Граф Фёдор Иванович Толстой (Американец). Портрет работы Ф. Рейхеля

Отец — тайный со­ветник граф Павел Дмит­риевич Толстой (1797­ — 1875). Окончил Пажес­кий корпус и в 1818 году был определен в Гренадерский полк Его Величества короля Прусско­го. Вскоре он был переведен оттуда в Лейб-гвардии Преображенс­кий полк, позднее в чине полковника — в Лейб-гвардии Семеновский полк, где в 1828 году командовал 1 -м батальоном. После перевелся в пехотный полк, затем числился на гражданской службе: в декаб­ре 1836 года он упоминается как действительный статский со­ветник в отставке, позднее — тайный советник. С 1834 года он был камергером, с 1855 года — гофмаршалом двора принца Петра Ольденбургского. Имел многочисленные награды, в том числе орде­на Св. Станислава 1 -й ст. (1843), Св. Анны 1 -й ст. (1848), Белого Орла (1856) и Св. Александра Невского (1856).

Родители М. П. Толсто­го были друзьями семьи поэта Ф. И. Тютчева и его второй жены Эрнестины. Наверное, не лишне будет заметить, что де­вичья фамилия матери — Ф.И.Тютчева была Тол­стая.

Граф М.П.Толстой и граф Лев Николаевич Тол­стой — пятиюродные братья.

С писателем и поэтом графом Алексеем Константиновичем Тол­стым он тоже пятиюродный брат. При этом Лев Николаевич Толстой и Алексей Константинович Толстой — троюродные братья.

Граф М.П.Толстой — четверою­родный племянник знаменитого ху­дожника и медальера графа Фёдора Петровича Толстого.

Граф М.П.Толстой — троюродный внук сенатора и знаменитого библиофила, чья коллекция старопе­чатных книг и древних руко­писей составляет основу Рос­сийской Национальной (Публичной) библиотеки, графа Фёдора Андреевича Толсто­го.

Нарукавный знак Пажеского корпуса, где учился М.П.Толстой

В 1863 году, во время обучения графа Михаила Павловича Тол­стого Пажеский корпус перешел в ведение главного управления во­енно-учебных заведений.
В 1865 г. М.П.Толстой был выпущен из Пажеского корпу­са подпоручиком в Лейб-гвар­дии Гусарский полк. .

Воронцовский дворец, в котором располагался Пажеский корпус

В 1868 году был произве­ден во флигель-адъютанты.

В 1870-1875 годы ко­мандовал эскадроном, затем дивизионом, временно коман­довал полком.

С 1875 года — полков­ник, заведующий хозяй­ством полка.

В 1877 году, в связи с началом Русско-турецкой войны 1877-1878 годов, направлен в действующую армию и назначен командиром вначале 3-й, а затем и 1-й брига­ды Болгарского ополчения. Болгарские ополченцы под командованием М.П.Толстого заняли Передовую позицию на Шипке.

Оборона Шипкинского перевала болгарскими ополченцами под командованием графа М. П. Толстого

Окопы Передовой позиции были расположены по западным, южным и восточным склонам вершины Свети-Никола (Святого Николая) и далее на юг по скалистому ее отрогу под названием Орлиное гнездо. Накануне боев за перевал здесь держали обо­рону воины 3-го батальона Орловского полка. Его поддерживала артиллерия, а именно три батареи: Большая — четыре девятифу­товых полевых орудия, занявшие позицию на западном склоне Свети-Никола; Малая — два девятифутовых полевых орудия, располо­женные на восточном склоне той же вершины; Стальная — во­семь полевых и одно горное орудие, поставленные у поворота дороги на самом перевале, на ровном месте, именуемом терра­сой. Командиром Передовой позиции был назначен полковник М.П.Толстой.

Памятник на Шипкинском перевале

Вот рассказ о начале обороны Шипки в августе 1877 года, написанный одним из русских военных корреспондентов: «Проезжая мимо ча­стей войск, принимавших участие в деле, генерал Радецкий благодарил их. Скоро мы въехали на ме­ловую площадку. Пули здесь назойливо свистали в ушах, отдаленные или пролетавшие высоко — жалобно стонали, близ­кие — рассекали воздух. Кому-то ранило лошадь; конь взвился на дыбы, но, видимо, рана была не тя­жела — оправился и по­шел далее, фыркая и пугливо озираясь.
За меловой площадкой — ло­жементы и батареи «Святого Николая.». Тут я первый раз увидел одно­го из мужественных защитников этой вершины, графа Толстого, ко­торому много обязаны за 9 и 11 августа. Это высокий и стройный воин. Красивое, загорелое и окуренное пороховым дымом, лицо его ве­село выглядывало в сумраке ночи, трудно было узнать в этом бое­вом офицере петербургского джентльмена. После того как я его встретил на Шипке, он уезжал в Тырново отдохнуть на два дня, пробыв в деле безотходно более двенадцати дней. Здесь он по­мещался вместе с солдатами и первое время питался одними су­харями, как и они. Когда уполномоченный Красного Креста пред­ложил ему коньяку и разных консервов, Толстой отказался, прося передать это раненым, и взял только одеяло, потому что на высо­тах Шипки ночью очень холодно, а у него, кроме мундира, да и то оборвавшегося в рукопашных схватках первых трех дней, ничего с собой не было».

В. Немирович-Ланченко «Год войны. Дневники русского корреспондента»

А вот еще один эпизод, но спустя почти пять месяцев тяжелей­ших боев и лишений: «…Несколько строк о бое 28 декабря, едва ли не самом блестящем деле шипкинской эпопеи. Это было последнее крупное сражение в эпоху 1877 -1878 годов, и тут Турция потеряла свою пос­леднюю армию.

Серый и туманный был этот славный день. Мгла окутывала дали, серое небо точно давило вершины Балкан. В ущельях курился туман, сады и рощи деревень в долине Роз казались облаками, охваченные отовсюду мглою… Лысая гора, резко обрисовывающаяся среди окру­жающих ее вершин, тогда вся пряталась… Ее мы не видали.

0рден Святого Георгия 4 степени

Еще свет робко-робко пробивался на востоке, когда Скобелев уже объезжал шейновское поле. С зарею поднялись солдаты, на Имитли едва-едва доносился грохот горных орудий, стучавших по окрепшей за ночь почве… Суздальский полк еще находился в Балканах, как и вся наша артиллерия, за исключением батареи, вооруженной горными орудиями. Там же еще застряли стрелковый батальон и две дружины болгарского ополчения…

Не успело солнце подняться, как полки уже — выстроились… Сол­даты были очень оживлены; зная их суеверие, Скобелев, объезжая ряды, повторял.:
-   Поздравляю вас, молодцы! Сегодня день как раз для боя — двад­цать восьмое число… Помните, двадцать восьмого мы взяли Зеленые горы, двадцать восьмого сдалась Плевна… А сегодня мы возьмем в плен последнюю турецкую армию!.. Возьмем ведь?
-   Возьмем… ура! -звучало из рядов…
-   Заранее благодарю вас, братцы…

В десять часов передовая позиция была уже занята отрядом гра­фа Толстого, выстроившимся в боевой порядок

-   Выдвиньтесь на хороший ружейный выстрел! — приказал ему Скобелев.

Награда М. П. Толстого Орден Святого Владимира с мечами и бантом 4 степени

Сам генерал стал в центре. По обыкновению вокруг сгруппирова­лись ординарцы, позади его развернут был его значок, следовавший за ним всюду: и в Фергане, и в Хиве, и в Плевно. Среди мертвого безмол­вия разом заговорили горные пушки нашей батареи, когда впереди пока­залась турецкая кавалерия, развертывавшаяся перед Шейновом… Про­тив нас оказалось пятнадцать турецких орудий… Сосредоточенный огонь их был направлен сегодня исключительно против группы Скобелева…

-    Господа! — обернулся он. — Не угодно ли вам раздаться… Разбро­сайтесь пошире… Иначе перехлопают нас…

-    …Сегодня моя жизнь нужна!-в виде пояснения сказал он потом. — Куропаткин ранен, его нет. Если меня убьют — некому будет принять команды…
Мы разъехались на довольно большое пространство…
-    Сейчас к туркам подойдет подкрепление! — озабоченно прого­ворил Скобелев.
-   Почему вы знаете?
-   А слышите?
В грохоте турецких батарей стали выделяться отдаленные звуки рожков. Турки подавали сигналы. Скобелев усилил наш левый фланг и выдвинул ополчение к Шипке, где, по его мнению, были три табора турок.
-   Они, подлецы, догадаются, что у нас только орудия малого ка­либра!.. Нужно обмануть неприятеля… Поставьте людей у орудий! — приказал генерал.

Вторая боевая линия вышла на позицию с музыкой и песнями. Развернутые знамена слегка колыхал ветер… Около 11 часов тур­ки сосредоточили свой огонь против нашего левого фланга. Туда Скобелев послал стрелков Углицкого полка… Люди начали падать… По массе пуль, несущихся навстречу, видно, что турки собрались здесь не менее, как в количестве пятнадцати таборов… А сколько их еще позади — в редутах и фортах, защищающих с юга шипкинские позиции. Скобелев делается все серьезнее и серьезнее… Лицо его озабочено, как никогда…

-   Если меня убьют, — снова оборачивается он к окружающим, — то слушаться графа Келлера. Я ему сообщил все…

На нашем левом фланге все разгорается и разгорается перестрел­ка, там уже перешли линию огня и находятся в самом пекле. Шейново кажется отсюда примыкающим к Балканам. Перед этим пунктом не­сколько холмов, они заняты турками. Их следует взять во что бы то ни стало… Оттуда — особенно сосредоточенный огонь… Роты, видимо, хо­тят их обойти с фланга; ни на минуту ружейный огонь не стихает, напротив, растет и растет, сливаясь с отголоском маршей вступаю­щих в боевую линию полков. Наши «Пибоди» пока идут не стреляя. Мы под огнем, но сами огня не открываем. На одну минуту перед кургана­ми стрелки углицкие приостанавливаются… Слышится команда, раз­вертывается цепь и беглым шагом бежит, охватывая курганы дугою… Залпы и беглый огонь у турок доходят до исступления. Наконец, наши у курганов — бой в штыки — слышно «ура», и на вершине холмов показы­ваются угличане, радостно размахивая ружьями и со­зывая отсталых. Турки ве­реницами бегут к лесу и занимают его опушку… По этом.у пути легко узнать их отступление. Меткий огонь наших стрелков уло­жил их так густо, что еще издали видишь среди беле­ющих снегов какую-то черную полосу до самого леса.

-   Молодцы, угличане! — замечает Скобелев…
- Вы помните, каких за мужество при обороне Шипки нагнали ко мне солдат для пополнения уничтоженных под Плевною полков… Что это были за трусы… Разве можно было с ними драться… А теперь полюбуйтесь на них… Как стойки они… Вот вам и Зеленые горы. В две недели диви­зия получила боевое воспитание…

Курганы почернели от людей, занявших их. Снизу до верхушек густо засели стрелки, но ненадолго. Нужно было пользоваться мину­той и продолжать атаку… Вот цепь опять развернулась, двинулась впе­ред — идет шибко, хорошо… Позади двигаются еще люди… Огонь у турок делается отчаяннее. Вдруг — точно к ним явилось подкрепление — залпы зачастились, турки выбегают из опушки леса; наше наступле­ние встречают убийственным огнем с фронта. На левом фланге угли­чан показываются черкесы, на правом наши точно приостановились, колыхнулись… Лвинулись назад… Еще минута, и наша цепь, отстрели­ваясь, волнообразно отступает за курганы. Одну минуту Скобелев боится, чтобы они и их не отдали… Нет, курганы остаются за нами.

Неприятельская кавалерия и не думает отступать… Она заскакала во фланг нам и теперь маневрирует между нами и Шипкой… Подскакива­ют черкесы в одиночку, ругаются по- русски и сейчас же во всю мочь уле­петывают назад. Кинулись было за ними казаки — и давай тоже джигито­вать…

- Ну, я этих фокусов на седле не люблю… Прикажите, чтобы слушали команду, а не кувыркались… Мне ак­робатов не надо. Пошлите прямо две сотни донцов в атаку!

Все, опустив пики, помчались, развернув фронт на турок… Точно ураган просвистал мимо. Турки их выдержали шагов на двести и, дав глупый залп наудачу, опрометью шарахнулись по направлению к Шипке.

-   Граф Толстой ранен! — подъезжает ординарец к Скобелеву…

-   Э!.. — с досадой проговорил генерал… — Терять Толстого в такую минуту… Он нужен… Жаль, жаль… Пускай Панютин при­мет команду…

Резервы ближе и ближе передвигаются к линии боя…»

Храм-памятник Рождества Христова. На открытии в 1902 году присутствовал граф М.П.Толстой

В.Немирович-Данченко «Скобелев», глава 27.

За мужество, проявленное при командовании передовой позици­ей при обороне Шипкинского перевала, М.П.Толстой был пожалован орденом св. Георгия 4-й степени.

Позднее за отличия при Никополе, Шипке и Эски-Загре награж­ден золотым оружием с надписью «За храбрость» и орденом св. Вла­димира IV степени с мечами и бантом.

ского корпуса, был начальником Царско-Колодского военного полугоспиталя, состоял при Кавказской армии.

В 1882 году вышел в отставку с чином генерал-майора и поселил­ся в имении Трубетчино, принадлежавшем его супруге Ольге Алек­сандровне, посвятив себя занятию хозяйством и земской деятельнос­ти в Тамбовской губернии.

С 1884 года он состоял почетным попечителем мужской про­гимназии в Лебедяни.

В 1902 году в составе официальной делегации присутствовал на открытии Храма-памятника Рождества Христова на месте боёв за перевал Шипку.

Г раф Михаил Павлович Толстой вместе с супругой Ольгой Алек­сандровной и детьми Павлом, Виктором, Ольгой, Александром и Со­фьей был внесен в V часть дворянской родословной книги по Тамбов­ской губернии.

Супруги Толстые подолгу жили в Трубетчино и смогли не только сохранить, но и приумножили доходы с образцового усадебного хо­зяйства, созданного трудами и заботами прежних владельцев — пред­ков и родственников Ольги Александровны. Имение приносило очень приличные доходы, позволявшие семье Толстых содержать роскошную квартиру в столице империи — в Санкт-Петербурге. Даже тогда, когда Ф. И. Лидвалем уже был построен знаменитый Толстовский дом, се­мья Толстых в нём не жила. Они продолжали жить на улице Моховой в доме № 27-29. Этот дом ныне всем известен по фильму «Собачье сердце» как дом, где жил профессор Ф. Ф. Преображенский. На са­мом деле это был доходный дом страхового общества «Россия», глав­ный и левый корпуса которого были построены в 1897-1900 годах учителем Фёдора Лидваля — Леонтием Николаевичем Бенуа, в мас­терской которого с 1894 по 1896 год учился будущий создатель Тол­стовского дома. Вполне возможно, что мнение Л. Н. Бенуа играло оп­ределённую роль при выборе архитектора для проектирования и стро­ительства доходного дома графа Толстого. Тем более, что Л. Н. Бенуа в то время был одним из авторитетнейших специалистов и архитекто­ром Высочайшего двора.

После смерти графа Михаила Павловича Толстого знаменитый Толстовский дом переходит по наследству к его вдове — Ольге Александровне Толстой, поэтому дом до Октябрьского переворота иногда называли домом генеральши Толстой.

В 1913 году граф Михаил Павлович Толстой умирает в Лозанне (Швейцария).

В 2009 году впервые о графе Михаиле Павловиче Толстом были опубликованы две специальные биографические статьи М. Н. Коло­тило (См. раздел «Библиография.»)

Далее >>
В начало