Выхожу один я на дорогу, точнее, на набережную реки Ждановки – тогда, во всяком случае, она так называлась. Времени пятый час утра, ночь тиха, но не оттого, что боится оспорить поэта Лермонтова, а просто от бессилия: какая ночь в Питере в июне? И я юн, как июнь, и так же счастлив. Сейчас, когда моя рожа напоминает мятую картофелину, закатившуюся под стол в тёплой кухне месяца четыре назад, мне кажется, что в юности я был постоянно счастлив. На самом деле это, конечно, не так – просто скрытая мечта подменяет память: эх, как бы я был счастлив, если б снова был молод! Но в то утро я был счастлив вполне, и вопросы о смысле жизни меня не мучили никак, потому что вышел я от любимой девушки Тани, дочери очень грозного полковника, которого я никогда не видел, но опасливо обходил, стараясь не задеть, шинель с многозвёздными погонами на вешалке в прихожей. Так грачи облетают пугало в огороде. Облетают, но ягоды клюют.

И вот, таким весенним грачём с прискоком двигаюсь я по набережной навстречу восходящему солнцу и вижу, что быстрее светила ко мне приближается весёлая компания юных приматов, но всё же постарше меня года на три, – два парня и две девушки. Видно было, что ночь ребята провели весело и что в борьбе куража с усталостью за куражом явное приимущество. Что делать? Оскорбить жанр, пройдя мимо? Но мы же не на Невском в час пик – это в толпе можно всех задевать и никого не замечать, но на пустынной набережной ранним утром это совершенно невозможно. Надо им что-то сказать. Что-то очень хорошее, чтобы они тоже запомнили это утро.

– Ребята, закурить не найдётся? – спросил я.

– А выпить не хочешь? – вопросом ответил один из них, тот, что повыше.

– Можно и выпить, но не стоит утруждать себя! – я старался быть галантным.

– Ещё как стоит! Доставай! – последнее слово было обращено к приятелю. На свет немедленно появилась початая бутылка водки и уже решительно невероятная в этих условиях стопка, которая тут же была наполнена и поднесена мне. Я выпил, но спасибо сказать не успел: одна из девушек, очень симпатичная, сунула мне в рот конфету «Белочка», предварительно развёрнутую на полфантика. Все четверо с участием смотрели на меня, пока я жевал конфету. Не успел я её проглотить, как мне в рот сунули сигарету «БТ», деликатес советских времён, и поднесли зажигалку. На прощанье девушки окатили меня с головы до ног самыми обворожительными улыбками своей самой главной весны, взяли под руки своих парней и уплыли за горизонт.

Чепуха вроде, но полвека прошло, а я помню. И уже не забуду.