14. Школьные годы. 1984 — 1985 годы

                                                                   1984 – 1985 ГОДА

В один из дней на Новогодних праздниках, мама вручила мне письмо, которое лежало в почтовом ящике. На конверте был обратный адрес города Баку. Я открыла письмо. Там находилась поздравительная открытка, а на ней, на русском языке, поздравление от Шахина.

«Однако он настойчивый… и обратный адрес написал, чтобы я ответила. Может не стоит его игнорировать? Ну, что случиться, если я ему отвечу? Ничего страшного. Он там, а я здесь.– Подумала я».

Я решила ему ответить, но сначала навестить Ленку Платонову.

- Ленка, мне Шахин письмо написал! – не удержалась я от эмоций, когда она открыла мне дверь.

- Ну и что? Он мне тоже пишет. – Флегматично пожала она плечами.

«Как? Он ей пишет? Они переписываются? Какая же я дура! А я чуть не поверила, что он действительно, сожалеет обо всем. Какой нахал! На два фронта решил действовать: если не с Ленкой получиться, то со мной. Неплохо устроился…»

Вслух я ничего не сказала, и пока была у Ленки, поговорила с ней на другую тему, а сама лихорадочно думала, что мне делать. Я вспомнила, как он на меня кричал непотребными словами. Если он тогда такое себе позволил, то нет гарантии, что может и в другой раз так сделать. Тем более, я не была уверена, что он не ходил к Ленке, после того, как попросил у меня прощение. Ну, извинился и что? А сам потом к Ленке побежал. Нет уж, пусть лучше с Ленкой сам разбирается, это их проблемы, а не мои.

С Ленкой, о парнях, я вообще никогда не откровенничала. Она со мной тоже. Посидев для приличия у нее в гостях, я вернулась домой, порвала письмо и выкинула его в мусорное ведро.

Возможно, Ленка соврала мне, что с ним переписывается, а может, и нет. Я тогда поняла, что не Шахин подстроил все это, а Ленка и ее сестра Надька — подговорив солдат из питомника. Чем они заплатили, тем солдатам за эту подставу, уже не важно. Ленке понравился Шахин, и она его получила. Не в подруге было дело, а в парне. Он с самого начала этой интриги повелся на обман, как последний лох, а затем с легкостью нашел себе другую девушку.

А для себя, я решила, что…, ну их всех, этих парней. Мне не нужен никто, и встречаться ни с кем не хочу и не буду. Дружить – пожалуйста, но не более. Я решила общаться с теми, кто встречается с моими подругами, а остальных посылать подальше от себя: не везет мне с парнями — нечего и начинать.

 

                                                                                ***

Как только мне и Ленке Гутылиной исполнилось 16 лет (Ленка младше меня на 10 дней), мы получили паспорта. Такая спешка была связана с афишей у кинотеатра Эра. В кинотеатре показывали итальянский фильм «Укращение строптивого», к просмотру которого допускали, только после шестнадцати лет. Об этом фильме я сообщила и Ленке Платоновой, а она взяла с собой сестру Надьку, которой еще не было 16-ти. Надька сказала, что попробует пройти в кинотеатр. Отстояв очередь в кассе, мы купили билеты и, все вместе отправились в кинотеатр. У входа, при проверке билетов, я и одноклассница Ленка, гордо предъявили свои паспорта и прошли в зал. Я прошла вперед, а Ленка отстала. Затем, она быстро вернулась и, прыская от смеха, рассказала, как проходили в кинотеатр Платонова с сестрой. Девчонки показали женщине свои билеты, а та спросила у Надьки, сколько лет ее девочке, и указала на Платонову. Меня удивило: неужели Надька так взросло выглядит?

                                                                               ***

В конце зимы я подобрала раненую ворону. Растопырив одно крыло, она скакала у территории школы. Ворона была дикая, и несколько раз, больно клевала меня, пока я несла ее домой. Я соорудила ей большую клетку, а клетку поставила под окном у себя в комнате. Ворона от еды не отказывалась, но приручаться не собиралась, да я и не настаивала. Я собиралась ее отпустить, как только сможет летать.

                                                                               ***

Со Светиком получалось общаться чаще. Как-то Светик познакомила меня со своими подругами детства – Галей Сорокиной и Леной Хухлаевой. Была еще одна девочка – Хрусталева, имя которой не помню. Она, недолго была в нашей компании, так как Светик с ней крупно рассорилась за что-то. Мне очень хотелось, чтобы Ленка Гутылина была с нами, но она отказалась. Я думаю, что Ленка злилась на меня, но я ничего не могла с этим поделать: девчонки мои были слишком разные по характеру. К Ленке Платоновой, я вообще редко ходила, хотя была ее единственной подругой.

Однажды, выйдя из квартиры, я увидела парня — примерно моего возраста, — выходящего из квартиры противоположной стены. Он поздоровался со мной. Я тоже поздоровалась с ним, но неприятно удивилась такому соседству. Почему-то мне не понравилось, что на моем этаже живет парень. В торцевой квартире жила семья с двумя детьми, где мальчик и девочка были несколько младше меня. С этими соседями я здоровалась и общалась. Но этот парень был почти взрослым как я. Я решила не заводить с ним знакомство: общаться только на уровне «здасьте и до свидания», а самой держаться от него подальше.

В следующий раз, я столкнулась с ним, когда была со Светкой. Мы поздоровались. А Светка сказала: — «Толик привет».

- Ты его знаешь? – спросила ее я, когда он ушел.

- Конечно. Это Толик Гуржуй.

«Ничего себе, я своего соседа не знаю, а она знает. – Подумала я».

Меня это крайне удивило. Удивило то, что Светка, каким-то образом знала про всех и всё в нашем районе (этим она чем-то напоминала Платонову). Я этого Толика второй раз вижу, а она его уже лично знает. После этого случая, я стала здороваться с Толиком, каждый раз, когда его встречала, но разговаривать с ним желания не было. Он тоже не проявлял ко мне интерес, что очень устраивало. Постепенно я перестала его побаиваться, видя, что он ко мне не лезет, навязывая знакомство.

                                                                                ***

Весной, когда снег почти сошел, а на улице было слякотно и грязно, в нашу квартиру, примерно в четыре часа дня, пришла милиция и сообщила, что мой отчим сбежал из ЛТП. Мама была несколько шокирована тем, что ему осталось там находиться всего немного, а он сбежал. Милиционеры, решили, что он мог находиться только у своих родителей — в Алабушево, но они не знали, как найти их дом. Мама сказала, что я могу им показать, где он находится.

Я? Но, у меня были другие планы на вечер! Милиционеры заверили меня, что они на машине, и мы съездим быстро — туда и обратно. Оставив одного из милиционеров в нашей квартире — на всякий случай, — остальные милиционеры, забрав меня, отправились за отцом.

В машине они спросили меня, как им ехать. Я понятия не имела, как ехать, но, поразмыслив, ответила, что надо сначала приехать к платформе Алабушево, а там я скажу куда дальше. Они развернули карту, и решили, что к платформе можно попасть, только через старое Крюково.

Мы переехали, мост, на ту сторону Крюково, и поехали в сторону Алабушево. Ехали достаточно долго. Я смотрела в окно и наблюдала за поселениями, которые мы проезжали. Милиционеры, между собой травили байки и рассказывали анекдоты. Слушая их, я подумала, что неплохо быть милиционером: вот как тут у них весело-то, а сами милиционеры, все такие молодые и не без чувства юмора.

Мы проехали мимо ворот, на которые они обратили особое внимание. Кто-то из них сказал, что это морская часть, и, что это очень странно, потому что рядом нет никакого моря.

На улице уже темнело, когда машина, вдруг резко затормозила, а милиционеры обернулись ко мне.

- Приехали, – сказал водитель, — вот платформа Алабушево. Ну,… где его дом?

Я посмотрела в лобовое стекло и увидела знакомую платформу.

- Ну, вот смотрите, — начала я им объяснять, — надо перейти железную дорогу, и пойти во-о-он по тому полю. А вон там, видите, с краю? Его дом. – Показала я рукой направление.

Наступившую тишину, прервал голос водителя:

- А для машины тут дорога есть? Нам на машине надо. Как же мы его, пешком, что ли поведем?

Действительно как? Я начала думать, есть ли тут еще дорога, но я не знала такой.

- Я не знаю. Я всегда на электричке приезжала, а потом по полю пешком шла. – Пожала я плечами.

Милиционеры снова развернули карту, и тщательно принялись ее изучать. Они очень расстроились, потому что другой путь был, но через Западную зону Зеленограда, а чтобы туда попасть, надо вернуться тем, же путем в город. Мы поехали обратно. По дороге, анекдоты никто уже не рассказывал, да и вообще все молчали.

На Западной зоне, мы нашли дорогу в деревню, но проехав по ней несколько метров, забуксовали в грязи смешанной со снегом. На улице давно стемнело, а фары машины освещали грязную и разбитую колесами других машин дорогу. Я испугалась, что  мы застряли на всю ночь, но водитель выехал  из ямы задним ходом, остановил машину и заявил, что сегодня уже не хочет никуда ехать. Они связались с кем-то по рации и договорились, что завтра поедут за моим отцом.

Дома, когда милиция, забрав своего сотрудника, уехала, мама, вдруг, засмеялась и рассказала мне, как моя ворона напугала милиционера, который с ними остался. Дело было так: напившись, чаю, которым его угостили мама и ее подруга, милиционер захотел по маленькому и спросил, где у нас туалет. Туалет и ванная комната находились возле моей комнаты. Милиционер ушел и тут же прибежал обратно с круглыми глазами:

- Там кто-то есть. – Зашептал он, хватаясь за автомат, и, выставив его вперед, крадучись, пошел к моей комнате. Заинтригованные мама с подругой, пошли следом за ним. Когда вся процессия приблизилась к комнате, из нее вдруг раздался звук «Каррр».

-  Вы слышали? – вздрогнув, зашептал милиционер и начал пятиться назад, а мама с подругой засмеялись, и объяснили, что у меня живет ворона, и это она так каркает.

Отчима моего взяли на следующий день. Его судили и добавили три года за побег, а мама с ним развелась и выписала его из квартиры. Она говорила, что он сам виноват. В деревню, мы больше не ездили. Незадолго до этого, отец отчима, отдал мне свой песенник, где он собирал военные песни вместе со своими сослуживцами.

Отчим, когда вышел из тюрьмы, приходил к нам, и говорил, что он мог отсудить себе прописку в квартире, но не станет этого делать. Я его видела несколько раз на улице Панфилова и разговаривала с ним. Он говорил, что кроме меня у него нет детей, что он меня любит. Я, при наших встречах, называла его папой, потому что он был для меня им, и я знала, что мама никогда не пустит отца к нам жить. Для меня лично, он был лучший.

Нет уже в живых моего отчима — Мартынова Николая Николаевича. Его мать и отец тоже давно умерли. У отчима есть сестра Валентина, которой, я хотела вернуть песенник ее отца, но она не забрала его. Я хотела пойти в краеведческий музей, и отдать песенник музею, но подумала, что врятли его возьмут. В краеведческом музее, к своему стыду и позору, который находится в нашем районе, в доме 11«В» на улице Гоголя, ни разу не была. Пару раз подходила к дверям музея, но они всегда были закрыты. Это не оправдывает меня, потому что я, живя рядом с музеем, ни разу не соизволила сходить туда и узнать историю родной местности.

                                                                                ***

В школе, в каждую большую перемену, я ходила домой и кормила ворону. Однажды, я, придя домой увидела, что ворона каким-то образом, вышла из клетки, раскидала все мелкие вещи по комнате, порвала тетради и везде нагадила. Настроение вмиг испортилось. Я с трудом поймала ворону, которая могла уже перелетать с места на место, и ушла в школу на урок химии.

Как назло, на уроке, меня вызвали к доске. Я до сих пор не могла отвечать у доски, а тут еще и из-за вороны расстроилась. Я стояла и молчала, опустив голову.

- Ну что с тобой? – спросила Наталья Александровна, а мне больше всего, в данный момент, хотелось, чтобы все отставили меня в покое и разрешили уйти из класса. – Ты будешь отвечать? – вновь спросила учительница.

- Нет. – Ответила я. Мне было все равно, какую оценку мне поставят. Одной двойки больше, одной меньше…

Когда я вернулась за парту, Ленка прошептала мне, что Дима Анисимов, о моей внешности что-то такое сказал. Тут настроение совсем испортилось. Анисимов, что-то сказал, и это слышал весь класс? Не так давно, Анисимов, приударил за Ленкой, приглашая ее в кино. И тут такое! С одноклассниками я никак не общалась, мне хватало Ленки, но оставлять его высказывание без ответа, я не могла. В следующий раз еще, кто-нибудь про меня что-то скажет, и, «ни какие» отношения с одноклассниками, плавно перейдут в откровенную травлю. Анисимов знал, что я подруга Ленки. Это было тем более мерзко с его стороны.

До конца урока, я думала, что делать с Анисимовым. Когда прозвенел звонок, я решила сначала узнать от него лично, что он про меня сказал, а там посмотрим. Я задержалась у парты, медленно копаясь в своем портфеле. Одноклассники начали выходить из класса, а Анисимов, который сидел на задней парте, не спешил выходить. Мне не выгодно было, чтобы ребята выходили из класса, пока я не разберусь с ним, но ничего поделать не могла. Когда в классе осталось человек десять, Анисимов, наконец-то  прошел мимо меня.

- Анисимов! – позвала я его громко, привлекая внимание, оставшихся ребят. Он остановился и повернулся ко мне, но, остальные одноклассники не обратили на нас внимание. Ну ладно. Пусть так.

– Ты что про меня сказал? – спросила я его, подойдя поближе.

- Да пошла ты. – Ответил он, и тут же, получил пощечину моим портфелем.

Вмиг, оставшиеся одноклассники развернулись в нашу сторону. Смотрела на нас и учительница.

Анисимов злобно уставился на меня, а я злобно смотрела, ему в глаза, молча советуя: — «Ну, попробуй, ударь». Он с минуту так постоял, потом развернулся и ушел, под сопровождающим взглядом присутствующих. Всё! Я добилась того чего хотела. Ко мне подошла Ленка, которая находилась рядом, и мы, молча, вышли из класса.

Ворону, через несколько дней пришлось усыпить. Я заметила на ее ногах какие-то наросты. Одна лапа начала деформироваться. Я поехала с ней в ветлечебницу, а там сказали, что у нее раковая болезнь, которая заразная для птиц.

                                                                               ***

В школе, объявили, что нам всем, в медицинском кабинете, будут делать прививку от дифтерии. До этого, нам, иногда делали какую-то прививку, закапывая в рот розовую соленую гадость. Эту прививку нам делали в классе, а тут всех пригласили в медицинский кабинет. Я вспомнила, как в детстве боялась прививок. После моей истерики в детском саду, подобные прививки больше мне не делали. Теперь я решила, что хватит бояться их. Я уже выросла.

К медицинскому кабинету шли всем классом. Почему-то мне было не по себе. Я боялась, но показывать свой страх не собиралась никому. Взяв себя в руки, я отвлекала себя разговором с одноклассницами. Когда подошла моя очередь, мои ноги не хотели идти, но переборов свой страх, я зашла в кабинет.

«Ну, что случиться со мной? Это всего лишь игла. Главное страх перед иглой перетерпеть, а сама прививка это ерунда – тридцать секунд позора, и я свободна. – Настраивала я себя, борясь со страхом».

Пока делали мне прививку, я напряглась, ожидая чего-то страшного, но ничего не произошло. Я подошла к скамейке, где лежала моя блузка, одела ее и, застегивая пуговицы, подумала, что, как хорошо, что я не устроила тут истерику…

… Я не знаю, кто я, и что я, но лечу по быстровращающемуся красному туннелю, а где-то близко раздается набат колокола — бум… бум… бум… Вдруг разрывается пелена, и я вижу, что кто-то в белом халате, в такт колоколу, бьет меня, то по одной щеке, то по другой. Звон колокола начал быстро стихать. Увидев, что я очнулась, женщина в халате, прекратила меня бить и спросила, сколько пальцев я вижу. Посмотрев на ее четыре пальца, я увидела фокус, как два из них буквально слились с другими двумя.

- Два. – Ответила я. Фельдшер осталась довольна, и помогла мне подняться, а я поняла, что лежу на полу, посреди медицинского кабинета. Моя память стремительно восстанавливалась, и я вспомнила, что застегивала блузку, и надо ее застегнуть до конца, но с удивлением, обнаружила, что все пуговицы у меня застегнуты. Фельдшер проводила меня в коридор, где я увидела Ленку, стоявшую у окна. Я вспомнила, что мы вместе заходили в медицинский кабинет.

Пока мы шли на урок, Ленка с пристрастием рассказала, как я всех напугала:

- Меня укололи, я оделась, повернулась к тебе, а ты стоишь, посреди кабинета. Затем молча, обвела нас странным взглядом и, как стояла столбом, так мордой вниз и рухнула, а потом ногами задрыгала.

Ничего себе! Я потрогала лоб, вернее шишку на лбу. Что со мной произошло, я не поняла, но мне это не понравилось. Мы зашли в класс истории. Учительница нам кивнула, и мы сели за парту. Через минут пятнадцать, я почувствовала себя плохо. У меня начала кружиться голова. Я положила голову на руки, но не помогло. В классе стало душно. Еще через пару минут, меня начало штормить и подташнивать, и я поняла, что если сейчас не выйду из класса, то шмякнусь рядом со своей партой. Я подняла руку и попросилась выйти из класса. Ольга Александровна отпустила меня, а Ленка отпросилась со мной.

Опираясь об стенку, и борясь с головокружением и неистовым качанием этой стены, с помощью Ленки, я пришла к медицинскому кабинету. Фельдшер была на месте. Я сказала, что сейчас упаду. Она быстро отвела меня к кушетке и уложила не нее. Голова кружилась. Фельдшер поднесла к моему носу ватку, и велела дышать. Она сказала, что это нашатырный спирт. Он мне помог. Медработник велела полежать, а потом пойти домой, а моему классному руководителю, она скажет, что отпустила меня.

Ленка ушла со мной. На улице мне стало еще лучше. Была поздняя весна, и легкий свежий ветерок, приносящий запах зелени, помог мне полностью восстановиться.

                                                                                ***

По окончании 9 класса, у нас была практика в цеху на заводе Компонент, где собирали светомузыку и фотовспышки для фотоаппаратов. Там мне не очень нравилось. Было скучно перебирать диоды и катоды из одних коробочек в другие. Кто-то мне подсказал, что, если припаять, такой-то катод, в нужном месте на плате моего магнитофона, то можно получить стереозвук музыки. Я так и сделала. Действительно, звук стал лучше. А Светка Ломтева вынесла оттуда светомузыку по частям и собрала ее у себя дома.

                                                                                ***

В июне, когда установились жаркие дни и теплые ночи, я решила спать на балконе, поставив там раскладушку. Просыпаясь утром, я чувствовала себя отдохнувшей как никогда. Просыпаясь рано утром, я обратила внимание, что на территории школы, по беговой дорожке для занятий физкультуры, бегают люди. Сначала видела мужчину, а чуть позже, появились две женщины в возрасте. Обе были толстушки, но с завидной упертостью, они бегали, мелкой трусцой по кругу. Я подумала, что может и мне начать бегать, но не решилась.

                                                                                ***

9 июня 1984 года, я поехала в город — в магазин «Детский мир». Я покупала там детское мыло «Тик-так», которое мне нравилось. На улице долгое время стояла жаркая погода. Жара располагала плескаться в озере, а не трястись в душном транспорте, поэтому, я несколько дней собиралась поехать в магазин и откладывала поездку, намереваясь поехать на следующий день. На озеро я не ходила, и маялась от жары дома. Но настал день, когда мыло почти закончилось, и откладывать поездку не было смысла. До полудня я настраивала себя на прогулку в магазин, и, собравшись духом, все же решилась съездить. Приехала к магазину в три часа дня. Магазин закрывался на обед с двух до трех часов, поэтому я не стала рисковать, опаздывая к обеденному перерыву, и решила приехать сразу после него.

Мне повезло. Выходя из автобуса, я увидела, что покупатели заходят в двери магазина, которые им открыли по окончании обеденного перерыва. В магазине, я купила, что хотела и собралась домой, но меня привлекла лошадка качалка, которая напомнила о детстве, и я задержалась на несколько минут. Пока рассматривала ее и, рядом стоящие машинки, я глянула на улицу в витринное окно магазина и заметила, что на небе появилась большая темная туча. Почему-то я подумала, что зря не взяла с собой зонт. До этого, мне даже в голову не пришло взять его: я не ожидала, что может пойти дождь, так как уже много дней, никакого намека на дождь не было. Я начала быстро думать, что мне делать: подождать, когда пройдет дождь или попытаться успеть сесть в автобус до дождя. Решив, что дождь может зарядить на весь день, я, решительно, направилась к выходу магазина.

Выйдя на улицу, глянула на тучу, которая нависла на небе за домами напротив, то есть, примерно, с восточной стороны. Наличие этой  зловещей тучи меня удивило, так как уже много дней, на небе не было ни облачка. Вдруг резко потемнело, и раздался громкий хлопок со стороны тучи, и я увидела исходящий от нее, грязно-серый столб, похожий на хобот. Послышался странный гул, и вмиг поднялся такой сильный ветер, что я, испугавшись, забежала обратно в магазин. Со мной забежали и люди, которые тоже успели выйти из магазина, но не ушли далеко. Я забежала в зал, где до этого рассматривала лошадку с машинками. Заметив там толпу людей, я пролезла между ними в самую середину. Глянув в сторону витринного окна магазина, я увидела, что на улице стояла темень как ночью. С диким воем, ветер и дождь, долбили по витринному окну. Я испугалась, что окно может разбиться, а осколки стекла полетят в нас, и, отвернувшись от него, еще плотнее спряталась за спины людей. Гул и грохот были невыносимы, и я подумала, что началась война. Все, кто находился в магазине – замерли, а снаружи происходило что-то ужасное и непонятное. Так мы стояли минут двадцать, а потом, резко наступила тишина, и в зале стало светло.

Я, осторожно, выглянула из-за стоявшего рядом человека, глянула в окно и увидела там голубое небо. Кто-то сказал, что можно выходить, и мы, не спеша, всей толпой, вышли на улицу. Ветра не было, само небо очистилось и светило солнце. Дороги были мокрые от дождя. Я испытала небольшой шок от происходящего, потому что услышала, как люди спрашивали друг друга, что произошло, но никто так и не смог объяснить. Самое интересное, что на улице никого кроме нас не было, а проезжая дорога была пуста от машин. Это было похоже на апокалипсис. Я еще подумала: куда делись все машины? Но постепенно, дорога начала заполняться машинами, а я увидела автобус, и побежала к нему.

Вернувшись, домой, я позвонила Ленке, чтобы рассказать ей об этом, а Ленка, рассказала, что в нашем районе тоже был сильный ветер, от которого несколько машин, со стоянки, выкинуло к мусорным бакам. Позже, гуляя с собаками, мы увидели в лесу за озером, поваленные в ряд деревья, которые лежали по направлению в одну сторону. В районе, везде валялся раскиданный мусор, стекла и ветки деревьев а, кое-где сами деревья. Я еще подумала, а что было бы, если этот столб из тучи прошел не стороной, а по центру района.

Я не знала, что это смерч. Я тогда впервые это увидела. Да что там – все, тоже впервые это видели, и никто тогда не мог понять, что это было. На том месте, где в лесу смерч повалил деревья широкой тропой, теперь проложена дорога между 10-м и 11-м районами, по которой ходят автобусы. В той же стороне, за корпусами 11-района, которых тогда еще не было, сразу начинается лес, куда местные ходят за грибами и просто гулять. Этот лес настоящий и там можно даже заблудиться. В лесу, недалеко от входа в него, может даже и сейчас, лежит дерево с вывернутыми из земли, огромного размера корнями. Это дерево, с тех пор никто не трогал, и оно там находится как путеводитель, что выход рядом. Где-то глубоко в лесу, я видела еще одно место, где лежали в ряд поваленные деревья. Их, потом, тоже убрали, и сделали там дорогу.

Как выяснилось: в этот день, из-за продолжительной устойчивой жаркой погоды, одновременно возникло несколько смерчей, некоторые из которых образовались в Московской области. По нашей территории прошел не самый разрушительный смерч. Больше всех не повезло Ивановской области, по которой прогулялся смерч более 100 км/ч.

                                                                               ***

Как-то за мной зашла Светка, и мы пошли гулять. Выйдя из подъезда, Светка, вдруг остановилась, шепнула мне, что видит Червонца, и предложила развернуться и пойти в другую сторону. Вышедший из-за угла моего корпуса (со стороны моего подъезда) Червонец, шел с Амбалом и Дефицитом. Они быстро направились к нам. Мы стояли как вкопанные, потому что бежать было поздно. Криминальные авторитеты, втроем подошли к нам, и Червонец, вдруг, спросила меня:

- Тома, скажи мне, это у тебя жила сорока?

Что? Он спрашивает про сороку?! Он что-то знает про моего Шурика? Я сказала, что у меня жила сорока. Вдруг Червонец, положил руку на сердце и начал просить у меня прощение:

- Прости меня Томка, я не знал, что это твоя сорока. Это я ее убил. Она нам мешала играть в карты и таскала их у нас. Я, пьяный дурак, разозлился на нее и свернул ей шею…

Я смотрела на него, расширив глаза. Да, он убил мою сороку, но прошло два года: мог бы и не извиняться за нее. Я смотрела на Червонца, который стоял передо мной, извинялся и плакал. По иронии судьбы, человек, который, когда-то взял меня под свою защиту, убил мою же сороку. А еще мне было очень неудобно от того, что сам криминальный авторитет, при всех просит у меня прощение. Я подумала, что так не должно быть и сказала ему, что у меня нет на него обиды, и что это было давно. Ну, как-то так, точно не помню. Червонец, обрадовался как ребенок, и счастливо улыбаясь, направился к улице Гоголя, а с ним ушли его друзья. Я обернулась к Светке, которая смотрела на меня с вытянутым лицом. Я вкратце рассказала ей про сороку, которая у меня жила.

                                                                                ***

Ко мне снова пришла Ленка Платонова. Она предложила пойти к солдатам. Я, категорически, отказалась идти с ней. Ленка, начала меня уговаривать: она объяснила, что это другие солдаты, которые из стройотряда, и они из Литвы. Я отказалась. Тогда она попросила один раз с ней сходить. Ну, что с ней делать, раз ей не к кому больше обратиться?

Мы пошли к мосту, который соединял Зеленоград и Крюково. Перейдя мост на ту сторону, она привела меня к казарме, где, действительно были солдаты. Оказывается, что она уже была знакома с одним из них. Я подумала тогда, а как же Шахин?

Когда Ленка, куда-то исчезла со своим солдатом, я решила ее дождаться, но больше в эту казарму не приходить. Оставшиеся солдаты, поняли, что я «такие как я», и сами меня выпроводили. Но я не хотела оставлять ее одну с ними. Их было пять человек. Я боялась, что они могут ее обидеть. Я удивлялась поведением своей подруги. Что она нашла в этих солдатиках? Почему она таскается по этим казармам, когда может найти кого-нибудь среди местных? Еще меня удивило, что Ленка позвала меня с собой, а не свою сестру Надьку. Впрочем, я была благодарна солдатам из Литвы, что они меня не тронули. Я ушла домой, оставив там Ленку, размышляя о том, что она взрослая, и сама должна понимать о последствиях.

                                                                               ***

Однажды утром пришла Светка, и сказала, что в Афганистане, был убит наш землях – Гена Гребенщиков, и что его сегодня будут хоронить. Она сказала, что нам надо сходить и попрощаться с ним, так как она его знала. Мы подошли к корпусу 1003, в котором жила Ленка Гутылина. Там уже собралось много народу. Я подумала, что это все жители района, которые не работали в тот день. У подъезда уже стояла машина, в кузове которой находился цинковый гроб. К гробу была приставлена фотография красивого парня, в военной форме. Все плакали. Больше всех надрывалась одна женщина. Светка сказала, что она его мама. Я не понимала, как в наше мирное время, погибают солдаты. Что вообще происходит?

Когда мы ушли, Светка рассказала, что Андрюха Козлов, тоже мог попасть в Афганистан, если паспорт дома тогда не забыл.

                                                                                ***

Неожиданно, из деревни, приехала одноклассница Ленка. Она спросила: хочу ли я поехать с ней в деревню и объездить там лошадь. Конечно, хочу! Как ни странно, мама меня отпустила, и через пару дней: я, Ленка и ее родители, на их машине уехали в деревню Васильево.

В деревне, я и Ленка, сами поселились спать на сеновале, с курами. Я о таком даже не мечтала. Нам не хотелось жить в доме вместе с взрослыми.

Ленка сказала, что рано утром, пойдем в коровник. Там будет пастух, и он обещал дать лошадь. Утром мы немного проспали, и в коровнике — ни пастуха, ни коров уже не было. Пастуха мы нашли на поле. И он был на лошади! Ленка с ним поговорила, и пастух разрешил нам объездить молодую кобылу Снежинку.

Снежинка была, почему-то гнедого окраса. Пастух седло на нее не одел. Он сказал, что если мы ее объездим, то даст седло. Мы решили, что, для начала, я буду держать лошадь за узду, Ленка сядет на нее верхом, а потом поменяемся. Ленка села на лошадь. Я держала лошадь за узду, намереваясь, повести ее. Лошадь вела себя спокойно. Вдруг мы услышали нарастающий гул и увидели летящий вертолет. Снежинка занервничала, а вертолет, вместо того, чтобы пролететь мимо, низко завис над нами. Снежинка взбесилась, и начала лягаться и вставать на дыбы. Я пыталась удержать лошадь, а Ленка пыталась на ней усидеть. Вдруг лошадь прыгнула на меня и передними ногами, накрыла мою голову. Из моих глаз посыпались звезды, зубы сомкнулись так, что почувствовала их хруст, а сама я отлетела в крапиву у изгороди коровника. Поднимаясь, я увидела удаляющуюся лошадь, а рядом, держа ее за повод, сверкая голыми пятками, бежала Ленка.

Через некоторое время она вернулась без лошади, и сказала, что Снежинка в конюшне. Мы разозлились на тех, кто сидел в вертолете. Если бы не они, то такого бы не случилось. Я попросила Ленку посмотреть, что у меня с зубами. Она сказала, что у меня откололся небольшой кусок от переднего зуба. Взрослым мы решили не говорить об этом случае.

Лошадь мы так и не объездили: пастух отказался нам ее давать. Неделя пролетела быстро, и мне пора было, к сожалению, уезжать домой. В эти дни, которые мы провели в деревне, Ленка показала мне старую разрушенную церковь, у которой была странная история. Поговаривали, что во время войны, попы, через тайный ход, спрятали сокровища, в результате чего, пол внутри церкви, был весь перекопан. Мы тоже были там с лопатами, но не знали, где еще можно было копать.

Самый вкусный квас, я пила тоже у родственников Ленки. Они делали его сами. Квас был светлый, и невероятно вкусный. Мы черпали его из ведра, или бочки (уже не помню), разгребая кружкой плавающий черный хлеб.

Когда меня повезли домой, то моей маме передали крыжовник и красную смородину, а заодно рецепт, как сделать вкусное желе из них.

                                                                                ***

1 сентября я пошла в последний — 10 класс. В конце учебного года нас ждали выпускные экзамены.

В 10 классе появились два новых урока: психология и астрономия. Астрономия увлекла меня сразу. Учительница очень интересно рассказывала о том, что находится за пределами атмосферы, а именно о космосе. Мы узнали, что живем в Солнечной системе Млечного пути, а Земля крутится вокруг Солнца. Ранее, я прочла несколько книг научной и ненаучной фантастики, поэтому этот предмет был для меня сюрпризом.

На уроке психологии, молодой учитель, озадачивал нас разными интересными тестами. Почему-то меня заинтересовал и сам учитель. Он был молодой и, в то же время взрослый. Ну, так я его видела. Он был спокойный и рассудительный. Мне казалось, что психолог нас изучал со стороны, а я наблюдала за ним. Я специально, не спешила вставать из своей парты, после урока психологии, чтобы понаблюдать за ним. Вот он, после звонка на перемену, общается с одноклассниками, такой вежливый, всем улыбается, что-то объясняет. Меня так и тянуло поговорить с ним о чем-нибудь душевно. Только о чем говорить, я не знала. У меня, вроде, проблем нет. Пару раз, он замечал, что я смотрю на него, и тут же отводил взгляд, переключаясь на одноклассников. Тогда я подумала, что слишком откровенно я на него уставилась. Ну, ничего, потерпит. А его уроки мне нравились.

На уроках истории, мы, весь учебный год изучали историю Государства Российского. Вначале было интересно: но как-то сжато и быстро пробежались по временам князей и царей России, и наконец-то дошли до Октябрьской революции. Зато революционное и послереволюционное время изучали более чем подробно. Особенно раздражало изучение партийных съездов и декретов. Мало того, еще и даты их надо было знать. Сколько я не пыталась все это запомнить, никак не получалось. А вот, про Великую Отечественную войну, мне было интересно слушать. Больше всего меня поразило, что наши «союзники» — Англия, Франция и Америка начали помогать СССР, только после того, как поняли, что СССР выигрывает войну. До этого только делали вид, что помогают, а сами наблюдали за исходом войны.  Да. Это нам говорила учительница истории, которую я считала очень грамотным учителем.

На уроке литературы, мы весь год посвятили книге «Война и мир». С первых страниц, я забросила читать эту книгу. Ну, очень нудны были эти французские письма и жеманность героинь романа. Я решила, что лучше буду слушать на уроке о том, что в этой книге написано. Но даже на уроках, я не особо поняла ее.

В этот раз, я обратила внимание на своих одноклассников. Наш класс был разбит на несколько групп. Арсеньева Света, Алла Фирсова, Лена Железнова, Шалико Эпилашвили и Лена Боброва, создали свой костяк. С ними были еще одноклассники, но я уже не помню кто. Ко мне с Ленкой, примкнули Лена Горюнова, Галя Язончева, Саша Михалев, Леха Садыков. Лена Горюнова, в этом учебном году приходила учиться с наложенной на лицо косметикой. Я сразу обратила перемену ее внешности. Конечно же, косметика изменила ее: лицо стало более выразительным и более интересным. Через некоторое время, с накрашенными ресницами, в школу пришла Галя Язончева. Я тогда подумала, что мы все начинаем взрослеть. Я представила себя с накрашенными ресницами, но отбросила эту мысль. Я не собиралась за собой следить, чтобы парни на меня внимания не обращали. Так же я видела, что Галя нравится Садыкову, а Лена – Михалеву. Леха Садыков меня заинтересовал, но по-другому. Он был затейник еще тот. Как-то принес в школу карты, и наша компания, на уроке, играла в «очко». Он постоянно, что-нибудь прикольное придумывал, только поедание лезвия на одном из уроков, было, конечно, перебором. Леха профессионально рисовал карикатурные рисунки. Как-то он нарисовал всех из нашей компании на листочках от тетради. Мне достался рисунок «бычок в томате». Он так и сказал, когда передавал мне рисунок: — «Это тебе Бычкова Тома». Рисунок был классный. Жаль, что не сохранился.  Был у нас и одиночка – Цыбульский Игорь. Отличник, но не настолько как Репин (про Репина поговаривали, что он окончит школу с золотой медалью). Парни нашего класса, ранее, подзуживали над Цыбульским и прикрепили ему кличку «Цыпа». Игорь был самый тихий в классе: особого внимания на ребят не обращал и сосредоточился только на учебе. Со временем от него отстали, но кличка так и прикрепилась к нему. Наблюдая за ним, я удивлялась его выдержке.

Еще я наблюдала за Леной Железновой. Она была толстушка хохотушка, и совсем без комплексов. Я думала: как у нее так, получается, быть душой компании, что никому даже в голову не приходит, обзывать ее как меня обзывали в моем старом дворе? Лена Железнова мне нравилась.

У нас была еще одна пара девочек, как я с Ленкой — Ольга Фролова и Наташа Дронова. Они так и не примкнули ни к какой группе, но охотно общались со всеми одноклассниками.

                                                                                ***

По утрам, спускаясь по лестнице, чтобы прогуляться с Кузиной перед школой, я стала замечать боль и щелканье в коленях. Это я замечала и раньше (после травмы коленей), но тогда не было настолько больно, а щелканье стало даже не только ощутимо, но и слышно. В течение дня, колени расхаживались, и ничего я не чувствовала, но на следующее утро все повторялось. Маме говорить я не хотела об этом, но призадумалась, что мне с этим делать, потому что все это стало раздражать. Тогда я вспомнила про утренние пробежки мужчины и женщин, которые наблюдала с балкона. На следующее утро я проснулась пораньше и выглянула в окно. Там бегали женщины. Кстати, они похудели, и бегали уже не так медленно. Выходить к ним я не захотела, и на следующее утро проснулась еще раньше. Выглянув в окно, я увидела бегающего мужика. Что-то при нем бегать, тоже расхотелось. Несколько дней я думала, как мне поступить. И вот раним утром, держа Кузину на руках, спускаясь по лестнице, щелкая коленями и морщась от боли, я вышла на первую пробежку. Мой выбор был в пользу женщин. Придя на спортивную площадку, я выпустила гулять Кузину и, мелкой трусцой, не спеша, как делали не так давно эти женщины, я пробежала круг. Круг этот дался нелегко, поэтому, решила не мучить себя, и ушла домой. Зато, после самой пробежки, я окончательно проснулась, и почувствовала бодрость и желание бегать по утрам.

В первое время, по утрам, вставать по будильнику раньше, чем я обычно вставала, было трудно. Но я, заставляла себя просыпаться и идти на пробежку. Через несколько дней, я, один круг пробегала без труда, и начала бегать два круга, затем три и т.д. Но в связи с этим, мне стало не хватать времени перед школой, и я начала просыпаться еще раньше, и выходить на пробежку, когда там бегал мужик. Получалось так, что я выходила, когда он уже свое отбегал, и начинал делать гимнастику на шведской стенке и перекладинах, которые там были. Пробегая мимо него, я тайком наблюдала за его упражнениями, и когда он уходил, повторяла некоторые его упражнения: отжимания, растяжение и качание пресса. Пресс качала, повиснув вверх ногами на шведской стенке, как делал этот мужик. Очень быстро, колени перестали болеть, затем щелкать, а я не прекращала бегать в любую погоду, и даже зимой.

На утренние пробежки я пригласила Ленку, но она не захотела. А вот упражнения ее заинтересовали, и она начала делать гимнастику дома, заодно делилась своими упражнениями, которые знала: мостик, шпагат, стойка на голове у стены, качание пресса от стула. Мостик, с помощью Ленки, я научилась делать с положения — стоя, а затем, сразу вставала обратно на ноги.

                                                                                ***

С начала зимы, за Ленкой, неожиданно, вздумал ухаживать Пансков (имя его не помню). Он жил в нашем районе и учился в нашей школе. Это был весьма мерзкий тип: неприятные черты лица; из его носа постоянно текли сопли; на глазах сидели, видавшие виды очки с большими линзами; и ко всему прочему, он имел противный и наглый характер. Он всюду не давал проходу подруге, считая ее своей собственностью. Ленка не знала, куда он него деваться, и прилепила ему кличку «Крокодил».

Это было полбеды. Мы заметили, что к нашей компании собачников, постоянно пыталась внедриться его сестра Ира Панскова, которая младше нас года на четыре. Как только мы, в компании знакомых собачников, уходили гулять с собаками, тут же появлялась Панскова со своим псом. Создавалось впечатление, что она следила за Ленкой, а именно: чем она занимается и с кем общается, пока ее брата не было рядом. Ленка, как только Панскова направлялась к нам, тут же просила нас уходить гулять в другое место.

Однажды, Панскова привязалась к нам у школы, куда мы «сбежали» от нее выгуливать собак. Я стояла с Кузиной на руках и разговаривала с кем-то из наших собачников, когда обратила внимание, что Ленка спорит с Иркой в сторонке. Ленка, повысив голос, что-то выговаривала Пансковой, а потом толкнула ее в сугроб, развернулась и ушла к нам. Она сказала, что ее уже трясет от этой Пансковой. Мы постояли пять минут и разошлись по домам, так как Ленка сказала, что ей уже не хочется сегодня гулять.

Через пару дней, у меня было день рождение. Мне исполнилось 17 лет. Впервые мама решила, что я могу пригласить к себе домой друзей, а сама уехала в гости к подруге, которая жила в Ново-Подрезково, предоставив мне полную свободу. Она купила нам газировку, торт, фрукты и конфеты.

Дата моего дня рождения совпала с выходным днем – воскресенье. Нас было три или четыре человека, включая Ленку Гутылину. Мы собрались у меня дома около четырех часов вечера. Мы накрыли стол на кухне, и только разлили газировку, как в дверь настойчиво позвонили. Я подумала, что это еще кто-то пришел, и открыла дверь. У моей квартиры стояли два милиционера, а за одним из них, выглядывала Панскова.

- Вот она, вот она! – тыкая в мою сторону пальцем, закричала Ирка.

Сначала меня удивило, откуда она вообще узнала мой адрес, а потом возникло недоумение, что вообще происходит. Милиционеры спросили мое имя и фамилию, а потом сообщили, что на меня жалоба в милицию за избиение.

- Что? Избиение? Кого? – я была ошарашена этой новостью.

- Ее, – указали на Панскову милиционеры, и, отодвинув меня в сторону, прошли в квартиру, причем сразу на кухню, — О, да тут распивание спиртных напитков! – обрадовались они.

Панскова зашла с милиционерами, демонстративно прячась за одного из них, вцепившись в него так, как будто показывала всем, как меня боится. У меня мелькнула мысль, что этот милиционер ее родственник.

- Это газировка. — Заявила я. — У меня сегодня день рождения.

Затем, уставившись на Панскову, медленно произнесла:

- Так, кого я избила?

- Меня. – Пискнула Панскова и спряталась за спину своего милиционера. Наглость ее зашкаливала.

Когда милиционеры убедились, что у нас, действительно газировка, то попрощавшись, ушли, забрав с собой Панскову, а мой праздник был безнадежно испорчен. Мои друзья тоже ушли домой, кроме Ленки, а я кипела от злобы на Панскову. Я решила: раз она на меня заявила в милицию, что я ее избила, значит быть тому. С Ленкой, мы придумали план мщения.

На следующий день, на школьных переменах, мы начали караулить Панскову там, где появлялся ее класс, но сама она на глаза не попадалась, хотя, по дороге в школу, Ленка ее видела. Я была зла как никогда. Я так хотела вмазать по морде этой крысе, что чесались кулаки. На большой перемене, после звонка на урок, мы все же ее выловили. Она, неожиданно, появилась со стороны столовой и, увидев нас, быстро проскочила мимо, убегая вверх по лестнице. Я стартанула за ней, и поймала ее за одежду. Прижав ее к стене, я спросила:

- Так кого я избила?

- Да пошла ты на х… — ответила она с презрением.

Что? Она еще и матом на меня? Схватив ее за грудки, я, молча, стукнула ее об стену и, развернувшись, пошла вверх по лестнице. Ленка, ожидающая меня в сторонке, проследовала за мной. Я обернулась. Панскова стояла и щупала свой затылок.

«Стоит, значит, выживет. — Подумала я, и мы побежали на урок, на который опоздали».

А на следующей перемене, Ленка откуда-то прибежала и сообщила, что Панскова пришла домой, прикинулась там шваброй, а меня теперь вызывают к директору.

Директор велел придти завтра в школу с мамой. Ленка испугалась такому повороту, и попросила меня не выдавать ее из-за Пансковой. Как ни странно, но я не испугалась. Я знала, на что шла, когда ее толкнула, зато теперь не обидно было выслушивать обвинения от взрослых.

Вечером я сказала маме, что ее вызывают в школу. Она тут же потребовала рассказать, о том, что случилось — не скрывая, всю правду. Я ей рассказала, попросив не выдавать Ленку.

В школе, в кабинете директора находились: я, мама, директор школы, завуч и классный руководитель. Маме сразу сообщили, что я ударила девочку в школе. Мама выслушала и…

- Ну и что, что ударила? Я бы тоже так поступила. Вы бы сначала разобрались с той девочкой, а потом мою дочь обвиняйте. Значит, лгать той девочке, оговаривая мою дочь, можно? Моя дочь мухи не обидит! Это же надо так мою дочь вывести из себя, что она руку подняла на девочку!

Маму молча, выслушали, а потом, кто-то сказал:

- Понятно. Яблоко от яблони далеко не падает.

Мы вышли из кабинета директора школы. Ленка ждала меня у окна. Как только мама ушла, Ленка меня спросила:

- Ну как?

Я сказала ей, что не знаю, но мама за меня заступилась. На самом деле, я сама не ожидала, что мама им все так выскажет.

Но этим все не закончилось. На следующий день, в школе, Панскова, с издевкой сообщила мне, что ее мама велела передать: если я не приду и не попрошу прощения, то она заявит на меня в милицию. Я проигнорировала. Тогда она, на следующий день, снова об этом сказала. А еще на следующий день сказала, что мама ее собралась идти в милицию. Мне этот шантаж надоел, и я пришла к ним домой. Дома была ее мать и сама Ирка. И, при ее матери, я попросила у Ирки прощение за то, что ударила ЕЕ В ШКОЛЕ. Потом, я пыталась, объяснить, что Ира была не права, но ее мать слушать меня не стала. Она сказала, что не важно, кто виноват, но мы, девочки, должны быть в мире. Потом мы попрощались, и я ушла. Я поняла, что милиции никакой не будет, и это меня устраивало. После этого случая, Ира Панскова, к нам не лезла. Брат ее тоже перестал преследовать Ленку.

                                                                                *** 

Зимой на улице, долго находиться было невозможно, поэтому Света Ломтева предпочитала сидеть в подъезде. К тому времени к ней и ее подругам. примкнули парни из нашего района и улицы Гоголя. В этой компании была и моя одноклассница Света Хромова со своим парнем. Чаще всего все собирались на моем этаже, но приходилось менять дислокацию из-за участившихся облав милиционеров, которые нас гоняли из «подъездов в подъезд», потому что соседи жаловались на шум, который мы создавали. Мы, действительно шумели громкими разговорами и пели песни под гитару. Интересно было то, что я никогда не попадалась милиционерам. Мне как-то везло с этим. Например: мне неожиданно, вдруг захотелось сходить домой — попить водички или в туалет, а когда возвращалась, то никого на лестнице уже не было. Потом Светка говорила, что была облава, и все кому повезло, убежали, а остальных забирали милиционеры. Даже, когда мы сидели в другом корпусе, мне тоже, несказанно везло. В какой-то момент, мне очень надо было погулять с Кузиной, и я уходила минут на двадцать, а когда возвращалась, никого не заставала, а мне потом рассказывали, как их забирали «менты». Мне, порой казалось, что все могли подумать, что я навожу на них милиционеров, когда ухожу домой. Тогда, участковым инспектором у нас был Никульшин. В нашей компании про него даже частушки неприличные сочиняли, настолько он был нам надоедлив.

Этажи в наших 22-этажных башнях делятся на два крыла, которые располагаются по обе стороны от площадки с лифтами. В каждом подъезде по четыре лифта: два грузовых и два маленьких. Выход на общую лестницу только у одного крыла (моя квартира была в другом крыле), но в конце каждого крыла, возле мусоропровода, имелся еще один выход — на общую лоджию, с выходом на еще одну лестницу. Вход на эти лоджии с лестницей, на всех этажах всегда был открыт. Нам говорили, что это для эвакуации во время пожара, но мы, почему-то, называли их «общий балкон» и «черная лестница». Почему черная? Как сказала Светка: потому что там всегда темно. Черные лестницы, выходили на любой этаж, но не на улицу. Такая планировка в подъездах, весьма затрудняла милиционерам, вылавливать моих друзей.

После очередной облавы, Светка рассказывала мне, как каждый раз умнели «менты». По ее рассказам, я поняла, что вначале, пришли три милиционера, и тогда никого не удалось им поймать, потому что милиционеры вышли из лифта на общую лестницу, и вся компания убежала вниз по лестнице. В следующий раз, милиционеры выбежали с верхнего и нижнего этажа, но их уже было пятеро. Мои друзья, сумели убежать от них, через общий балкон и черную лестницу. В следующий раз облава была серьезнее: «менты» обложили со стороны общего балкона и общей лестницы. И вот тогда им удалось кое-кого поймать, но Светке и еще кому-то и в тот раз повезло. Она побежала к другому общему балкону — другого крыла, проскочив мимо милиционера, который увлекся одним из парней. Пробегая мимо лифтов, она заметила открытый лифт (наши лифты, часто стояли на этажах с открытыми дверями). Она заскочила в него и нажала кнопку первого этажа. Приехав на первый этаж, она спокойно вышла из лифта, затем на улицу, и с гордо поднятой головой, прошла мимо милицейского УАЗика, стоявшего возле подъезда.

В целом, чтобы нас вылавливать, милиционерам приходилось блокировать оба выхода из подъезда; блокировать обе черные лестницы, и лифты. Но столько миллионеров на облавы не выделяли, и у моих друзей, всегда был хоть один шанс для побега, а потом пересидеть на любом этаже, пока облава не закончится, одновременно, наблюдая за милицейским УАЗиком, пока он не уедет. Как-то я тоже участвовала в такой заварушке, затерявшись в лабиринте своего подъезда вместе со Светкой. Я сравнила это с игрой детства — «Войнушкой». Но, к сожалению, такое везение поучаствовать в облаве, случилось один раз, в остальные разы, меня как назло, приспичивало сходить домой по разному поводу.

Через несколько лет, на многих этажах, черные лестницы заколотили, по причине, что там местные начали их использовать как общественный туалет.

Иногда в нашу компанию, которая собралась на моем этаже, я приходила с Ленкой Гутылиной, когда она, на тот момент, находилась у меня в гостях. Все мои подруги уже курили сигареты, включая Ленку. Я сама тоже попробовала курить. Кто-то принес сигареты «Мальборо». Возможно, это была Ленка. Все взяли по сигарете, начали их курить и расхваливать. Мне стало интересно, что такого в них классного, и попросила сигарету. Мне дали сигарету, рассказали, как правильно надо прикуривать, но я успела сделать всего лишь две тяги и сползла по стенке, развеселив подруг. Я отдала сигарету и поняла, что это не для меня. Мне не понравилось.

Сигареты курила и Юля. Она часто заходила ко мне в гости покурить, и таскала сигареты из пачки сигарет моей мамы, когда ее не было дома. Потом мама начала спрашивать меня, курю ли я сигареты. Я отвечала, что нет, и недоумевала, почему она спрашивает. Я тогда не догадывалась, что мама заметила, что у нее пропадают сигареты.

Как-то мы собрались на моем этаже. Привыкнув к присутствию парней в нашей компании, я решила приглядеться к ним. Парня, который был с моей одноклассницей Светой Хромовой, я даже вниманием не уделила, но я с интересом рассматривала его друга Андрея Деревцова по кличке «Пигмей». Это был, на мой взгляд, красивый парень с яркой внешностью. Было видно, что ему очень нравится подруга Светки Ломтевой — Галя Сорокина, которая имела тоже яркую внешность — девчонка была реально красивая. Когда они стояли рядом, то очень подходили друг к другу. Сам Пигмей казался мне хорошим парнем: добрым, веселым и компанейским, но кривлялся много. Я думала: зачем он это делает? А еще я думала, как это Галка терпит его, потому что Андрюха явно переигрывал. Потом я заметила, что он почти всегда приходит выпившим.

Чуть позже, к нам присоединился еще один парень, который приходил не просто выпившим, а пьяным до безобразия. Его звали Витей, а кличка у него была «Хохол». Хохол, как только появлялся в нашей компании, начинал нести всякую чушь о том, как он только что набил кому-то морду — выставляя себя этаким супер героем. Как только он к нам приходил, у меня портилось настроение, в ожидании очередного рассказа о его похождениях. И, в конце концов, я  не выдержала, и попросила его замолчать. Реакция его была неожиданна. Он переключился на меня и начал угрожать, что набьет мне морду, за такую дерзость с моей стороны. Я смело уставилась на него, не веря, что парень способен поднять руку на девушку. Но Хохол рвался в бой! Он вызвал меня на дуэль! Драку назначил, сейчас же — в лесочке возле  моего корпуса. Я приняла вызов.

Мы спустились в низ, а за нами увязалась Светка, которая кричала, взывая нас образумиться. Втроем, мы быстро зашли в лесочек. На улице было темно, а в лесочке не было фонарей, но меня это не остановило. Я до последнего не верила, что парень способен поднять руку на меня. Светка суетилась возле нас, а Хохол орал, что сейчас он мне врежет.

- Витя прекрати!!! – закричала Светка, а я увидела, как замахнулся Хохол и сделал выброс руки. В мгновение, я увидела его кулак вблизи от моего лица, увернулась от удара и окончательно разозлилась.

- Томка, ну ты будь умнее! – повернулась ко мне Светка, но было поздно. Мой кулак уже летел в челюсть Хохлу, и я, ощутила мягкую плоть, а затем поняла, что ударила по зубам. Мне понравился собственный четкий удар.

- Томка беги!!! – закричала Светка, и я, почему-то побежала.

Мне казалось, что Хохол бежит за мной, но оборачиваться не стала, и, забежав в свой подъезд, успела запрыгнуть в открытый лифт и нажать кнопку своего этажа.

На следующее утро был выходной день, но на улицу выйти я боялась. Я поняла, что Хохол неадекватный, и он мог меня подкараулить в подъезде и отмстить. Но за мной пришла Светка. Я сказала, ей, что боюсь выходить на улицу.

- Не бойся, — успокоила она меня, — с ним сейчас Червонец беседует.

Червонец?! Я вдруг вспомнила, что Червонец, когда-то взял меня под свою защиту, но, то было давно, и я была ребенком. Я и представить не могла, что он будет продолжать это делать. Я рассказала Светке, о себе и о Червонце. Она была удивлена.

А все-таки, я ему успела вломить! – Похвасталась я Светке.

- Ты о чем? Это ты мне врезала кулаком! – удивила меня Светка, показывая опухшую скулу, потом повернула лицо другой стороной, и я увидела опухшую скулу и там.

- Как! – не поняла я ее.

- Все очень просто. – Ответила она мне.

И она рассказала, что когда она пыталась встрять между нами и образумить нас, Хохол размахнулся и ударил ее, потому что в темноте видимо не понял, что это не я. От удара Светку развернуло в мою сторону, и она почувствовала удар с моей стороны, после чего начала кричать мне, чтобы я бежала. А когда я убежала, то Хохол хвастался, что все же успел мне вломить.

Вечером, мы все опять собрались на моем этаже. Хохол появился позже. Но он был какой-то подавленный, а под опухшим глазом у него проявлялся синяк. Он недолго постоял с нами, но тайком, и с интересом поглядывал на меня, а потом, попрощавшись, ушел. В нашу компанию больше не приходил.

Иногда я встречала на улице Витю — Хохла. Он со мной здоровался, как с хорошей знакомой. Недавно мне сказали, что он уже умер.

                                                                                ***

Неожиданно, Ленка предложила мне, пойти на тренировки женского дзюдо (бесплатно), в 8-районе. Я сразу же согласилась. Вечером, Ленка, Лена Горюнова, Галя Язончева и я, пришли в спортивный комплекс, который находился в подвале корпуса 813. Оказалось, что девчонки уже занимались там. Меня представили тренеру Диме. По секрету мне сказали, что Дима только пришел из армии. На первом занятии я была в спортивном костюме. На второе занятие, у меня уже было, кимоно с синим поясом. Мне сказали, что синий пояс ничего не значит для меня, просто белого пояса не нашли.

И я увлеклась дзюдо. Наш тренер нас не жалел. Мы бегали, делали прыжки с кувырками, разучивали приемы, боролись между собой, и с тренером. Дзюдо меня настолько увлекло, что, я решила не ходить на физкультуру в школе, и с середины третьей четверти, Бучкин, на своих уроках меня больше не видел. В последнюю четверть тем более не ходила на физкультуру. Я ненавидела баскетбол и волейбол, в который нас заставляли играть. Другое дело футбол, но в него играли парни.

Весной, наш тренер по дзюдо, начал выводить нас на длительные пробежки — до МИЭТа и обратно. Имея опыт утренних пробежек, я это расстояние проходила без проблем. Впрочем, я и Ленка бегали хорошо. Остальные переносили такие пробежки тяжеловато. Дима, поняв, что среди нас есть те, кто легко переносит дальнее расстояние, поставил перед нами задачу: первые трое прибежавших обратно, освобождаются от разминки в спортзале. Я и Ленка всегда прибегали первые, но от прыжков через препятствие, после разминки, не отказывались. Лично мне нравились прыжки с кувырками через препятствие, которое являлось и одной из нас. Зал для тренировок был полностью покрыт матами, и падать мы не боялись.

Однажды, девочки увидели там Анисимова. Ух, как они засуетились и, лихорадочно, начали искать, где спрятаться, чтобы он не увидел нас. Я не понимала их. Ну и что такого, если он нас увидит?

Занятия дзюдо мне очень нравились. Постепенно, я начала понимать, что и характер мой меняется в лучшую сторону: начали пропадать комплексы и неуверенность в себе.

                                                                                ***

На перемене после очередного урока, ко мне и Ленке подошел наш школьный психолог. В руке он держал блокнот. Он сказал, что мы обе любим лошадей, но одна из нас будет с ними работать, а другая нет.

Мне как-то стало не по себе от его слов. Мы вместе собирались, после школы, идти работать с лошадьми, а тут такое. Я сразу поняла, что он говорил про Ленку, когда имел в виду лошадей, потому что ей всегда везло с ними, а мне нет. Но кем буду тогда я? Психолог уже ушел, а у меня, немного, испортилось настроение.

                                                                                 *** 

В школе, я увидела, как Лена Горюнова передала моей Ленке странную книгу в мягкой красной обложке. Я спросила, что это за книга. Ленка вцепилась в книгу, давая мне понять, что не покажет, но поведала, что это запрещенная книга «Мастер и Маргарита» — Булгакова. А что за книга? О-о-о, это классная книга.

Никуда Ленка не делась и дала мне ее почитать, но только на одну ночь. Обещав вернуть книгу завтра, я положила ее в портфель. Перед сном, я раскрыла книгу, которая являлась распечаткой, обернутой в тонкую обложку, и начала ее читать. Книга зацепила меня с первых страниц, увлекая, в неизвестный мне жанр мистики. Закончив читать книгу в четыре часа утра, я легла спать. В школе вернула ее, удивленной Ленке, которая спросила, прочла я ее или нет.

                                                                                ***

Примерно за полгода до выпускных экзаменов, меня перестали вызывать к доске вообще. Когда учитель смотрела в журнале, кого из нас вызвать, то я всегда боялась, что назовут мою фамилию. Но меня не вызывали. Постепенно я расслабилась, но все-таки озадачило, почему меня не вызывают. Я думала, что, учителя, перестали обращать на меня внимание, как на безнадежную ученицу. А еще я думала: а вдруг к концу года меня не допустят к экзаменам, раз нет оценок. И вот, за несколько дней до последнего звонка, мне сообщили, что я не допущена к экзаменам, потому что у меня нет оценок по… физкультуре. Для меня это было полной неожиданностью. Я думала, что меня не допустят к экзаменам из-за неуспеваемости почти по всем предметам, а тут – физкультура! И мне стало страшно, что из-за какой-то физкультуры, меня оставят на второй год. Вадим Борисович Бучкин мог ведь пожалеть меня, раз все пожалели, но нет: он пошел на принцип! Пару дней я очень переживала по этому поводу, но Бучкин подошел ко мне сам  и заявил, что у меня нет, ни одной оценки за последнюю четверть, и я должна сдать этот предмет, или меня не допустят к экзаменам. Ах, вот как! Всего то? Конечно же, я согласилась.

В назначенный день, я встретилась у школы с Бучкиным, и… с другими «двоишниками», в лице нескольких парней из моего и параллельного класса. Я даже обрадовалась, что не одна сдаю физкультуру, и, что есть парни, которые тоже прогуливали, как и я.

Бучкин повел нас к озеру. В нескольких местах вдоль берега озера, земля еще не высохла, и была рыхлая. Расстояние вокруг озера примерно километр, или чуть больше. Бучкин велел бежать нам вокруг озера, и мы побежали. Я бежала, на некотором расстоянии позади парней. Среди них помню только одноклассника Михалева Сашу. Мы пробежали пляж. После пляжа начиналась глинистая часть берега, а у меня уже созрел план поприкалываться над любимым физруком. Я бежала не спеша, сохраняя силы, но, не отставая от ребят. Я уже видела, что они устали и неказисто поскальзывались на размытой земле.

Пора! Я ускорила бег, с легкостью обогнала ребят, выбежав на ровную дорожку; разогналась и помчалась к Бучкину. Подбегая к нему, я ехидно заметила, как у него широко раскрылись глаза, и отвисла челюсть. Таким финишным бегом я развлекалась по утрам во время пробежки, когда после нескольких кругов на спортивной площадке у школы, последние полкруга разгонялась со всей скоростью, как могла. Бучкин нажал на кнопку секундомера и еще более удивленно, уставился на него. Дыхание мое быстро восстанавливалось. Бучкин озадачено пробормотал, что ему не верится, что я так могу бегать. Не помню, сколько было показано на секундомере, но он показывал очень маленькое время моего пробега. Это скала мне Бучкин.

Мы дождались, запыхавшихся парней, и Вадим Борисович их отпустил, а меня повел к школе, прыгать в длину. Он заставил меня прыгать с разбегу два раза в песок. Мне так и хотелось кувыркнуться в прыжке, еще больше удивив физрука, но не стала это делать. После моих прыжков, физрук, с укором сказал, что, к сожалению, не может поставить мне пять.

Вот это был мой триумф перед Бучкиным! Я улыбалась ему в спину, когда он, не оборачиваясь, пошел в сторону школы. Мне было все равно, что в четверти будет три. Я удивила Бучкина, и этого было достаточно для моего самоутверждения перед ним. Я уважала этого учителя уже давно, но, именно в этот день, мне хотелось не просто доказать ему, что я могу, но и повергнуть его в шок от моих возможностей. И у меня это получилось.

                                                                               ***

Начались экзамены. Я начала бояться, что не сдам экзамены и останусь на второй год, поэтому решила, костьми лечь, но сдать их.  Письменный экзамен по алгебре я, нагло списала у Ленки Горюновой, которая сидела за партой позади меня. Экзамен принимали, в основном, наши учителя. К середине экзамена, экзаменаторы вышли из класса, кроме нашей учительницы по алгебре. Вот тогда, я развернулась к Ленке и списала ее работу. Учительница заметила, что я списываю, но тут, же отвернулась, чему я ей очень благодарна.

На экзамене по истории, по своему билету, я, уверенно, сказала, какую-то ерунду, лишь бы не молчать. Я сама удивилась, что что-то им отвечаю. На экзамене были, опять же наши учителя. Впрочем, мой ответ на билет был одним предложением. Когда я замолчала, на лицах учителей было одно недоумение.

- Откуда ты это взяла? – спросил меня кто-то.

- Да вы же сами рассказывали! – обратилась я к учителю истории. Все обернулись к Ольге Алексеевне. Было видно, что она растерялась, но под пристальными взглядами сотрудниц и меня, молча, кивнула головой.

Мучить другими вопросами меня не стали, и, поставив за экзамен тройку с натяжкой, отпустили.

Был письменный экзамен – сочинение. Мне досталась революционная тема. Применив тактику: повторять несколько предложений, переставляя слова, я кое-как написала его. Этому приему научила меня Ломтева. Позже, собрав нас в актовом зале, обсуждая наши сочинения, экзаменаторы, улыбаясь, сказали и про мое сочинение, где я написала, что «пришел новый класс – пролетариат». Не важно – главное, что и этот экзамен я сдала.

Экзамен по литературе я боялась. Боялась, что билет достанется про «Войну и мир». Так оно и вышло. Я прочла свой билет и ужаснулась. Все вопросы были, именно, по этой теме. Книгу «Войну и мир» я так и не поняла, даже на уроках. Как назло, вопросы по билету, были очень сложные. Там даже намека не было на, те темы, которые хоть как-то знала по этой книге, например, что Татьяна вышла за муж за Пьера, который был мне очень даже симпатичен. Отчаявшись, я, подошла к доске, когда меня вызвали, положила билет и сказала, что не знаю ответов. Конечно, можно было пересдать экзамен потом, но для меня это было еще хуже, хотя к этому все и шло.

- Ну, что нам с тобой делать? – посетовали экзаменаторы.

Я лихорадочно соображала, как выйти из этой ситуации: не было гарантии, что мне, потом, на пересдаче, не достанется подобный билет.

- А хотите, я вам стихи почитаю? – неуверенно уцепилась я за соломинку утопающего.

- А какие стихи ты знаешь? – спросили меня, и я поняла, что еще не все потеряно.

- Ну…, Асадова, Есенина. – Пробормотала я, умоляюще глядя на них.

- Ну, прочти чего-нибудь. – Согласились они.

Я быстро начала прокручивать в голове, что им прочесть. Сначала хотела прочесть неизвестный стих Асадова, который мне очень нравился, но подумала, что они меня не поймут, потому что стих слишком взрослый. Выбор пал на стих Есенина «Песнь о собаке». Я его прочла, в надежде, что если попросят еще, что-нибудь рассказать, то прочту Асадова. Но, экзаменаторы, вдруг, задали вопрос: где родился Есенин, раз он мне нравится. Я знала, что он родился на Волге, поэтому воспевал природу, но вопрос поставил меня в тупик. Я подумала, что они хотят узнать подробности, например, название деревни. Но, экзаменаторы, видимо поняли, что я в замешательстве, и сами начали меня вытягивать, наводящими фразами. Как оказалось: мне было достаточно сказать, что он родился на Волге. Как только я это сказала, все разом вздохнули и отпустили меня, обрадовав, что этот экзамен я сдала.

Экзамен по физике, я сдала, не помню как. Видимо билет достался слишком легкий.

Экзамен по немецкому языку, я тоже боялась. Одно дело на русском языке сдавать билеты, другое дело — на немецком. Экзамен сдавали все вместе: и «англичане» и «немцы». На нем, соответственно, присутствовали учителя обоих языков. Мне достался билет с текстом, который надо было перевести. Как ни странно, но читать на немецком языке я могла, а вот перевести – нет. Расстроившись, что мне достался билет, где надо перевести текст, а не просто прочесть, я обреченно, ждала, что может быть, кого-нибудь посадят рядом со мной, а я спрошу, что там написано. Но, меня вызвали отвечать, и мне пришлось сказать, что не знаю, что там написано. Тогда учитель по немецкому языку, решила помочь мне, и спросила, как переводится одно слово «Kuchen».

- Кухня. – Не задумываясь, ответила я, вызвав смех учителей. Тогда, учительница, объяснила мне, что в переводе, это «пирог», и чтобы я запомнила это.

- Ну, и что нам с тобой делать? – услышала я знакомую фразу, и, не задумываясь, решила, сдать экзамен стихами.

- А хотите, я вам стихи почитаю. – Смело спросила я, подготовив в уме стих Асадова.

Как ни странно, но они проявили интерес к моему предложению, но вопрос учительницы немецкого языка, чуть не выбил меня из колеи:

- А на каком языке, ты нам хочешь почитать стихи?

Тут я поняла, что, все же нахожусь на экзамене иностранного языка. Я растерялась и начала лихорадочно думать, что делать, а в голову прилетела гениальная мысль:

- На английском. – Нагло заявила я, глядя на их вытянутые лица, и зная уже, что буду читать.

- Ну, прочти на английском. – После небольшой паузы, дала добро немка, и я прочла начало (до припева) из своей любимой музыкальной композиции That I saw – Дин Рида, после чего напряглась, испугавшись, что начнут спрашивать перевод, который я не знала.

Но меня ничего спрашивать не стали, и, после длительной паузы, отпустили, обрадовав, что я сдала экзамен. Я вышла и подождала Ленку, которая сдавала экзамен на английском. Когда Ленка вышла из класса, то рассказала, что когда я ушла, они спросили англичанку Нину Никитичну, которая тоже была в группе экзаменаторов: правда ли я на английском языке стих читала? Она ответила, что не знает на каком языке, я читала стих, но «с головой у меня точно не в порядке». Мне было все равно, что думает обо мне Нина Никитична. Главное, что я опять выкрутилась.

Думаю, что все же это был не английский, а американский язык. Дин Рид был американец.

Экзамен по химии я провалила. Это был последний экзамен. Конечно, я расстроилась, но успокаивало то, что я не одна была, кто не сдал химию. Нам выдали билеты с ответами и велели учить, а через три дня прийти на пересдачу. Я начала учить билеты. Хорошо я выучила три первых билета (на удачу), а остальные просто прочла, в надежде, что может мне повезет. То, что все мои подруги сдали экзамены, кроме меня, конечно же, расстроило.

Настал день пересдачи экзамена. Мы собрались в классе по химии. Со мной были еще три девочки, не только из моего класса. Наталья Александровна не стала заставлять нас выбирать билеты, а велела, по очереди, рассказывать билеты, начиная с первого.

- Ну, кто первый? – задала она нам вопрос.

- Я, я! – обрадовано, пролезла я к учительнице, отодвигая девочек.

Первый билет был самый легкий – про глюкозу. Я сама назвала билет, сама называла вопросы и отвечала на них. Все слушали меня молча. Чувствуя, что учитель меня не останавливает, я, закончив рассказывать билет, смело объявила билет номер два и сходу приступила отвечать на его, рассчитывая, что больше трех билетов меня не заставят рассказывать.

- Достаточно, — сказала Наталья Александровна, — теперь ты продолжай, — обратилась она к другой девочке, а я обрадовалась, что сдала все экзамены.

Домой шла в самом наилучшем настроении: СВОБОДА! ПРОЩАЙ ШКОЛА!!!

                                                                               ***

На выпускной вечер, мама принесла мне розовое красивое платье. Перед выпускным вечером, нас всех, вместе с родителями, собрали в актовом зале. Нас по очереди вызывали и вручали нам аттестат о среднем образовании. Репин окончил школу с золотой медалью. Когда ему вручали медаль, все хлопали. Поговаривали, что его в любой институт без экзаменов возьмут. Далее, всех, по одному вызывали на сцену и вручали аттестаты. Назвали мою фамилию. Пока я шла, услышала вдруг, как меня громко похвалили:

- А Тамара Бычкова, на экзаменах, нас всех удивила!

Затем, нас пригласили сесть в автобус, который должен отвести выпускников к Дворцу Культуры. Я отдала маме аттестат, а она спросила:

- Чем это ты их всех удивила?

Я пожала плечами, делая вид, что не понимаю, о чем они говорили.

До утра мы праздновали окончание школы во Дворце Культуры, а на следующий день, я с классом отдыхала на Московском море с ночевкой и алкоголем.

На самом деле, зря я так поступила с учебой. Может на гормональном фоне переходного возраста, я, обидевшись на маму, решила, назло ей, не учиться в школе. Но, я благодарна своим учителям, за терпение и понимание. Я благодарна тем, что они были профессионалами выше всяких похвал. Не знаю, почему они не исключили меня из школы, а нянчились со мной, до самого победного конца, но я, ни разу не слышала, ни одного грубого слова от них, ни унизительного «бездарная или совсем тупая». Большое человеческое спасибо всем моим учителям за то, что дали мне дорогу в будущее, и простите меня за всё.

Школа в СССР самая лучшая школа всех времен. Нигде и никогда не учили нас так грамотно и интересно, как при СССР. Как ни странно, но даже я много чего помню, чему учили нас на уроках, даже понимаю, о чем говорят на немецком языке, а некоторые фразы сама могу говорить, что удивительно конечно. Конечно, я не всегда была согласна со школьной программой. Я, с недоверием отнеслась к теории Дарвина, что люди произошли от обезьян. Меня даже расстроил сей факт, хотя бы тем, что слушая на уроке, эволюцию человека от обезьяны: кокосовое дерево представлялось мне, высотой с наших яблонь. То есть, все кокосы, которые можно достать руками, обезьяны подъели, а на верху дерева еще оставались кокосы, которые они не могли достать. И вот одна обезьяна додумалась, взять палку и сбить ей висячий кокос. Тогда я приняла это за чистую монету, но, позже, узнав из книг, что из себя, представляет кокосовое дерево, то есть пальма, я подумала: а каким образом, человекоподобная обезьяна, палкой достала кокос? Получается, что будущий человек, взяв в руки палку, кинул ее в кокос, который висел, достаточно высоко, и попал в него с первого раза, потому что во второй раз, он мог и не додуматься, так сделать. А вот, зачем обезьяне понадобилось перейти на поедание мяса, когда она и так ни в чем не нуждалась, поедая кокосы и бананы, это я понять, не могла. И почему сразу мамонт, а не чего-нибудь попроще?

Предмет Истории Государства Российского, где рассказывалось о князях и царях, был сжат донельзя. А мне очень хотелось больше узнать, как жили в России с самого начала. Зато про революцию и после, очень много говорили, а я не понимала: почему революцию сделали с помощью немцев, с которыми так любил общаться Ленин? И зачем Семье Ульяновых, понадобилась все это, если они жили, намного лучше, чем крестьяне и рабочие? Я не понимала, зачем брат Володи Ульянова, устраивал весь этот цирк с подпольем, вместо того, чтобы спокойно учиться и работать. И вообще, вся эта революция была похожа на банальную месть Ленина, за смерть брата.

Когда нам рассказывали, что американцы были на Луне, то я сразу подумала: — «Не верю». Почему так подумала, я не знала. В целом, азы, которые нам преподавали в школе, оставили больше вопросов, чем ответов.

Но, я вспоминаю свою школу и одноклассников только добрым словом. Класс наш был дружным. Что касается меня, то, наверняка, некоторые одноклассники шептались за моей спиной, но открыто не унижали и не обзывали, кроме того случая с Анисимовым. Я не пыталась заводить с ними общение, а они со мной, что меня очень устраивало. Но, наблюдая за ними, я видела, что все мои одноклассники отличные ребята. И Анисимов Дима тоже.

После школы, образовалось несколько семейных пар из нашего класса. Поженились Боря Благовидов и Оля Кротова. Эта семейная пара до сих пор вместе. У них выросли дети и растут внуки. Лена Боброва и Шалико Эпилашвили, тоже создали семью. Кроме них, семьи создали еще некоторые наши одноклассники. А вот у Олега Репина и Иры Власовой, что-то не сложилось. Они остались в хороших отношениях. Садыкову Лехе очень нравилась Галя Язончева, но она его не воспринимала серьезно. Мне было жалко Леху, потому что он хоть и был чем-то неприятен Гале, но я видела в нем невероятно везучего человека. Такой человек, как Леха добьется в жизни много чего, если пожелает. А еще, он был жизнерадостный и талантливый парень.

Окончив школу, я имела на руках удостоверение электромонтажника, и профессию – столяр, имея право пойти работать по любой из этих специальностей.

Далее

В начало

Автор: Нельзина Тамара Николаевна | слов 11663 | метки: , , ,


Добавить комментарий