Война могла закончиться и в 46-ом
Понятие «открытый город» появилось, наверное, еще во времена Древнего Египта. Оно означало примерно следующее — вооруженные защитники без боя оставляют городские стены и уходят куда подальше, а не успевшие вовремя эвакуироваться мирные жители с личным и общественным имуществом достаются на милость победителям. В робкой надежде на их хотя бы относительную скромность по части насилий и грабежей. И эти надежды, следует признать, чаще всего оправдывались. Правда, не без фатальных исключений.

Почему Ленинград не Париж?
Если обратиться к опыту Второй мировой войны, то тут следует вспомнить о судьбе Парижа. В 1940-ом он был объявлен «открытым городом» перед всесокрушающим напором танков Гудериана. С работающими ресторанами, кафе, варьете, публичными домами и прочими заведениями. А заодно военными заводами, которые немногим позже стали производить самые современные вооружения для… германского вермахта. Включая знаменитые   «мессершмитты». И Париж вполне благополучно прожил так целых четыре года. Ну а потом был вновь объявлен «открытым», только теперь уже перед англо-американскими союзниками, высадившимися в Нормандии. Нечто похожее происходило и с Римом, оставленным почти без сопротивления по приказу немецкого главнокомандующего фельдмаршала Кессельринга. А Гитлеру даже не приходило в голову называть французов или итальянцев «недочеловеками». В отличие от советских подданных «еврейско-большевистского режима». Не говоря уже о жителях, По выражению главного фашистского идеолога Альфреда Розенберга,       «цитадели большевизма» — Ленинграда. Наших земляков не то что признавать «открытыми», но и просто брать в плен никто особо не собирался.

На фоне вышесказанного особенно странно, если не выразиться покрепче, выглядела дискуссия, развернувшаяся на московском телеканале «Дождь» по случаю 70-летия освобождения Ленинграда от фашистской блокады. Не мудрствуя лукаво, столичные телеведущие задали своим зрителям, казалось бы, «простейший» вопрос: а стоило ли вообще ложиться костьми за «Северную Пальмиру», коль скоро это стоило 650 тысяч погибших еще по сталинским данным или больше миллиона по мнению либеральных историков? И свыше 50 процентов респондентов «Дождя», в основном молодых москвичей, дружно ответили — конечно, не стоило. Благо ту же Москву неоднократно оккупировали и татары, и поляки, и сам великий Наполеон. А она при этом только росла и процветала. Однако, думается, «открытие» Ленинграда перед фашистской группой армий «Север» закончилось бы вовсе не песнями французских шансонье и другими развлечениями.

Далее — по «Барбароссе»?
Представим себе некую антиутопию, где крайне негативные для нас исторические события воплотились бы на практике, а не остались лишь предметом для общественных дискуссий.

Итак, советское руководство в порыве явно не свойственного ему гуманизма решило последовать западным примерам и распахнуть настежь ворота Ленинграда. При этом падение главной базы Балтийского флота — Кронштадта стало бы вопросом очень короткого времени. Что это означало? Это означало исполнение одного из ключевых пунктов плана уничтожения СССР «Барбаросса» с неожиданной для самих захватчиков легкостью. А дальше вся наша оборона стала бы разваливаться по принципу падающих костяшек домино.

Сильно потрепанные в бесконечных отступлениях части Ленинградского и Северо-Западного фронтов под беспрерывным давлением умелых фашистских генералов отошли бы куда-нибудь под Вологду или Ярославль. В результате основные ударные силы группы армий «Север» из сотен тысяч солдат и десятков танковых, авиационных или артиллерийских дивизий, освободившихся под Ленинградом, хлынули бы на Юг для поддержки катящейся в сторону Москвы группы немецких армий «Центр». И началось бы не фронтальное, как по факту, а крайне опасное концентрическое наступление гораздо раньше, чем это случилось в действительности (имеется в виду октябрьская операция по штурму столицы «Тайфун»). Причем вражеская пехота и техника не вязли бы в осенней грязи и не страдали бы позднее от ранних морозов, к которым совершенно не были готовы. А руководивший московской обороной Жуков просто физически не успел бы создать     необходимые    резервы для решительного контрнаступления, известного по учебникам как «Разгром немцев под Москвой». Наоборот, столицу ждала бы неизбежная участь… блокадного Ленинграда. Или чего похуже.

Откровения генерала фон Герсдорфа
Из     воспоминаний  нашего переводчика на Нюрнбергском процессе, а после войны публициста Льва Безыменского: «В конце 60-х мне удалось встретиться с бывшим     помощником     командующего группой армий «Центр» фон Бока генералом Герсдорфом. На вопрос, как фон Бок собирался брать Москву, генерал ответил: «У фельдмаршала было два варианта. Главный из них он называл «большим решением». Оно предполагало два мощных танковых удара, но при обязательном условии — взятием группой «Север» Ленинграда(!). Один удар наносился севернее Москвы из района Ржев-Калинин, другой — южнее, через Орел и Тулу. Оба этих одновременных наступления должны были сойтись не в самой советской столице, а значительно восточнее. В идеале где-нибудь под Горьким (ныне — Нижний Новгород)…» Далее собеседник Безыменского после некоторой заминки добавил: «Согласно личному указанию Гитлера, мы должны были ни в коем случае не вступать в Москву, а лишь плотно окружить ее, на что был издан соответствующий приказ Верховного главнокомандования от 7 октября 1941 года…».

Иными словами, москвичам грозила умышленная блокада в гораздо больших масштабах, чем ленинградская, учитывая разницу в населении. И без всяких вариантов «открытия» города или снабжения блокированных извне типа организации ладожской Дороги Жизни. Чем это могло закончиться для москвичей, увы, догадаться нетрудно. А то, что о подобном варианте развития событий зрители «Дождя» даже не догадывались, объясняется довольно просто — людоедский план «Барбаросса», а тем более сопутствующие ему секретные приказы публиковались у нас нечасто, да и то в специализированных изданиях. Хотя сегодня можно раскопать практически все в том же Интернете.

А кто бы брал Берлин?
Основываясь на предыдущих, к счастью, теоретических построениях, можно не сомневаться, что линия советско-германского фронта пролегла бы гораздо восточнее реальной и при значительно (возможно, вдвое) ослабленных людских и материальных ресурсах советской стороны. Весь Северо-Западный регион, включая Мурманскую и Архангельскую области, оказался бы либо оккупированным немцами и, частично, финнами, либо отрезанным от центральных и южных областей страны. Исходя из этих факторов стали бы полностью невозможными поставки вооружений, транспортных средств, продовольствия и еще миллионов тонн других грузов, поступавших по ленд-лизу от наших союзников через порты Мурманска и Архангельска. А ведь через них проходило свыше 40 процентов всей англо-американской помощи СССР (еще около 50 процентов шло через Иран и примерно 10 — с Дальнего Востока).

Каковы были бы последствия для всего дальнейшего хода войны? А вполне конкретные и весьма нерадостные для нас. Например, знаменитые Сталинградская, Курская и другие решающие победы стали бы советским войскам просто не по плечу. Вместо грандиозных наступлений остались бы в разы менее значительные атаки или контратаки «местного значения». А на встречах «большой тройки» — Сталина, Рузвельта и Черчилля — советскому вождю пришлось бы напрочь забыть о каких-либо претензиях на лидерство. И на совместных фотографиях стоять или сидеть с гораздо менее гордым видом. Ну а дальше — больше.

Наш «освободительный поход» в Восточную Европу вряд ли бы состоялся, да и Берлин, думается, взяли бы другие. Хотя, наверняка, гораздо позже. Да и куда союзникам, находившимся за Атлантикой и на Британских островах, было торопиться? С помощью стратегической авиации они постепенно сравняли бы с землей германские города, промышленность и транспорт, лишив гитлеровский режим всякой способности к активной борьбе. И только потом, не в июне 44-го, а где-нибудь следующим летом высадиться во Франции и не спеша добить еще сопротивляющихся, благо какая-либо конкуренция с Востока вряд ли бы предвиделась. Скажете, ненаучная фантастика? А не казалось ли фантастикой еще год назад то, что сейчас творится на территории Украины?

И снова о Ленинграде и ленинградцах
Что их ждало в случае добровольной сдачи города? Да то же самое, что пришлось испытать на себе в оккупации тысячам других наших городов и весей. И, для начала, массовую «зачистку» натасканными на убийство эсэсовскими зондеркомандами. С расстрелами, учитывая размеры Ленинграда, десятков тысяч евреев, цыган, коммунистов, комсомольских секретарей и прочих горожан, признанных особо опасными» для «нового порядка». Еще тысячи и тысячи горожан, чем-то просто не понравившихся оккупантам, отправились бы «на перевоспитание» в расползавшиеся по всей Европе как плесень концентрационные лагеря. А еще примерно два миллиона оставшихся на чисто условной свободе, по железной логике «обыкновенного фашизма», ожидали бы два хорошо известных сценария: стать предателями типа полицаев и доносчиков, остаться работать на немногих предприятиях, которые немцы сочтут необходимым восстановить. Или, наконец, отправиться в качестве бесплатной рабсилы на заводы, рудники и сельхозугодья в Германию или в «дружественные» к ней страны. Но самая непредсказуемая участь ждала тех, кого новые хозяева сочли бы физически непригодными для строительства «тысячелетнего рейха».

Речь, в первую очередь, идет о детях, стариках или инвалидах, составлявших около трети городского населения. Во всяком случае, кормить их хотя бы из милосердия немцы отнюдь не собирались. «Выживет или сдохнет этот бесполезный человеческий материал, нам совершенно безразлично!» — таков основной рефрен многих изречений Гитлера, Гиммлера, Геббельса и других нацистских главарей. Тут то и встает вполне закономерный вопрос: насколько сильно отличалось бы число погибших в блокированном или отданном врагу «за так» Ленинграде? Точный ответ, конечно, невозможен, но цифры, думается, были бы сопоставимы. Зато можно утверждать наверняка, что при уходе фашисты не оставили бы камня следа от всех наших архитектурных и художественных шедевров. Смог бы потом Ленинград-Петербург вернуть себе статус Великого города? Далеко не факт.

Наконец, последнее. У нас любят порассуждать о «слишком высокой цене» Победы. Но почему-то забывают о том, как дорого обходятся поражения.

(Опубликовано в газете МК-Питер 14 мая 2014 г.)