Получение диплома на 1 Международном кинофестивале

Бюллетень Международного кинофестиваля. 1959 г.

Однажды секретарь А.И. Бурназяна позвонила мне и сообщила, что Аветик Игнатьевич Бурназян просит меня приехать к нему. В назначенный день я приехал к Аветику Игнатьевичу. Он мне предложил присесть, попросил секретаря принести чай. За чашкой чая стал меня расспрашивать о возможности использования ионизирующих излучений в мирных целях. В частности, при лечении тех или иных заболеваний. Я рассказал, что сейчас для лечения онкологических больных применяется кобальт–60, а радиоактивный фосфор используется для лечения болезни крови. Выслушав меня, он сказал, что необходимо сделать документальный фильм на эту тему. Мне было поручено подготовить сценарий. Для съемок была предложена Ленинградская студия документальных фильмов. Я написал сценарий и поехал в Ленинград на студию. Мы с режиссером обсудили сценарий. Были внесены правки. После этого начались съемки фильма. Конечно, возникали трудности при съемках, так как многое было засекречено, на территорию Института посторонних не пускали. Нужно было вне Института проводить съемки. Требовалась соответствующая аппаратура. Иногда я сомневался, что у нас что-то получится. Однако фильм был снят. Мы его просмотрели, остались довольны. Показали фильм Аветику Игнатьевичу. Он тоже одобрил фильм. Фильм назвали «АТОМЫ НЕСУТ ЖИЗНЬ».

На этом, казалось бы, все было закончено. Но через некоторое время в Москве 1959 г. проходил 1-ый Международный кинофестиваль, наш фильм был представлен на конкурс по номинации документальных фильмов. В результате конкурса мы получили вторую премию, Таким образом, я участвовал в 1-ом Международном кинофестивале и даже получил премию. Этот опыт помог мне в дальнейшем для протокольной фиксации различных научных результатов.

Ефим Иванович Смирнов.

Работая в научном отделе, я практически имел личный контакт со многими ведущими специалистами Института. Очень многое получил от встреч с Н.А Краевским, И.А. Пигалевым, Д.И. Закутинским, Б.Н. Тарусовым, Ю.И. Москалевым, И.С. Глазуновым, Н.А. Куршаковым, В.С. Балабухой, В.В. Бочкаревым и другими известными учеными. Дважды на совещаниях встречался с видным военноначальником и деятелем здравоохранения, генерал-полковником медицинской службы Ефимом Ивановичем Смирновым. После долгой беседы с ним я был поражен конкретностью его мышления, ясностью в понимании проблемы и в создании атмосферы заинтересованности в получаемой от собеседника информации. Я с трепетом участвовал в беседе с Ефимом Ивановичем Смирновым, зная, что он возглавлял всю медицинскую службу Советской армии во время Великой отечественной войны.

У меня было много курьезных ситуаций, когда я работал в научном отделе. В этот период времени я совершил «героический поступок».

Спасение сотрудникаПо каким-то делам я зашел в кабинет к Валерии Сергеевне Кушневой и застал ее в слезах. Она мне объяснила, что несколько минут назад ее сотрудник Парцхаладзе схватил с ее стола секретные бумаги и выскочил из кабинета. Что делать? Мне пришла в голову мысль: он хочет уничтожить ее секретные бумаги, но где он может это быстро сделать? Только в туалете. Я побежал в ближайший мужской туалет, который имел несколько кабинок. Одна кабина была занята. Я постучал, но ответа не последовало, но я услышал, что кто-то рвет бумагу и спускает воду. Я сорвал крючок и передо мной предстал ОН. Далее события развивались стандартно, а Валерия Сергеевна была спасена, ведь ее карьера могла рухнуть.

Докторская диссертация

Одновременно с работой в Научно-организационном отделе я старался вести и научную работу. Я развернул исследования по регистрации ряда функций организма у экспериментальных животных во время гамма-облучения, т.е. «под лучом». Мы изучили реакцию ЦНС, ССС и ряд других систем во время воздействия при различных формах лучевой болезни, включая «молниеносную форму» — «смерть под лучом». При этом был разработан ряд приборов, позволяющие исследовать некоторые физиологические функции и отбирать биопробы во время облучения, не прерывая его. Это было достигнуто, благодаря большим творческим усилиям конструктора Бусыгина Виктора Евстафьевича и его помощницы Шевченко Виктории Валентиновны. На все эти разработки мы имели авторские свидетельства на изобретение. Большую роль в этих исследованиях сыграл В.Г. Хрущев, у которого постоянно возникали все новые и новые оригинальные идеи. Был выполнен большой объем исследований «под лучом» и с воздействием очень больших доз, по результатам которых было защищено четыре диссертации Нестеренко Володей, Скрылевым Костей, Силиным Димой и Жуковым Славой. Исследуя биоэффекты очень малых доз, мы смогли доказать, что ионизирующее излучение может выступать и как общий раздражитель.

Этот этап работы мы проводили вместе с Толей Цыпиным — прекрасным экспериментатором. Анализируя результаты специальных экспериментов, была рассмотрена проблема компенсации и восстановления нарушенных функций при лучевых поражениях. Результаты всего этого комплекса работ послужили основой моей докторской диссертации. 26 июня 1962 года я защитил докторскую диссертацию. Я специально не включил в диссертацию секретные материалы, чтобы защищаться в открытом Ученом Совете Президиума АМН СССР. Консультантами по моей диссертации были академики Андрей Владимирович Лебединский и Михаил Николаевич Ливанов, профессор Моисей Павлович Домшлак. Официальными оппонентами были академики Глеб Михайлович Франк (бывший директор нашего института, директор Института биофизики АН СССР) и Петр Дмитриевич Горизонтов (директор нашего Института), профессор Ангелина Константиновна Гуськова, крупнейший специалист в области лучевой патологии.

Конечно, такой состав научных руководителей и оппонентов вселял в меня определенную уверенность, он соответствовал уровню Ученого Совета Академии медицинских наук. Не скрою, я гордился, что моей работе уделили внимание такие известные ученые и до сих пор меня переполняет чувство благодарности этим великим ученым, которые, несмотря на свое высокое положение, сделали такое доброе дело.

На протяжении своей дальнейшей деятельности я последовал их примеру, ни разу не отказался участвовать в работе защитных Советов, и был очень внимательным к своим ученикам.

Защита прошла успешно, ученые Мужи Академии медицинских наук проголосовали единогласно, фактически признав меня как ученого и открыв мне широкую дорогу в науку. После защиты докторской диссертации в Президиуме Академии медицинских наук СССР и единогласного голосования, все мои друзья, руководители и оппоненты с хорошим настроением поехали ко мне в гости домой. Конечно, дома подготовились, нас ждал хорошо накрытый стол с вкусной едой. Мы закупили ящик армянского коньяка. В то время он был доступен и у меня складывается впечатление, что только его и покупали. Помимо коньяка, было хорошее вино и прочее. Во время застолья все меня поздравляли, произносили тосты. Настроение у всех было приподнятое. Спустя 2–2,5 часа, Андрей Владимирович Лебединский решил поехать домой. Я вызвался его отвести на своей машине.

В то время мы жили в доме 15 на Малой Щукинской улице (ныне ул. Гамалея) на 4 этаже, а Андрей Владимирович — на площади Курчатова. Конечно, уже было выпито много коньяка, я находился в некоторой эйфории и «подпитии», ситуацию недооценивал. Около дома у меня стоял «Москвич». Андрей Владимирович был благополучно доставлен домой. Возвращаясь обратно к гостям, в подъезде меня встретил сын. Он мне сказал: «Мама просила предупредить, что гости собираются тебя «крестить», окунув в ванну. Она просила, чтобы ты отдал мне документы, снял туфли, пиджак, часы и подготовился морально к этой процедуре».

Я ситуацию быстро понял и оценил, конечно, с учетом уже выпитого коньяка. Мы с сыном поднялись на лестничную площадку между 3 и 4 этажами и, сняв с себя всю одежду, отдал её сыну. Уж коли «крестить», так по настоящему! Не имея даже фигового листочка, я поднялся на свой этаж и позвонил, но мне никто не открывал. Слышу за дверью шум, суета. Опять звоню — не открывают. По времени было часов шесть, конец рабочего дня и народ должен был возвращаться с работы. На нашей площадке было еще три квартиры. Я понимал, что ситуация начинает осложняться. Началось волнение. Время идет, мне кажется, что проходит вечность.

Вот дверь открылась, и я предстал перед гостями во всей красе — голышом со скрещенными ладонями у заветного места — классическая поза для этой ситуации. Представляете, какая была реакция, когда меня увидели в таком виде. Раздался визг. С шумом хватают меня и несут в ванную, окунают несколько раз с головой, то есть происходит обряд крещения.

Автореферат докторской диссертации. Какие руководители! Какие оппоненты!

После этой процедуры все довольные и радостные сели за стол и я узнаю, что инициатором «крещения» был доктор медицинских наук, наш друг Владик Яковлев. В этот момент я понял, какую ошибку я сделал: поехал провожать Андрея Владимировича в пиджаке Владика. Долго не мог себя простить, что снял его пиджак перед «крещением». Нужно было все снять, а пиджак Владика оставить, тогда эффект был бы еще сильнее. Вот так закончился день защиты моей докторской диссертации.

На следующий день мы поехали с супругой и нашим хорошим другом Семеном Городинским и его дочерью Виолой на отдых на Карельский перешеек под Ленинградом. Я чувствовал себя очень уставшим, у меня было ощущение, что перенес брюшной тиф. На фронте я болел брюшным тифом, мне долго не могли поставить правильный диагноз, не могли подобрать специфического лечения. Это была достаточно тяжелая форма тифа. Вот такое же состояние слабости и разбитости, как после тифа было у меня после защиты.

После недельного отдыха, приятного путешествия все мы вернулись в Москву и с новыми силами, на подъеме начал трудиться в родном Институте. Защитив докторскую диссертацию, я фактически завершил большой цикл исследований по радиобиологии ионизированных излучений и как итог этой работы подготовил и издал вторую монографию: «Лучевые поражения и компенсация нарушенных функций» М., Госатомиздат, 1963 г.

Фильм «Девять дней одного года», в гостях у Ромма.

Однажды у меня дома раздался телефонный звонок. Звонивший представился: «Сценарист Храбовицкий. Пишу сценарий для нового фильма Ромма о физиках-атомщиках. Нам нужна Ваша консультация по лучевой болезни. Могу ли я приехать к Вам домой?». На следующий день Храбовицкий приехал ко мне домой и долго пытал меня о возможных условиях переоблучения персонала, о характере развития лучевой болезни, о методах ее лечения.

Примерно, через 2–3 месяца после нашей беседы он позвонил мне и сказал, что со мной хочет встретиться Ромм. Конечно, я с трепетом поехал к нему домой на встречу. Он имел мировое имя как режиссер–документалист. В это время вышел его нашумевший на весь мир фильм «Обыкновенный фашизм». Ромм жил в угловом доме на Тверской (бывшая улица Горького), где в то время размещался магазин «Армения». Я был радушно встречен, и за чашкой кофе началась беседа на ту же тему, но его вопросы были более конкретными, иногда касались состояния проблемы изучения лучевой патологии в стране и за рубежом. Беседа с Роммом оставила у меня неизгладимый след — нестандартное мышление, простота в проведении дискуссии и высокая эрудиция. После выхода фильма на экран, я понял, что мои беседы с Храбовицким и Роммом были для них полезными.

Техосмотр — признание профессора

В 1964 году мне было присвоено звание профессора. Конечно, это было эпохальное событие для меня, т.к. утверждало мой переход на новую ступень в науке. Однако я не почувствовал этого качественного перехода в повседневной жизни. В нашей стране, как и ранее в СССР, звание профессора не «котируется». Предъявление своей визитной карточки не вызывает, как правило, никакой реакции, например, в ЖЭКЕ или в торговой сети. Хотя у меня был только один случай на протяжении уже 40 лет, когда я почувствовал уважение к званию профессор.

Однажды я поехал в ГАИ на техосмотр своей старенькой машины. Дело было осенью. Шел дождь, дорога была сырая и грязная. Площадка для технического осмотра находилась под открытым небом, а в будке сидел милиционер, который дал мне специальную карточку, где я должен был заполнить некоторые данные о себе, в том числе должность. И я решил в графе должность записать — профессор. Думаю, может быть это мне как-то поможет. Пока я заполнял карточку, из будки вышел милиционер, посмотрел на мой автомобиль и сказал, что машина у меня очень грязная и технический осмотр он проводить не будет. Нужно помыть машину. Я очень огорчился, но делать было нечего. Мне пришлось вернуться в свой гараж и помыть машину. Но времени у меня оставалось мало, так как дело было к концу рабочего дня и время техосмотра заканчивалось. Я решил помыть только одну сторону машины. Я заметил, что фонарь на технической площадке освещает только одну сторону машины. Вот я и решил быстренько помыть ту сторону, которая будет освещена.

Вымыв машину, я вернулся на площадку. Милиционер попросил заполненную карточку и стал внимательно читать ее. И когда он дошел до моей должности воскликнул: «Да Вы профессор!». Он стал извиняться, что заставил меня мыть машину. Он даже не вышел осматривать мою машину. Подписал все документы. Оставил свои координаты и сказал, чтобы я к нему, когда нужно обращался, что он всегда мне поможет.

И так на протяжении 5–6 лет, когда мне нужно было пройти технический осмотр, я звонил ему, представлялся, что я профессор Григорьев. Он назначал мне время, когда можно было подъехать, что бы оформить документы. Хочу отметить, что он никогда не осматривал мою машину, оформлял нужные документы в своей будке и выдавал талон, что технический осмотр пройден. Делалось это все очень быстро и без каких-либо проблем для меня. Я блаженствовал! Автомобилисты знают хорошо какой испытываешь стресс при прохождении техосмотра.

Далее >> ( 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13)