитал, когда в доме делали ремонт.

Дом принадлежал НГЧ – эту аббревиатуру, я так, до сих пор и не знаю. Но, в какие-то сроки приходили маляры, штукатуры и на несколько недель вся семья переселялась, куда-попало. Я уже говорил, что со всеми соседями мы жили очень дружно. Особенно, мама дружила с соседкой тётей Лидой. Они были примерно одного возраста. Дружба их продолжалась не только в это время соседского проживания, но и много позже, когда все уже разъехались из этого гнездовья. Муж Лидии Павловны – дядя Ваня – машинист электровоза, несколько раз брал меня в поездку до станции Скуратово (место смены электровозных бригад) и доверял некоторое управление составом. В основном, это было в начальный момент, когда электровоз трогался с места и при небольших скоростях. Детей у них не было и долгое время они делили такую же, как у нас двухкомнатную квартиру со своими соседями, жившими в маленькой комнате втроём: без одной ноги, инвалид войны дядя Толя Тромза с супругой и дочерью Ирой.

Временами, по праздникам, в хорошую погоду накрывался общий стол прямо возле дома. Все несли, кто что мог – праздновали до глубокой ночи. Общих друзей было очень много. Брат тети Лиды, дядя Коля – прошедший войну на торпедном катере, влюблённый во всё, что связано с морем, награжденный боевыми орденами, брат дяди Вани, Лёша Озеров, когда-то служивший на Балтийском море (мы их называли – Черноморец и Балтиец). Любимый племянник т. Лиды – Серёжа – по окончании школы (я уже служил в подводном флоте), также поступил в наше Училище. После, был у меня командиром турбинной группы и с моей подачи – командиром первого дивизиона (не так часто из турбинистов попадали на эту должность), а, впоследствии, стал и командиром БЧ-5 на нашей АПЛ К-115. Умер Серёжа в этом году весной от скоропостижного рака лёгких – не смог отказаться от курения, да, наверное, уже и не помогло бы. Все мы – ветераны холодной войны, которая для нас была, очень даже, горячей. Сейчас, уже почти все, жившие в нашем доме, ушли один за другим (хорошо бы ошибиться! – дай Бог, тем, кто остался – долгих лет!).

Совсем рядом, через тот самый овражек, в котором всё местное население держало огороды, путь через заливной луг вёл к местной речке под названием Тускарь. Речушка эта сыграла в моей жизни весьма немалую роль. На её берегу располагалась детско-юношеская спортивная школа плавания № 3, к которой я прибился, где-то в классе шестом. Замечательный тренер, совсем тогда ещё молодой (26 лет) Евгений Константинович Гримов, сам очень спортивный, увлечённый своей работой, буквально определил моё будущее, приучив к физическим нагрузкам, духу состязаний и сочетанию занятий с хорошей учёбой. Зная, что тренировка отнимает много времени, я всегда старался домашние задания сделать заранее. Это приносило свои плоды. Иногда, даже были, какие-то прорывы в точных науках. В 7-м классе у меня, единственного, не совпал ответ по задаче на контрольной работе, ни с кем в классе. У наших вечных отличниц (Галя Труба, Коган Лариса, Алла Ляхова, Зоя Мелентьева) тоже решение было другим. Вот влип, подумал я. Еще и пример не успел решить. Но, оказалось, что единственно правильное решение было у меня.

Каким-то образом, голова моя, нашла нестандартный путь. Учительница алгебры оценила и через некоторое время, я был назначен на городскую математическую олимпиаду на предстоящее воскресенье. Но, на этот же день, мой тренер предложил мне принять участие в лыжной вылазке в Знаменскую рощу, в которой по выходным, участвовали только лучшие ученики спортивной школы и я очень хотел попасть в это число. Вот незадача! Раздумывал я недолго. В понедельник, с сияющей здоровьем физиономией, что-то, весьма неубедительно, промямлил учительнице по поводу своей неявки. Но, в элиту своей секции вошёл! Конечно, Евгений Константинович, если бы знал об этом моём выборе, сам бы погнал меня на эту олимпиаду.

Одновременно, успевал посещать кружок киномехаников во дворце пионеров и пытался заниматься еще и в радиоклубе. Мама всегда поддерживала мои увлечения и особенно, занятия в спортшколе, несмотря на сопротивление этому, со стороны отца. Тот считал, что всё должно быть отдано только учёбе. В этом деле мы с ним сильно расходились. Только мамина поддержка вела меня по непростой, в общем-то, жизненной тропинке. Такие вот, воспоминания, вдруг, навеяла эта печальная мамина дата. Светлая память тебе, моя дорогая!

11.6. Бельгия. Остенде

21 августа. При ремонте срезанного бом-брамселя с бизани увидел на парусе след, чего-то острого, который перешел в глубокие порезы паруса. Поднялся на мачту. Оказалось, что фундамент небольшого прожектора, там установленного, настолько сгнил, что обломки самозаточились. При обстенивании паруса, когда он прижимается при поворотах к мачте, эти обломки, как лезвием, режут его. Посмотрел на мачту и ужаснулся. Всё на грани. Ею надо капитально заниматься. Начиная с выбленок, переходных и страховочных пертов. И менять всё – гитовы, шкоты, брасы и клетнёвку, практически, на всех местах её применения. И все обводные сезни. Но, как это трудно с народом, ничего не желающим делать. Утром, к тому же выяснилось, что палуба, еще вчера отскоблённая от следов краски, снова ею уделана так, что оторопь берёт. Можно бы сказать, что специально. Но это не так. Боцман мачты не контролирует, а его народу, настолько до балды и безразлично – разносит ли он отпечатки своих ног после малярки, где спокойно опрокинули банку с краской и ходят по ней. Половина курсантов сменилась в Щецине. Пришли новые и еще более дикие. Не приученные ни к чему. Попытки вразумить боцманенка, что надо постоянно контролировать все действия вахты – бесполезны. Пришлось выступить со спичем перед этой неорганизованной толпишкой, вызвать боцмана к старпому и дать ему две недели на реабилитацию. Если нет – придется расстаться. Посмотрим.

22 августа. Стоянка в Остенде (Бельгия). Пришвартовались к закрытому причалу на один день. Рулить на входе было не сложно, но всё равно, действовали какие-то подводные течения. Приходилось одерживаться более чем на полборта рулём, пока не вошли в гавань. Солнце в зените, поэтому сразу оседлали своих коней и поехали на пляж. Набережная очень красивая и тянется вместе с пляжной зоной на много километров. Народу очень много. Выбрали место, под каким-то памятником на дальней стороне пляжа и пошли макнуться. И очень вовремя, потому, как начинался отлив. Вода солёная, мелко – по колено. И конечно мутная, так, что наши маски не пригодились. Пока загорали, вода ушла изрядно далеко. Второй раз, уже надо бы идти, чтобы, хотя бы намокнуть, очень далеко.

Покатались по городу и вернулись. А утром поехали снова. Но отлив, и море, куда-то убежало. Так и отказались от этой цели. Принимаем сто человек, каких-то местных кадетов и везем их в Голландию во Флиссинген, куда приходим в 17 часов.

11.7. Голландия. Флиссинген

25 августа. Стоянка во Флиссенгене запомнилась очень хорошим концертом знаменитого моисеевского ансамбля, совместно с хором имени Пятницкого. Это было в последний день после морского парада и одновременного катания какого-то крутого местного народа. В 6 утра раздалась команда на отшвартовку и «Мир» направился шлюзоваться для выхода в море из гавани. На борту два лоцмана – один внутренний, другой морской. Шлюз достаточно небольшой. В него мы, кое-как, по ширине помещались вместе с обеспечивающим буксиром. Довольно долго ждали выравнивания уровней воды и, наконец-то, ворота открылись. Лоцман, отдающий команды на руль, мало того, что с каким-то шелестящим акцентом, так еще и очень негромко. И все эти команды на фоне какофонии из двух динамиков и трёх раций в ходовой рубке. Несмотря на полностью открытые двери и моё рулевое окно, иногда, никак не мог разобрать команду. Приходилось переспрашивать старпома, которому тоже, на задатчике ВРШ было не легче. К тому же, задав курс, лоцман, почти тут же, его поправлял командой на руль – лево-право десять или двадцать до полного на борт. Рулевому всегда виднее, когда надо одерживать. А здесь, команды всё нет и нет.

Один момент при отходе от шлюза был совсем неприятный. Лоцман явно ошибся в команде и вместо 145, назвал курс в 165 – прямо в дамбу. Я переспросил старпома, стоящего рядом – тот подтвердил. И деваться некуда – мало ли, что там по обстановке. Но вовремя наш Сусанин спохватился – отвернули. А на выходе из маячного входного створа, сразу действует мощное течение. Хорошо, что уже достаточно места на одерживание. Но сразу, несмотря на перекладку руля, курс крутнуло больше, чем на десять градусов. Возвращение по окончании парада и после того же шлюзования было весьма хлопотным. Одновременно со швартовкой, требовалось быстро установить кормовой тент. В аудитории повесить какие-то непонятные таблички для официального приёма, выгрузить пассажиров, построить кадетов и принять на борт ректора университета. Как обычно, массовый психоз, старпомовский ступор и всё это под проливным дождём. Но, пока заводили швартовы к одинокому рыбацкому причалу, на котором была смонтирована сцена для выступлений, удалось на ней почти полностью посмотреть репетицию того самого концерта. Артисты были в своих тренировочных костюмах в обтяжку, но отрабатывали свои песни и пляски полностью. Иногда их останавливала суровая такая дама и говорила всякие указания. Не иначе, как сменщица самого Игоря Моисеева.

Несмотря на переживания старпома, всё успели сделать до прихода большого начальства. Вместе с ректором прибыла целая делегация и от голландской стороны, представитель короля, мэр этой области (Зееланда), наш посол и кто-то там еще. Я только разобрался со своими тентами, чтобы эту публику не залило, как какой-то перепуганный препод стал пытаться меня изгнать с палубы. Пришлось нехорошим рыком восстановить статус-кво. А заодно, досмотреть репетицию. Так и получилось, что дважды посмотрел выступление этих ансамблей, которые дома, вообще никогда не увидишь. Второй раз, когда артисты уже были в концертной одежде. Конечно, выступление было коротким, всего лишь, чуть больше часа. Но нидерландский народ был потрясен немало. Особенно, когда спели и сплясали на их языке красивый местный танец. Ну, а яблочко в исполнении моисеевцев, просто всех зрителей ошеломило. На нас тоже произвело немалое впечатление – мы своей небольшой компанией смотрели на это действо прямо с борта, метрах в пяти-семи от сцены.

Место, выбранное принимающей стороной для стоянки «Мира» и, уж тем более, для выступления ансамблей такого уровня, было, на мой взгляд, не совсем удачным. Это отдельный широкий причал для рыболовецких траулеров. Весь он завален старыми сетями, каким-то железным хламом и массой мусорных баков. Стоянка «Мира» у торца этого причала, а сцена для артистов на углу его, где наш нос. Площадка для зрителей совсем небольшая. Но, главное, что находится этот причал довольно далеко от города и других мест, где базируются парусники. Видимо, информация всё-таки есть, и народ добирается до нашей стоянки. В основном на велосипедах. Но, надо отдать должное профессионализму выступавших на концерте – несмотря на странный антураж вокруг сцены, пели и плясали с полной отдачей. На следующий день – у них большой гала-концерт в Амстердаме.

За время стоянки свободного времени у нас было всего чуть. Удалось перед катанием выбраться на местный пляж, чем-то напоминающий Сен-Мало (такие же приливы с отливами – пляж, то в воде, то её нет. Такая же высокая набережная – морю до неё не добраться). Компанию нам составила Наталья – в свой единственный выходной от постоянных вахт. У вахтенных помощников, чтобы не было споров, старпом объявляет в день прихода вахту, которая несётся на момент швартовки. Вот и у Натальи – вечером пришли, гулять уже некогда, на следующий день её вахта, затем катание, далее короткий просвет от этого дела и т.д. Проехались до местного парка. По возвращении, у меня начала люфтить педаль, на что я не сразу обратил внимания. И она отвалилась, когда механик уехал чуть вперёд. Подобрал отвалившиеся части и возвращался уже пешком.

На судне побывал наш новый шеф – ректор университета. С ним – большая компания, прибывшая на отмечание юбилейной даты – 400 лет дружбы с Россией и 550 лет освоения Голландией морских просторов. Действительно, следы голландского присутствия, где только не отмечены. В Нагасаки, лет десять назад мы были в красивейшем парке, где, из распускающихся цветов с шикарным пряно-медовым ароматом, была скомпонована цифра «400» – первое посещение Японии голландскими моряками. А мой любимый мыс Горн так назван в честь городка, где жили первооткрыватели этого мыса – голландцы. Вот и концерт знаменитого ансамбля и хора был в честь открытия дней русской культуры в Нидерландах и нашему 400-летнему знакомству, начиная с Петра Первого, которого, кстати, местные жители очень почитают.

Глава 12. Океаном в Барселону

12.1. Замена мантылей шкотов и гитов  

25 августа. В полшестого вечера начали движение в Средиземное море, в Барселону. В очередной раз (в пятый(!)) прошли противный шлюз, но, наконец-то, с нормальным лоцманом. Поставили почти все паруса, кроме бом-брамселей, и взяли курс на юг. Переход займёт 26 суток. Много надо успеть: заменить мантыли гитовов и шкотов, и перты с подпертами на реях. Но, если наши администраторы одновременно начнут покраску и обивку – всё пойдёт прахом. Тем более с нашим диким народом.

26 августа. Идём под парусами. Ветер почти попутный. Начали менять на бизани мантыли гитовов и шкотов. (Мантыль – стальной трос, часть этих снастей для уборки и постановки прямых парусов). Сразу же столкнулся с полной несостоятельностью боцманенка, у которого апломба много, но как непосредственного руководителя курсантов – ничего. Кое-как заставил двоих кадетов из четырех подняться на мачту, отдать такелажную скобу, соединяющую трос гитова и цепь шкота. Спустить на палубу старые снасти решил обратным ходом. Для этого длинный конец вплёл в отрезанный коренной мантыля гитова. Потянули другой веревкой за огон гитова на рее и всё получилось. Отмерили новый трос по старому. Матрос заплёл огон (хотя и с ошибками, но сойдёт). И на этом их вахта закончилась.

После обеда сам заплёл второй кончик. Взял двух кадетов с вахты грота и таким же образом спустили на палубу мантыль шкота с цепью, заплёл в цепь новый трос. Начали поднимать обратным ходом за мощную веревку. Тяжесть большая из-за цепи. Но всё получилось. Курсанты наверху слегка подправляли тяжелый трос в направляющие ролики на брам-рее. Провели через блок у бейфута, начали по палубе проводить трос вниз. Так поднимать цепь с тросом на 50-ти метровую высоту было очень тяжело (даже мой стармех подключился), протянул конец на шпиль и работа пошла живее. Мелькнула мысль – перезавести заплетённый кончик на стопорный узел вокруг троса, или на задвижной штык. Но, уж слишком хорошо тянулось шпилём, да еще на второй скорости. И, конечно, когда до цели – схватить трос руками и закрепить на палубе – оставалось всего ничего, моё крепление веревки с тросом лопнуло и всё полетело вниз в воду. Хорошо, что я подстраховал цепь дополнительным длинным концом, предполагая такую возможность. Выудили всё из воды. На палубе бизани – жуткий кавардак. Двухсот метровая веревка, трос старый и новый, выброски, концы от блоков – не пройдёшь.

Но подумал и применил новый метод подъема шкота с цепью. Мантыль гитова был уже готов. Я заплёл второй кончик троса на нём и получилась грузоподъёмная таль. К коренному концу этой тали присоединил скобой надежный огон. Вытянули с нока второй конец почти до палубы. Прикрепили штатно цепь. Вдвое сложили трос и подвязали его к цепи. И веревкой подняли цепь к ноку бом-брам-рея. Далее два кадета легко продели трос в шкив накладного блока и протянули по рею до мачты. Притравили цепь с палубы. Еще трос далее по мачте. Вот и цепь зашла в свой блок. Всё. Отмерил нужную длину коренного конца мантыля шкота, поднялся на марсовую площадку и там заплёл огон.

Для ускорения работ по замене этих снастей на бизани и гроте, написал проект приказа о создании рабочей группы. Капитан подписал. Два матроса со мной и по два кадета – будем поочередно работать на мачтах в помощь боцманам. Но тут же убедился, что боцманенок бизани понял это, как то, что им самим не надо ничего делать. Здорово живём! Ну, это мы посмотрим!

В полвосьмого вечера прошли нулевой гринвичский меридиан.

12.2. Японский моноблок накрылся!

28 августа. Неожиданно перестал работать мой компьютер-моноблок Сони. Вот тебе и хвалёная японская техника. Не вынесла тягот мировских походов. Не может найти операционную систему. Хорошо, что сбросил весь этот дневник в последний момент на флешку. Обычно забываю. И хорошо, что многое у меня на жестких дисках. Что сейчас делать с ним – не представляю. Остается ждать до возвращения.

29 августа. Попытки наших радистов вдохнуть жизнь в моноблок успеха не имели. Прислали одного за другим своих курсантов, но толку оказалось мало. Само железо исправно, но что-то случилось с операционной системой. Придётся ждать до Питера.

По замене гитовов и шкотов, мы успеваем сделать примерно полторы мачты в день. Приходится плести восемь огонов и это, в исполнении моих помощников, сильно тормозит дело. Возможно, со временем освоят, но пока приходится самому брать свайку и заниматься каждым тросом. В свою команду я выбрал нового матроса, который оказался очень неплохим помощником, хотя навыки такелажника очень слабоваты (вернее, их вообще нет). Но, главное, старательный. Хотел взять с бизани одного, который, вроде мне понравился желанием работать с мачтой. Но, неожиданно, этот человек оказался таким снобом, что я тут же от него отказался.

Другой наш матрос немного попытался топорщить пальцы, но безжалостно был растоптан за попытку опоздания. Ну, а поняв, что до такелажного мастерства ему очень далеко, как-то присмирел и уже не твердит, что его рабочее время закончилось. Мне даже удивительно. Но вчера бедолага трижды круто пролетел с порученным делом. Вызвался болгаркой отрезать пробитые пряди. И не умея это толком делать, зацепил пряди троса. Хорошо, что не сильно – трос выдержит. Затем, отличился еще хлеще. На новом тросе гитова зАПЛели огон и для подъёма троса к ноку брам-рея я послал его подтащить к нам другой конец. Юноша быстро приволок кончик этого 70-ти метрового троса и я, не задумываясь, быстро вплёл в него веревку, которой надо протягивать трос обратным ходом через два блока и кучу направляющих. Куда-то меня отвлекли, и я ушел на пару минут, за которые мои помощники должны поднять к рею наше изделие.

Вернувшись, не понял, почему нет огона на свисающем конце стального троса. И трос, какой-то, не такой. Так и есть! Трос оказался не для гитова, а для шкота. Т.е. наш матросик схватил из двух первый попавшийся, который оказался заготовленным мантылем шкота. Этот трос чуть толще (16 мм) и я не обратил на это внимание. Вернули подвешенный трос на палубу и тут я обратил внимание, что на нём, марки на месте, где должен плестись огон – нет, а она, почему-то, на самом кончике. Т.е. всё тот же боец, взявшись отрезать трос, махнул не глядя. Хотя я нему показывал отметку. Но, пионер упёрся – ничего не видел и резал по марке. Пришлось идти к бухте троса и ткнуть его носом в эту самую марку, которая там, так и осталась. И снова, разматывание троса, отмеряние длины по новой, отпиливание его и т.д. А так бы, не глядя, применили бы его, а он на метр короче. На мачте всё рассчитано и пришлось бы переделывать. Как это было день назад на этой же мачте на бом-брам-рее, но уже, из-за местных бестолковцев, подсунувших нам для замера не тот трос. В общем, наряду с работой свайкой, надо быть очень внимательным ко всем своим поручениям.

Вечером по авралу поставили все паруса, с которыми закончены работы и покатились дальше по Атлантике. Пересекаем в очередной раз Бискайский залив.

30 августа. После сбоя операционной системы в моноблоке меня преследуют компьютерные неудачи одна за другой. Дважды исчезал текст, набранный на нетбуке, который я хотел перенести на флешку. Хуже нет, когда потрачено столько времени, а главное – уже не восстановить по памяти того экспромта, что был. И приходится довольствоваться краткими аннотациями того что было.

12.3. Повезло! Всем, кто на мосту!

И так, продолжается работа на мачтах по замене гитовов и шкотов. И вчера чуть было я не поплатился за свою самонадеянность. Обычно мы поднимаем пудовую цепь с тросом, к ней прикреплённым, и тоже не меньшего веса, когда трос гитова оборудован огонами с обоих концов. Получается некое грузоподъёмное, весьма надежное устройство. Тянем за один конец веревкой, а на другом к ноку рея поднимается эта гирлянда из цепи и троса. Но, вдруг, чего-то мне в голову взбрело для ускорения работы поднять эту связку, не сделав огона на противоположном конце. Веревка была вплетена в хвост стального троса, на котором еще предстояло свить огон, когда хвост достигнет палубы при протяжке. Решил, заодно уж, прикрепить сразу и цепь с тросом к незаконченному гитову. На всякий случай отогнал вперёдсмотрящего кадета на другое крыло мостика (вся связка прямо над этим местом на 40-метровой высоте). Махнул рукой своим нукерам – вира! Те дружно потянули веревку, и гирлянда с цепью и тросом поползла вверх. И уже всё было хорошо.

Хвостик троса был на уровне марсовой площадки. Тут бы его и взять на стопор. Но только эти умные мысли пронеслись в моей голове, как сплетень веревки со стальным тросом оборвался, и с диким грохотом вся эта многометровая связка от нока брам-рея рухнула вниз прямо на правое крыло моста. К счастью, пелорус (подставка для гирокомпаса), непостижимым образом остался в стороне. А на нём в нактоузе электронный компас с оптическим пеленгатором. Не расплатился бы с бурсой никогда. Но обошлось. Главное, никого из людей не было. А это я всё-таки предусмотрел. Но всё равно – хоть я и старый, а мудрости всё нет. Потому, как известно, умные учатся на своих ошибках, а мудрые их не допускают.

Разобрался в причине. Веревка выдержала, но её пряди, заплетённые в кончик троса проскользили под его прядями, сбили держащую марку и вылетели на свободу. Но вполне этого эксперимента хватит.

Каждый день мы плетём по восемь огонов, т.е. практически делаем один рей. Плетём несколько громко сказано, потому как только оставляю своих нукеров одних с этим делом, у них начинаются всякие проблемы. Но, постепенно, всё-таки осваиваются. Хотя ляпсусов полно. Так, утром, на несколько минут ушел по своим делам и дал команду, закрепить коуш клипсами к тросу. Вчера, сообща вымеряли расстояние, была сделана марка на этом месте. Когда пришел, вижу, что-то пилят болгаркой на этом тросе. Не понял, зачем. Оказывается, подумали, что будем вплетать сюда веревку(?). Хорошо, что отпилили трос не под самую марку и хватило на заплетение огона. Но, вот в таких нюансах – всё время.

31 августа. Один из моих матросов запросился у старпома назад в свою вахту. Более чем понятно. На вахте наши штатные матросики откровенно валяют дурака. Конечно, у меня идёт непрерывная работа. И уклониться невозможно. Да еще им от меня попадает время от времени за непреднамеренные ошибки. То, что они получают реальную практику, как надо работать по-настоящему, и учатся практическому такелажному делу, конечно, не ценят. Но это относится только к одному из двух в моей команде, которому больше всех и достаётся. И вот – попытка побега. Но, не на таковского попал.

За день сделали ещё полтора рея на бизани. Грот-мачтой мы уже не занимаемся – там успешно управляется молодой боцман. В основном время уходит на плетение огонов. Хотя, трос и в меру жесткий, но свайкой его колоть сил уходит достаточно. Тем более, что надо хорошо зажать коуш (металлическое кольцо в огоне), а это надо уметь. Но, постепенно, народ в команде уже, что-то начинает соображать. Тогда работа идёт чуть быстрее – они вдвоём над одним огоном, я делаю другой.

Но, вообще-то говоря, наш матросский штатный народ – весь случайный, и то, что они разбегутся после этого рейса, никаких сомнений. Трое учатся заочно. Тем более, с такой зарплатой. По возрасту все, чуть старше кадетов, буквально на один-два года. И в головах, еще такой ветер! Но самомнения у каждого и амбиций – на десятерых. В ноздрях, ушах – бриллиантовые серёжки, пальцы в перстнях, руки-ноги, в каких-то дебильных татуировках. Попутный ветер, ребята! Идите в ларьки, в клерки и куда угодно, но подальше от флота. Не приведи, попадёте на грузовик, да ещё под флаг, или хотя бы на круизёр. Там, мои требования по работе, покажутся вам манной кашкой.

12.4. Вот и лето прошло…

01 сентября. Вот и лето прошло… Уже традиционный мой вздох на эту дату. Сколько лет я не видел, что же это такое – сам не припомню. Все рассекания морей в эту пору – назвать летним отдыхом никак не получается. А в этом году, особенно. Надо уходить, раз и навсегда. По возвращении, будет ровно полтора месяца на окончательные раздумывания. Это до перехода в Черное море. Если этот рейс сорвётся, тогда однозначно и без комментариев. А если и состоится, то тоже надо прикинуть палец к носу, надо ли оно мне. Хотя бы из собственного уважения. Ни за что, ни про что зарплату урезали более чем в два раза без объяснений, которая и так-то, кому скажи из приятелей – не поверят. Вот и пусть украшают Олимпиаду в Сочи. Незаменимых – нет, найдут из подворотни. О себе, тоже, в общем-то, надо думать.

Ветер с фордевинда слегка зашел. А усиливаться он начал еще вовремя наших работ с такелажем бизани. Мне задают вопрос мои помощники, а почему вахта бизани в стороне от этого процесса? Не знаю, что им ответить. Понятно только, если мы своей командой не сделаем эту работу, то тут всё и умрёт. Замена уже идёт на последних реях, тех, что внизу. Всё проще, но количество огонов от этого не уменьшилось. Всё также на каждый рей – по восемь штук. Причём, после проводки шкотового троса, огон на нём надо зАПЛетать на марсовой площадке. Лезу туда сам со всеми прибабахами и конечно без страховки. Старпом снизу верещит что-то – отшучиваюсь. Действительно, есть на тебе страховка или нет – при подъёме по вантам она не используется. А на площадке, которая вся огорожена и смысла в ней нет – только мешает. Её основное назначение – при перемещении по реям и работе на них.

Моя команда уже ошибок почти не делает в плетении огонов. Приспособились внизу, моей первой на «Мире» самодельной свайкой, колоть гашу. Хотя бы так. Всё-таки, двух человек обучил. Да еще перед этим проводил занятия с контрольной проверкой. Боцман грота, молодец, и сам научился и своих курсантов научил. Те под его присмотром сами делают огоны, несмотря на примитивную свайку. У боцмана фока давно уже сами кадеты всё плетут и внизу и на площадке. На бизани всё загублено, но и здесь, некоторые кадеты сами приходят в неурочное время помогать и смотреть, как правильно плести. Бунт моего разукрашенного матроса подавлен на корню. Я сказал, что его, обученного мною, не собираюсь никуда отпускать, и пусть даже не напрягается по этому поводу. Побухтел тот что-то и продолжает работать. Почувствовал, что может и нужен.

02 сентября. Всю ночь был неслабый шторм. Ветер для нас был попутный, но бортовая качка от этого только усилилась. Вроде бы в каюте всё закреплено, но вылетали из своих мест самые неожиданные вещи. Тем не менее, ни разу не проснулся. Утром посмотрел на пол, усеянный книжками, тетрадками, ручками и всё это, придавленное мечущимся креслом. И решил на своё утреннее обливание не ходить.

Работы на мачте пришлось приостановить. И вовремя. Только разошлись от своей планёрки – подошла явная волна – убийца. Повалило на правый борт, черпнули ватервейсом. Выпрямились. Чуть позже пошли доклады о проблемах. В тренизовском кубрике через необжатый иллюминатор был не хилый такой потоп. Попадали в каютах плохо закреплённые телевизоры, чайники и то, что никак не должно было упасть. Волна проникла и через открытое окно радиорубки, которая находится вроде бы выше всех других помещений. Вывела из строя их какие-то ноутбуки. Так что, теперь не я один с этой проблемой. Кстати, вчера радисты забрали моноблок к себе, вынули жёсткий диск – винчестер и определили, что тот не жилец. Попытались вставить другие – разъёмы не подходят. Придётся искать в Барселоне.

12.5. Последствия шторма в Атлантике

Но, самое неожиданное зрелище ожидало в нашей душевой. Когда туда я зашёл после палубного обливания, глаза так и уехали на лоб. Новая стиральная машина, которой мы еще и не пользовались ни разу, вылетела со своего гнездовья, приземлилась на свою крышку и удерживалась только своим шлангом, подключенным к воде. Удивительно, как шланг удержал этот агрегат. Когда мы с одним матросом попытались поставить машину на ноги, пришлось шланг отсоединить. Кран подачи воды был открыт. Если бы оборвался, утекло бы и воды немеряно, но главное, затопило бы в самой машине всякое электронное управление.

Эту стиральную машину нам в Варнемюнде в прошлом году привезли друзья стармеха – представители фирмы «Милле». Мы в портах поднимаем их рекламный флаг, а они за это ремонтируют все наши машины, ими же и поставленные. Стиральных машин на «Мире» – пять для экипажа, из которых две в полном распоряжении только кастелянши – стирает полотенца и наволочки. Две для экипажа и одна у комсостава. А также еще две для курсантов. И еще одна, здоровенная (другой фирмы), не работает по какой-то причине с момента установки. Так что, прачечная – основательная. Была и еще одна машина, которую мы с главным боцманом Костей установили в своей душевой. Умелец, токарь Саша сварил фундамент под неё на высоте около полуметра от кафельного пола. Провели воду и электричество. Но, почти не пользовались, потому как, при отжиме раздавался страшный гул и грохот. Резонировали хилые стенки ограждения.

Так бы она и стояла в режиме резерва, пока один из матросов, от которого впоследствии мы еле избавились, не помыл её забортной водой. В душевой, зачем-то есть такой шланг. Назначение его мне до сих пор непонятно. Морская вода – тот же электролит, разъедающий всё. И машина погибла. Кувалдой её уплотнили и утопили. И вот, миллевцы, по просьбе механика привезли другую машину, но не новую в упаковке, а собранную из остатков комплектующих. Попросили за неё 50 евро (понятное дело – собирали-то, их работники). Стармех, конечно, тут же расплатился. Но я ему сразу отдал эти деньги – машина предназначена для замены утопленной. Конечно, мне уже никто и не думал ничего компенсировать. Машину установили, проверили – работает. Но шум от неё всё тот же. Решили поставить на амортизаторы (вряд ли это изменило бы чего при резонирующих трёх переборках, к которым приварен фундамент). Но, руки так и не дошли. Стояла и стояла. По весне, услыхав шум её работы, заглянул в душевую. Стоит чумазый работяга и спрашивает меня: «А, нельзя ли ускорить её работу?» – «Да, нет, жди теперь, пока программа не отработает. А что, ты, там стираешь?» – «Да робу, вот, после очистки танка – грязная меры нет!» На это я так и сел.

Наша новая хрустальная машинка – только для чистых шмоток. И вот тебе, на! Высказал, конечно, что надо бы спрашивать, прежде, чем совать. Видел, какими эти ребята вылезают из танков после зачистки. Так что, не везёт палубной команде с собственными стиральными машинами. А теперь и эта кувыркнулась. Кое-как её подняли – тяжесть невероятная – установили в гнездовье. Под руководством старшего моториста – умельца Андрея Николаевича Румянцева, привели в порядок отломанную крышку, подвесили барабан на отлетевшие пружины. Но проверить пока еще не успели, обесточена проводка.

Закончили полностью замену гитовов и шкотов на бизани. Мои помощники уже справляются сами с плетением огонов. Но время от времени впадают в ступор и наплетут такого, что сами пугаются и выдёргивают все пряди обратно. Но, наконец-то, всё закончилось и надеюсь, что всё-таки они чему-то научились.

03 сентября. Разгрузочный день от железа сваек и прочего. Своих помощников отправил в помощь своим вахтам, но только на день. Сам взялся за чехлы для надувных кранцев. На швартовках кранцам достаётся от шершавых стенок причалов. И это попытка, как-то их сохранить. Поэтому делаю чехол, в котором находится кранец. А поверх чехла еще будут по окружности три толстых конца. Вряд ли это долго продержится, но всё-таки. И сделал коврик для малярной тамбучины. Кадеты достают из малярки краску, ставят её на палубу. Естественно, остаётся след, потому как подтёки на банках никто не удосужится вытереть. По периметру этого ковра из убитого брамселя пришил толстую веревку от бывшего перта с фока. Получилась такая дамба. Если даже опрокинут краску, то далеко не растечётся.

Где-то на траверзе Лиссабон. Уже чувствуется юг. Солнце палит. Под наш с механиком душ на палубе из пожарного шланга с дырками не протолкаться. Очередь кадетов. После обеда со стармехом пристроились загорать на палубе. Ранние мои подъёмы дают себя знать – заснул просто наповал. Пока бестолковый кадет не отбил склянку в рынду прямо рядом с нами.

Постоянные мысли, что надо по возвращении в Питер уходить отсюда. Независимо, пойдёт баржа в Черное море или нет. Пусть идёт, куда и с кем хочет. Стимулов продолжать здесь работать – нет. К ним относится достаточно многое. Начиная от неуважительной для моряков зарплаты. Как не жаль, но этот фактор и для меня весьма весомый с учётом семьи, полётов туда-сюда, содержания пустующей квартиры и многих других проблем. На «Мире» будущее – полное отсутствие перспективы хорошего дальнего плавания, предстоящий в следующем году ремонт на класс неизвестно где и т.д.

12.6. Замена пертов

04 сентября. Закончили менять мантыли гитовов и шкотов. И начали замену пертов. По пертам перемещаются на реях. Это трос на подвесках, называемых подпертами. По проекту перт – это стальной трос 16-18 мм, трижды оклетнёванный, чтобы не скользили ноги. Но на «Мире» с давних пор применяются синтетические тросы в 24 мм из капрона. На этот раз в снабжении привезли бухты хампекса. Хорошая веревка из синтетики, не растягивающаяяся. Как всегда, первым начал замену боцман фока. Особенность в том, что надо снять старый трос. Затем по нему изготовить новый и подвесить его на место. И так – один за другим. Сложность – в отсутствии коушей для огонов (стальных вставок от перетирания троса). Это, чисто, по-мировски. Верёвки на перты и подперты заказали, но никто не удосужился вспомнить о коушах. И я в том числе. Болото и меня поглотило, хотя это и не мой профиль.

Весь день показывал, как размечать, как вязать подперты к основному перту, и как плести огон на 4-х прядном тросе. Вроде простое дело, но бойцы мои снова в коллапсе. Основная нудная проблема при компоновании перта – масса накладываемых марок. Надо оклетневать само плетение огонов, каждый подперт у основания и коуши к обносу, чтобы они не выворачивались при первичном натяжении. Впоследствии трос заколдобится, будет как деревянный, и уже тогда коуш будет держаться намертво. Заменили полностью перты, которых по два на каждом рее, на нижних марса-реях грот-мачты и бизани. Под конец мне изрядно уже надоело указывать, где и как вязать марки. Работа монотонная, да и физически неслабая. Своей команде объявил, что был последний день нашей работы. Теперь они будут сами руководить на своих вахтах заменой пертов, показывать, что и как делать.

Из бурсы пришел запрос на согласие капитана взять одного матроса, от которого еще Юрий Александрович Галкин года четыре назад, кое-как отделался. По моему разумению, теперь на «Мир» будут брать всех подряд. И ранее изгнанных. И всякий сброд. Лишь бы числились. Попутный ветер! Для меня это лишний звоночек к прощанию.

12.7. В океане

05 сентября. Ярко-синий Атлантический океан. Ветер фордевинд, слабый. Стоят все паруса, но ход небольшой. Крупная пологая зыбь от юго-востока. По ней катятся встречные волны, вызванные этим ветерком. Паруса, то и дело хлопают. Если так будет продолжаться – надолго их не хватит. Все вахты по-прежнему меняют перты. Кто не задействован, красят всё подряд. Или стучат кирочками по старой краске. Для удлинения мантылей гитова нижнего марселя на бизани, заплёл огоны на двух шпрюйтах. Поднялся на марс, подсоединил. Теперь будут там вечно. Будущие поколения будут гадать – для чего, мантыль гитова, сделан составным? Невдомёк им, что не хватило троса. По пути увидел, что к тросу шкота брамселя привязана сезнёвка, а другим концом закреплена к ограждению антенны локатора. Если бы пришлось подбирать шкот или убирать парус, свернули бы ограждение однозначно. Или тупость кадетов, зачем-то закрепивших трос за что попало, или нарочно. Скорее всего, первое. Еле отвязал.

Под наш палубный душ отцам-основателям, т.е. мне и стармеху – не пробиться. Вода под 22-24 градуса. Как ни странно, для некоторых и это – холодно. Вода, конечно, солёная, чистая. Но в Тихом океане и Японском море – солонее. До Гибралтара осталось 140 миль.

06 сентября. Продолжаются попытки изготовить защиту новых надувных кранцев. Защита представляет собой обычный чехол, усиленный всякими дублировками, строп-лентами и т.п. При всём при этом, отдаю себе отчет, что всё это только на один-два раза применения. Превратится всё в лохмотья, потому как, любой причал как рашпилем сдирает всю эту оболочку. Уже проверено. Конечно, некоторое время новый кранец прикрыт этим делом. Но не шить же, их, без передышки. Так что, последняя проба.

Переход в Средиземное море довольно монотонный. По возможности идём под парусами. Но последние два дня под дизелями. Ветер слабый и хода, даже под всеми парусами, нет. Бесконечная обивка старой краски, покраска новой и т.п. дела. Замена пертов. В обеденный перерыв с механиком загораем на палубе в своих креслах-шезлонгах, приобретённых еще в прошлом году в Кадисе (идём, кстати, сейчас Кадисовским заливом к Гибралтару). Второй этап загорания – после рабочего времени. Но долго не выдержать – пекло еще то. Никак не соберусь навести порядок в своих жестких дисках. Надо как-то освободить один-два (из десяти, накопленных за годы плаваний), чтобы перекомпоновать информацию: фото отдельно, свои фильмы отдельно и т.п. В общем-то, благодаря этим дискам, удалось не потерять большую часть с моноблока. Хотя некоторое содержимое утрачено навсегда.

И всё также мысли крутятся по покиданию этой баржи по приходу в Питер. Остаться на переход в Черное море – потерять год. Чего уж там, самому себе вкручивать мозги. Работал, пока было интересно и платили. Сейчас – эти компоненты отсутствуют. Я отдаю себе отчёт в своём уровне, как парусного мастера и такелажника. И понимаю, что для «Мира» это будет потеря ещё та. Но рано или поздно, всё равно, это свершится. И, нельзя не реагировать на простоту нравов, с которой новая бурса расправилась, в частности, со мной. На элементы непорядочности надо отвечать с точностью – до, наоборот. Собственное достоинство в этом и заключается. Демонстрации, забастовки и революции пусть совершают другие. Молча уйти. И это будет правильно. Конечно, жаль всего, что создано в парусной. Утешает, что не увижу, как всё это будет разбазарено и угроблено.

Глава 13. Средиземным морем

13.1. У Геркулесовый столбов…

07 сентября. «У Геркулесовых столбов дельфины греют спины…». Очень точная строчка замечательного барда, выдающегося учёного… Вчера прошли Гибралтарским проливом в Средиземное море. Для меня это четвёртый. Всё та же дымка, в которой с трудом просматривается левый столб – знаменитая скала Хард Рок (Гибралтарская скала). У основания этой скалы расположен город Гибралтар Из-за этой крохотной территории (всего 7 кв.км) в этом году разгорелась новая ссора между Испанией и Англией.

Повезло нам на «Надежде», во время кругосветного плавания побывать в этом городе. Видели знаменитых бесхвостых обезьян (берберийские макаки), обитающих на скале и попрошайничающих самым бессовестным образом у туристов. Несмотря на то, что на каждую обезьянку в день выделяется по 10 евро на корм, они выпрашивают конфеты, которые им категорически нельзя (портятся и зубы и здоровье). Эти зверюшки являются символом Англии в Гибралтаре. По местному поверью, Гибралтар будет британским до тех пор, пока жива хотя бы одна обезьяна. Моего отца, как-то спросил незнакомый парень, увидев на нём кепку с надписью Гибралтар – был ли он там? А если так, то чем он знаменит? Папа, тут же нашёлся: «Конечно, обезьянами!» Человек этот был слегка ошарашен. Еще бы: город Курск, дед в разухабистой кепке, да еще знающий такие детали. Извинился за недоверие. Папа был большой любитель подразыграть, кого угодно.

С другой стороны Гибралтарского пролива проплыли марокканский город Танжер и испанский – Сеута, разделённые горой Маса (Джебель-Муса) – вторым геркулесовым столбом. Всё в дымке – особенно не разглядишь. Города у самой скалы, вообще, не видно.

Вспомнились и наши подводные лодки, ходившие в Средиземное море этим проливом и обе, после этого, погибшие. Первой была К-8, на возвращении из Гибралтарского пролива после сильнейшего пожара выгорели сальники забортных кабелей. Набрала воды и потеряла продольную остойчивость. На этом проекте 627А мне довелось позднее служить от командира группы до командира электромеханической боевой части. Другая, печально знаменитая подводная лодка «Курск» К-141, также, после возвращения с боевой службы из Средиземного моря погибла во время учебных торпедных стрельб от взрыва своего же боезапаса. Тайна, окутанная таким мраком, что нынешнему поколению до конца жизни её не узнать. Так что, определённый рок, связанный со Средиземным морем для наших подводных сил имеет место.

Стаи дельфинов, то и дело взлетали в стороне от нас. Трудно сказать сколько их в одной команде. Наверное, не меньше полусотни, судя по плавникам и прыжкам. И таких стай пролетело мимо несколько – одна за другой. Вот уж действительно – «греют спины». Там и сям – водовороты. Течение в Гибралтаре на поверхности одно, в подводной толще – другое. И меняются в течение суток по нескольку раз. Переливается то Атлантический океан в Средиземное море, то наоборот.

День очень солнечный и душный. Я приспособился на палубе бизани для плетения огонов на грузовом шкентеле нашей грузовой стрелы. Последний раз меняли этот трос в 2007-м году, в Калининграде, когда я еще только осваивался на «Мире». В тот раз плёл гаши Игорь, бывший в то время старшим боцманом, а я зАПЛетал новый топенант для гафеля. Местные в то время еще не знали, что я умею делать. И проходивший мимо капитан Галкин Ю.А., с некоторым удивлением спросил: «Неужели, могёшь?» – «Легко!» – в ответ. За свою работу я был уверен. А вот, что там нАПЛёл Игорь – не видел. И все эти годы, когда пользовались стрелой, чувство беспокойства не оставляло. Но позднее я убедился, что Игорь умеет плести против свивки, хотя и делает первый замок по ливерпульскому образцу. Значит и там всё нормально. Но новый трос не доверил никому и сам всё сделал под два замка и четыре пробивки против свивки, как и положено на грузовых стропах.

Заклетневал обрубленные пряди через промасленную ветошь двумя марками. Теперь надёжно и надолго. В средиземном море повернули на север к Болеарским островам (Пальма-де-Мальорка…). Там неделю в дрейфе и привет Барселона. Успел переговорить с Любашкой по телефону. А тут и Маша подкинула на него деньжат, но ей отправил только смс. Как всегда – разница во времени несопоставимая.

8 сентября. Дождь. Впервые за весь переход. Накрылась вся покраска на палубе. Но в обед, солнце выглянуло, как раз на этот перерыв. Забортная вода очень тёплая, где-то около 26-ти градусов. Это с глубины – с точки забора в пожарную магистраль. То, что льётся на нас из палубного душа. А утром, когда обливался своими вёдрами, вода на поверхности еще теплее. Где-то слева Лазурный берег со всемирно известными курортами.

Начинает сказываться некоторая усталость от однообразия перехода и пятого месяца в море. Народ нервный и заводится иногда по пустякам. Стараюсь быть в стороне от подобных дел. Но вчера поздно вечером достали. В 11-м часу вечера кто-то начал обстукивать краску в компрессорной, что прямо под моей каютой. На работу компрессоров и вентиляторов в том помещении я никак не реагирую. Но на всякие посторонние шумы внимание переключается сразу. Стучит и стучит какой-то дятел. Позвонил в ЦПУ, чтобы посмотрели на время и подумали о тех, кому через час на ночную вахту. Но стук постепенно перешел в натуральный грохот. Пришлось одеваться и идти самому. Какой-то курсант, видимо, отрабатывал наряд и лупил молотком по металлической переборке изо всех сил. Повёл его в ЦПУ, но там, какая-то дикая вахта с 4-м механиком во главе. Бесполезно объяснять. Мозги выключены. Но стучать перестали.

В парусной продолжаю возиться с чехлами для кранцев. Не очень мне это нравится, но указание капитана с целью сберечь новые надувные. Мысли были разные: оплести кранец снятыми веревками от пертов, нашить куски пожарных шлангов и т.п. Но всё это отлетит на первой же швартовке и будет висеть клочьями. Поэтому просто прошил многократно сам чехол, усиленный дополнительным слоем старого дакрона. По крайней мере, когда обдерётся, клочья не будут так явно торчать.

09 сентября. Вода необычайно тёплая. Имеет смысл обливаться только потому, что солёная. А по-другому – никакого эффекта. Продолжается массовая покраска всего, что возможно. Но толку, на мой взгляд мало. Одно дело на Балтике, в почти пресной воде и совершенно другое – здесь. Пятна ржавчины начинают проступать через несколько дней. Кадеты лупят по старой краске так, что цинковое покрытие или отлетает или покрывается глубокими зазубринами до чистого металла. Никакая краска не спасёт. Профессионалов на «Мире» нет, и не будет никогда. Все эти случайные люди, назначенные боцманами и временные матросы, конечно не в состоянии, научить этим несложным делам.

Мои дела в парусной. Закончил два чехла для кранцев. Попробую сплести сеть для больших. Сплести – громко сказано. Веревка для этой цели от бывших пертов достаточно толстая, и её можно использовать, продевая уток под отдельные пряди. Что-то, уже самому эта затея кажется бредовой. Но, обшивать большие кранцы чехлами – ещё тупее. Три тысячи тонн прижима не выдержит ни один чехол.

13.2. Отцу…

10 сентября. Три года уже, как ушел из жизни папа. Вот уж, кто не сдавался. Отгонял всякие мысли, что «мы, когда-то, всегда умираем…» – по Высоцкому В.С. Убила его жара 2010-го года. Надо было бы не отступать, а везти его к себе во Владивосток. Ведь он почти согласился, когда в последний мой приезд мы с ним на эту тему разговаривали. Но… оба полагали, что еще – не вечер… Ничего себе – не вечер. Почти 93 года. Мне можно только мечтать. Хотя у него, конечно, жизнь была куда круче. Вся – на выживание. Но, справился. Спасибо, дорогой, за подаренную жизнь.

Изготовил сеть из старых подпертов и хорошей полипропиленовой веревки. По длине они как раз подошли к окружности больших кранцев. Дальше – дело техники. Вплёл в подперты верёвку, концы которой зАПЛёл в ленивую гашу. Для простоты и скорости. И всё получилось. Обернул сетью один кранец, стянул концы на его оконечностях и по окружности. За счет плетёнки будет зазор между причальной стенкой и материалом кранца (это нечто пластиковое). Надеюсь, убережёт. Вес, конечно, прибавился. Придётся дохлятикам из кранцевой команды слегка помучиться.

Легли в дрейф, где-то у Болеарских островов, недалеко от Барселоны. Предстоит покраска бортов и продолжение этого же на надстройках. Откровенно говоря, практика для кадетов – никакая. Какая-то малярная фабрика. Бесконечное тупое малевание. Они и отбывают номер. Когда-то, на всех наших фрегатах были парусные катера – великолепные двухмачтовые баркасы со швертом, десятью вёслами и гафельным вооружением. Избавились от них и на «Палладе», и на «Мире» очень давно (кто бы сомневался), а года два назад и на «Надежде» тоже. Вот бы, их и использовать для обучения кадетов в такой ситуации, как это мы делали на «Надежде». Хоть что-то, реально почувствовали бы, в управлении парусным плавсредством. Да, увы. Всё по Игорю Талькову – «вся страна шагает в ад широкой поступью…». Только в данном случае, речь не о стране, а о будущих псевдоморяках. Придут через тройку лет на мостики такими же чукчами. За практику ни красить не научились, ни с ветром разбираться. А главное – приобрели здесь стойкий иммунитет к морскому делу.

Нам с Игорем, боцманом фока, на время отсутствия Кости, за его замещение, добавили к окладу некоторый процент. В общем-то, мы и так, это делали бесплатно – лишь бы делалось дело. Так что, сколько это, говорить не буду – друзья уважать перестанут. Не меня, конечно, а бурсу с министерством транспорта. Хотя, вряд ли, водопроводный техникум этим пользуется.

 13.3. О дрейфе на море

11 сентября. Дрейф. Море – штиль. Но, откуда-то приходят плавные накатные волны. И хотя поверхность моря зеркальная, как только на воду спустили рабочую шлюпку, сразу стало видно, как её подбрасывает на этом зеркале. Так что, задача – подготовить и покрасить борт – будет не такая простая, как кажется. Хотели, вроде бы, на время дрейфа отказаться от парусных вахт, чтобы весь световой день делать по максимуму. Но, как оказалось, и без парусных вахт, даже если нет парусов, командиры на мосту чувствуют себя безрукими. А на дрейф поставили нижний ярус прямых, так что вахты оставили.

Подкачивать рабочие шлюпки оказалось нечем. Насосы-лягушки есть, но нет на шлангах от них наконечников для клапанов. В дежурных шлюпках в снабжении оказался неслабый кавардак. Я, когда-то готовил их проверке портнадзором и упаковывал каждый элемент снабжения в отдельный пакет. Сейчас все пакеты разорваны и где, что лежит – непонятно. Т.е. время от времени, для подкачки шлюпок посылают кадетов, которые, не представляя, что же им надо найти для этой цели – крушат всё подряд. Так что надо брать это снова в свои руки. Дежурные шлюпки – это те, которые находятся на крыше средней надстройки в готовности к немедленному спуску на воду по сигналу «человек за бортом». Для любых других целей их применение должно быть запрещено. Но, конечно, по необходимости, они нами применяются для некоторых разъездных дел. Правда, за этот рейс – не было ни разу.

Только однажды, во время учебной тревоги, я спустил левую шлюпку и, не отсоединяясь от грузового шкентеля, проверил мотор в работе. Так что, для меня в разъездном плане, ситуация не очень интересная. Рабочие шлюпки – это два старых списанных «Зодиака», как ни странно, не отобранных бурсой (ещё старой Макаровкой) и не уничтоженных местными похеристами из-за моего вмешательства. Эти «Зодиаки»  французского производства, чуть меньше в ширину, чем наши отечественные «Фавориты». Но они мне кажутся более маневренными, скоростными, жесткими на волнах и более надёжными. Уж опыт разъездов на них и на «Надежде» и на «Мире» – весьма достаточный в самых разных условиях. Когда вместо них получили «Фавориты», я пытался один «Зодиак» приспособить для рабочих нужд. И действительно, на нём, в прошлом году по льду доставляли на берег плоты – таскали верёвкой, чтобы не мучиться с их переносом по периметру дебаркадера.

По весне вывозили мусор и т.д. Благодаря этому «Зодиак» получил место на надстройке и худо-бедно, сохранился со всеми своими щитами-распорками. Вторую рабочую шлюпку мы разобрали, свернули и в чехле из-под паруса спрятали в такелажке. Она сохранилась лучше, чем даже первая. И уже в этом году обе шлюпки применили для покраски борта. На вторую не нашли её распорок, пришлось плотнику делать самодельное устройство. Но – это «Мир», на котором никому ничего не нужно. Пропадает всё, что брошено. Но и для второй рабочей шлюпки нашлось место на крыше носовой надстройки. Для обеих я сшил большие чехлы, в которые шлюпки засовываются целиком. Так они и хранятся.

Но, конечно, главным плавсредством является большой катер с надувными бортами и жестким днищем по прозвищу «Мерседес» (немцы подарили). Когда-то, на нём я очень лихо доставлял Ульриха из Бинца на рейд и обратно. Но вот уже года два он сиротливо стоит в своём гараже на носовой надстройке. Хорошего от этого ему мало. Двигатель в 75 л.с. не проворачивается для профилактики. Положение мотора не выставлено как надо, поэтому вода при движении перехлёстывает через транец и заливает кокпит. Мы с механиком продумали, как отрегулировать, но новый капитан как-то индифферентно к этому отнёсся. Дело еще в том, что для спуска катера применяется грузовая стрела, которую надо поднимать в рабочее положение, ставить народ на оттяжки, убирать в сторону мешающие брасы фок-мачты. Т.е. хлопот много и боцман Игорь всё время пытается блокировать это дело. Новые боцманятки никакого опыта в этом не имеют. Да и капитан, в прошлом, будучи старпомом, сам любитель на нём отвезти кого-либо на берег – теперь косо смотрит на всю эту канитель. Я тоже, особенно не настаивал на спуске, именно «Мерседеса». Всё из-за старого грузового шкентеля на стреле. Но теперь, когда заведен новый трос, может что и получится. Хотя – вряд ли. Мировское болото непобедимо. Это не эмоции, а констатация факта.

Сделал из старых насосов-качалок один с хорошим шлангом и наконечником, подходящим ко всем шлюпкам. Положил в левой боцманской. Интересно, долго ли он там протянет? А штатные упаковал и спрятал в карманах сумок дежурных шлюпок. В парусной разобрал обшивку большого кранца и усилил её новым полотном от порезанного паруса. Обернул кранец, затянул обшивку и поверх всего этого натянул сплетённую сеть. Вид, конечно, получился грандиозный. И тяжесть всего сооружения – непомерная. Один кадет теперь его не перекинет через ограждение. Но, сохранность самого кранца почти гарантирована. Почти – потому как в руках наших кадетов, даже страховой полис не даст никаких гарантий. Вандализма у них немеряно и проявляется он во всём.

Весь день солнце пекло не переставая. Но палубный душ из-за покраски борта ликвидирован. Загорать, чего-то не тянет. Вроде на солнце лежишь, а толку мало. Да и особо некогда. Пытаюсь перепечатать свои дневники кругосветного плавания – дело длинное и нудное. Но, наверное, надо. Первую тетрадь перепечатал еще в прошлом рейсе, вторую только вот начал. И еще две – не тронуты. Такой вот я, Иван Гончаров, только не на «Палладе».

12 сентября. Начал вторую сеть для другого большого кранца. Погода, как и следовало ожидать, испортилась и нарушила весь подготовительно-покрасочный процесс. Пошел сильный дождь. Ветер развёл волну и применение рабочей шлюпки стало невозможным. Но, по мере прекращения дождя, начали красить борт с подвесных досок. Поскольку боцман Игорь в нашем с ним тандеме замещения главного боцмана, является ответственным за корпус, а значит и за покраску, то его на дневное время, старпом задействовал на палубу. А чтобы он мог отдыхать ночью – меня вместо него на ночную парусную вахту с 4-х утра. Это всего лишь на час раньше моего обычного подъёма.

Парусная вахта фока с любопытством и некоторым опасением восприняла это сообщение. Но убедившись, что тиранозавр добрый и не форсирует каких-то работ, быстренько улеглась в тамбуре носовой надстройки. Но я обошел места предполагаемых работ, посмотрел, в чем они заключаются и что делать. Затем одних кадетов туда, других сюда, третьих еще куда-то, и работа, хотя и не слишком валко – закипела. Стенку носовой красят, штурвал зачищают, резьбу на талрепах ватер-бакштагов прогоняют гайкой, чистят и смазывают. Конечно, пришлось и показать, и объяснить, как и что делать. И найти ключ под гайку сорок шестого размера, и рычаг к нему, чтобы не стучать ночью молотком по гайке. И обеспечить свет переносной люстрой. И т.д. и т.п. Так что, всем нашлось неспешное дело.

Хуже получилось со штурвалом. Никаких зачищающих материалов типа негрубой наждачной шкурки найти не сумели. Пока случайно не вытряхнули это всё из брезентовой подстилки. Пытался применить циклёвку, но она приказала долго жить, еще, наверное, до рождения «Мира». Еще раз убедился, что весь инструмент типа скребков, кирочек, а также защитные очки и еще масса всяко-разного, валяется, где попало. Неистребимая кадетская привычка – чем работали, то тут же и бросили. Есть целых два подшкипера, замещающих эту должность. Но они пригрелись среди чистяще-моющих средств, которые выдают буфетчицам и считают это пределом своих обязанностей. Чисто мировское отношение.

Постепенно работа завершилась, потому как, я дал конкретные участки каждому. А не по привычке боцманят – от забора до рассвета, когда изображается видимость дела. За час до смены взял веревку и проверил, что же знают на фоке по узлам. Знают мало. Никто не знает даже беседочный узел. Показал несколько самых применяемых – реально удивились. Без комментариев в адрес боцманов. Одним из них лень учить этим вещам, другие сами не знают.

13 сентября. Зеркальная дата. Пятница 13-го. Но никакие приметы не действуют – им у нас не ужиться. Ночью на вахте закончил второй кранец. На этом пока всё. Два больших и два малых. Малые в чехлах, но усиливать их сетью не буду, а то всё будет неподъёмным. Да и до конца рейса хватит. Весь день палило солнце. Матросы красили со шлюпок левый борт под руководством Игоря, которого я меняю на парусной вахте на ночь. Может быть это расписание оставить до конца рейса?

Болтаемся в дрейфе в проливе между островами Ивица и Мальорка в группе Болеарских островов. Вода за бортом теплая, но мы даже из своего душа не обливаемся – пока красят борт. Ни о каком купании кадетов и речи нет. Что-то прозвучало – может быть, вот, когда закончим с бортами. Более всего мне жаль двух тренизов, за каким-то чертом поехавших с нами в этот месячный переход. Двое супругов. Она, видимо, русская. Он немец. Пожилые. Наверное, инициатива была от дамы – побывать в русском обществе. Никто ими не занимается. Я приглашал в парусную, но сам-то, не очень свободен. Можно было бы, хотя бы на дежурной шлюпке их вокруг судна покатать. Но на такие сантименты «Мир» не способен. Про «Мерседес» и говорить нечего. С учетом просто жуткого питания и в этом рейсе, а особенно на этом месячном болтании, можно только им посочувствовать.

15 сентября. Надоедливый до посинения дрейф продолжается. Один борт покрасили, сегодня должны закончить другой. Рабочие шлюпки я уже со своей ночной вахтой убрал на крыши надстроек до следующих подобных работ. Наш старпом Вячеслав Александрович – почти мой земляк из Старого Оскола (Курск не так уж далеко, и когда-то, Белгород, что теперь областной центр, сам входил в курскую область). Моя вахта приходится на его в ночное время. Он обеспечивает 4-го помощника – так положено на наших судах. Время от времени мы общаемся на разные темы, когда у меня появляется свободная минута на вахте. Пожаловался ему на неисправность моноблока.

Как оказалось, Слава очень хорошо разбирается в компьютерной диагностике и даже с увлечением. Исследовал мой моноблок, но, конечно, из-за неисправности жесткого диска сделать ничего не смог. Так или иначе, мы с ним стали как-то поближе. Т.е. ничто человеческое Славе не чуждо, в том числе и технические, вот такие, увлечения. А то, уж, я его совсем в своих заметках закритиковал. Но должность у него такая – сам должен от всех требовать, и постоянно под прицелом. Неизвестно, как бы я крутился в подобной ситуации. После основных работ во время вахты, взял новых курсантов, не сдавших зачет учебному помощнику по устройству парусного вооружения, и часа два водил их от снасти к снасти. Объяснял и показывал, как запоминать те или иные названия. Вроде бы, появился у них осмысленный блеск в глазах. Может не с первого раза, но должны сдать.

16 сентября. Сказать, что осточертело это лакокрасочное производство в нескончаемом дрейфе – ничего не сказать. Конечно, надо освобождать стены надстроек от старой краски, ограждение борта и т.п. Но так, как это делается кадетскими руками, лучше бы вообще, ничего не делать. Масса зазубрин на оцинкованной поверхности, разводья старой краски, поверх новая. Всё в буграх и т.п. И близко нет вида той поверхности, что довелось видеть на японских парусниках – там было такое впечатление, что покрытие даже не красочное, а ровный слой какой-то глазури. По-другому и не скажешь. А здесь удивляются – откуда взялись проржавелые дыры. Вот отсюда. Цинковое покрытие этими сабельными ударами разрушено и морская влажность своё берёт. Вот и здесь – не пройдёт и двух недель – всё потечет ржавыми подтёками. Это на пресной Балтике еще кое-как покрытие терпит. А в океане всё по-другому.

На «Надежде» проходили подобное – от и до. Японское море по солёности, ни с каким другим не сравнить. То же самое – выкрасили – и тут же – потекло ржавыми пятнами. Резюме: – кадетов в море – надо учить морской специальности, а большая покраска должна быть делом специалистов с механизацией по очистке и т.п. Говорят, что в вооруженных силах сейчас срочная служба не занимается заборами, траншеями и прочим, не связанным с военным обучением. Не мешало бы подобное внедрить и морское образование. Но – никогда! На кой черт курсантам такая специализация. Вот они и из-под палки лениво, что-то скрябают. Конечно, представление, как это делать – надо иметь, но в мизерной степени. А тут развели целый заводской ремонт – только с качеством – проблема.

От всего этого курсанты и относятся, спустя рукава, ко всему, что на паруснике их окружает. То зальют соляркой палубу, то за борт бросят какой-то мусор (то, что рядом всемирно известные курорты типа Пальма де Мальорка, им до зеленой феньки). И много еще чего, с чем приходится бороться постоянно.

Днём переуложил всё имущество дежурных шлюпок в хорошие герметичные пакеты и проверил наличие. Попросил вахтенных помощников, чтобы никто в эти шлюпки, ни зачем не лазил. Но этого показалось мало. Взял несколько пластиковых стопоров (остались от проводки новой громкой связи) и продел их в замки молний на подвешенных к банкам сумок и в люверсы для крепления сидений на надувных бортах и застегнул. Теперь уж точно, никто не влезет просто так.

13.4. Купание в Средиземном море

17 сентября. День после обеда посвящен купанию. Спустили правую дежурную шлюпку. Своего стармеха назначил старшим спасателем. И, конечно, взяли доктора. И начали барражировать вдоль правого борта. Один из руководителей практики начал выпускать кадетов по очереди с борта. Ну, а мы отслеживали обстановку на воде. Вода очень тёплая, чистая и никаких зверей вокруг. Даже медуз нет. Сами тоже, по очереди макнулись. Время от времени я разгонял шлюпку на полный ход с разворотом – тоже резвился. Часа три продолжалось это макание. Спускались в море и выходили по двум штормтрапам. Нашим дамам приходилось нелегко – особенно подниматься, но терпели, пыхтели и заправски поднимались. Парадный трап плотник отстоял от спуска на воду. Действительно, был неслабый, хотя и очень плавный, накат – нашему разболтанному трапу не поздоровилось бы.

После смены обеденной вахты купание с 16-ти часов продолжили для неё. Но снова подключились все желающие и еще до шести вечера мы обеспечивали это дело. Только механика сменил второй механик Коля. По-моему, компенсировали все дни дрейфа. Думаю, что все довольны. Запрыгивали в воду, но конечно, не все: капитан постоянно должен быть на борту, Наталья со своими фобиями, некоторые наши тётушки. Старпом активно присоединился, и я его провез вдоль обоих бортов для осмотра. Левый борт смотрится просто хорошо. А на правый пошла уже другая краска и вид похуже. Кадеты прыгали в воду с борта разными кульбитами, падали и животами и спиной и т.д., но всё обошлось. Некоторые девушки-кадетки им не уступали. Я с маской осмотрел гребной винт, раму, в которой он вертится и перо руля. Всё чисто. Мимо проплыли две большие стаи мелких рыб. Так что, за этот рейс первый раз проверили шлюпку на ходу. Больше не доведётся.

20 сентября. Прошедшие дни провели, как по расписанию. Ночью с 4-х утра моя вахта с фоком. Днём возня с парусами, веревками, тентами и прочим в парусной. В обеденный перерыв – загорание на палубе. Но уже, похоже, солнце только светит. Хотя и греет, будь здоров, но загар, что-то не липнет. На вахтах также одно и то же – выброс пищевых отходов за борт – мороки с кадетами хватает. И по мелочам – покраска грунтом, скобление палубы от пятен и т.п.

13.5. Барселона

21 сентября. Вчера ошвартовались в Барселоне. Вход в гавань выгороженную молами сразу после приёма лоцмана. Недолгое маневрирование – привязались. Здесь же я насчитал семь принцесс – гигантских 12-ти палубных круизёров. Прямо-таки, гнездовье их, какое-то. Почти как на Барбадосе. Яхта «Акела» пришла чуть раньше нас и встала к небольшому пирсу неподалёку. Они шли вдоль Европы, не спеша, с заходами почти во все порты, по пути: Шербур, Ла Корунью, Картахену и множество других, которых я и не знаю. После обычной возни по прибытии мы со стармехом, наконец-то, сошли на берег, не дожидаясь официального схода. Старпом милостиво кивнул.

Встретились с акеловцами – капитаном Алексеем и старпомом Настей и решили поехать по городу на экскурсионном автобусе. Такие автобусы широко распространены во многих европейских странах Двухэтажные, с открытым верхом, который может накрываться в случае дождя складывающейся крышей, как кабриолет. Но, что самое основное – в них выдаются разовые наушники с переводом на русский и другие языки. Т.е. понятно – о чем речь, мимо чего проезжаешь. Мы как-то уже со стармехом ездили на таком в Кадисе, что ли, и нам понравилось. Но тогда нам билеты дали акеловцы, а сейчас покупали сами. Цена оказалась неслабая – 26 евро на сутки или 32 на три дня. Но можно выходить в интересных точках на остановках, что-то посещать, а после садиться в следующий автобус и т.д.

Автобусы следуют друг за другом с перерывом в 5-7 минут. Очень удобно, но иногда собирается очередь. Так, мы впоследствии, сели только на третий подряд. Но все равно, ожидали недолго. Объехали по двум маршрутам самые знаменитые их места. Они, впрочем, весьма устаревшие и относятся к всемирной выставке года, по моему 1929-го и к Олимпийским играм 1992-года. Но и сейчас всё это смотрится, и для туристов интересно. Конечно, проехали мимо знаменитого недостроенного собора архитектора Гауди и побывали на стадионе футбольного клуба «Барселона». Как известно, Барса сейчас сильнейшая команда в мире и Европе. Ездили почти 4 часа и надоело это занятие до жути. По возвращении прогулялись по набережной и зашли в кафе поужинать. Официанты явно пресыщены туристическим бумом.

На следующий день с утра объявлен аврал для красивой укатки парусов, снастей, надраиванию меди и т.п. Мы с механиком немного помаялись и, в конце концов, пошли пешком искать какой-нибудь магазин электроники. Ничего не нашли, так как ошиблись улицей. Но поняли, что пешеходный путь – не для нас.

Вернулись, взяли велобайки, и это оказалось правильным действом. Всё равно магазин не нашли и бросили это дело. Но подъехали к тому самому собору. Сооружение, конечно гигантское и видимо его теперь умышленно не достраивают, а изображают вид. Замануха такая: покупая билеты на вход, вы вносите свою лепту в строительство. Привязали намертво свои велики к какой-то ограде и устремились к входу. Но мы оказались с тыльной стороны собора и без билетов нас, конечно, не пустили. Мы думали, что билеты где-то внутри при входе. Охранник махнул рукой, что билетная касса, где-то там. Обогнули собор по пустынной улочке и вышли к фасаду. К кассе направляющая ленточка и народу, вроде бы, человек двадцать. Еще подумали, что много и всё-таки пошли в хвост этой очередишки. Но оказалось, что это только кончик гигантской очередищи, растянувшейся по всей длине улицы.

Мы прошлись вдоль этого нескончаемого потока, обернувшегося уже вокруг и собора и наших прикованных велосипедов и уходящего куда-то в парк. Очередь в ленинский мавзолей, когда-то виданная в детстве – просто маленькая шалость. Конечно, стоять мы не стали. Полдня на очередь, да полдня на смотрины внутри – пропади они пропадом! Представляю навар с этого корявого, в общем-то, строения. Билет от 13 евро. С последующим удорожанием за пользование гидами и электронными и обычными, за фото, за съёмки и т.д. и т.п. Рядом здоровенный зал с сувенирами на все вкусы. А туристов – просто немерено. Не отдельные взводы или там, роты, а целые батальоны, предводительствуемые гидами с флажками. И все прут к этому чудищу сумасшедшего гения.

В общем, этому психозу не поддались и поехали на пляж. Народу полно, но в воде очень мало. Влез в воду – теплая – градусов под 25. Чистая и прозрачная. В маске дно видно, вроде как, на вытянутую руку. Однако, ногами не достать. Во весь рост с вытянутой рукой. Мелкой рыбы много, песок, камешки и ничего интересного, как было в Кадисе. На пляже поразил один, голый полностью, идиот. Что-то демократия у них, какая-то вонючая.

После пляжа, уже вечером были в гостях на «Роял Хелене» – болгарской шхуне, где боцманом старый наш приятель с «Калиакры» Никола Стойчев. Посидели до позднего вечера, угощаясь его домашним вином.

23 сентября. Весь день на пляже. Солнце, воздух и вода. Устроились на каменной отсыпке большого волнолома. Вода в основании этих глыб прозрачная и нырять с маской – одно удовольствие. Что мы и делали. Мелких рыб – тьма. Но была и крупная кефаль, совершенно ничего не боявшаяся. Было бы подводное ружье – обеспечить рыбный день – никаких проблем.

Рядом с нами оказался мужчина с ребёнком полутора лет. Услыхав наш разговор – присоединился. Бывший житель Приднестровья. Уже пять лет живет и работает в Каталонии. До этого работал во Франции. Снимают дом за 600 евро в месяц. Одну комнату сдают. На жизнь хватает.

Вечером посетили экипажное пати. Шведский стол без изысков. Пиво и бутерброды. Всё действо в фойе морского музея. Освещение приглушенное, что и не понять, что же ты там берешь со стола. Больше никаких дополнительных столиков или скамеек. Держи в руках, если сумеешь. Народу не так, чтобы уж много. Яхта «Акела» получила памятный приз за самый дальний переход к месту старта регаты (из СПб в Барселону). Встретились и с экипажем яхты «Варяг» – это муж и жена Полежаевы из Петербурга. Они меня уговаривали еще раньше перегнать их яхту во Флиссинген из Щецина. Но – не реально. Работа есть работа. Но и сейчас зовут пойти с ними в Варну после регаты. Всё равно, пришлось отказаться – впереди, весьма решающий этап, расставания с этой баржой. Оставаться здесь на условиях новых судовладельцев – себя не уважать.

24 сентября. Прощай Барселона. Через несколько часов уходим в Тулон. Какая-то микроскопическая гонка. Барселона запомнилась, конечно, морем с удивительно чистой водой, песчаными пляжами и безупречной погодой для загорания. Что мы и делали со стармехом все дни. Конечно, можно было бы посмотреть всякие достопримечательности. Но было достаточно проехать на туристическом автобусе. Единственно – Собор святого Семейства (Гауди) посмотрели снаружи несколько раз, в т.ч. и с Таней, моей племянницей, дочечкой Юры Сергеева. Она прилетела перед обедом, и сразу мы с механиком, добыв для Татьяны велосипед Натальи Владимировны (куратор тренизов) отправились на пляж на наше место на камнях волнолома.

Ближе к вечеру доехали до собора. Безусловно – сооружение очень интересное и всегда будет вечно недостроено для привлечения туристов. Туристический бум здесь, пожалуй, самый максимальный из тех, что доводилось видеть. Народу на улицах, как в Шанхае – днем не пройти, и вечером тем более.

Просто какая-то давка на основных улицах и особенно тех, где сосредоточены магазины. Два дня подряд фейерверки и скопище людей на всех набережных. Очень понравился памятник Колумбу – колонна типа Нельсону в Лондоне (там, правда, повыше). А так – те же львы из черного чугуна у подножья, куча статуй и каких-то нимф. Наверху Колумб в морской накидке и с подзорной трубой в руке (или свёрнутой картой?). Главное, внутри есть лифт, который поднимает посетителей к видовой площадке. Но мы на нее не попали. Установлен памятник в 1888 году (год рождения моей бабушки Ефросиньи Егоровны, потому и запомнил). Колумб, умерший в нищете, несчастный открыватель, и думать не думал, что всё побережье бывших и настоящих испанских владений будет уставлено подобными монументами. Их мы видели и на Мадейре, и в Чили в Вальпараисо, и в Кадисе.

В самом конце дня наведались своей компанией в супермаркет – на переход до Тулона взять чего-либо по мелочи. И в сувенирном киоске приобрел по карточке для памятного подарка Любашке с Машей какие-то сумки с полотенцами, но главное, с надписью – Барселона. Что-то, за эти дни, сам себе нанес неслабый финансовый апперкот, с учетом наших детских зарплаток. Ну, да ладно.

13.6. В Тулон

25 сентября. Стартовали на Тулон. Мой напарник не удержался и ушел в астрал. Держался он до последнего дня – я еще порадовался за него. Но… судьба-злодейка. Старпом переживает, но поделать ничего не может. Теперь я во всех лицах. И первое из них, конечно, в управлении этими детками с его мачты. То, что Игорёк их изрядно распустил, видно невооруженным глазом. Всё вразвалочку и не спеша, и т.д. Только с утра начали менять шкоты косых парусов на лёгкие (прогноз на слабый ветер), как тут же половина сбилась в курилке, другая без страховок, по принципу – да, кто-нибудь поменяет. Но не угадали. А на первом гоночном аврале бегали как заведённые.

У тренизов, которых набралось на переход немерено – глаза на лоб от этой картины. Много здесь моих выступлений не потребовалось. Достаточно самому энергично двигаться, особенно при брасопке. И, конечно, сами они себя подкузьмили во время последнего увольнения. Кто-то принёс бутылки с вином и попался. А старшина этой вахты со своим замом искупались с противоположного пирса (где стоит яхта «Акела») и их увидел руководитель практики. Если бы они нырнули с пирса с другой стороны, поплавали, и не было бы никаких проблем. Но детки так просто не могут. Визг, писк, ор и т.п. Обоих заменили. Я в этот процесс не вмешивался, сказал только, чтобы никто не вздумал на вахте за счет других прохлаждаться – не выйдет. Так что и бегали, и тянули веревки при постановке парусов – под мой рёв: «Бегом!!! Быстрей!!!» Тренизы только своими фотоагрегатами щелкали.

Конечно, местная организация сама способствовала кадетскому расслаблению. В последний день курсантов продержали до самого вечера на судне – ждали продукты, которые так и не привезли. Хотя, в принципе, можно бы, обойтись было дежурной сменой. Конечно, кто-то в город вышел впервые. А некоторые были и ночью в самоволке – не боятся ничего. Знают, что отделаются только разговорами и угрозами, что-то там написать в отчетах по практике. Плевать они на них хотели!

26 сентября. Не прошло и одних суток, как гонка закончилась. Дистанция в 190 миль, конечно, не для океанских парусников. «Мир», как обычно, финишировал в гордом одиночестве. На 32-х мильной шкале локатора никого из ближайших преследователей. «Крузенштерн» тащится где-то в 40-ка милях позади. Но, тем не менее – «Мир» четвертый, а «Крузер» – второй. Всё по гандикапу. А на первом какая-то новостройка. Вот и прикидывай – где собака зарыта. «Миру» в его 25 лет уже пора на свалку, а гандикап – как у молодого! В общем, творят, что хотят.

Все вахты воспитывал фоковских головорезов. Начиная с курения (только в конце каждого часа и, по моему личному разрешению). Иначе – это у них любимое занятие. Эдакие сопливчики, но с сигаретой. Все перемещения только бегом. В любой даже мелкой работе – участие всех. Но разрешил в нерабочих паузах ночью спать на палубе, да и днем тоже. А не заниматься всякими скоблениями, подкрасками и т.п. Раз уж гонка – всё только для неё. Т.е. мгновенное перемещение к местам брасопки, к парусным снастям и прочему. Так что, консенсус установился и неплохо всё получалось. Особенно, когда после ряда манипуляций с парусами сразу прибавили два узла ходу при том же ветре. Увидели своими глазами, что это возможно.

Боцман Игорь, наконец-то оклемался от своей лихоманки и ночью вышел на свою вахту. Мне же пришлось теперь вместо него контролировать с утра помывку палубы. Снова через небольшой наезд на другого боцмана по поводу курения и всякой мелочи. (Вообще-то, хороша мелочь – матрос штатного экипажа выходит через час после начала вахты и благодушно курит вместо работы). Мне, как-то безразлично, их мнение о моих этих требованиях. Подрастут, и может лет через 40 (если дотянут) – поймут.

Последнее утреннее известие – «Мир», всё-таки, занял все первые места – и в классе и в общем зачете, т.е., даже среди яхт. Яхты должны идти быстрее и круче к ветру, но им не повезло – вся гонка была на полных курсах. Поэтому, выжимание нами из парусов на фордевинде и полных бакштагах всех их возможностей – выдало результат. По информации – после нас финишировала только болгарская «Роял Хелена» (на которой мой приятель Никола Стойчев). Остальные еще в море.

13.7. Будни в Тулоне

27 сентября. Не успел я заняться своими делами в парусной, как снова впрягся в обязанности главного боцмана. Короткое просветление боцмана фока сменилось быстрым улётом в астрал. Вот это – уже не болезнь, а распущенность из-за вседозволенности. Убедил старпома назначить на стоянку боцманом фока матроса с его вахты. При объявлении этого, у оставшихся четырех матросов возникло глупое подобие недовольства. Как же, то их стояло пять на трапе, и вдруг одного лишились.

Высказал этим деткам всё, что я думаю об их возмущениях. В радиусе десяти метров тренизов и кадетов, случайно услыхавших мой спич, как ветром сдуло. Старпом, присутствовавший при этом, чуть не задохнулся от своего возмущения. На вахту – только троих! Одного – в рабочую команду! Я ему сказал, что разберусь. Когда кипящий старпом ушел, поставил перед этими ребятами проблему – убедить и меня и старпома – не выносить эту их попытку обсуждения отданного приказания до сведения капитана. На судне, находящимся в отдельном плавании за границей – это вам не за школьной партой верещать. Тут они и сдулись. Определил на вахту у трапа четверых, расписание и т.п. После чего, помог новому и.о. боцмана определиться с делами рабочей команды. Поднять флаги расцвечивания, установить кормовой тент, накрыть тентами шлюпочную палубу и т.д.

За это время стармех успел съездить в сторону пляжа, вернуться и рассказать, что он видел. И мы с ним уже в 11-м часу вечера поехали на пляж. Пришлось быстро вводить в строй фару и задний огонь, чтобы полиция не остановила. Пляж шикарный и очень приятный. Хотя по темноте всего и не разглядишь. Вода чуть холоднее, чем в Барселоне (оно и понятно – немного на север от неё). Всё замечательно, хотя и не очень близко от нашей стоянки.

28 сентября. В палубной команде – полный бардак. Игорёк, взваливший на себя обязанности главного боцмана – не выходит из астрала. Пыталась целая делегация его оттуда извлечь – потерпели неудачу. Что-то он говорит, что-то бормочет, но взгляд отрешенный, морда опухшая и когда он придет в себя – непонятно. Старпом написал от имени капитана в бурсу рапорт о переводе его в матросы. Не знаю, чем это закончится. Но, администрации, что-то делать надо. Напился, ни с того, ни с сего, новый матрос перед вахтой у трапа. И осталось этих вахтенных всего трое. Другие, глядя на этот беспредел, верещат и пытаются добиться какой-то правды. Но реальность – для них – жестока. Делить на троих вахту и выбрать время, что-то здесь посмотреть. В этом вареве и я вращаюсь и за себя и за того парня.

Только, где-то в три часа дня выбрали с механиком время и посетили какой-то крупный торговый центр. Купил два жестких диска. Один для себя – переписать фотографии. Другой – для моноблока. Это собственно, сам диск без оболочки. Не знаю, что получится.

И наконец-то, добрались до пляжа. Их цепочка идет такими полукружьями. Народу уже мало. Но день солнечный, море спокойное. Только расположились как рядом с пляжем начал разворачиваться авианосец «Мистраль», 4 штуки которых, Россия заказала у французов. (На мой взгляд – правильно, хотя и попахивает отместкой украинским николаевским за уничтоженный на стапелях полуготовый авианосец «Варяг»). Как нарочно, забыл фотоаппарат и стармех – тоже.

Плавали с масками. Вода очень прозрачная и чистая. Дно – песок с травой. Множество рыб типа кефали. Можно бы с подводным ружьем набить, да нет его. Поэтому пробороздили вдоль и поперек, рассматривая всё это. Вода достаточно терпимая, чтобы находиться долго. Сам пляж и дно из мелкой гальки, почти как крупный песок. Не пристает к ногам. На пляже есть колонки с пресной водой, но нет раздевалок.

29 сентября. Сегодня у Любашки юбилей. Скоро уж почти 30 лет, как мы вместе. В семейных наших делах, за всё это время, было и есть – только хорошее. Я не помню не то, что каких-то там разборок, скандалов и т.п. в этом фронте, или вообще, чего-то негативного. Всегда у нас любые дела решались в общем согласии. И только, благодаря моей жене. Никогда я не воркую на ночь по-американски, как я всех люблю – все эти сюсюканья – не моё. Но, сейчас, выразить своё отношение к своей семье, в этот день – могу лишь, только этими словами. Долгих лет, тебе – моя дорогая!

Последний день в Тулоне – явно не мой. Потому как капитан с небольшой группой отправился с утра в автобусную экскурсию по Лазурному берегу с посещением Ниццы и Монако. Стармех за моё в ней участие бился со старпомом, но не преуспел. Потому как, сам старпом отправлялся на брифинг. Наталья со своим нукером в виде 3-го помощника слиняли непонятно куда. То ли в горы, то ли в Марсель. На 4-го помощника старший помощник не надеется, на Игоря – тоже. Вот и на утренней летучке на мосту Слава меня озадачил – остаться, ждать его и т.д. Нет проблем.

Отловил радистов, чтобы попробовали новый жесткий диск для компьютера. Диск, в отличие от старого очень компактный (я его поначалу принял за сам вращающийся элемент, который надо вставить место такого же в корпус). Но, оказалось, что это и есть сам жесткий диск. Всё подошло по разъёмам питания и другим. Но что-то при загрузке операционки не пошло. Выводится наличие какой-то ошибки. Не в диске, а где-то в железе. Утопить его, что ли? Так до обеда и прокопались. Радисты оставили всё у себя, обещали рассмотреть проблему. Что-то сомневаюсь в результате. Резюме – моноблок штука интересная, но сенсорным экраном пользоваться приходится не так уж часто и толку в его наличии – мало. Нет выхода на второй экран (по крайней мере, у этой модели). Это уже ни в какие ворота. И вот эта проблема. Вози теперь дрова!

Думал провести оставшееся время на пляже с нырянием к рыбкам. Но старпом объявился после двух. Незадолго перед ним пришел Николай Стойчев с болгарской «Хелены». У них проблема с парусом. «Несите» – говорю. Всё равно сижу без схода. А их нет и нет. Только собрался выходить на берег – объявились. Часа полтора копался с порывом, в общем-то несложным. Но пока наметил заплату, раскроил, распорол швы и т.п. – время ушло. Конечно, сделал в лучшем разе. Между прочим, в первой половине дня с красивых гор, у подножья которых стоит Тулон, съехала гигантская туча с грозовыми раскатами и вспышками молний. Мощнейший ливень разогнал и нескончаемую к нам очередь и сотворил такие лужи, что пройти по их обочинам было очень непросто.

Посмотрев на бегущие потоки, понял, что на пляже сейчас не лучшее время. И отправился в морской музей. Благо – редкий случай – пропускают по дурацким резинкам на руке. Раньше выпускали значки, которых у меня набралось штук восемь – по указанным на них годам. Теперь все экономят и перешли на детские резинки, которые на моей руке широкой кости не помещаются. С учетом наших тщедушных зарплат приходится пользоваться такими возможностями. Музей небольшой со стандартным набором моделей и макетов парусников, картин на морскую тематику. Оценил два момента: экспозицию, посвященную дружеским визитам русского флота в Тулон. Фотографии на эту тему, картины, вымпелы и т.п. Фарфоровые тарелки с изображением последнего царя и его супруги (фото, каким-то образом отпечатанное в те времена на донышках). Александра Фёдоровна очень даже неплохо выглядит, в отличие от рубенсовских портретов её предшественниц. Николай Второй был совершенно не чужд морскому флоту, хотя на его долю и пришлось страшное поражение при Цусиме. В своих молодых годах совершил кругосветное плавание.

В последнем зале на современную тематику запомнилась большая модель авианосца «Шарль де Голль» (стоящего, кстати, у отдельного причала, не так далеко от нашей стоянки). И фильм минут на 15 – о строительстве авианесущего корабля «Мистраль». Строят отдельными секциями, которые собирают в одно целое, как в детском конструкторе. Причем, носовую часть строят в одном городе, кормовую в другом (в Бресте – на западе Франции, насколько я понял). Палубную надстройку – еще где-то. Буксирами волокут обе части, соединяют в доке и сваривают. После этого соединяют множество кабельных трасс, трубопроводов и т.п. Умеют строить. Думаю, что правильно заказали у них несколько штук. И вспоминаю наши ТАКРы «Минск» и «Новороссийск» (ТАКР-тяжелый авианесущий крейсер), на которых достаточно часто мне приходилось выходить в море, и проданные китайцам за смешные деньги. Те из них сделали аттракционы, но в любой момент могут преобразовать в боевые корабли. А уж вооружение на них, помимо авиагруппы, видел – одни ракетно-пушечные комплексы, чего стоят. Нашпиговать подобным – китайцам – раз плюнуть. Умели ведь, делать братья-славяне. Теперь, в хлам независимые. От самих себя, что ли?

Ну, а тут и подъехали путешественники по Лазурному берегу. У них там тоже не всё было гладко. И тот же дождь и спешка, что толком не посмотрели на эти красивости. С механиком покатили вечером на пляж. Вода после дождя с какой-то травой, теплая и кроме нас никто здесь не плещется. Утром в 6 часов – перетяжка вперед, чтобы стоящий за нами «Крузер», мог беспрепятственно выйти. Мы за ним. Всё это движение начали, чуть ли не перед обедом. И чего спрашивается, всех дернули в такую рань. Я, хотя и раньше встаю, но утренний пляж накрылся.

Боцман фока, наконец-то, пришел в себя. Но, разъяренный старпом отправил рапорт в бурсу на снижение его в должности. Конечно, он на ней останется, даже переведенный в матросы. Но впервые, всё вышло наверх. Раньше варилось внутри. Еще неизвестно, какой оборот примет дело. Игорёк ходит задумчивый. Но, что-то надо было делать. Потому как, на глазах у неуправляемых кадетов, которым только повод дай. И так, учебный помощник, то из самоволки их отлавливает, то бутылки отбирает и т.п. Ну, а информация с их телефонов идет напрямую. Некоторые ребятки есть, откровенно подонистые. Наговорят того, что и не было. В бурсе всё знают, чтобы, у нас здесь не происходило. Скрывать игоревы дела нет смысла. И принимать жесткие меры – однозначно необходимо.

Так или иначе, вернул ему бразды правления на мачте, встал на руль и парадным строем под парусами мы прошли вдоль берегов. В пять часов стартовали в гонку на Италию. Дистанция крошечная и ловить нам на ней нечего. Ночью на Натальиной вахте выставил все паруса на бакштаг. Но ветер начал ослабевать при подходе к Корсике. Повернули на другой галс, пошли на север к финишу. Шансов против легковесов у нас нет.

13.8. В Италию

01 октября. Дневная вахта. Ничего хорошего. Выставил под ветер все паруса. За час до окончания пришлось брасопиться круче. Вахта грота – как ленивые мухи. Сам боцманенок бегает и старается вовсю, но его матросы-ровесники валяют откровенного дурака. Обрасопились первый раз – сразу надо подобрать шкоты фока, грота и наветренные прямых. Для этого надо назначить тут же людей. Но этого нет. И вот, пока лениво они перемещаются всей толпой к месту, где нужен-то только один человек – время идет, парус толком не работает. Ветер продолжил заходить, т.е. становится всё круче. Снова брасопка. Уже, поднявшийся на мост капитан обратил внимание, что вахта еле шевелится и по громкой связи предупредил. Я – только зубами скрежетал. «Наталья – помогите боцману». – Ну, конечно! Помочь – это только самому командовать. Раздраконил и боцманенка и его матросов. Толку, конечно, никакого. Отношение этих бойцов – ко всему на этой барже – нулевое.

02 октября. С моноблоком ничего не получается. Надо обращаться по прибытии в хорошую контору. Проще, наверное, утопить этот комп и забыть навсегда. К ночной вахте ветер скис. Паруса, выставленные предшественниками – как хорошие заборы – выбиты, вроде ураган ждут. Ход, кое-как под два узла. Галсовый угол грота, как в хороший ветер, вынесен на носовую надстройку. Но эффективность этого действа – строго наоборот. Ветровой поток получается на наветренной стороне встречным. Грот не только не работает, но и тормозит, к тому же. Предложил капитану попробовать убрать его совсем, пока ветер слабый. Тот согласился. Но, только по команде отдали галс, парус выпрямился и заработал. Оставили, как есть. Позже сделали такое же и с фоком. Растравил все прямые. Ветер то отходил, то заходил. Тут уж Наталья отдавала команды на руль и худо-бедно двигались от полутора до 3,5 узлов. Вряд ли, кто добился бы лучшего.

13.9. О нашем с Натальей повороте фордевинд!

03 октября. Финишировали в Ла-Специи (Италия). Как всегда первыми, но по гандикапу вторыми. Наверное, без преувеличения, благодаря нашим действиям с Натальей. После поворота вахтой фока в 4 утра на курс 320, долго двигались курсом параллельным створу финиша, мимо него на расстоянии 10-ти миль. И не имея возможности подвернуть. Ветер к нашей вахте становился всё слабее, пока не снизился буквально до одного метра. Капитан поднялся на мостик, распорядился ждать усиления. В это время Наталья определилась по карте, что если сделать поворот, то мы выйдем прямо на финиш. Капитан махнул рукой – всё равно ветра практически нет – делайте, что хотите. Для начала мы решили попробовать т.н. коровий оверштаг (причем тут коровы, не знаю до сих пор). Это пересечение направления ветра носом, с поворотом на заднем ходу за счет переложенного на противоположный борт руля. Убрали грот, обрасопили фок-мачту на фордевинд и переложили руль. Всё, как бы по науке, но ветер такой слабый – вернее, его совсем, почти нет. Ход назад получили до пол узла, но эффективность руля оказалась никакой. Ровно так шли назад, да еще и поворачивали понемногу не в ту сторону.

Понятно, что задуманный поворот не получится. И тогда стали делать обычный поворот фордевинд. Реи на бизани – в линию ветра. Крюйс-стень-стаксель с контр-бизанью – долой. Грот на фордевинд. И медленно, но верно нос пошел влево. Почти час длился этот наш разворот. Как только пришли на фордевинд, поставили грот, задний ход сменился на пол узла вперед и дело пошло живее. К моменту прихода на нужный курс выставили все реи, подняли убранные паруса и пошли прямо на финиш. До него около 8-ми миль. Парусная вахта грота, на удивление и к моему изумлению, перемещалась от мачты к мачте только бегом и выполняла все действия, прямо-таки с азартом. Что уж там наговорил им боцман Юра после моего вчерашнего разноса – не знаю, но отношение резко изменилось.

После вахты всех похвалил и сказал, что быстрый финиш состоялся, благодаря их усилиям. Точно позади оказалась болгарская «Хелена», которую думали, что уже и не достанем. Ветер усилился до 4-х м/сек и продолжал нарастать. А тут и смена вахты. Через час аврал на пересечение финишного створа. Учебный помощник с левого пеленгатора, а я с правого брали пеленг на левый знак в виде маяка на острове. И когда он стал равен 315-ти – махнули руками. В ходовой рубке, конечно, видели на электронной карте и по локатору, где находится створ. Но, как в свое время, требовал капитан Ю.А. Галкин от Натальи – визуальный пеленг превыше всего!

13.10. Гандикапное вариво

По гандикапу всех обошла какая-то новостройка в нашем классе со сложным названием, но с удивительно низким коэффициентом пересчета. «Миру» досталось второе место. Для всех остальных гонка была прекращена в ноль часов. Лоцман в 10 утра – становимся к причалу на день раньше.

Как выяснилось чуть позднее, гонку прекратили, чтобы первое место досталось мелкой баржонке из Чехии – стилизованное нечто под старинный бриг с названием «Лагранж». Главная задача этой чухнятины – только пересечь стартовую линию. Всё остальное сделает коэффициент пересчета. Если бы гонка продлилась еще чуть, никакого бы места они не получили. А так – первое в классе, первое общее, первое по сумме двух гонок. В общем, «Мир» постоянно наталкивается вот на такое противодействие. Мы финишируем, но места достаются тем, кто и близко к финишу не подступился. Баржонка эта около 12 метров в длину. Площадь ватерлинии – никакая – меньше, чем у средней яхты. Стилизованный борт, две мачтенки с дохлячьими парусами – и в наш класс – больших толшипов! Гнусности организаторов можно только поразиться! Вообще-то, это должен быть отдельный класс, стилизованных под старину. Понятно, что гонщики они только на словах. Ну и пусть бы среди себя разыгрывали. То-то же на последнем пати – эти гуси из Чехии (ну, самой морской страны!) выпендривались как могли, наряженные в карнавальные костюмы.

Ладно, наплевать на этот карнавал. Для меня, наверное, последняя гонка на толшипах сложилась удачно. Вряд ли бы кто, кроме нас с Натальей, отважился на такой поворот. Ждали бы, пока поднимется капитан или усиления ветра. Старпом Слава всего боится и зашоренный, как обычно. Уж, как я его не убеждал, что в слабый ветер нельзя перебивать шкоты всех парусов, в том числе и галсы грота и фока (эти начинают работать как тормозные закрылки у самолета) – но всё бесполезно. В более сильный, хотя бы от 7-8-ми м/сек на крутом бейдевинде, конечно, всё надо выбивать в тугую, но при таком безветрии, как у нас было – нельзя. Яхтенная аксиома и собака, съеденная на этом деле, в многочисленных, в прошлом, гонках. Но на «Мире» – только растопыренные пальцы. Пусть с ним и живут, с миром!

13.11. Специя

04 октября. Ошвартовались кормой в Специи. Корма к причалу, а бортом к плавпирсу, на который поставили трап. Посмотрели по карте, где может быть пляж, определились и поехали с механиком на велосипедах. Почти час по узким улицам с совершенно неслабым движением, без, каких-либо, велодорожек. Да еще очень часто с подъемами. Теперь понятно, почему велогонка Джиро Италия считается одной из самых трудных. Когда подъехали к выбранному месту, где на углу улицы был дорожный знак – перечеркнутое красной полосой название города – оказалось, что там гавань набитая яхтами и катерками и ничего похожего на пляж. Наверняка, где-то оно есть, но добираться надо на автобусах или чем-то.

Вернулись и уже пешком прогулялись по набережной, украшенной пальмами. В её центре памятник Джузеппе Гарибальди, от которого ведет вглубь городка центральная улица. Она же и торговая. Здания все старые и чем дальше от центра, тем больше обшарпаны. Но народу, непонятно откуда здесь взявшемуся, достаточно много. Смотреть здесь, правда, не на что. Городок расположен на фоне крутых горок. Как они на берегу такого классного моря живут без него – непонятно. Конечно, судя по бесчисленному количеству катеров, яхт, моторных лодок и прочих черпаков, куда-то выбираются. Но, вот просто так, выйти на берег, позагорать, искупаться и т.п. – нет, напрочь. Весь берег, кроме вот этой небольшой, в общем-то, набережной в причалах, портальных кранах, военных кораблях, яхтенных отстойниках и т.п. Нет, это – не Рио-да-Жанейро.

13.12. Пизанская башня

05 октября. Выбрались с механиком в город Пизу. Если бы не известная на весь мир Пизанская башня, то никто бы и не знал об этом заштатном итальянском городке. Здесь все эти городки похожи друг на друга как грибы. Билет туда-обратно от Специи 18 евро. Электрички довольно частые, примерно через 30-40 минут. Время в пути ровно час. Расстояние 82 км. Конечно, нам без виз на руках, радиус расстояния от стоянки ограничен 30-ю км. Так что, на свой страх и риск. Естественно, мы не собираемся привлекать к себе внимание, чем-то непотребным. Итак, слившись с туристическим планктоном, от вокзала в Пизе, практически по прямой, минут через двадцать еще с улицы увидели верх знаменитой башни. Перед этим уточнились у проходившей мимо молоденькой дамы – в том ли направлении мы идём. (К моему удивлению, я почти правильно назвал эту башню – Пиза-тауэр, но правильнее – Торре-тауэр). Девушка спросила кто мы. И узнав, что русские, перешла на русский. С акцентом, конечно, но объяснила, что идем в правильном направлении. Жаль, что на встречных курсах. Интересно, откуда она знает русский. Что-то, у меня много набирается итальянцев со знанием языка, например, тот самый менеджер Саша из Рима (которого я встретил в Париже). Интересно, как он добрался до дома.

Войдя в какие-то ворота в крепостной стене, увидели саму эту падающую уже много веков башню. Действительно, наклон её впечатляющий. Да еще рядом вертикальная стена большого храма подчеркивает угол наклона. Сама башня и храмовые сооружения рядом выполнены из знаменитого каррарского белого мрамора. Мимо города, давшего название этому виду мрамора, мы проезжали на электричке и видели множество блоков и целых обломков скал, лежащих на каких-то фабриках.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Башня очень красива. Вся она окружена ярусами колонн из того же мрамора и увенчана такой же балюстрадой на самом верху. Высота её 56.7 метра, в диаметре, где-то метров десять. Наклон её виден с любой точки обзора. Конечно, мы с механиком, по-всякому её сфотографировали и обошли. Изображали, как и почти все туристы, что подпираем её руками, плечами или, наоборот – толкаем. На фото разумеется. Пока не надоело. Очередь для подъема наверх небольшая – человек в тридцать. Запускают партиями, примерно по десятку. Что там внутри – не видел. Стармех, когда-то в молодости был на ней с экскурсией, говорит, что спиральная круговая лестница, ведущая на все этажи. Два препятствия у нас было, влияющие на восхождение по этим ступенькам: стармехово колено, вдруг разнывшееся, и стоимость билета в 18 евро. Увы, уже не тот задор – влезть на двадцатый (примерно) этаж пешком, да еще за свои деньги, чтобы увидеть сверху унылый ландшафт этого монастырского заповедника.

Больше, собственно, в Пизе делать нечего. Поторговались с продавцом сувениров и неожиданно для себя скостили цену на 11 евро за две обычные сувенирные пляжные сумки с надписью, что они «Италия». У нас уже были подобные из Барселоны, поэтому особенно не нуждались. И рыночную цену примерно представляли. Классический торг. Мы вдвое, тот слегка уступает, мы не соглашаемся, тот еще чуть вниз. Тогда мы уходим. Погоня с уговорами. Наконец, уже изрядно отойдя от этой лавки, приходим с мехом к мнению, а почему бы и нет. Уже заходов больше не будет, а на подарок сгодится. Вернулись. Курчавый парнишка почуял, что не всё потеряно и всё-таки лишних два евро с нас слупил. Так или иначе – битва за копейки удалась.

По пути к вокзалу попалось здание старинной почты. Зашли, чтобы отправить открытку с видом башни. Но, как ни странно, на почте, весьма большой, таких открыток не было. И ручки – подписать у нас тоже. Пришлось, где-то на улице в киоске найти это дело, на бегу написать адрес и строчку привета – ручку дал продавец. Подошла в это время целая компания вместе с Татьяной. Особо обмениваться впечатлениями было некогда – чтобы не опоздать на поезд, быстро направились на ту почту. Итальянцев иногда понять невозможно. Чем-то не понравилось почтовой тетушке, что внизу открытки я подписал Италия латинскими буквами. Заверещала – типа – нельзя. Показал ей жестами – зачеркни, мол. Она вместо этого начала замазывать белилами. Не получается, а время идёт. В общем, взвесила (!) эту открытку, взяла один евро за отправку и всё. Как я понял, теперь открытка придёт не в почтовый ящик, а как микробандероль. Еще чего доброго придется идти за ней на почту.

Нечто подобное из итальянской бестолковости было на проводах Татьяны в Милан. До отправления 10 минут. Занёс в купе чемодан и пошел на выход. В это время двери вагона автоматически закрылись. Не страшно. Жму зеленую кнопку на открывание, а ничего не получается. Странно. Ну ладно. Пошел в другой конец вагона. То же самое. Пытаюсь силой открыть дверь. Вроде поддается. Снаружи мимо проходит железнодорожник и машет мне рукой – типа нельзя. Я ему – открой снаружи (там входная кнопка). Прошел мимо. В результате, дверь всё-таки открылась в другом конце вагона. Какая-то дама, тоже там билась как муха, вроде меня. Но у неё получилось. Всё это было в пять утра за три минуты до отправления поезда. Не очень-то, комфортное ощущение. Но стоп-кран я бы дернул не задумываясь после таких шуток.

Вечером было экипажное пати. Недалеко от стоянки под мощным тентом, потому как весь день проливной дождь. Чисто с итальянской простотой. Обычно, сто раз проверят браслет участника. А здесь прямо с улицы к шведскому столу. Никто отрывных талонов не спрашивает. Мы успели пару раз сами себе налить какого-то вина, прежде чем, обслуга этого действа спохватилась. Мне почему-то продолжали наливать без талонов, а с механика забрали все три штуки. При этом стармеху наливали грамм пятьдесят в разовый стаканчик, а мне полный. Чем-то я их загипнотизировал.

13.13. До свидания, Италия!

07 октября. В последний итальянский день пошил тент из остатков старого паруса для одной яхты из СПб «Витязь». На ней ходят вдвоём муж с женой и хотят оставить для черноморской регаты яхту в Варне. Сюда в Средиземное море они пришли из Калининграда. Яхта своя, деревянная, из набранных поясьев. По типу напоминает шмарагд моего друга Васи Коваля (только у Васи называется яхта «Фрегат»). Имеет бизань-мачту под иол, т.е. расположена позади рулевого. Не сомневаюсь, что в Варну они дойдут. Лишь бы с хранением её не возникло сильных проблем.

Проехались по единственной в этом городе велодорожке до её окончания. Зашли в здоровенный супермаркет на все случаи жизни, который, как ни странно для Европы, открыт в воскресенье. Здесь, пока я пытался разобраться с интернетом, механик исчез в его лабиринтах. Попытки встретиться – не удались. Оказывается, мой приятель снова покупал рассаду, а у меня дедукции не хватило вычислить. И сидел как привязанный, на месте, где расстались. Сказал ему, конечно, почти дипломатично, что я об этом думаю. Вечером навестили Николая, что из Болгарии, распрощались. Как бы до встречи на Черном море. Но что-то, мне думается – навсегда.

В полдесятого отход на традиционный парад парусов и затем курс – в Санкт-Петербург, в неизвестность. Вроде бы и жаль расставаться с «Миром» – привык, даже, к его колхозному строю (по принципу – всё вокруг не моё, а значит – гори оно огнём!). Но, если баржу тормознут, и переход накроется, то делать здесь однозначно – нечего. Во всяком случае – надо эвакуировать всё из каюты и отправить в родительский дом. Чтобы путешествовать налегке. Вот такие мысли вслух. М-да…

08 октября. На парад парусов, непонятно перед кем, вышли вслед за «Америго Веспуччи» – итальянским барком, принадлежащему их ВМФ и ухоженному, как мисс Вселенная. На нём подняли три каких-то грязноватых косых паруса – этим и обошлись. «Мир» поставил все паруса. Прошли вдоль берегов. Дождь. Народу не видно. Да и понедельник, как-никак. Наконец, следуя плану, пришли в точку расставания, гуднули друг другу тифонами и разошлись. В 2 часа дня начали путь в Россию. Все мое нутро говорит, что ничего хорошего нас не ждет.

Поскольку речь заводилась о некоем ремонте (покраске) мачт и по мелочи всяко-разного, то я сам предложил себя боцманом на ночные вахты, а Игорю дневную и руководство этими делами. С сегодняшнего дня и начнем.

Глава 14. Домой

14.1. Раноутренний боцман мачты

09 октября. На первой же вахте пришлось ставить все паруса. С учетом количества моей команды всего в 8 человек, это было не так просто. Да еще пришлось посылать их наверх – рассезневывать брамселя. Старпом – старший на этой вахте с 4-х до 8-ми утра – хотел поставить и бом-брамселя, но я отсоветовал, ссылаясь на ночь, возможный шквал (из-за чего не ставила вообще паруса предыдущая вахта). На самом деле СПК подумал о бом-брамселях, когда марсовые уже спустились на палубу и мы поставили эти паруса. Посылать обратно на самый верх – это уже не продуманно при таком количестве вахты. Хотя сам я сторонник максимально возможного. Что-то, не то с расходом народа: слишком много на внутренней вахте – дневальные, камбуз и еще, куда-то там.

Из наших матросов Игорь создал рабочую команду без курсантов. И те с обеда до 8-ми вечера начали всякие дела. А то, обычно, ходят этакими гусями в режиме надсмотрщиков. По-моему такой распорядок, в общем-то, устраивает всех. Пока палуба сырая после ночи, они могут спать до обеда, а с учетом их развлекалова (кино, ТВ и пр.) до поздней ночи – это немаловажно. До обеда управляется и вахта.

14.2. Победа над моноблоком

Где-то утром появился радист из курсантов с информацией, что у них с моим моноблоком, на который я уже поставил крест, всё получилось. На новый жесткий диск загрузилась лицензионная Windows-8, которую я купил в Специи и всё заработало. Правда, на итальянском. Но мне не привыкать. Главное – моноблок работает как новый, хотя, конечно, привычных загрузок пока нет – нужен интернет. Но – это дело наживное. Собрал у себя всякие сладости, банку кофе, стармех отдал мне, не тронутый акеловцами торт, и презентовал всё это радистам.

10 октября. Вышли из Лигурийского моря и идём непосредственно в Средиземном. Мой распорядок дня, теперь, наверное, уж до прихода в Питер: подъём в три часа ночи, работа на компьютере по своим делам. Парусная вахта с 4-х, некоторый отдых после вахты до 11-ти утра. Обливание на палубе, обед, загорание до полпервого дня в своем шезлонге (компанию составляет, начиная с обливания – стармех), работа в парусной до 5-6-ти вечера, новости по ТВ, если спутник работает. Просмотр какого-либо фильма с периодическим под него засыпанием, отбой, где-то в 10 вечера. И далее по этому циклу. Как видно – времени на сон более чем достаточно. Одолел половину второй тетрадки кругосветного дневника, но никак эта перепечатка не войдёт в систему. Нападает какая-то лень. А времени остаётся – всё меньше.

Мысли, которые бродят: все они об одном и том же – что делать? Стимулов к продолжению работы на «Мире», практически нет. Смешная зарплата с нервными перегрузками, непонятным будущим годом, ожидающим «Мир» (будет – не будет Чёрное море, ремонт на класс, невнятный график на окончание сезона и т.п.). В то же время интересно – зАПЛатят ли заработанные коммерческие. Не ахти, какая сумма, но в этом сезоне мы наработали на мой взгляд больше всех прочих. Если нет или это будет смешная премия – делать здесь нечего – это себя не уважать.

Когда-то ранее, я не придавал большого значения зарплате. Был постоянно в числе немногих, получающих добавку от спонсора и с отдельной внебюджетной доплатой. В принципе, это были не столь уж большие деньги. Больше действовал моральный принцип, что тобой дорожат. Сейчас, наряду с бесконечным удорожанием всего и всякого, вдруг, меркантильные интересы стали преобладать.

14.3. Обратный путь

12 октября. Сейчас «Мир», где-то вблизи Гибралтарского пролива. Проходим в сутки около 140-170 миль. От Специи на вчера прошли 640 миль, осталось 3000 с небольшим. Последние сутки идём под машиной – ветер встречный и не сильный. Волны почти нет. Весь путь проходит вдоль Лазурного берега и прочих райских земель. Вода 24 градуса. Палубный душ пользуется спросом. Из-за своих ночных вахт по утрам не обливаюсь. Да и толку от этого мало. В обед иногда – попытки загорать – благо солнце светит и греет. Но, увы, загар, полученный еще в северных широтах, постепенно бледнеет. Наверное, к Питеру окончательно сойдёт.

После обеда – ремонт парусов и всякое другое в парусной. Укатка их – как и всегда – сам ползаешь по расстеленному парусу, а кадеты с любопытством смотрят. Каждый сезон – одно и то же. На палубе в это время, вовсю идут покрасочные дела на мачтах.

После ужина – это в полвосьмого вечера – возня с компьютером – попытки запустить на нём разные программки, что не всегда удается. Комп 64-х разрядный и не всё идёт. Винда-8, к тому же, мало что, на итальянском языке, но и несколько своеобразная. Может и удобная, но никак к ней не привыкну. В общем, надо ждать интернет и много чего в ней переделывать. Скорее всего, придётся купить восьмёрку и переустановить. Итальянская сделала главное – оживила комп. Всё остальное…

13 октября. Симметричная дата. Воскресенье, которое у нас ничем не отличается от любого другого дня. Всё одинаково. Сейчас три часа ночи. Через час вахта. Подходим к Гибралтару. Днём будем в Атлантике. С момента отхода в этом море не качнуло ни разу. Сейчас мы в море Альдебаран. В Средиземном море полно морей со всякими малоизвестными названиями. Вахта моя, уже который день спит почти все 4 часа. Ветер встречный, паруса укатаны. Каждый раз показываю свисток, сопровождая это некими угрозами: – если, кто не явится в ту же секунду из своих шхер, пеняйте на себя. Но не очень-то они испугались, хотя иногда приходится будить свистом. Правда, от него подпрыгивают повара и буфетчицы, потому как сигнал из тамбура надстройки к ним доходит первым.

Днём делал чехлы-конверты для зажимов рукояток входных дверей надстроек. В них зажимы должны храниться, чтобы в случае какой-то необходимости, по правилам противопиратской защиты – запирать эти двери. Так что, много чего останется на «Мире» после меня. Народ в своем большинстве не настроен продолжать работу на «Мире». Такого откровенного наплевательства на экипаж не ожидал никто. Я решил пока не дёргаться – зима впереди. Если «Мир» всё-таки пойдет в Сочи (интересно – отважится ли бурса не послать его? Вопрос правительственного уровня, вообще-то), то это по мне, несмотря на безобразия с зарплатой. По окончании года будет вполне ясно – бросили нас с коммерческими, или как. С учетом смешной зарплаты, моих перелётов и ж/д разъездов – это немаловажно.

Ночью брасопились полностью на другой галс. Сильный встречный ветер до 15 м/сек. Подряд два зацепа брасов. Вначале никак не могли сбросить фоковский брас с верхнего гротмарсарея. Только справились с этой задачей, как брас бомбрам рея фока, каким-то образом залетел на бомбрам грота. Дёргание реёв туда-сюда никак не помогло. Пришлось посылать курсанта наверх. На мосту, сколько народу, столько и мнений, что брасопить первым и далее. В авральном порядке это роли не играет, а вахтой – проблемы вырастают, откуда не ждёшь. Но рано или поздно – победили.

Некоторые кадеты поражают своей инфантильностью. Несмотря на всякие разъяснения и т.п. – ничего не доходит. Нет механизма воздействия – не боятся ничего. Как блаженные – по-другому, и не скажешь. Куда катится система морского образования?

Утром около 10-ти подошли к проливу. Движение судов – просто сильное.

Перед обедом поднялся на палубу обливание. Идем в обратную сторону, т.е в Средиземное море. Оказывается, не можем под машиной выгрести против ветра и течения в Гибралтаре. Ход был не более 1-го узла. Ветер до 19-ти м/сек, течение – 5 узлов. Течение в проливе меняется два раза в сутки. Значит надо ждать попутного. Погода с утра была мрачноватая, сейчас солнечно, ярко. Море ярко-синее с барашками и дельфинами, которые «чешут спины» о наш форштевень.

Легли в дрейф милях в 15-ти напротив какого-то испанского города со сложным названием. Впрочем, ночью всё побережье светится огнями. Где заканчивается один город и начинается другой – понять невозможно. Густо живут уже всю христианскую эру. Ещё бы! Понятие «рай» – точно – произошло отсюда.

Заработал телефон. Позвонил Маше (благо она подбрасывает денег на него) и Любашке. Толком поговорить за минуту невозможно. Но связь в роуминге мтс – минута 90 рублей. Маша не успевает платить. Попытки настроить более дешево, хотя бы и за какую-то абонентскую плату не получились. С Натальей перед выходом специально ходили в офис мтс и какой-то крендель там, вначале нас уговаривал подключиться на какие-то входящие по 9 р минута, но с ежедневной платой в 25. Я ему объяснил, что не нам должны звонить, а мы. Тогда тот дал какой-то длинный номер. На запрос пришла смс, что заявка принята. И на этом всё заглохло навсегда. Попытки звонить через тот добавочный безуспешны. В то же время стармех по делу и без дела звонит по теле-2 и говорит, что у него по 10 р минута. В общем, что-то с роумингом я пролетаю постоянно. Может больше и не будет в этом необходимости – всё станет ясно в ноябре.

14 октября. Ночью на вахту опоздало примерно половина народа. Если тупо ждать, пока они соберутся, затем выступать с очередным призывом к дисциплине и прочего – сядут на шею и ножками обовьют. Старшине мачты дал команду – немедленно всех наверх. И пока, сменяющаяся вахта грота, еще стояла в строю, тут же передал их боцману – никого не отпускать. Потому, как не ясно, что за демарш предпринят. Может, это не разгильдяйство, а спланированная акция. В таком случае, на палубе останется подвахта (сменяющаяяся), а свою, вниз – пусть с ними разбираются их руководители. Но, через пару-тройку минут, опоздавшая толпишка – пять человек – подтянулась. Построил. Тем, кто вышел вовремя – шаг вперёд! Свободны. Остальным – ещё пять минут на объяснительные. Представить их мне на мостик. Не уложитесь в это время – заступит вахта грота. Видимо, проняло. Только пошла последняя минута отведенного времени – на мосту появилась фигура с бумажками с каракулями, что у всех болели животы, не разбудили и т.д. Отпустил вахту грота, своих построил с объявлением, что им очень повезло – уложились в отведенное время. Ничего не поделаешь – аксиому, что на флоте лучше иметь мягкий шанкр, чем мягкий характер – никто не отменял.

Только закончилась эта воспитательная возня – завели машину и направились в сторону Гибралтара. Отошли на 12 миль от береговой черты – выброс пищевых отходов. Не вышли три человека. Снова – всех троих на мостик. Один сказался больным – причем видно невооруженным глазом – враньё чистой воды. Двое еще что-то придумали. Ладно, обошлись только вызовом на мостик и душещипательной беседой. Нельзя с этим народом ни на секунду вожжи выпускать.

15 октября. Вдруг, полилась кровь потоками. Два приказа по судну подряд с ходатайствами об отчислении. И ко всем я имею косвенное отношение. Прошедшей ночью сделал замечание курсанту, курившему в правой боцманской, заставленной краской, растворителями и т.п. опасной жидкостью. От ветра, якобы укрывался. Спросил фамилию. Что-то неразборчивое в ответ. Велел доложить учебному помощнику об этом. Конечно, кадет пропустил мимо ушей. Но я сам на утреннем разводе упомянул об этом. Несмотря на неразборчивость фамилии, учебный помощник без труда определил, кто же это. И в капитанский приказ. Оказывается у бойца уже полный суповой набор. А следом, и опоздавшие на вахту, в следующем приказе. Все – на отчисление. Вот тут их проняло. Перед вахтой меня обступили, что такие они пушистые и несчастные, а почему так строго. Что у них были и выговоры, и строгие выговоры, и они их уже искупили, а тут, вдруг, без учета этого искупления – сразу на отчисление. Пришлось переговорить со старпомом – чем черт не шутит, еще и вправду отчислят. Решили провести со всеми должную беседу и на усмотрение капитана – изменить его приказ. Шурик Ильин (учебный СПК) встал было на дыбы, но согласился поучаствовать. Его, конечно, достали эти пионеры за время рейса – будь здоров! Пока не знаю, чем закончится.

14.4. Снова о друзьях детства

16 октября. Сегодня день рождения у моей дочки от первого брака – Александры. Телефон вне зоны досягаемости – позвонить невозможно. Но, хотя бы прочитает, когда-то эти строчки (может быть) – пусть знает, что я всегда о ней помню и люблю, как и всех своих деток. Наверное, с Шуриком мы перезваниваемся и общаемся при возможности по скайпу наиболее часто, несмотря на её занятость по службе в ВМФ. Шуриком я Александру называю в память о своем отце – так к нему обращался наш сосед дядя Ваня Озеров, с семьёй которого, наша семья дружила всю жизнь, пока все были живы, начиная еще с послевоенных лет в доме по улице Западный парк. Никакие родственники так не дружат, как это было в нашем том кругу.

Супруга дяди Вани – тётя Лида – совершенно замечательная женщина – была лучшей подругой мамы. Они не расставались до своих последних дней, когда все уже давно разъехались из нашего барака и жили в разных районах. Брат тёти Лиды – дядя Коля Чернышев – человек, влюблённый в море, участник войны в свою срочную службу на торпедных катерах, и награждённый орденом Отечественной войны первой степени за участие в реальном морском бою. Второй такой же орден он получил, как и все ветераны, вместе с моим отцом. Сын дяди Коли – Серёжа Чернышев – с горячего желания своего отца поступил по моим стопам в наше Училище (что в Адмиралтействе в СПб) и по окончании служил на моей АПЛ К-115, на которой я был командиром БЧ-5. И сам, Серёжа, впоследствии закончил свою службу на ней в этой же должности в звании капитана второго ранга. Я о нём немало упоминал в своих заметках о службе в ВМФ. Брат дяди Вани – Лёша Озеров – также бывший моряк Балтийского флота, единственный живой из этого нашего такого замечательного дружеского клана – дай Бог ему с супругой (надеюсь, что оба здравствуют) долгих лет. Мои папа и мама так их и называли: – а, что это Лёша-балтиец опаздывает? (на какое-либо семейное событие). Или, так, встречаем черноморца (про дядю Колю).

Супруга дяди Коли, тётя Таня – мама Серёжи – всегда к нам относилась с большой любовью, хотя мой папа – любитель подколоть (особенно дядю Ваню), иногда отмочит какую-нибудь шутку, в общем-то, безобидную, но невпопад по отношению к этой добрейшей женщине. После чего, они дуются друг на друга. Папа: «А что я такого сказал? – Подумаешь, там!» Мама ему: «Да, ты думай, прежде, чем ляпнуть, что-либо, голова седая!» Но, к счастью, всё всегда заканчивалось миром. О нашей дружбе с этими замечательными людьми можно много вспоминать и рассказывать. Почти уже никого и не осталось. Светлая им всем память, а живущим – долгих лет! Вот такие, нечаянные воспоминания о хороших людях напомнил, вдруг, день рождения Шурика. Ну что же, пожелаю и ей хорошего здоровья и удачи по жизни и службе.

Идём в Атлантическом океане, где-то напротив Португалии. Зыбь, раскачивает. Прошли от Специи более тысячи миль, осталось чуть менее трёх тысяч. Говорят, что будем заходить куда-то в Германию, чтобы забрать туристов.

17 октября. Все пишут по требованию бурсы свои намерения по отпускам и увольнениям. Я подал себя на отпуск по прибытии в СПб на три недели с 18-го ноября по 6 декабря. Теперь самому надо определиться, как быть с этим временем. Надо отвезти и отправить в Курск часть вещей. И слетать во Владивосток. Вольно-невольно набирается. Оставить минимум необходимого, что можно будет бросить. Это на случай увольнения после Олимпиады, на которую «Мир» собирается пойти через Новороссийск. А в апреле – Черноморская регата. Всё предстоящее покрыто мраком неизвестности. Если ничего не изменится с зарплатой и выплатой коммерческих – уходить отсюда надо прямо из Новороссийска. Вроде бы по этим и другим вопросам собирается по приходу встретиться с экипажем ректор. Я не верю, и в то, что он собирается встретиться (очередная лапша), и в какие-то изменения. Судя по разным нюансам – глубоко нАПЛевать этому речному техникуму на экипаж. Наберут отбросов – лишь бы заткнуть дырки. И весьма большой вопрос в этой связи – наберут ли на отход 15 декабря в Новороссийск? Если не пойдёт баржа – для меня всё упрощается на порядок. Без всяких соплей – ах, как я привык к своей парусной и сильно много умею – мотать отсюда, не оборачиваясь. Поэтому, теперь, каждый день начинаю со сборов.

14.5. В Бискайском заливе

18 октября. В 7 часов утра прошли траверз мыса Финистере – западной точки материковой Европы. Идём под парусами – все марселя, фок и грот. Скорость 11 узлов, ветер 9-10 м/сек. Вошли в Бискайский залив.

На палубе в районе бака то и дело появляются груды старых тросов, всякого хлама и разного тряпья, годами, хранившимися в такелажной кладовой. Это деятельность Игоря, которого я сменяю ночью на его парусной вахте. По мере накопления всё выбрасывается за борт. В этом месте океана топить всякий металлический и бумажный хлам разрешается. А вот всё, что изготовлено из пластика, в том числе и мусорные пакеты с бутылками от сока и прочего – везём с собой до порта. Я за этим слежу очень внимательно, и народ на вахте знает, что соблюдения установленных правил – требую жестко. Поэтому, вся пластиковая продукция отбирается, перекладывается в отдельные мешки и хранится до прибытия мусоровоза.

Как и на каждом судне, у нас на крыше одной из надстроек целая батарея контейнеров с надписями – это для пластика, то – для бумаги и т.п. Но всё это для показухи, и предъявления в случае проверок. Много там не поместится, а мусор накАПЛивается изо дня ко дню. Складываем мы его в специальное помещение в носовой надстройке, довольно вместительное. На долгих переходах забивается и утрамбовывается под жвак – полностью. Перед прибытием в первый порт Средиземного моря под мусорное хранилище стали использовать кладовку приборочного материала. А когда и она забилась под подволок, стали его складывать в сварочной мастерской к абсолютному неудовольствию старшего моториста, весьма хозяйственного человека, Андрея Николаевича. Но деваться ему некуда – терпел. Как последний резерв – уже в планах было загружать мусор в часть парусной шахты, через которую поднимаются и принимаются на хранение паруса. Там есть промежуточная крышка, с доступом к шахте из твиндечной палубы. Но – успели дойти до порта.

Также, в течение всего рейса, в специальное небольшое помещение средней надстройки складываются пищевые отходы с камбуза и столовых. Набирается этого добра изрядно, но каждую ночь выбрасывается за борт через специальный желоб, который крепят на ограждении борта. Удаление от берега должно быть не менее 12-ти миль, и то не во всех местах это допускается. Поэтому, время от времени, накАПЛиваются мешки с гниющими отходами. Стоит характерный дух, особенно в жаркую погоду. И хотя, всегда, после выброса т.н. пищевика – это помещение замывают и посыпают хлоркой – вонизма рядом с этой дверкой хватает. Сам выброс всех этих недоеденных каш, супов и борщей – довольно мучительная операция. Все большие мусорные пакеты, в которые сливаются эти отходы, как правило, держат содержимое, пока их не трогают. Только начинают перемещать к борту, как тут же начинает протекать, что-то из них, а иногда и с треском лопаются. Кадеты их подтягивают на обрывках от парусов, после чего надо руками поднимать в приёмное устройство.

Далее – тоже проблема – как не упустить за борт сам мусорный мешок. Для этого рядом стоит боец с небольшим отпорником (который я, когда-то лет шесть назад, делал для дежурной шлюпки). Острым крюком на конце этой рукоятки, он вспарывает мешок, и содержимое летит по лотку в сторону от борта. Задача держащего мешок – не упустить его в лоток, несмотря на бьющий в нос дух от этой провизии. Иногда слышен характерный шлепок об воду и возглас: – Ах! Это сразу означает, что мешок или часть его тоже полетели за борт. Но я своих предупредил (на ночную вахту фока выброс пищевика приходится наиболее часто) о карательных мерах за подобное. Носы воротят, но держат цепко. После чего, дырявая тара складывается в обычную мусорку. Посмотрев на эти мучения, предложил было, сделать простейшее перегрузочное устройство в виде небольших носилок со скошенным краем, в которые бы сливалось содержимое сразу у хранилища, после чего – в лоток за борт. Но – это «Мир» – с его растопыренными пальцами. Никому ничего не нужно.

Меж всех дел на палубе появились обрезки толстого стального троса из такелажки. Когда-то я был уверен, что это буксирный трос, положенный на судне по правилам портнадзора. Может это и было им, когда-то, но теперь – это хлам. Длина троса должна быть 180 метров, а эти обрывки и близко не соответствовали. Полетели за борт. Но трос-то для буксировки (тьфу-тьфу-тьфу!) нужен. В процессе разгрузки такелажки в самом низу нашли бухту толстого троса, почти подходящего для такой цели. И два дня я с добровольными помощниками колол гашу на его оконечностях. По пять пробивок с двумя замками. С учетом толщины прядей – была очень даже потливая работа. Но справились, зАПЛели. Осталось затировать его как следует (покрыть смазкой) и разместить где-то в такелажке, чтобы можно было извлечь, в случае необходимости, шпилём.

20 октября. Вчера к обеденному времени находились примерно в центре Бискайского залива. Ветер с юга, всё также 9-15 м/сек. Паруса – всё те же: все марселя и фок с гротом стоят на фордевинд. Ход – не менее 10-ти узлов. Так что, «Миру» повезло с попутным ветром и мощным, за счет этого, ходом. А то бы ползли под машиной еле-еле. Народ, искушенный в парусном деле, знает, что такое фордевинд на океанской зыби. Валяет с боку на бок и летит всё, что по идее летать не должно. Хотя и движемся с неслабым ходом. Но боковое раскачивание зыбью, парусами, обрасопленными на фордевинд – не стабилизируется. Вот и валимся, то и дело, с борта на борт. Иногда подходят волны-убийцы и тогда черпаем ватервейсом. А в столовой на главной палубе люмики погружаются в воду. Главное в этот момент – зафиксироваться на привинченном стуле с тарелкой в руках. Всего прошли, около 2400 миль от Италии, осталось столько же.

Впереди Английский канал – там передохнём от качки, а далее Северное море снова покажет свои зубья. В общем, осень – есть осень. Где-то в этих местах, что сейчас проходим, в апреле 70-го года затонула  АПЛ К-8 из-за потери продольной остойчивости после пожара и, кстати, на возвращении, тоже из Средиземного моря. Выгорели сальники забортных электрокабелей – поступление воды через них, и – готово. Через год я начал службу на таком же проекте и знания по этой самой остойчивости, вбитые профессором Муру Николаем Петровичем на основе этой катастрофы, сидят в голове до сих пор.

Появилась некая информация, что коммерческие будут выплачены, в пересчете на доллары вместо евро и по курсу переведены на карточку. Так или иначе, на такой зарплате, работать на «Мире» можно только от скуки, что я, наверное, и делаю. По прибытии в Питер, подал рапорт на отпуск на три недели с 18 ноября по 6 декабря. На 15-е декабря назначен выход этим же путём, но в обратную сторону. Но, что-то гнетут сомнения. По моему, эта бурса водных сообщений, святее Папы Римского – не представляет себе реальной обстановки. Шесть лет назад в обычную зиму на переходе в Калининград, кое-как пробирались за ледоколом. А сейчас по прогнозам будет зима аномально суровая. Но главное, с кем идти, и что с матчастью. Что там можно будет успеть за месяц подготовки – большой вопрос. И кто этим будет заниматься? Думаю, что будет великий облом. Так или иначе, надо за этот небольшой отпуск и во Владивосток слетать и эвакуировать свои всякие вещички. Или выбросить всё и не ломать голову.

21 октября. Под утро подвернули в Английский канал (Ла-Манш). Всю ночь перед ним водяные горы не давали спать. Наверное, подвесные койки на старинных парусных судах были неслабым изобретением. У нас же, как не заклинивайся на койке или диванчике – уснуть не удается. Все жалуются, что поулетали такие предметы, которые по определению летать не должны. Но, тем не менее. Несколько раз судно буквально черпало бортом и обязательно нашлись умники с открытыми иллюминаторами. Распрощались кадеты с несколькими навороченными ноутбуками. У нового навигатора Димы (вместо моего друга Бурлакова Валерия Васильевича) волна заглянула через не прижатый задрайками люмик в каюте, и ноутбук на столе приказал долго жить. Но это для той каюты традиционно.

Такая же история была с двумя предшественниками: Мишкой и Серёгой – бывшими начальниками радиостанции. Что же, хотя бы через такое дело, может и дойдёт, что объявления по громкой связи – закрыть все люмики – надо выполнять. Экипаж лишился нескольких телевизоров (привязать – это конечно, проблема), каютных чайников и т.п. Улетел системный блок и у моего приятеля стармеха (радисты сумели оживить). У меня только упала коробка с остатками печенья – пришлось собирать крошки пылесосом. Но в парусной с верстаков на полу оказалась всякая мелочь, и сдвинулись выдвижные крышки моих столов для раскроя. Пару раз я возвращал всё в исходное, на третий – пусть лежит, как улеглось. Несмотря на то, что вошли в Английский канал и подвернули к норд-осту, волны продолжали нас доставать до вечера следующего дня. К тому же, сдается мне, что судно очень лёгкое. Надо бы в балластные танки принять под самый их верх – возможно, не так бы валяло с боку на бок. Старпом сообщил, что что-то там заполнено, но не основные. Впрочем, им с капитаном виднее. Так или иначе, до выхода в Северное море получили некоторую передышку. А там, снова получим сполна до проливов. Как ни странно, укачавшихся не видел. Думаю, что кадетам повезло – на прощанье немного почувствовать, что море – это вам не лютики собирать.

22 октября. По Английскому каналу на нашей вахте ночью шли с ходом относительно грунта всего 1 узел. По лагу (относительно воды – 5 с лишним узлов). Причиной тому – убавленные паруса (три косых и фор-нижнй марсель) и встречное течение более 5-ти узлов. Если бы не ветер более 15-ти м/сек – понесло бы назад. Но к концу вахты течение стало слабеть, ход наш нарастать, и к смене уже течение поменялось на попутное. Полетели на 6 узлов. Полетели – это потому, что спешить нам некуда. Мы должны на рейде Варнемюнде 3-го ноября забрать до Питера группу тренизов. Зайти в порт не можем – на днях заканчивается санитарное освидетельствование. А так бы с этим попутным ветром уже и Северное море можно проскочить. Но после пришлось бы крутиться в дрейфе или на ходу в Макленбургской бухте. Хотя и так понятно, что придётся. Соответственно и приход в СПб откладывается до 7-9-го числа. Мне-то, этот приход, раньше-позже, до фонаря. Для нас с Натальей, да и еще здесь тьма народу, таких же гастарбайтеров – т.е. не местных – по большому счету ничего не меняется. Как обитаем в своих каютах – так и продолжаем. Единственно, что позвонил Маше, чтобы она купила мне электронный билет во Владик и обратно – это пока шли рядом с французским берегом. Заранее – чтобы по цене был выбор.

В 8 утра прошли Паде-Кале и вышли в Северное море. Маша уточнилась по дате моих полётов. Говорит, что билеты от 15-17 тыс. Где все эти льготы для Дальнего востока? Говорят, что такие есть, но с мая по сентябрь. Однако…

24 октября. Варнемюнде с тренизами отменяется. Но прибытие в Питер 5-го ноября. Хотя, пользуясь попутным сильным ветром, идём постоянно 9-10 узлов. Причем из парусов стоят только марселя. А весь вчерашний день только на нижних и нижнем ярусе косых. Капитан специально снижает ход. Осталось что-то там около 1400 миль. Причина, по которой нельзя раньше прийти – бурса не может устроить торжественную встречу – выходные плюс праздник 4 ноября (мне, привыкшему к 7-му числу – никак, четвёртое число, ни о чем не говорит). Так что, вы там поплавайте, а мы тут попразднуем… Мне, в общем, до зелёной балды дата возвращения. Хотя, если Маша возьмёт билеты, то надо успеть до полёта сделать несколько дел. А времени на них – большой вопрос, потому как останется нас тут всего ничего. Но дел и делишек навалится – не меряно.

По ходу дела на вахте занял свою команду плетением сезнёвок для укатки парусов на реях. Давно не плёл их сам, но вспомнил, показал. Оказывается, и здесь кадетов учили этому делу, но чуть по-другому. В общем-то – обыкновенная косичка, набранная из 6-ти, как минимум, каболок из распущенной веревки типа хампекса. Как всегда, на «Мире» это делается чуть более упрощенно, чем я когда-то обучился на «Надежде». Дополнительные сезни нужны для крепления укатанных парусов на период стоянки в СПб и переходе на Черное море в декабре. До самой регаты в апреле верхние прямые не понадобятся. А если ветер будет в мордотык, то вообще, как бы не пришлось, весь зимний путь идти под машиной.

14.6. Ураган «Святой Иуда»

25 октября. Ближе к концу дня вышли к проливу Скагеррак. Ветер, как дул под 20 м/сек весь день, так и не убавился, хотя предполагали, что будет просто закисон. Крен на правый борт, волна лагом – всё летит, что не сумело улететь раньше. У меня в каюте хорошую роль сыграли мои самопальные бортики на столе. Почти всё ими удержалось. Кресло пару раз улетало к телевизору, но обошлось. Главные мои предметы – ТВ и моноблок оказались удачно привязанными, что нельзя сказать о большинстве соседних кают. Полетел за борт разбитый Костин телевизор, которым, когда-то, еще я пользовался. Скапотировал со стола у наших буфетчиц, но в отличие от стиральной машины – не выжил. У моих соседей через стенку – телек размерами поменьше, традиционно оказывается на полу, но живучий необычайно.

Но эта качка еще была цветочком. В обед облиться забортным душем не удалось. Качало еще по-божески, и Игорь бросил вахту на долбёжку ватервейсов. Не заливать же им, зачищенные от ржавчины места. Но вместо нас, любителей холодной воды – это сделала мощная волна, ударившая в правый борт, облившая всех и в т.ч., залившая всю эту монотонную работу. Но перед ужином я всё-таки вышел на палубу, потому как, вдруг нечаянно стал заложником этого обливания. Стармех отказался (мы с ним только перед обедом обливаемся). Обычно он звонил в машину и там запускали пожарный насос. А тут, каждый день, вдруг подобралась компания – доктор, радист, рукпрак и человек пять кадетов, постоянно ожидающих моего появления на палубе для этой цели. Сейчас, уж думал, что никого не будет. Вода 12 градусов, да еще эти ватервейсы. На палубе действительно – никого. Вся она в потоках воды с наветренного борта и бросает время от времени так, что приходится вцепляться в штормовые леера, натянутые вдоль бортов. Поэтому я заглянул на мостик – старпом на минуту включил пожарник. Видимо, эта банда сидела в засаде. Пока я спустился – уже прыгают, освобождаются от одежды. Благо вода не дает долго под ней находиться. Но отведенная минута подзатянулась и даже у меня терпение закончилось. Только замахал рукой кому-то: «Стоп насос». – воду отключили. Но, уже что-то.

Во время ужина крен и броски сильно увеличились. Взял кастрюлю с борщом и пристроился с ней за раздаточной стойкой, что в нашей столовой. В какой-то паузе между бросками наполнил тарелку и только приспособился попасть в неё ложкой, как так повалило всё, вдруг, на левый борт, что полетело со столов. Борщ пролился на подстилку. Кастрюлю успел поймать – благо в ней содержимого чуть-чуть. Какая-то банка с горчицей полетала по полу как хоккейная шайба и заляпала ею всё вокруг. Грохот металлических мисок из кадетской столовой, ведро с отходами выпрыгнуло в коридор, блюдце со сметаной опрокинулось на Ирину Петровну, микроволновая печь выпрыгнула из своего гнезда, совсем, как ранее стиральная машина в нашей душевой, и также устроилась на полу на своей крыше. В общем, бой в Крыму, всё в дыму!

В это же время грандиозная волна с левого борта перелетела через ходовую рубку, залила крылья мостика и едва не унесла рулевую за штурвалом – миниатюрную девушку Алёну из будущих судоводителей. Хорошо, что та вцепилась в его спицы. Вымокла вся до нитки, но удержалась. У стармеха снова вылетел и самоуничтожился системный блок его рабочего компьютера. Хорошо, что казённый. Досталось за всё старпому, потому что так качнуло во время его поворота на другой галс, о чём, вообще-то предупреждается по громкой связи. Но на «Мире», как-то не принято предупреждать о таких милых тонкостях. Как ни странно, не видел среди кадетов, укачавшихся. Хотя бы в этом практика оказалась полезной.

26 октября. Ночью продолжали идти с двумя марселями на фок и грот-мачтах и двумя косыми на них же. Ход, несмотря на некоторое ослабление ветра до 12 м/сек, чуть более 5-ти узлов. Перед мысом Скаген вокруг нас собралась изрядная компания из грузовиков и контейнеровозов. Но все видят наши отличительные огни на топе фок-мачты – красный и под ним зелёный – судно под парусом и держатся поодаль. Некоторые выходят на связь и предупреждают о своих действиях по обгону. Еще ранее, когда мы шли под частью парусов с ходом более 10-ти узлов, некоторые, с удивлением запрашивали – неужели мы идём без двигателя.

Тем не менее, утренняя вахта убрала оставшиеся марселя и косые. Завели дизеля, и пошли по проливам на них. Прекратилась, ставшая уже привычной качка. Но еще не вечер – через день ожидается мощный циклон прямо на нашем пути. Срезали боевые стень-стакселя с грота и бизани. Заменили штормовыми. Выдал для этой цели старые – еще 87-го года изготовления – наши кадеты еще не родились. Написал и вдруг, подумал: «Господи! Какой я уже старый – пережил по возрасту многих титанов типа Курчатова, Королёва, Петра Первого и иже с ними – и что-то застрял в своём существовании…»

Срезали и заменили брамсель на бизани из-за порывов. Начал ремонт всех. На стакселе грота разошлись швы полотнищ, несмотря на его мощь. Возни по усилению хватает. Парусная завалена парусами. Переставил нитки на машине на более мощные. Благо, что она работает без особых проблем. Хотя, кое-что не мешало бы и подрегулировать, но боюсь всё того же лучшего, что враг хорошего. За день, да ночную вахту победил грот-стень-стаксель, имеющий множество мелких продранных дыр и массу разошедшихся швов от трения о стальные фордуны. Пришлось не только их подшивать, но и усилить накладками-протекторами.

На крюйс-брамселе порыв вдоль верхнего банта-чехла по телу паруса. Сделал фирменное усиление этого места на двусторонней клеящей ленте. А когда потянул всё сооружение под машину, неожиданно, без усилий, лопнул парус на полотнище рядом. Похоже, что фирма Тадеуша подсунула сильно некачественный дакрон, не имеющий защиты от ультрафиолетового облучения солнца, которого он так боится. По-другому, объяснить порыв в этом месте невозможно. Парус с очень небольшой наработкой и используется в отличие от марселей гораздо реже. И вот такое дело. То, о чем мне когда-то говорил Александр Дерябин – парусный мастер с «Паллады», когда у них в кругосветном плавании, вот таким образом начали рваться новые паруса, не успев поработать. Конечно, этот комплект, что у нас – непонятно кто заказывал на деньги спонсора, меня как парусного мастера на пошив, не командировали. И впервые, фирма, что-то сильно лопухнулась – паруса не в размер чертежей и материал на всех, какого-то непонятного качества. Почему так – не знаю. Приезжал в Гдыню, когда мы там стояли в какой-то гонке, Збышек – зам Тадеуша – спрашивал меня, как новые паруса. Но мы их только получили. Внешне, красивые, белоснежные с новой кожей на углах и т.п. Конечно, я ответил, что всё, о’кей. Но позже, когда стали их вешать, выяснилось, что некоторые косые по длине передней шкаторины не соответствуют длине штагов – пришлось менять местами. А еще позже – материал начал, как-то, уж слишком быстро слабеть в местах перфорации швов. Конечно, с материалом даже в условиях парусного сервис-центра не так просто разобраться, хотя есть образцы. Но, по крайней мере, можно точно установить дату его выпуска. Ведь дакрон – это гольная химия. И даже в новом рулоне во время хранения идут свои какие-то процессы. И сколько лет, лежали те, из которых паруса нам пошили – неизвестно. Так что, мне придется усиливать по всей длине это место соединения паруса с чехлом длинной накладкой. А в плане заказа новых парусов – сильно задуматься, к кому обращаться.

28 октября. Перевели судовое время на один час вперёд. Вроде мелочь, а одного часу на сон перед вахтой не хватает. Пока еще привыкнешь. А там, через пару дней – еще раз переведут стрелку на московское время. Что-то по ТВ заикнулись про зимнее время и всё умерло. Прошли проливами. Удалось мимо Германии позвонить по немецкой симке – там оставалось семь евро на счету. Пять центов в минуту – это не два с половиной евро, как берёт мтс за роуминг. Больше, конечно, если доведётся, никогда мтсовской связью в роуминге пользоваться не буду. Наверное, только на таких лопухах и процветает.

Весь день возня с парусом. Всё успешно – осталось усилить протектором несколько швов. Если судить по этому брамселю с бизани, то наверняка и у остальных прямых такие же проблемы на всех мачтах. Этот парусок далеко не самый напряженный по эксплуатации. Однако… Так что, если баржа пойдет в декабре в Сочи, надо будет до апреля провести какую-то ревизию тех, что на реях. А там – большинство, того самого 2009-го года, неудачного изготовления. Но, всё же, они имеют остатки финишинга (коландрованного покрытия ткани специальной пропиткой, не пропускающей воздух), по сравнению с более старшими версиями. Хотя, опять-таки, с вечными подставами оргкомитета гонок – смысл честной борьбы теряется и, какие будут паруса – до лампочки. И вообще, еще не вечер… Питерская стоянка многое прояснит.

Ветер 12-13 м/сек. Паруса: Нижний марсель на фоке, три косых на бушприте, грот и крюйс-стень-стакселя. Бакштаг правого галса. Ход 7,5-8 узлов. Для такого мизерного количества парусности – весьма прилично. А если все поставить, узлов 15-16 гарантировано. Прошли о. Борнхольм. Но дата нашего прихода назначена на 5-е ноября. Поэтому торопиться некуда. С таким ветром и ходом пройти оставшиеся 600 миль можно было за 3-4 дня. Чтобы притормаживать, даже гребной винт развернут из флюгера в рабочее положение.

Тем не менее, и этого оказалось мало для снижения скорости. Двумя вахтами – моей как подвахтой и меняющей нас бизанью – убрали паруса, обрасопились вкрутую и пошли под машиной на самом экономходу. Но ветер продолжает усиливаться – нас догоняет с запада циклон. Уже передают из Англии и Германии об усилении там ветра до 25-ти метров. Ночью ожидается пик усиления ветра. Единственно, что всё для нас – и ветер, и волна – в попутном направлении.

29 октября. Вовремя капитан Орлов успел обогнуть Данию и пройти проливами в Балтийское море. Шторм под названием Святой Иуда натворил дел в Англии, Германии и Дании. С кучей вырванных с корнями деревьев, раскиданными автомашинами и жертвами. Закрыт для движения мост между Швецией и Данией, под которым мы совсем недавно проходили. Этот шторм нас зацепил крылом только слегка – центр его прошёл на Петербург севернее нашего пути. Но и этого под занавес похода хватило, чтобы проникнуться уважением к стихии. Шли под дизелями, паруса укатаны дополнительными сезнёвками. Ветер в корму – четкий фордевинд. Ветер не самый сильный – в порывах до 20-ти м/сек, в основном – 15-16 м/сек. Но волну он развёл порядочную. Несмотря на принятый балласт, время от времени валяет с боку на бок до ватервейсов. Снова всё в каютах летит. Постоянно надо придерживаться за что-то. На ночной вахте натянули штормовые леера. Выходишь из ходовой рубки – ветром сносит. Рулевого со штурвала перевели на джойстик в рубку, чтобы эффективнее рулил, потому, как любой подворот лагом к волне приводит к мощным в них провалам. Так что кадеты на этом обратном пути оморячились по-настоящему. Как ни странно, укачавшихся не видел. По крайней мере, на моей вахте. Хотя мозгов особо не прибавилось. Так, кто-то пытался выплеснуть на наветренном борту за борт остатки краски, разбавленные растворителем. Результат понятен.

30 октября. Болтанка продолжается. Это на ошмётках Святого Иуды. (Кто ж даёт такие имена?). Шторм, как показали на ТВ, и в Питере побушевал изрядно. Но наводнения вроде бы избежали, благодаря защитной дамбе с гидрозатворами. В 1967 году довелось на шестивесельном яле грести по ленинградским улицам в районе телевышки. Позднее, бывая в том районе, я всё удивлялся – как это мы здесь раскатывали. Было такое.

14.7. На московское время

Время перевели на московское. Всё как бы хорошо, только в первый день, вернее ночь – плохо. Недосып чувствуется, в том числе и из-за ТВ, по которому начался какой-то интересный сериал. Иногда РТР выстреливает. В основном 99% такой чухнятины по американским образцам с кучей соплей про несчастную любовь, с не менее дебильными каждодневными обсуждениями в прямом эфире всё того же. Я обычно, сразу после вечерних новостей, только одним глазом оцениваю это мозговое полоскание. А дальше уже, или выключаю, или пытаюсь что-то посмотреть из своей коллекции. С учетом, что наша спутниковая антенна работает только, когда нос смотрит в сторону севера – просмотр ТВ – не так уж часто. И удается замечательно выспаться и к своему подъему в пять утра, или, как сейчас – к трём часам ночи, перед вахтой. Тем более что все программы начинались на два часа раньше – очень немаловажно. Теперь же, когда идём почти на север, и ТВ работает более-менее устойчиво, с переводом времени приходится терпеть недосып. (Начался сериал под названием «Пепел» с участием действительно классных актеров Миронова и Машкова, хотя, конечно, сюжет из пальца).

Вообще-то, старею конечно, и приближаюсь к уровню домохозяек. Уж, лучше бы в свободное время свой кругосветный дневник допечатал. А то, только половину второй тетрадки одолел. Не думаю, что кому-то интересно будет его читать, даже напичканным фотографиями, которых для иллюстрации хватает. Если, даже классик И.А. Гончаров о подобном плавании на фрегате «Паллада» написал довольно скучно, то, что уж там, о моих повседневных впечатлениях про этот рейс на «Надежде», десятилетней давности. (Гончаров. « Фрегат «Паллада»).

Нескончаемая болтанка. Да еще на фоне недосыпа. Да еще, чего-то, вдруг, левое плечо заныло – давно такого не было. Сейчас мой левый борт – наветренный. Такие плюхи по люмику, что невольно опасаюсь – выдержит ли? Раньше в подобных ситуациях или при крене, когда иллюминатор уходит в воду, закрывал стекло броняшкой. Но, с каких-то пор, стал опасаться, как бы хуже не сделать в плане нажима ею на стекло – всё уже изношенное. Как не крути прижимные барашки, свет пробивается – значит, какая-то деформация имеет место. Остается надеяться, что выдержит.

Кстати, сегодня некая двойная дата. Это – ровно полгода как мы в рейсе в этом году. Обычно немного не дотягивали. «Мир» – баржа далёкая от сантиментов – никто не упомянул об этом по громкой связи и не поздравил кадетов, впервые, между прочим, для себя, находящихся столь долго в плавании и отрыве от дома. Да и львиная доля экипажа – тоже. Наверное, я единственный, поздравивший свою вахту с этим делом. Назвал ветеранами тех, кто с самого начала в рейсе – было видно, что очень довольны. Мелочь, но она, из той же оперы про внимание, которое так дёшево даётся, но дорого ценится. Учебный помощник Шурик – святой парнишка в этом плане. Впрочем, у всей нашей администрации одинаковые корни.

Второй момент – юбилей создания флота в России. Когда-то Пётр издал указ, что флоту – быть. Впрочем, по новостям упомянули об этом только утром – я их не видел. В основных выпусках – ни слова. Всё-таки – не морская держава, хоть ты как не крути. Морская – это, когда на генетическом уровне. Те же Англия, Португалия, Испания, с той же Голландией, Норвегией, Финляндией и еще некоторыми странами, где мы насмотрелись на тьму народу, стоящего в очередях к нам на борт в любую погоду. И безмерное количество, провожающих на яхтах, катерах и прочих черпаках. Может там тоже не очень-то помнят, когда и кто у них начал строить флот. Но вот эту тягу к кораблям, парусам и всему, связанному с морем – просто так не привьёшь.

14.8. Зима приближается

01 ноября. Ноябрь, уж, наступил. Почти по Пушкину А.С. Циклон Святой Иуда давно исчез со своими волнами. Продолжаем подбираться к Финскому заливу с ходом в полтора узла под тремя парусами. Успел капитально отремонтировать крюйс-стень-стаксель и крюйс-брамсель. Для этой цели прихватывал на ночной вахте пару часов – пока позволяла вахтенная обстановка. Где-то напротив Таллинна телефон заработал – узнал, что Маша взяла билеты на 15-е туда и 28-е – обратно. Конечно, мало, но мне не привыкать. Есть возможность взять по приходу билеты на поезд в Курск, куда необходимо отвезти накопившуюся мелочь, уже, возможно, что-то зная о реальных планах. Из бурсы затребовали сроки отпусков, так что еще до Машиных билетов подал те же сроки. По 6 декабря. Вернусь в понедельник 9-го. Если отход состоится и по плану, то по времени расклад нормальный.

Сильно похолодало, хотя солнце светит. После обливания ветер на палубе переносится совершенно спокойно, от чего глазеющий народ бросает в дрожь. В обед и перед чаем обливаюсь в одиночестве. Перед ужином компанию составляют радист, доктор и пара-тройка кадетов. Вода реально холодная (но не ледяная) и эти ребята выскакивают почти мгновенно. Я терплю, пока она льётся из нашего шланга с дырками, привинченного к пожарной магистрали. Мой друг – стармех, не желает нечаянно рисковать и на этих мероприятиях не появляется. Ему хватает обливалки в бане, которую создал с помощью Кости умелец, старший моторист Саша, в прошлом рейсе. Я тоже составляю там компанию, но только, чтобы прогреться перед палубой. Но воду заказываю у вахтенных помощников на минуту-полторы. Лёнька – третий помощник, как-то забыл выключить, а я всё ждал под душем – когда же. Пришлось выскочить, а тут и выключили воду. Предплечья рук реально стынут. В остальном терпимо.

02 ноября. Движемся специально еле-еле, но ветер с кормы и ход достигает более пяти узлов. Всё те же пять косых – три на бушприте и по одному штормовику, и один марсель на фок-мачте. Пришлось фок обрасопить на бейдевинд, чтобы как-то снизить ход. До СПб 150 миль и понятное дело, несмотря на подобные ухищрения, придём к якорной стоянке раньше назначенного срока. А сумеем ли устоять на якоре, если подойдёт очередной циклон – еще вопрос.

Погода – слабая морось. Уже никто не мешает трёхразовым обливаниям. Впрочем – это не благая Атлантика – больше минуты устоять под напором пожарного насоса проблематично. Приходится просить вахтенных помощников, чтобы выключали через 40-45 секунд. Моя компания, впрочем, довольствуется мгновенным проскакиванием через этот водяной забор. На какое-то время заработали телефоны на наших станциях. Гогланд, что ли? Мой самсунг-гэлакси на автомате принял почту в интернете. Наша путешественница-тренизка Танюшка (моя племянница из Москвы) переживает, как мы прошли Святого Иуду. Конечно, по ТВ показывали погодный погром в Питере.

Хорошо, в общем-то, прошли, не считая битых телевизоров, микроволновой печки в нашей столовой, которая кувыркнулась из своего гнезда в точности, как кульбит нашей стиральной машины в душевой, несколько ранее. Но, в отличие от стиралки, хотя и приземлившейся на свою треснувшую крышку, микроволновка приказала долго жить. А также – сильного недосыпа, мелких травм у кадетов (по счастью без последствий) и большого везения им в том, что сурово так покачало. Впрочем, от продолжающихся мелких прохиндейств, их это не избавило. Другая наша Татьяна (из Новосибирска) переживает, что от меня ничего нет. Как обычно присылает свои фотоотчеты Надежда Александровна, но зону приёма интернета проскочили и, кроме заголовков, ничего нет. Маша прислала электронные билеты, но распечатать будет возможно только, когда заработает билайновская интернет флешка. Пока не берёт. И как обычно, facebook лезет во все дыры, от которого я далёк навсегда. Как и от других соцсетей. Традиционно поздравил меня Женя Коваль с днём Тихоокеанского флота. Спасибо Женя! Да и Лёвка – молодец! Прислал массу фотографий из своего хорватского яхтенного турне, но тоже, их надо ждать с интернетом. Конечно, всем отвечу, как только заработает билайн на интернет. Как показала практика с телефоном, хотя на нем и удобно набирать текст, но почему-то, не всегда отправляется и исчезает непонятно куда. Да и прошли зону приёма довольно быстро. Теперь уж, ждать осталось недолго.

В парусной навожу некоторый порядок, особенно в свалке на левом верстаке. Хотя, вот так, конечно, всё под рукой. Но надо что-то изменить. Переместил велосипед сюда же – как знать, будет ли нужен. Кому-то достанется. Много чего придётся бросить. Знать бы прикуп, жил бы в Сочи! Надеюсь, что поход туда всё-таки состоится. Если нет – то читай первые строчки. Надоели отстойники. Так что, медленно готовлюсь к эвакуации. Спешить некуда. Если баржа встанет, времени будет достаточно.

14.9. Высоцкий с нами

04 ноября. Встали на якорь в 30-ти милях от острова Котлин. На своей ночной вахте день назад я уже знал, что она последняя в этом рейсе. Там пришлось и брасопиться, и еще ряд мелких дел. Нареканий, как таковых, с моей стороны почти не было. На смене, на прощанье, пожелал кадетам вдуматься в смысл строчек известной морской песни Владимира Семёновича Высоцкого:

Поднимаемся в небо по вантам как будто по вехам,
Там и ветер живей, он кричит, а не шепчет тайком:
«Становись, становись, становись, становись человеком»
Это значит, на море скорей становись моряком.

Чтоб отсутствием долгим вас близкие не попрекали,
Не грубейте душой и не будьте покорны судьбе.
Оставайтесь, ребята, людьми, становясь моряками,
Становясь капитаном, храните матроса в себе.

Конечно, вряд ли большинство из них знает, кто такой Высоцкий – родились они уже после его гибели. (По-моему – это вроде, как для нас, Тютчев или Фет – что-то на слуху, но, попробуй, вспомни). И вообще, именно эту песню надо бы сделать гимном учебных парусников – настолько она точна. И проигрывать ежедневно при подъеме, чтобы, хотя бы через слух вдалбливались гениальные строки. Вряд ли, эти мои пионеры, что-то поняли из моего спича. Ну, да Бог с ними.

Но, просто поразительно, насколько эта молодёжь здесь, свято-наивная. Не все, конечно, но нашлось достаточное количество, которые ринулись сдавать всякие зачеты в последний день практики. И то, человек шесть, учебный помощник вызывал по громкой связи – у них даже журналы оказались незаполненными, не говоря уж, о куче там подписей преподов и комсостава. И всё-таки, хотя бы такая практика, чем никакой, когда этот наивняк придёт на мостики. Впрочем, всё к этому идёт. Поколение выросло уже не на пепси, а на навороченных телефонах.

Удалось на якоре настроить интернет через модем. Хороший сигнал – сразу подключился. Хотя попытки активировать итальянскую винду-8 не удались. Ключ принимает и на этом всё. Старпом посмотрел и обещал помочь через службу поддержки – у него была такая же проблема. Тем не менее, всё работает: и почта и скайп и все приложения, а больше ничего и не надо. К своему изумлению, нажимая на какие-то строчки в настройках, вдруг, сумел перевести на русский всю итальянскую винду. А то, уже, начал понимать малость, по-итальянски. Теперь – такая красота! До поздней ночи отвечал на письма и всевозможные поздравления, перелистывая входящие сверху вниз. Удалось пообщаться и по скайпу. Скачал свой авиабилет.

Погода, как и предсказывал капитан на утренней планёрке, резко ухудшилась – ветер под 15 метров с неслабым дождём. Сниматься будем где-то ночью, чтобы в 8 утра быть на морвокзале.

В почте получил письмо от Андросова – «Надежда» в конце января пойдёт в Черное море на регату, и оттуда, через Барбадос и Панамский канал с заходом в Акапулько и Йокогаму – домой. Не пойму сам себя – то ли позавидовать, то ли, всё равно уже…

14.10. Здравствуй ДЕРЖАВА!

05 ноября. Здравствуй страна! Началась она с дикого обыска властями во всех каютах и помещениях судна. Что уж они там искали, понять сложно. То, что три собаки (настоящие – очень симпатичные: фокс, ризеншнауцер и еще одна) вынюхивали, чему обучены – понятно. Мало ли, что можно ожидать от кадетов, не дружащих с головами. Но переворачивание в каютах экипажа всех сумок, шкафов, упакованных сувениров в поисках чего-то запретного, вызывает не то, что, недоумение, а просто – чувство брезгливости. Почему-то, особенно трясли женские каюты и их вещи. Что уж, хотели найти – никто не представляет. Причем, одна команда сменяла другую и копалась в тех же вещах. Особо тщательному досмотру подверглась флагманская каюта и каюта капитана, чего на моей памяти не было никогда. Я это невольно видел, потому как был сопровождающим одной из этих групп. Конечно, кто-то из нашего народу пытался провезти сверх двухлитровой нормы, какого-то красивого спиртного, как обычно, на подарки и т.п. Но, в принципе, на это не обращали особого внимания. Всё-таки, наверное, в основе последние события в Волгограде. Может так и надо досматривать вообще-то, но уж слишком примитивные методы. Если уж поставлена перед службами задача – убедиться в отсутствии, чего бы то ни было – подход должен быть более профессиональный. Копаться в дамских мелочах, как у второй помощницы, вообще, не к лицу. Правда, в мою каюту, по-моему, никто не заходил – ничего не стронуто. Но, так или иначе, народ наш сильно переживал за свои лишние бутылки с дешевой «Сангрией».

Наконец-то, этот кошмар закончился, снялись от морвокзала на Набережную Шмидта. Закоченевший первый курс, оркестр, черные фуражки с золотым шитьём, встречающие родственники в стороне, подпрыгивающие от нетерпения (да и от холода, тоже), унылые речи, которые никто не слушает, свалка на трапе, кадетско-родительское брожение и т.д. и т.п.

Всё!!!

P.S. Бурсоиды – в своей стихии: отлично знали дату прихода. Могли бы заказать контейнер под мусор (забиты все подсобки и гора на палубе после кадетов), машину для вывоза в прачечную десятков мешков с бельём, продукты. Пока курсанты еще на борту. Но, ничего нет и в помине. Кроме недоуменного вопроса: «А, чегой-то, вы с моря об этом не позаботились? – ах, с ураганом Святой Иуда боролись? – ветер у вас был 40 метров в секунду? – Ну, надо было время выбрать… позвонить… договориться… – Всего четыре человека в палубной команде? – Ну, ничего. Четыре – не один. Потихоньку, полегоньку…»  ЗАБОТЛИВЫЕ, ВЫ, НАШИ!

P.P.S. Закончилось для меня не очень-то здорово. Привезли и мусорный контейнер, пришла и машина за нашими простынями с пододеяльниками, и ещё одна за плотами, а следом за ними – вот вам и продукты! С плотами повезло. Машина пришла сразу на следующий день. Кадеты еще были на борту. Выгрузили все плоты шлюпочной лебёдкой левого борта со средней надстройки и грузовой стрелой с носовой. Но… машинка взяла только четыре плота и увезла их. Остальные так и лежат на причале, к которому привязан «Мир». Отнести плоты на грузовичок не так-то просто. Надо по периметру обогнуть этот долбанный дебаркадер, отделяющий причал от берега, со всеми его поворотами, торчащими клапанами и гусаками вентиляции. Каждое это препятствие, как взятие неприступной крепости – т.е., надо вовремя поднять плот весом в 160 кг на плечи, изогнуться в тесном повороте, снова на руки, а тут и новый дебаркадерный шпиндель, вот он, здравствуйте, и ещё таких много. Кадеты с помощью моих носилок из старого чехла для парусов и двух длинных слег-брусьев – справились. Но и мы упарились, подтаскивая плоты к месту их выгрузки. Далее – вот тебе: вынос мусора, в нежных мешках – всё сыплется, вот тебе, сорока-килограммовые мешки с простынями – и всё по той же схеме – по периметру дебаркадера. Это уже – чисто палубной командой, с имитацией помощи от прочего экипажа. Палубная команда – я, Игорь, боцман грота, новый дохлый матрос, правда и два новых моториста – вот и вся компания! А мешками (пакеты на 160 л) забиты все подсобки, помимо штатной мусорной кладовки. Плюс к этому – пищевяк – камбузные отходы, которые за борт, тоже уже выбросить было невозможно. Но они в тех же пакетах, и рвутся при любом на них, насилии. Всё это – уже в отсутствие списанных кадетов. Помогать – некому! Натаскались – будь здоров!

На следующий день у меня по плану (моему) медкомиссия. Всегда, скорей от нее отделаться, чтобы не висела. Билеты взяты во Владивосток, там далее в Курск – и во всё надо успеть до выхода. С блеском – всех врачей. Хирург, посмотрев на мой поджарый живот с белой отметиной от плавок (еще бы, месяц безостановочного перехода на горохе, с ночными вахтами, взамен Игоря с фока – подстройнят, кого хочешь!), спросил: «А, как вам удается, так сохранится?» Ответил прямо и без красивостей: «В Европе бассейнов не меряно – в каждом порту, в них ежедневно по – 3-5 км, плюс бег по возможности и умеренное питание (уж об этом, позаботились!) – любой станет таким!» Комментариев от хирурга, кроме большого пальца вверх – нет.

Но тут, зарвавшегося мачо, остановило местное ГАИ – терапевт Лариса Николаевна. Уже, в который раз, проходя у неё заключительный этап медкомиссии, знаю, что расслабляться нельзя. Добрейшая женщина, но стоящая на страже канонов отбора в плавсостав – незыблемо, как в космос, не изменила своим требованиям. Я-то, по прошлому году понадеялся, что всё будет, как и тогда: – давление 120/80 (моё обычное) и никаких вопросов. Но, вдруг, последовала тирада: «Ах, вам уже 65 лет (мне самому эта цифирь кажется какой-то, не относящейся ко мне) – а у нас, буквально вчера, пришло требование ужесточить, не допускать, проверять отдельно и т.д. и т.п. А если, вы еще и по давлению…» Что-то я напрягся, и это мне не понравилось.

Засунул руку в её электронную ловушку для потенциальных жертв. У меня была – точно такая, за две тысячи, купленная в поселке гегемонов, Светлом – тоже, из-за каких-то опасений роста давления и выброшенная за ненадобностью, поскольку давление, несмотря и на некоторые злоупотребления, в общем-то, было на своем постоянном уровне 120-130/80. Штука эта – сама надувает, сама считает, сама выдает результат. Я знаю, что, чем ниже она к локтевому сгибу, тем цифры давления будут выше (надо по инструкции – 2 см от сгиба). Но здесь – сразу на сгиб и я это знаю по прошлым разам. И никакого страху. Но, тут, увы! Параметры – явно, превышающие требования к космонавтам. – «Вот, видите! – А еще, туда же!»

С моей стороны – немая сцена. Действительно – не ожидал. Хотя знал, что самочувствие, какое-то, нестандартное. Чувствую сам, что в организме – перенапряг. И ходить нелегко – болят мышцы ног, и натаскался, вчера наравне с молодыми, и что-то бессонница задавила последние два-три дня – голова тяжелая – всё, как бы, не располагающее к этой медкомиссии. Но, тем не менее, попёрся на неё. Надо было бы, выждать акклиматизацию – время, ведь, тоже перевели, буквально за день до прихода. Но, я – скоростемер еще тот. Вот и получи! Заявляю доктору: «Всё, отыгрался, пишите – не годен – собираюсь в свой Владивосток». Повторный замер – показатели – заметно ниже. Но, уважаемая мною, Л.Н., повела меня на консультацию к её старшим товарищам. Тех на месте нет, ожидание, мои мысли всё печальнее, коллеги пришли, замер – еще хуже! – НО, изучив кардиограмму – без малейшего изъяна, и прочие показатели. Выслушав мои объяснения, старший терапевт – совершенно замечательная женщина (а я её помню с момента моего первого появления в этом медцентре в 2007-м году) – взяла на себя все мои эти нервные превышения, видимо, имея ввиду, что, если мы и таких гераклов будем душить, кто же будет на этой барже работать! (Имеют место, некоторые мои эвфемизмы, но суть, именно эта). Допуск, печать, работайте. Но, тем не менее, настроения нет. Мысли – а надо ли, в дальнейшем двигать горы? Да, провались они, все! На зиму – хватит, а там – море на замок. Пусть ищут молодых и здоровых. Найдут ли?

Вернулся на борт. А там уже из стирки мешки привезли, те самые под 40 кг. Ждут. Жизнь продолжается!

Далее

В содержание «Под парусами фрегата «Мир» 2013»

В начало

Автор: Абрамов Николай Александрович | слов 67112