ГЛАВА III. АНТРАКТ

ДОН КИХОТ ФИЗФАКА

ВОСПОМИНАНИЯ
коллеги и соратника Виктора Мишакова А.С. Чирцова

Меня попросили написать о том, кем был Виктор Григорьевич Мишаков для физического факультета. Я не смог отказаться. Думаю, я не справился с полученным заданием.

И всё-таки написал то, что написалось.

05. 09. 2011

Александр Чирцов

Мы вчетвером сидели в ресторанчике на набережной Лейтенанта Шмидта и пили вино. Формальным поводом был десятилетний срок моего деканства, который я, как и иные круглые даты, благополучно прокосил, в чём был уличён друзьями более чем через год, когда деканом уже не был почти три месяца.

Настоящим поводом было совсем иное. Не произнося этого вслух, мы прощались со старым физфаком, физфаком, каким мы его знали более, чем 30 лет, физфаком, который мало менялся и в годы застоя, и в годы последовавшего безденежья.
Попытка сохранить старые негласные принципы его функционирования в условиях появления надежд на распределяемые извне деньги не удалась. Физфак оказался на пороге нового периода своего существования, в котором ему ещё предстоит обрести свой новый образ и форму.

Эпоха же старого физфака, сформировавшегося в Старом Петергофе, подходила к концу. Несмотря на то, что в планы Всевышнего, по-видимому, (и, возможно, к счастью) не входило использование нашей компании в процессе окончательного реформирования физфака, мы чувствовали себя достаточно уверенно.

У каждого были свои планы на будущее, в которых, разумеется, присутствовал и физфак; у каждого была надежда, что всё как-нибудь «устаканится».

Нашу приятную беседу о лете, наконец проведенном вне Приемной комиссии, по-настоящему удручало лишь сознание того, что Виктор Григорьевич Мишаков в это время находился в больнице. Мнения о его состоянии были противоречивыми. Говорили, что его дела пошли на поправку, выражали уверенность, что он, как обычно, «выдюжит», но кто-то считал, что «нам остаётся только молиться за Витю».

Телефон зазвонил неожиданно. По тому, как Галя, ближайшая помощница Виктора Григорьевича в студотделе, произнесла «Александр Сергеевич», стало ясно, что молились мы за Витю недостаточно.

По моему лицу тоже все сразу всё поняли…

Теперь мы пили в память о Вите. Я не произнес вслух, но подумал, что ещё мы пили за память о старом физфаке, который для меня в эту минуту ушёл вместе с ним.

Виктор Мишаков на физфаке

СПУСТЯ ТРИ ДНЯ…

Физический факультет прощался со своим Народным Заместителем Декана с Виктором Григорьевичем Мишаковым. Вопреки рекомендациям не устраивать подобных мероприятий в помещениях университета, прощание происходило на факультете, в Портретной галерее, рядом со входом в КЗ, конференц-зал, в котором во время Дней Физика имя Вити традиционно имело максимальный индекс цитирования. Учёные и преподаватели собрались в обычном для подобных случаев количестве, а вот студенты заполнили половину второго этажа факультета. Помню слова Сергея Маниды о том, что Витя никогда не был администратором в смысле элемента административной системы.

Виктор Мишаков и Сергей Манида (слева)

Помню, как я говорил, что физфак потерял свою душу. Помню студентов из своей любимой группы, которые пришли, несмотря на то, что никто из них не являлся хвостистами и по «деловой тематике» с Витей никогда не общался. Девчонки плакали. Потом, позже, я спросил у них, почему они пришли, хотя непосредственно с Виктором Григорьевичем не контактировали, и не получил вразумительного ответа. Пришли потому, что не могли не прийти.

ЗА НЕДЕЛЮ ДО ЭТОГО…

Я вернулся из Северной Ирландии, ничего не зная о том, что Витя уже несколько дней находится в реанимации. Узнав, что произошло, я сразу подумал, что в современных условиях кроме человеческого участия тяжело больным реально помогают ещё и деньги.

Сообщения о готовности помочь Виктору Григорьевичу переполнили социальные сети с совершенно непостижимой быстротой. Тогда можно было легко собрать значительную сумму денег, поместить Витю в любой специализированный центр.

Он остался в петергофской больнице.

В тот вечер, когда Виктора Григорьевича не стало, на аватарках в Контакте появились многочисленные чёрные квадраты.

ЗА ПОЛГОДА ДО ЭТОГО…

В Петродворцовом учебно-научном комплексе осуществлялась реорганизация аппарата управления. Согласно новой схеме факультетские студенческие отделы упразднялись, исчезали посты заместителей деканов по работе с бакалаврами и магистрами. Вместо этого вводились единые Управления по «кустам факультетов». Старым работникам АУП-ов предлагалось занять определенные должности в новой системе. Подчеркивалось, что никаких гарантий того, что ими будут выполняться старые функции нет.

Мне пришлось передать подобное предложение своему бывшему заму Виктору Григорьевичу. Я слишком хорошо знал и любил Виктора Григорьевича для того, чтобы подслащать принесенную ему «пилюлю». Я рассказал всё, как оно есть. Правда, в конце добавил, что разумно было бы согласиться. Ведь дело остается делом вне зависимости от облекающей его формы. Да и деньги обещали, вроде, приличные.

Витя усмехнулся и сказал, что он слишком стар для того, чтобы начинать новую светлую жизнь таким способом. И перевел разговор на другую тему, даже не сославшись на Александра Дюма.

Предложение было действительно заманчивым для скромного доцента одного из подразделений организации, осуществляющего обучение по учебным программам образовательных направлений 010600, 010700 и 010800, но для Народного Замдекана физического факультета этого было слишком мало.

Оставив официальную должность заместителя декана и покинув Учёный Совет, Виктор Григорьевич практически не изменил своей жизни и активности на факультете. Официальными мерами его нельзя было лишить неофициального звания Народного Замдекана. Соответствующая табличка осталась на дверях, студенты по-прежнему шли к нему, привычная жизнь этой части факультета продолжалась. Это устраивало, наверное, всех. Только зарплату за эту часть своей деятельности Виктор Григорьевич больше не получал.

Виктор Мишаков — Народный замдекана (слева)

Так происходило до завершения весенней сессии. Наверное, так было бы и осенью, если бы не случилось то, что случилось.

Тема, на которую Витя перевёл наш разговор о сопровождении бакалавриата, была весьма приятной. Речь зашла о путешествиях. Витя любил русский Север, любил Белое море и нередко ходил по островам на байдарке. В этом, как и многих других, вопросах наши взгляды были весьма близки, правда, меня Север больше привлекал слаломом — горнолыжным и водным. Однако, лет шесть назад я открыл для себя замечательный факт, что Норвежский Север ничуть не хуже нашего.

Витя на протяжении многих лет с интересом и некоторой завистью просматривал мои фотки и фильмы и намекал о своём желании побывать там. Однако, несколько экстремальный стиль моих путешествий ему не нравился, а на спокойную поездку у меня просто не было времени.

Весной 2011 года Виктор Григорьевич, наконец, собрался в Норвегию вместе со своей дочерью и внучкой. Мы с ним просидели над картой более трёх часов (разумеется, в нерабочее время), в результате чего Витя выведал у меня предполагаемые места для палатки для каждой ночевки, а также расположение кухонь и душевых кабин всех кемпингов, которые я смог припомнить.

Мои рассказы о норвежских ледниках, водопадах и возможностях заняться рафтингом его трогали не очень сильно, а вот вопросы рыбалки и сбора грибов и ягод весьма волновали. Перед самым началом отпускного периода я спросил Виктора, когда же он планирует ехать в Норвегию.

«Потом», сказал он, «Норвегия никуда не убежит, а вот Белое море для меня заканчивается. В этом году я последний раз съезжу туда».

И он пошёл в свой последний байдарочный поход, который, возможно, инициировал его болезнь.
Но на Белом море он побывал и с ним попрощался.

Белое море

Вот строки Валерия Глейзера:

От Фонтанки до Белого моря —
Расстоянье: лететь и лететь.
От Фонтанки до Белого моря
И доплыть можно, если хотеть.

От Фонтанки до Белого моря
Добирались мы с другом не раз.
От Фонтанки до Белого моря
Время мчало стремительно нас.

Но однажды на Белое море
Друг прощаться в байдарке поплыл.
Видно он это Белое море
Как святыню навек полюбил.

Я ж тогда на Фонтанке остался,
И на нашем Родном берегу
Из похода его не дождался
Изменить ничего не могу.

Вспоминаю последние встречи,
И улыбку его с юморком,
Стихотворные Витины речи
Наш дуэт вам, наверно, знаком?

На Фонтанке когда-то мечтали,
Что покинув гранит берегов,
Покорим недоступные дали.
И не счесть будет наших шагов.

В результате, мы мир повидали.
Но всё чаще меж нас в разговоре:
Голубые Российские дали
И манящее Белое море…

От Фонтанки до Белого моря
Добирались мы с другом не раз.
От Фонтанки до Белого моря
Время мчало стремительно нас.

25 сентября — 10 октября 2012 года

ЗА 8 ЛЕТ ДО ЭТОГО…

На физическом факультете был праздник. Праздник — нетрадиционный. Праздник, который мы надеялись превратить в новую традицию физфака.

Творчество студентов
в честь Виктора Григорьевича Мишакова

Факультет справлял 60-летний юбилей Виктора Григорьевича Мишакова. С утра на стеклянных дверях факультета красовался увеличенный почти вдвое ламинированный силуэт Вити, приглашающего всех зайти на физфак.

Студенческий конкурс имени
Виктора Мишакова

Каждый перерыв между парами представлял собой уникальное мероприятие. На аукционах продавались раритетные напитки Слеза Мишакова и Кровь Мишакова. Презентовался приз Хрустальный Мишак, учреждённый для самого посещающего кабинет зам. декана студента. В торжественной обстановке был совершён акт присвоения Виктору Григорьевичу Мишакову уникального звания Народного Заместителя Декана. Последнее сопровождалось установкой соответствующей таблички на дверях кабинета и фотографированием юбиляра в очаровательном окружении «Группы Поддержки» из специально отобранных для мероприятия студенток факультета.

Кульминацией блока мероприятий был торжественный выезд Виктора Григорьевича. По узкому проходу между физфаковцами, заполнившими коридор второго этажа, Виктор Григорьевич не спеша перемещается на только что подаренном ему горном велосипеде.

Всеобщее ликование, цветы, улыбки, смех…

Подобное мероприятие удалось осуществить на физфаке еще только один раз. Был юбилей верного старого друга Виктора Григорьевича Эдуарда Ивановича Спирина (зам. декана по хозяйственной части, «доброго Домового старого физфака»). Программа была иной, но общая окраска и настрой праздника были аналогичными.

Других своих юбиляров студенческий физфак так не приветствовал никогда. Да и многие из них вряд ли согласились бы на это. Ничего подобного на факультете впоследствии никогда не происходило и, боюсь, больше не произойдет.

К сожалению не произойдет.

ВАЛЕРИЙ ГЛЕЙЗЕР ВИКТОРУ МИШАКОВУ
ПО СЛУЧАЮ НЕДЕЛИ МИШАКОВА

НА ФИЗИЧЕСКОМ ФАКУЛЬТЕТЕ САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО
ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА И МЕРОПРИЯТИЙ, ПЛАНИРУЕМЫХ В РАМКАХ ЭТОЙ НЕДЕЛИ

Друзья! Я думал, что на свете
Мы с вами все Христовы дети,
Но ошибался. С облаков
Явился богом Мишаков.

И свято все теперь: и Борода, и Слово,
И ручка, и слеза, и волос Мишакова,
Его Автограф, Фото в кабинете,
Его Физфаковские дети,

И Веломеханический Ишак,
И приз хрустальный, под названием «Мишак»,
И камень закладной «Булыжник Мишакова»,
Фонтан у камня, что струит корова.

И, наконец, стипендия, друзья!
Хотел бы получить её и я,
Но фонд стипендий всё же мал.
Согласен, хоть, на «Льготный Бал».

Ведь этот Бал священен тоже,
И этим он других дороже!
Когда-то просто друга знал,
Теперь друг встал на пьедестал.

Скажи-ка, друг мой, Мишаков,
Как там житьё средь облаков?

22.11.2003

ЗА НЕСКОЛЬКО ЛЕТ ДО ЭТОГО…

На физфаке шла повседневная жизнь, незримые со стороны нити управления которой во многом были в руках у Виктора Григорьевича. Он регулярно присутствовал на деканских совещаниях, но редко там выступал. Два раза в год после подведения итогов сессии Виктор Григорьевич брал слово и произносил краткую речь, из которой следовало, что в результате усилий декана и его верного деканата успеваемость на факультете повысилась/понизилась на N% (N << 100), что, несомненно, свидетельствовало об успешности проводимой политики и текущей работы.

В реальности малость величины N свидетельствовала о том, что на факультете существовала хорошо налаженная Виктором Григорьевичем и его предшественниками саморегулируемая система обучения и контроля. Сверху всё виделось не совсем так. Результатом этого видения явилось острое и мало кому заметное со стороны соперничество, возникшее между двумя заместителями декана физического факультета В.Г. Мишаковым и В.М. Микушевым.

Предметом состязания было количество выговоров, получаемых от ректората. Получение каждого нового выговора было своеобразным событием. Документ с почётом водружался на стену кабинета, при этом существенное внимание уделялось порядку расположения документов и художественным аспектам их размещения. Не всё шло гладко в этой сфере деятельности. Чрезвычайно занятые университетские структуры временами путали фамилии двух физфаковских замов, которые, как назло, начинались с одной буквы. В результате Владимир Микушев получил выговор за техническую ошибку, допущенную аппаратом Виктора Мишакова, что мгновенно вывело первого в лидеры.

В результате Володя несколько дней ходил в футболке с надписью «l love Мишаков», а его портрет в указанной униформе занял достойное место на стене кабинета Виктора Григорьевича.

Шанс восстановления справедливости в данном состязании возник много позже, примерно два года спустя. После того, как Владимир Микушев слишком ретиво начал бороться за правду в вопросе о комплектации приборами одного из РЦ ПУНКа.

В результате один из весьма высокопоставленных представителей подразделения, реализующего обучение по химическим специальностям намекнул мне, что «вашего Микушкова (или как его там) следует как следует приструнить». Я позволил себе замечание о том, что сотрудника с упомянутой фамилией на факультете нет, а на вопрос о том, кто на физфаке занимается студентами, естественно назвал Мишакова.

Витя подготовил почетное место для нового выговора и заказал футболку «l love Микушев». Справедливость в этом вопросе почему-то так и не была установлена — никаких дальнейших событий в рамках данной истории почему-то не последовало.

ЛЕТ ЗА 10-12 ДО ЭТОГО…

Тогда я был выбран деканом физического факультета, а Виктор Григорьевич Мишаков формально стал моим подчиненным, хотя я всегда воспринимал его частично как старшего товарища и учителя, но в большей степени как друга. Временами я испытывал желание зайти к Вите и потрепаться с ним по поводу происходящего, а нередко и просто так, для стабилизации настроения.

И я обычно не отказывал себе в реализации этой возможности. Об этих наших беседах вряд ли стоит информировать широкий круг читателей, а вот несколько примеров взаимодействия в профессиональной области привести можно. Тем более, что они, как мне кажется, способны передать часть сущности того мира, который я обозначаю словосочетанием старый физфак.

Шла первая неделя первого семестра моего деканства. После начала третьей пары ко мне в комнату без стука ворвалась разъярённая преподавательница одной весьма дружественной физфаку кафедры дружественного факультета. Из плохо упорядоченного потока эмоций (завершенных фраз и даже слов в её обращении я улавливать не успевал) складывалось впечатление, что по вине руководства физфака уже в течение 15 минут происходит беспрецедентный по своему цинизму срыв учебного процесса. Причиной вопиющего безобразия были трудности с обнаружением ключа от аудитории, в которой заявительница собиралась, согласно Расписанию, проводить занятия.

Моим первым желанием было броситься на поиски ключа, но я сумел заставить себя чуть-чуть подумать и пришёл к страшному для себя выводу — проведя на физфаке уже более 15 лет, я понятия не имел, где хранятся ключи от аудиторий.
Окончательно собравшись с мыслями, я осознал, что область возникшего вопиющего беспорядка находится в зоне ответственности Виктора Григорьевича, и отправился к нему в кабинет.

Пока я излагал суть претензий представительницы дружественной физфаку кафедры дружественного факультета, Виктор Григорьевич тихо ухмылялся в бороду и всем своим видом выражал удовольствие от происходящего. Его ответная речь была примерно следующей: «Видишь ли, Александр, все проблемы с поисками ключей в данный момент абсолютно не решаемы, поскольку ключей от аудиторий на физфаке не имеется в принципе. Дверной замок в учебную аудиторию отпереть тоже принципиально невозможно из-за того, что его там просто нет уже лет 10-15. Как, впрочем, и во всех остальных дверях учебного корпуса».

Пока я излагал эту версию заявительнице, Виктор Григорьевич стоял у меня за спиной, которой я ощущал, как он давится от с трудом сдерживаемого хохота.

«Вы меня тут что, полной дурой считаете?» произнесла заявительница тоном, предвещающим скандал общеуниверситетского уровня.

Мы двигались по третьему этажу. Впереди шёл декан, чуть отставая от него заявительница. Шествие замыкал «виновник случившегося беспорядка». Прилегающая к недосягаемой аудитории часть коридора была заполнена студентами, всем своим видом демонстрирующими жажду знаний. Проходя мимо них, я с интересом рассматривал внушительных размеров дыру в том месте двери, где традиционно располагается замок. Через дыру проходил слегка расходящийся пучок лучей солнечного света, иллюстрирующий законы геометрической оптики. Все остановились в нерешительности.

«Ну…» прервал паузу Виктор Григорьевич. Заявительница схватилась за дверную ручку и стала её
ожесточенно трясти. Дверь не открывалась. Виктор Григорьевич вежливо отстранил её и с непроницаемым лицом привел в движение дверь, которая открывалась в противоположную сторону.

Мы оставили студентов с их преподавателем, эмоционально разъясняющим им, как будет проходить зачёт по соответствующему предмету после факта столь вопиющего акта дезинформации с их стороны, а Виктор Григорьевич повёл меня к себе выпить (чайку) в связи с успешным восстановлением порядка на факультете.

Сочетание абсолютно серьезного выражения лица с глубоким и добрым юмором в отношении всего происходящего и сущего (включая студентов) являлось одной из доминирующих черт образа Виктора Мишакова, находящегося при исполнении служебных обязанностей.

Однажды я пришел к нему во время приёма студентов, с которыми (видимо по случаю устроенной деканом неявной проверки) внешне он общался подчёркнуто строго и официально. Перед приходом очередной посетительницы Витя шепнул мне на ухо: «Сейчас будет цирк: у этой особы всегда все в чём-нибудь виноваты».

Я с интересом смотрел на весьма симпатичную девушку и Витю. Виктор Григорьевич грозно одел очки и неповторимым тоном произнёс: «Ну-у-у, он помнил ее имя и фамилию), кто тебя обидел?».
Студентка выглядела слегка растерянной. Из её ответа следовало, что она уходит в декрет и просит перенести ей сроки сдачи экзамена по физике на неопределенную дату.

Паузы перед ответом В.Г. Мишакова практически не было:

«Ну-у-у, я надеюсь, что мы с Александром Сергеевичем тут абсолютно невиновны. Но… контингент абитуриентов физфаку необходим. Да сдавай ты, когда хочешь. Александру Сергеевичу. Ты, Александр, в декрет пока не собираешься?».
Девушка побледнела, поскольку относилась к той части наших студентов, которые считали, что мне что-то сдать абсолютно невозможно. Много позже, на одном из Дней Физика, она призналась мне, что мудрое решение Виктора Григорьевича полностью избавило ее от страха перед предстоящими родами, которые были полностью вытеснены «ужасом от предстоящей сдачи экзамена АС».

Виктор Григорьевич любил студентов, практически всегда шёл им навстречу и практически за каждую сессию получал по выговору, а иногда (на зависть Микушеву) и более. Когда-то весь факультет всколыхнуло событие, названное студентами «Делом бакинских комиссаров».

Один очень уважаемый профессор одной очень уважаемой кафедры, славящийся аккуратностью в проведении экзаменов и жёсткими требованиями к дисциплине студентов во время протекания оных, согласился принять у группы студентов во внеурочное время в неофициальной обстановке экзамен по предмету, к преподаванию которого на том отрезке времени он не имел ни малейшего отношения.

Естественно, все студенты (как обычно, усердно готовившиеся к экзамену) получили высшие оценки, а экзаменатор не удосужился ни запомнить, ни записать фамилии экзаменуемых. Единственным документом с оценкой оказались зачётки. Неприятность заключалась в том, что уже на следующий день количество зачёток с оценками по данному предмету и весьма схожими с оригиналами подписями существенно возросло.

Не без участия Виктора Григорьевича подлог был раскрыт. По молодости и ещё не утраченной тогда вере во всеобщую справедливость я принял решение об отчислении всех студентов, в зачётках которых оказались поддельные подписи, причём отчислении без права восстановления на факультете. Мне показалось, что Виктор Григорьевич не очень согласен с таким решением. Но возражать он не стал — у него были более эффективные методы реализации своей политики.

Через полтора года всё успокоилось и забылось. Ко мне на прием пришел один из тех бывших студентов, которые когда-то были уличены в подделке. Молодой человек столь красноречиво вещал о своих намерениях вернуться в физику и столь искренне раскаивался в случившемся, что моё сердце дрогнуло. Слава Богу, я ему ничего не пообещал, кроме того, что поговорю с Мишаковым. Я шёл к Вите не в лучшем настроении: менять свои решения дело последнее.

Внутренне я готовился к награждению знаменитой ухмылкой Виктора Григорьевича. Однако, ситуация стала развиваться по совершенно иному сценарию. Добрейший по натуре человек, будущий Народный Зам. наотрез отказался восстанавливать раскаявшегося грешника.

Впрочем, объяснение не характерной для Виктора Григорьевича строгости возникло весьма быстро. Оказывается, раскаявшийся субъект был восстановлен полгода тому назад и умудрился вновь оказаться в отчисляемых. Отчисление и восстановление в одном семестре это было бы слишком даже для Виктора Григорьевича, который записанные на бумаге правила, как правило, чтил.

Что же касается моего вопроса, как отчисленный без права восстановления студент оказался восстановленным, Витя ответил просто и откровенно: «Так ты же сам хотел его восстановить. И других захочешь. А я тебе облегчил задачу все они давно восстановлены».

По характеру своей деятельности Витя, как правило, имел дело далеко не с самыми прилежными студентами, но любил свою работу и всех тех, кто оказывался под его крылом. Через кабинет Виктора Григорьевича прошли сотни хвостистов. Но один из них был человеком уникальным. Речь идёт, конечно же, о Войцехе Рыжем, легенде и символе старого физфака, студенте, начавшем обучение раньше меня, но до сих пор не закончившим бакалавриат.

История о том, как Виктор Григорьевич однажды отказался очередной раз восстановить Войцеха давно превратилась в легенду и эпос физфака и не только его. Я её многократно слышал от разных людей во множестве разных вариантов и с различными действующими персонажами. Сам я на этом историческом разговоре не присутствовал, но что-то мне подсказывает, что приводимая здесь версия наиболее правдива.

Итак, в очередном конце очередного лета Войцех пришёл к Виктору Григорьевичу очередной раз восстановиться на физический факультет. Но получил отказ: «Извини, Войцех, но на этот раз я тебя восстановить не смогу», произнёс Виктор Григорьевич. Войцех воспринял эту фразу, как личное оскорбление.

«Понимаешь, Витя», — сказал он ледяным тоном, — «заместители деканов приходят и уходят. А я символ физического факультета. То, что ты собрался сделать, не лежит ни в твоей компетенции, ни в компетенции декана…»

Наступила долгая пауза. Виктор Григорьевич умел держать паузы. «Видишь ли, Войцех», — начал он ласковым тоном, — «Я не могу тебя восстановить лишь по одной причине — мы забыли тебя отчислить».

Наверное, это было самое большое оскорбление Войцеха за всю историю его пребывания на физфаке. Не знаю. Знаю только одно — с тех пор Войцех продолжает обучение на четвертом курсе.

КАЖДЫЙ ГОД В ТЕЧЕНИЕ МНОГИХ ЛЕТ ДО ЭТОГО…

Виктор Григорьевич Мишаков и студенты искренне любили друг друга. Со стороны студентов эта любовь выражалась весьма своеобразно — на каждом Дне Физика устраивалось публичное сожжение чучела Мишакова. Насколько я знаю, больше ни один физфаковец не удостаивался подобной чести.

На многочисленных мероприятиях Дней Физиков индекс цитируемости Мишакова был недосягаемо высок. Высказаться по поводу его персоны считали необходимым не только студенты, но и команда преподавателей, участвовавших в Challenge Cup’e (своеобразном состязании в остроумии, вкусе, музыкальных способностях и многом другом, традиционно проводимом на физфаке во время Дня Физика).

В этой форме народного эпоса Виктор Григорьевич выступал в роли своеобразного демона, расплата в виде общения с которым неотвратима. Я не намерен здесь заниматься попытками анализа образа Виктора Григорьевича в народном фольклоре. Этому, надеюсь, поспособствует в какой-то мере настоящий сборник. Замечу только, что Виктор Мишаков нередко публично заявлял, что не любит «детско-студенческий юмор» Дней Физика (ДФ).

На физфаке не обойтись без анекдота

Несмотря на такие заявления, он всегда был прекрасно осведомлён о всех «жёстко-политизированных» шутках, озвученных на всех ДФ, а однажды произвёл сенсацию. Лет пять-шесть тому назад Виктор Григорьевич Мишаков в паре с помощником декана Татьяной Германовной Андержановой приняли участие в традиционном конкурсе Мисс Физика, ежегодно организуемом в рамках ДФ. Они не только приняли участие. Они не только вышли в финал. Они победили!

Несмотря на наличие спортивных конкурсов, несмотря на неизбежное для таких мероприятий присутствие в зале лиц, для которых администрация это всегда и по определению плохо. Они победили.

Завершая рассказ об отношениях между В.Г. Мишаковым и студентами, я позволю себе привести небольшую заметку, которую мне прислал бывший студент, в ответ на моё Интернет-обращение помочь мне материалами для создания этой статьи. С разрешения автора, привожу полностью полученный мною текст.

«Добрый день! Меня зовут Евгений Опарин, и я хочу поделиться небольшими воспоминаниями о Викторе Григорьевиче. Сейчас я уже выпустился, а раньше учился на радиофизике, где на первом курсе Виктор Григорьевич ведёт семинары по общей физике. Система у него была очень проста — выйти к доске за семестр 10 раз и объяснить задачки, а потом перерешать целый задачник и принести ему эти задачи в тетрадочке. Потом он попросит рассказать какую-либо задачку, и будет тебе счастье — зачёт.

Вначале меня единственное смущало, как можно успеть каждому из группы за семестр выйти 10 раз, когда за целую пару мы решали максимум 2 задачи, а остальное время мы погружали В.Г. в воспоминания. Но сейчас эти воспоминания для меня самое приятное.

Причём, они не обязательно были из области физики.

Например, он рассказывал как будучи молодым экспериментатором, запаивал трубку с водородом. Большей же частью мы беседовали просто о жизни. Помню его рассказ о детстве, когда они с мамой ехали в Приозерск на паровозе, и ещё маленький Витя не слушался маму и вылезал из окна, а потом всё лицо было в копоти. На его семинарах было всегда весело, и никто никогда не думал закосить, а зачёт в итоге получили все, но это всё равно не была халява!

Знаете, душевный был человек и очень интеллигентный. Он никогда не ставил перед собеседником «преград», будь ты хоть первокурсник. Я, помню, взял у друга фотик (первый курс) и пошёл фотографировать физфак, чтобы потом маме показать. Зашёл, конечно же, и к своему любимому зам. декана в кабинет… С мороженым ещё. Говорю, давайте я вас сфотографирую за рабочим местом, а он говорит, а что меня, садись ты! В итоге у меня есть фото, где я сижу как барин за столом Виктора Григорьевича с мороженым.

Фотографировал сам В.Г. А кто я такой ему — первак, слабон. Тем не менее, в общении с ним никогда не чувствовалась разница в возрасте и разница положений. Правда мы и не зазнавались и понимали, кто такой В.Г., а кто мы.

На моём первом курсе ещё существовал хрустальный Мишак, который вручали самому надоедливому студенту. Зная об этом, я целый год ходил к В.Г. по всяким пустякам и канючил свою награду, в итоге я её не получил, потому что терзал его не учебными вопросами, а всякой ерундой. Тем не менее, Виктор Григорьевич никогда меня не выгонял, ну если только в шутку.
В 359-м автобусе, если его встретишь, подойдёшь к нему, пообщаешься, и никогда к тебе не было отношения «что ты типа ко мне привязался?». Всегда был приветлив!..

У меня о физфаке такие приятные воспоминания, благодаря, в том числе, и тому, что там был Виктор Григорьевич!!».

ЛЕТ ЗА ПЯТНАДЦАТЬ ДО ЭТОГО…

Виктор Григорьевич Мишаков давал мне рекомендацию на вступление в партию. Каким ветром меня туда занесло — история отдельная и по-своему забавная. Сейчас речь не о ней. Виктор Григорьевич весьма положительно воспринял мой приход к нему. Рассказал анекдот про Петьку, Василия Ивановича и партию, а потом вдруг перешёл к более серьёзным вопросам. «Значит так, — сказал он, — теперь нас будет двое. Я ставлю наши занятия на физ. лабораториях одновременно и на время партсобраний. Ходим по очереди…».

Все так и произошло. Следует отметить, что после пропущенных им собраний Витя весьма подробно расспрашивал о том, что на них происходило. Однажды я поделился с ним своим непониманием одной шумной разборки, связанной с распределением средств гранта между двумя заинтересованными кафедрами. Не понятной для меня оказалась активность одного участника, не являющегося членом ни одного из конкурирующих подразделений.

Узнав об этом, Виктор Григорьевич расплылся в улыбке: «Молод ещё для понимания тонких материй. Видишь ли, по-настоящему, два учёных мужа никогда не поссорятся ни из-за науки, ни даже из-за женщины. Так поссориться можно только из-за денег».
Далее следовало пояснение: на одной из конкурирующих за грант кафедр работала супруга самого активного независимого оратора.

ПРИМЕРНО ЗА ТРИДЦАТЬ ЛЕТ ДО ЭТОГО…

Санкт-Петербургский Государственный университет

Студентом второго курса я пришёл в лабораторию интерференционной спектроскопии (ЛИС). Лабораторию возглавлял профессор А.М. Шухтин, после его ухода В.С. Рудаков, потом А.В. Ляпцев. Виктор Григорьевич был бессменным заместителем всех заведующих ЛИСа.

К тому же он всегда был и оставался физфаковцем, ибо наш факультет был единственным местом его работы. Именно он вводил меня в курс факультетской жизни, делая это не в форме бесед-лекций, а путем эпизодических реплик и шуток.

Помню, как Сергей Гордеев учил меня основам стеклодувного искусства. По поводу ряда операций он говорил:
«Это спрашивай у Мишакова, это только он может». Несколько лет назад снимался учебный фильм по работе с вакуумными системами. Возникла идея показать (через компьютерное кино) студентам, что следует делать после того, как они отломают кран в стеклянной вакуумной системе. Очевидно, что главным и единственным человеком на факультете, способным продемонстрировать работы со стеклом, был Виктор Григорьевич. Мои первые лабораторные семинары проходили, как правило, под его руководством, поскольку Алексей Михайлович Шухтин тогда был уже тяжело болен.

На одном из таких семинаров вспыхнула давно назревавшая дискуссия между сотрудниками лаборатории по поводу механизма одного замеченного явления в импульсном разряде. Характер дискуссии следовало назвать, мягко говоря, ожесточённым.
После длительного и эмоционального выступления первого из участников воцарилось молчание. В звенящей тишине Виктор Григорьевич произнёс: «Мне кажется, ты прав». После этого последовало не менее длинное и ещё более эмоциональное изложение позиций второй стороны.

«И ты прав», — произнёс Виктор Григорьевич. Я тогда был студентом и не решился принять участия в дискуссии, но моих знаний было вполне достаточно для понимания того, что мои старшие коллеги высказывали взаимоисключающие точки зрения.
После семинара в более интимной обстановке я осмелился сказать об этом Виктору Григорьевичу. Именно тогда я впервые увидел его знаменитую улыбку-ухмылку: «И ты, Саша, тоже прав», сказал он.

В те давние времена коллектив ЛИСа был весьма дружным и сплочённым. Все дни рождения, а также некоторые общегосударственные праздники отмечались всем коллективом (в нерабочее время, разумеется). Как правило, перед началом подобных корпоративных мероприятий Виктор Григорьевич картинно снимал телефонную трубку и звонил своей дочери, которую очень любил.

Коллектив лаборатории, как правило, слышал следующее:
«Та-а-ак. Ну, это я. У нас тут сегодня эксперимент важный. До вечера, разумеется, до вечера… Уроки сделала?.. Ну, ладно… Оценки какие-нибудь в школе получила? Та-а-к. Ну, и?… Ремень приготовила? Так готовь… Я же сказал — вечером».
После этого начиналось корпоративное действо, в котором Виктор Григорьевич обычно играл роль неформального лидера. Он редко брал в свои руки руководство происходящим, но своими шутками и ремарками поддерживал и тон, и настроение, соответствующие событиям.

На подобных мероприятиях неоднократно упоминалось имя одного сотрудника, в то время уже не работавшего в ЛИСе. В том, как произносилось его имя, было что-то такое, что вызвало у меня интерес к этому человеку. Естественно, вопрос о нём я задал Виктору Григорьевичу.

«Ты не знаешь Х…х Х…х?», — картинно-искренне удивился он. Получив подтверждение моей некомпетентности, Виктор Григорьевич на секунду задумался. Наконец, он озвучил следующую характеристику, которая с учётом физфаковского менталитета должна рассматриваться, как весьма лестная:
«Я бы не сказал, что Х…х Х…х был великим учёным, великим пьяницей или великим бабником. Но по совокупности этих качеств он был действительно великим человеком».

В этом высказывании был весь Витя: правдиво, иронично, не обидно и необыкновенно мягко. Роль души и совести в компании единомышленников Виктор Григорьевич играл и на совместных корпоративных мероприятиях деканата и физического факультета и многочисленных служб, поддерживающих учебный процесс. Именно здесь я впервые познакомился с поэтическим талантом Виктора Григорьевича.

Постепенно у нас становились традиционными оды, создаваемые и исполняемые Виктором Григорьевичем — признанным авторитетом в области физико-математического силлабо-тонического стихосложения. Его творения были хорошо продуманными, злободневными, но чрезвычайно мягкими, и по стилю, и по сути стихотворными произведениями, жанр которых всегда весьма чётко выдерживался автором.

Ещё одной традицией поэзии Виктора Григорьевича было использование стандартного и всеми ожидаемого финала практически любой оды. Финала, который практически во всех случаях оказывался «к месту»:

За жизнь, За слёзы, За любовь!

Сборник стихов Виктора Григорьевича не так давно был издан на физическом факультете и получил вполне официальный статус. Говорят, что на последнем избрании В.Г. Мишакова на преподавательскую должность, он включил этот поэтический сборник в список научных трудов. Надо ли говорить о том, что все представленные Виктором Григорьевичем на его выборы документы прошли через все инстанции без замечаний. Последнее, по моему убеждению, убедительно свидетельствует не о халатности должностных лиц, а о их серьёзном отношении к творчеству Виктора Григорьевича.

ВОЗВРАЩАЯСЬ К НАЧАЛУ…

Как я уже признался, мне, пожалуй, не удалось выполнить поставленного задания по анализу той роли, которую играл на физфаке Виктор Мишаков. Вместо этого получились отрывочные зарисовки об этом замечательном человеке.

Когда я его вспоминаю, перед глазами возникает картина, подаренная нам коллегами из Костромского университета. На ней изображение деканата физфака 90-х годов. Все на коне (точнее, на конях). Виктор Григорьевич на этой картине изображен в образе Дон Кихота.

Со стороны виднее.

Владимир Микушев и Александр Чирцов

Когда от нас уходит деятель науки или образования, мы традиционно используем определения «выдающийся учёный», «прирождённый педагог», «инициативный организатор». Я не думаю, что в отношении Виктора Григорьевича имеется необходимость повторять эти слова. Даже титул Народный Заместитель Декана, на мой взгляд, кажется лишним. Виктор Григорьевич был просто Мишаковым — душой физфака 70-90-х годов, человеком, которого не могли не любить все те, кто любил физфак того времени.

И на физфаке без сомненья
О Вите вспомнят вновь и вновь
За мудрость, честь и вдохновенье,
За жизнь, За слёзы, За любовь…

А. Чирцов

***

К мосту я снова возвратился.
Здесь башни древние с цепями.
Я с детства в этот мост влюбился.
Он словно храм с открытыми дверями.

Отсюда старт, сюда и возвращенье.
Стою под башнями, гляжу на берега.
По берегам опять движенье,
Картина неизменно дорога.

Когда-то было тихо вдоль Фонтанки.
Деревья с двух сторон, и тень от них.
Ларьки пивные, пацаны и санки,
И моряки, сегодня нет таких.

Мои друзья и сверстники далече,
Кого я знал, уплыли с берегов.
Как могиканин, в этот зимний вечер
К воспоминаниям былого я готов.

В. Глейзер

9 марта 2009

***

Далее

В Начало

Автор: Глейзер Валерий | слов 5248


Добавить комментарий