2002 г. О.А.Ханов
Компрессия (сжатие) информации широко используется в компьютерной технике. Процесс происходит в два этапа. Сначала выявляется закон, который связывает определенные элементы массива, затем уничтожаются и заменяются чем-то другим все элементы, подчиняющиеся этому закону. В результате получается новый массив меньшего размера. Восстановление происходит в результате применения выявленного закона, по которому вычисляются и возвращаются удаленные элементы.

Обратим внимание на то обстоятельство, что закон, отражающий взаиморасположение элементов исходного массива (т.е. его «внутреннее содержание»), ему принадлежит и всегда может быть в нем обнаружен. В процессе компрессии происходит разделение данных и этого закона, в конечном массиве он отсутствует. Тем не менее, для восстановления информации этот закон необходим, и при передаче информации (в пространстве или во времени) его тоже следует передать. Но если данные зависимы от закона, то для закона такой зависимости нет. Он может передаваться «как угодно» — отдельно, или вместе с массивом, или вообще не передаваться, если на принимающей стороне он известен.

Итак, наблюдая «со стороны» процесс восстановления «свернутого» массива, мы видим, что изначально в нем отсутствуют какие-либо законы, упорядочивающие его элементы. Такое состояние можно уверенно интерпретировать как «хаос». Изъятый закон массиву не принадлежит, он для него «метафизичен». В процессе восстановления система растет, усложняется и нормализуется. Тиражируются элементы, возвращаются законы, регулирующие их взаимоположение и связи. Все это имеет много общего с процессом развития. Если принять такую аналогию, развитие можно представить как процесс «материализации» законов, как их переход из метафизической области в область реальности, в область «физики».

Информация, сжатая до предела, принимает форму «белого шума», т.е. абсолютного хаоса. Таким было состояние Вселенной на начальных стадиях развития. Далее происходила консолидация, упорядочение и усложнение. Не означает ли это, что и здесь происходит процесс развертывания информации, содержащейся изначально в сжатой форме и потому воспринимаемой как хаос?

Модель развития Лапласа разрушили случайности. Но состоявшееся признание объективного характера случайности настойчиво требует признания объективного характера метафизики. Т.е признания того, что причины явлений, воспринимаемых как случайные, располагаются за пределами этого мира (не далеко, глубоко и т.д., а именно за пределами). Кроме того, остается открытым вопрос об источниках законов развития. Можно ли проследить основания этих законов в том состоянии, в котором пребывала Вселенная в первые моменты после «Большого взрыва», или существуют постоянные внешние влияния?

Проводя аналогию с процессом компрессии и восстановления, мы можем отметить, что такая альтернатива не столь важна. В любом случае законы развития не принадлежат «исходному массиву» — первичной материи. Даже если законы передаются вместе с данными (т.е. присутствуют в «первичном бульоне»), они этой материи не принадлежат, первоначально от нее «структурно» отделены. Даже будучи рядом, они остаются в области метафизики.
* * *
Мы живем во Вселенной, в которой уже произошла «материализация» законов, которые мы теперь пытаемся познать, чтобы понять тот мир, в котором оказались. Законы «объясняют», они показывают связь между уже знакомым и тем, чего мы еще не знаем, или не можем наблюдать. Однако, посредством логики мы способны понять лишь то, что в законы укладывается. Только то, что связано жесткой логической цепью со всем предыдущим, уже известным. Слишком оригинальное законам не подчиняется и потому не будет объяснимо. Поскольку всеобщее «законодательное единство» Вселенной не более, чем гипотеза, следует допустить возможность пробелов в наших познаниях. Т.е. признать существование того, о чем мы никогда не будем знать достоверно, о чем можно только догадываться, во что можно только верить.

Творец не может действовать всегда в строгом согласии с законом, иногда он сотворяет чудо. Шедевр переступает каноны. Искусство есть воспоминание о былом многообразии, опрокинутом развитием, и фантазии о том, чего мы не можем знать.
* * *
Любые законы возможны только для повторяющихся явлений или для большого количества сходных элементов. Индивидуальное, оригинальное — вне закона. Т.е закон — это торжество массового подобия. Нарушитель закона индивидуален.

Социализм, ориентированный на коллективное, отрицает индивидуальное. В СССР творцов судили как преступников, что соответствует логике массового. Новое игнорирует законы, и с позиции настоящего времени оно порочно.

Законы нормализуют систему. Они отсекают большие отклонения, а малые сводят к стандарту. Они снижают «информационную емкость», насаждая единообразие. Ценность каждого элемента тоже снижается, т.к. при его утрате он может быть легко восстановлен простой процедурой копирования эталона. После выполнения заданной функции все элементы могут быть уничтожены. Кроме эталона, который должен бережно сохраняться для восстановления копий для выполнения новых заданий.
* * *
Время пробуждает все новые интерпретации вечного, не привнося ничего принципиально нового. Тиражируя единичное, оно расширяет пространство. И вводит законы для управления этим огромным миром бессмысленных мимолетных копий.

22.06.2010 С.О.:
Мир — как самораспаковывающийся архив — это хорошо!

Похожий (если не тождественный) пример — документация.
Для того, чтобы создать самолет, нужно разработать полный пакет документов по его сборке. Информационный носитель этого пакета — неважен и не имеет ничего общего с конечным изделием. Конечное изделие — это набор всевозможных протяженных кусков однородной материи различной формы, собранных определенным образом. Сложно даже приблизительно оценить количество избыточной информации, привнесенной в самолет при его сборке, поскольку действительно полным его описанием будет перечисление позиций всех атомов вещества из которых он состоит.

Документация важнее самолета. Имея только одну инструкцию по сборке самолета можно создать бесконечное число самолетов. Обратное — неверно: имея только самолет, для его тиражирования, нужно сначала создать инструкцию. Второй такой же самолет можно построить, только распаковав его из архива. Принцип упаковки универсален. Любая вещь — избыточна и есть лишь разархивированный вариант своего описания. Собственно, тело и психические возможности любого животного — есть распакованный вариант его ДНК. Это так.

Но есть вопросы. Документация манипулировала спецификациями известных узлов, техпроцессов, марок сталей, калибров отверстий, наименований белков, схем активации генов и т.п. В принципе, ничего не стоит включить эти спецификации в конечную документацию — получится просто другой коэффициент архивного сжатия. При коэффициенте равным нулю, сжатия не произойдет никакого, и документация превратиться в плоское и тупое описание атомов (а на самом деле — в эталон). При коэффициенте отличным от нуля, уже необходим некий интерпретатор ужатой информации. Мне кажется, именно этого интерпретатора ты называешь законом и Метафизикой — некоей внешней информационной сущностью по отношению к тому материалу, который требуется ужать.

И тут я усматриваю некоторый нюанс. Он состоит в том, что сжатие, замена кусков исходного текста эталона подходящими (уже описанными или еще не описанными) спецификациями — не нарушает общей информационности системы. Это процесс механический, тупой. Это составление справочника и ссылок к нему. Изъяв справочную информацию из текста, ты не разрушаешь сам текст. То, что остается в итоге — не белый шум, а набор ссылок. Кроме того, нельзя сказать, что справочник более важен, чем ссылающийся на него текста. Это одно и тоже. Неверная ссылка в тексте исключит или переврет параграф справочника, и кодируемая ей деталь будет иметь не те параметры. Самолет может не получиться вовсе (а может, это ему и не повредит). Точно такие же последствия будут иметь место и при разрушении статьи в справочнике. Единственная разница в том, что повреждение элемента справочника будет касаться всех узлов самолета, в которых он присутствует, а повреждение единичной ссылки — только тех узлов, которые она описывает.

Действительно внешний, метафизичный элемент по отношению к тексту, описывающему самолет, я вижу не в справочнике к нему, а в структуре самого текста. Документация (сжатая или нет) — есть следствие работы иных механизмов. Не каждая документация позволяет собрать именно самолет, и не каждый самолет, скрупулезно собранный по документации, сможет взлететь. Что бы ни было описано, оно имеет внешний смысл, который не может (и не должен) быть объяснен в элементах описанного.

25.06.2010. О.А.Ханов:
С.О.: «…Действительно внешний, метафизичный элемент по отношению к тексту, описывающему самолет, я вижу не в справочнике к нему, а в структуре самого текста. Документация (сжатая или нет) — есть следствие работы иных механизмов. Не каждая документация позволяет собрать именно самолет, и не каждый самолет, скрупулезно собранный по документации, сможет взлететь.»

О.А.: Есть у меня гипотеза о том, что один и тот же массив может быть интерпретирован по-разному. Если это так, то в других интерпретациях получится совсем другой продукт, не имеющий ничего общего с предыдущим. Это будет означать, что «материя» вообще не имеет никакого значения, важны законы ее организации. Но самым главным будет интерпретатор, который из одного и того же одинаково структурированного материала сможет сделать нечто не подобное.

С.О.: «…сжатие, замена кусков исходного текста эталона подходящими (уже описанными или еще не описанными) спецификациями не нарушает общей информационности системы. Это процесс механический, тупой. Это составление справочника и ссылок к нему. Изъяв справочную информацию из текста, ты не разрушаешь сам текст. То, что остается в итоге — не белый шум, а набор ссылок».
О.А.: Хорошее сравнение, правильное, это ссылки. Но ссылки специфические, они именно так и готовятся, чтобы в итоге не осталось никаких внутренних завязок, чтобы в идеале получился (все-таки) белый шум. Есть какое-то ощущение, что ссылки компрессии принципиально отличаются от интернет-ссылок (например). Но как-то все не получается превратить эти ощущения во что-то осязаемое.

Занимаясь компрессией, я думал о том, какой есть теоретический предел сжатия, и понял, что если где-то существует тот самый справочник, то любую информацию (например, о всей Вселенной) можно упаковать в 1 бит. Соответственно, весь мир будет восстановлен одной только фразой «Да будет!»

С.О.: «…Что бы ни было описано, оно имеет внешний смысл, который не может (и не должен) быть объяснен в элементах описанного».
О.А.: - Именно этот внешний смысл, как любое внешнее, я отношу к метафизике. Химия для физики — метафизика.

С.О.: «Принцип упаковки универсален. Любая вещь — избыточна и есть лишь разархивированный вариант своего описания. Собственно, тело и психические возможности любого животного — есть распакованный вариант его ДНК. Это так».
О.А.: «Мы ли пляшущие тени, или мы бросаем тень…» (А.Блок). Разговор о том, что важнее — вещь или ее описание?, это разные проявления или разные ипостаси одного и того же?, идет давно, еще со времен Платона. Окончания не видно.

Большим достижением христианской мысли считаю догмат о троице — единой, неслиянной и неделимой. Кажется, понятно, о чем речь, но полное понимание все-таки ускользает, и какая бы модель ни была предложена для интерпретации, она остается лишь приближением к этому парадоксальному явлению, у которого существует только одна реализация. Не могу даже сказать уверенно, пребывает ли она за пределами реальности.Христианство, предложив богочеловека, перемешало реальность и метафизику, проложило канал для взаимодействия и взаимопроникновения, наделив виртуальную реальность реальными свойствами.

Иисус Христос — предтеча Интернета.
Масштабная оцифровка реальности выключает время.
Приближается вечность.

25.06.2010. С.О.:
Цитата: «…состоявшееся признание объективного характера случайности настойчиво требует признания объективного характера метафизики.»

Объективность случайности не превышает нормы физической морали — она не разрушает законы, она просто вносит в них немного интриги. Под случайность вообще в мире отведено очень немного места. Случайно движение молекулы воды, но неслучайна океанская волна. Случаен распад атома, но неслучаен взрыв ядерной бомбы. В отличие от метафизики, случайность не имеет цели и не ищет путей развития.

Случайность лишь дает шанс собою воспользоваться. Вопрос: метафизичны ли критерии отбора случайностей?

Можно ли считать, что все процессы во Вселенной пользуются случаем занять наименее энергоемкое состояние? Наверное, да. Вода только и ждет случая, чтобы стечь с горы или в невесомости образовать шар. Возбужденный электрон в атоме так и ждет, чтобы избавится от лишней энергии и соскочить на более низкую орбиту. Космические тела норовят прийти к точке гравитационного равновесия.

Мы и сами очень хорошо умеем пользоваться случаем, от этого умения зависит наша жизнь. Все наши органы чувств ориентированы на то, чтобы свой случай не упустить. Более того, наш разум, скорее всего, появился в результате анализа случайностей и поиска в них закономерностей (кстати, он бы не реализовался как феномен, если бы закономерности не нашлось).

В отличие от неживой природы мы не только пользуемся случаем, выпавшим наугад, но также целенаправленно ищем этого случая и строим сложные системы его предсказания. Охотник знает повадки своей жертвы, он выбрал место ее встречи и уверен, что рано или поздно она появится именно там, где он ее ждет.

Два разных вида материи — живая и неживая — пользуются случаем постоянно. Разница только в умышленности или неумышленности действий. Видимо, случай не является чем-то трансцендентным — он закономерен и однозначен. Его можно понять, так же как можно почти достоверно предсказать полет электрона в электромагнитном поле.

В квант времени делается квант выбора. Точка текущего состояния вещей — долгий путь выбора случайностей. Повторение этого пути принципиально невозможно, но от этого реальность не превращается в эфемерность. Реальность — это не хаотичное нагромождение не по-лапласовски скользких квантовых состояний вещества, а закономерно и тщательно построенная среда из специально отобранных для этого случайных явлений. Несмотря на свою случайную основу, она достоверна.

Если и есть в этом метафизика — то она в самих законах мироздания. Почему капает вода? — потому, что есть сила гравитации — почему есть сила гравитации? — потому, что это свойство материи во Вселенной — а почему материя обладает таким свойством? : Для того чтобы прийти к Богу достаточно трех вопросов.

И еще.
Мы детерминировали Вселенную на очень большом протяжении — от 10 в минус 35 секунды, пошедшей 13,7 млрд. лет назад (когда отслоилась гравитация) до ее конца, уходящем в бесконечность (когда погаснет свет и Луна и звезды). Наше мнение не обязано быть верным, и реальное положение дел во Вселенной имеет право оказаться совсем иным. Но это не важно — мы умеем пользоваться своим мнением и нам этого достаточно. Я клоню к тому, масштабы и сущность Большого взрыва могут быть ограничены только нашей головой — это взрыв мозга, а не вселенной. Большой взрыв может оказаться не экстраполяцией существующих и наблюдаемых процессов во Вселенной на ее Начало, а сведение в точку и доведение до абсурда нашей способности наблюдать и мыслить.

10.07.2010. Ханов О.А.:
Кажется, все, что происходит в мире должно иметь свою причину — внутреннюю или внешнюю, какую-нибудь. Она может быть невидима, зарыта глубоко, но должна быть. Так понятно, так вопросов нет. Однако, «чистые» случайности существуют. Когда по всем научным канонам правильно пытаются обнаружить причину такой случайности, то вместо нее находят строгое доказательство беспричинности. Меня это беспокоит. Не важно, что случайностей не так много, достаточно одной, чтобы опрокинуть всю веру в строгое знание. Беспричинное событие — чудо того же порядка, что и воскресение Лазаря. Это значит, что наука допускает чудеса. Факт отсутствия физической причины неизбежно смещает ее в область метафизики, где уже удивляться нечему. «Нормы физической морали» рассыпаются.

В твоих примерах случайность присутствует как данность, которой можно пользоваться.Бог, как всегда, в трех шагах от «законов мироздания». Это альтернатива для солипсизма, который кажется еще более абсурдным, чем религия. Театр абсурда — лучшее отображение реальности. Допуская абсурд в глубине, не следует удивляться его постоянному присутствию в повседневной жизни.

В начало