«Мы имеем тех преступников, каких заслуживаем!», – говорил тюремный врач Шлиссельбургской крепости Е. Р. Эйхгольц.

А. Узники: от Петра I до Елизаветы. ( отсылаю интересующихся к моим статьям: Храмовый ансамбль в Шлиссельбурге. Часть вторая. Забытые царственные и знатные узники Шлиссельбургской крепости; Храмовый ансамбль в Шлиссельбурге. Часть третья. Доколе? Заключение.)

Б. Узники: от Екатерины II, Павла I, до Александра I.

В. Узники Николая I.

Г. Узники Александра II.

Д. Узники Александра III.

Ж. Узники Николая II.

 Узники Екатерины II, Павла I, Александра I.

В манифесте после умерщвления Иоанна VI Антоновича народу было объявлено, что «принц Иоанн… был на некоторое время (как всему свету известно) незаконно во младенчестве определен ко Всероссийскому Престолу Императором, и в том же еще сущем младенчестве советом Божиим низложен на веки, а Скипетр законнонаследный получила Петра Великого дочь, Наша Вселюбезнейшая Тетка, в Бозе почившая Императрица Елизавета Петровна…» Про  Екатерину в манифесте было сказано:

«Когда всего Нашего верноподданного народа единодушным желанием Бог благоволил Нам вступить на престол Всероссийский…»!!!.

 А после начались посадки в Шлиссельбургскую крепость: Иван Круглый, мулла Батырши Алеев, шейх Мансур, Н. И. Новиков, Федор Кречетов, Авель, А. И. Шилов.

 -В 1745 году, замуровали в Шлиссельбургском каземате старовера Ивана Круглого. Он происходил из крепостных крестьян Московской губернии, и в Выговской пустыни занимался торговлей хлебом между хлебородным Поволжьем и нуждающимся в хлебе Петербургом. На Вытегре раскольниками была выстроена специальная пристань Пигматка. Здесь находилась «келья и анбар болшей», в котором держали хлеб, привезенный из низовых городов через Вытегорский погост. На Пигматке хлеб перегружали в «новоманерные» суда и везли в Петербург. Как видно из допросов, торговые дела беглый крепостной мужик вел с большим размахом. Он «выменял» на лен «сукна Анбурского» на тысячу рублей и отвез его из Санкт-Петербурга в Вязники, где сложил в амбар к старообрядцу Ивану Григорьеву. Брат Федор Семенов сукно принял с тем, чтобы продать его в Казани. На вырученные деньги Круглый закупал хлеб в Нижнем Новгороде и вез его на мытный каменный двор на Адмиралтейской стороне. Расследование было начато Синодом, добивавшимся закрытия Выговской пустыни. Ивана Круглого, согласно его решению, как «нераскаявшегося раскольника», отправили на каторгу в крепость Рогервик. В сентябре 1743 года Иван Круглый с каторги бежал. Через год добровольно явился в Санкт-Петербург и заявил властям, что готов принять смерть. 21 октября 1745 года его заковали в ручные и ножные кандалы и отвезли в Шлиссельбургскую крепость, ″дабы оный Круглый, яко сосуд непотребный и зело вредный, между обществом народным не обращался и от раскольников скраден не был». В Шлиссельбурге Ивана Круглого поместили в Светличной башне, и дверь каземата сразу наглухо заложили кирпичом, оставив только одно маленькое оконце, в которое подавали хлеб и воду. Хлеб Иван Круглый не трогал: «По осмотру, — сообщал 17 ноября 1745 года комендант Шлиссельбурга, — Круглый явился мертв, и мертвое тело его в этой крепости зарыто».

-Мулла Батырши Алеев.

В 1754 году Батыршу избрали главой мусульман Сибирской дороги, но он не вступил в эту должность, хотя в 1754–1755 годах очень много ездил по Оренбургской, Казанской и Тобольской губерниям, и эти поездки были, как видно из его письма императрице Елизавете Петровне, связаны с организацией восстания. Батырша открыто обратился тогда к мусульманам края с листовкой, в которой призвал выступить против правительственного ограничения обрядностей мусульман, а также запрещения местному населению свободно и беспошлинно добывать соль. Восстание вспыхнуло 3 июля 1755 года и дошло до Казанского уезда, но Батырша  от руководства уклонился и скрылся со своими учениками в лесах. Однако когда восстание было жестоко подавлено, старейшины деревни Азяк выдали Батыршу, и закованного в цепи его повезли в Москву, а оттуда в Санкт-Петербург на суд. Еще на допросах в Оренбурге Батырша заявил, что будет держать ответ лишь перед царицей: дескать, у него имеются свои секреты, которые необходимо передать лично ее величеству. Обер-секретарь Хрущов заинтересовался этим заявлением и предложил Батырше написать «секреты» в виде письма Ее Императорскому Величеству. Стребовав с Хрущова клятвенное подтверждение, что письмо в запечатанном виде будет передано императрице, мулла составил письмо императрице Елизавете Петровне с жалобой на тяжелое положение башкир.

«Если мы находимся под клятвенным обетом одного падишаха, и если этот падишах тверд и постоянен в своем обете, то мы, по предписанию нашего шариата и нашей священной книги, обязаны жертвовать своими головами и жизнью, — писал Батырша. — Если падишах не обеспечивает в настоящее время взятые на себя обязательства по защите своих подданных от притеснений, если повинности постоянно меняются и накладываются новые, то мусульмане обязаны примкнуть и помочь своим единоверцам и постараться о возвышении веры по способу, предписанному шариатом».

В декабре 1758 года его били плетьми, вырвали ноздри и отправили в Шлиссельбургскую крепость на пожизненное заточение. В июле 1762 года он схватил в свои закованные руки топор, забытый в его камере надзирателями, и бросился на охранников. Убив в схватке четырех солдат, он погиб и сам.

-Шейх Мансур.

Его отец Шаабаз был родом из села Элистанжи, но со временем обосновался в селе Алды, где и родился мальчик, давший свое имя аэропорту города Грозный в 1993 году. Шабаз был беден и не мог обучить Учермана — так тогда звали будущего шейха — грамоте, но мальчик отличался умом и хорошей памятью и, изучая Коран под началом дагестанского муллы, легко запоминал целые куски наизусть и потом, уже став взрослым, усиленно размышлял над ними. Однажды во сне он увидел двух всадников, въехавших на белых скакунах в его двор, хотя ворота и были заперты.

«Магомет прислал нас сказать тебе, что народ ваш впал в заблуждение и совсем отклонился от пути, указанного ему законом веры! — объявил один из пришельцев. — Просвети неразумных!»

После этого в хижине Учермана явился избранник пророка Магомета по имени Мансур. Проповеди необразованного  пастуха Учермана выработали идеологию священной войны против неверных, заложили основы «газавата» на Северном Кавказе. Скоро бывший пастух провозгласил себя имамом. Мансур был талантливым проповедником, его проповедь священной войны была успешной накануне Кавказской войны 1785–1791 годов. Г. А. Потемкин направил тогда двухтысячный отряд, чтобы захватить Мансура и его последователей, но командир отряда полковник Ю. Н. Пьерри  к порученному делу отнесся легкомысленно, и 6 июля 1785 года был окружен горцами и разбит при селении Алды. Пиери погиб. В числе пленных оказался его адъютант Багратион, будущий герой Отечественной войны 1812 года. Успех вдохновил Мансура на ряд наступательных операций против российских укреплений и станиц. Возмущение охватило весь Северный Кавказ, и Мансур пытался даже штурмовать Кизляр, но был отбит с огромными для него потерями. Неудача под Кизляром вызвала шатание в войсках шейха, его армия начала рассыпаться, и снова собрать горцев под знаменами ислама шейху Мансуру удалось только в начале Второй русско-турецкой войны 1787–1791 годов, при непосредственной помощи Турции. Однако после ряда столкновений с русскими отряды Мансура были разбиты, и он укрылся в занятой турками Анапе. 22 июня 1791 года, во время штурма и взятия крепости Анапа, Мансур был ранен и попал в плен. В середине октября 1791 года «шейха» поместили в Шлиссельбургской крепости в « камере 11» нижнего этажа казармы, но здесь он «оказал новую предерзость», зарезав ножом караульного солдата. Не выдержав одиночного заключения, шейх Мансур скончался, и его похоронили в Шлиссельбурге на Преображенском кладбище.

-Вскоре в камере 9 казармы появился новый постоялец — осужденный на 15 лет издатель-масон Николай Иванович Новиков.

Родился Николай Иванович Новиков в один день с прибытием в Петербург 14-летней Софьи-Августы-Фредерики, принцессы Ангальт-Цербстской, которой суждено было превратиться в императрицу Екатерину. Из московской дворянской гимназии он был исключен «за леность и нехождение в классы». В 1762 году, когда Новиков начал служить в гвардии, произошел дворцовый переворот, и восемнадцатилетний гвардеец за проявленную решительность сразу же был произведен в унтер-офицеры. В 1767 году унтер-офицер Новиков в качестве секретаря был прикомандирован к комиссии по составления проекта нового Уложения. Комиссия работала на основании выпущенного Екатериной II «Наказа», который она называла «фундаментом законодательного здания империи», и в состав комиссии входили представители городов, государственных учреждений, дворянства, государственных крестьян и национальных меньшинств. Эта комиссия, хотя и не составила никакого Нового Уложения, но стала школой  для Новикова. В 25 лет, пользуясь екатерининским указом, даровавшим дворянству освобождение от государственной службы, он вышел в отставку и начал заниматься литературно-издательской деятельностью. С 1769 года он издавал сатирические журналы «Трутень», «Пустомеля», «Живописец» и «Кошелек», которые пользовались поразительным успехом и с которыми («Живописец») сотрудничала сам императрица. В 1772 году Новиков выпустил «Опыт исторического словаря о российских писателях», а в 1773 году при поддержке Екатерины II приступил к изданию «Древней Российской Вивлиофики». Новиков вступил в масонскую ложу, перебравшись в Москву, он развернул титаническую деятельность,  в арендованной им Московской университетской типографии. Он начал издание газеты «Московские ведомости», множества журналов и книг, а в 1784 году, сблизившись с розенкрейцерами («Братство златорозового креста»), Новиков создал «Типографическую компанию» — крупнейшее для своего времени издательское и торговое предприятие. Компания приносила огромные доходы, однако в 1792 году, вскоре после указа Екатерины II в подмосковном имении Новикова был произведен обыск, в результате которого нашли книги, напечатанные в тайной типографии. Новиков был арестован и осужден на 15 лет заключения в Шлиссельбургской крепости. Сидел он в камере казармы не один, а со своим крепостным человеком, который  в шлиссельбургской камере должен был прислуживать  владельцу. После смерти Екатерины II 9 ноября 1796 года Новиков освободили по приказу императора Павла.

-Федор Кречетов.

Служил он писцом в канцелярии, копиистом в Юстиц-коллегии, писарем в штабе фельдмаршала Разумовского и, наконец, аудитором в Тобольском пехотном полку. Впрочем, военная карьера и не могла удастся у него, поскольку чувствовал Кречетов, что «не только человека, но и животное убить не может». В 1775 году подпоручик Кречетов вышел в отставку. Не достиг Федор Кречетов успехов и на статской службе. Он усиленно занимался самообразованием и, читая по ночам журналы, издаваемые Николаем Ивановичем Новиковым, в какой-то момент понял, что может и сам послужить просвещению соотечественников. Для этого, по мнению отставного поручика, необходимо было обличить царящий в стране произвол и вызвать сочувствие к бесправному положению простого народа. Кречетова осенило, что ликвидировать неграмотность всех слоев российского населения можно с помощью  организации широкой сети училищ, а искоренить беззакония и лихоимства можно с помощью юридических знаний. Еще, конечно, и воспитание надо бы вести в масонском духе, чтобы смягчить грубые нравы народа. «Просветителя» не посадили сразу только потому, что его «нелепые писания»  потешали окружение императрицы. Федор Кречетов не сдавался, скоро он объявил об издании «открытого масонства святой истины». Не думая о последствиях, он поносил митрополита Гавриила, не одобрившего его издательских начинаний, расхваливал события в революционной Франции и неприлично выражался об императрице. Кроме того, он по-прежнему сулил просветить Россию и тем самым избавить народ от ига царизма. На Кречетова был сделан донос, но отставной поручик не запирался в Тайной канцелярии. Он предрек митрополиту Гавриилу участь растерзанного толпой митрополита Амвросия, напугал власти солдатским восстанием и пригрозил заточить в монастырь саму императрицу — «как убивицу, впадшую в роскошь и распутную жизнь». Однако некоторые мысли Кречетова глубоки и сохраняют актуальность и сейчас:

«Из всех его мыслей и произносимых им слов видно, что он не хочет, чтобы были монархи, а заботится более о равенстве и вольности для всех вообще, — писал тогда генерал-прокурор А.Н. Самойлов, — ибо он, между прочим, сказал, что раз дворянам сделали вольность, для чего же не распространить оную и на крестьян, ведь и они такие же человеки».

18 июля 1793 года Федор Кречетов был помещен в Петропавловскую крепость, а затем переведен в Шлиссельбург. Поместили Кречетова во втором этаже казармы в камере № 5. Изможденный и оборванный, с распухшими от водянки ногами, он провел в одиночном заключении шесть лет и был освобожден в 1801 году по случаю вступления на престол Александра I.

 -Авель.

Осенью 1785 года появился в  Валаамском Спасо-Преображенском монастыре странник и попросил настоятеля позволить ему пожить на острове, в пустыни, чтобы принять «попустительство искусов великих и превеликих». Игумен Назарий принял двадцативосьмилетнего странника, назвавшегося Авелем, и 1 февраля 1787 года велел ему выйти из пустыни в монастырь.

«И пришел Авель в монастырь того же года, месяца февраля в первое число и вшел в церковь Успения Пресвятыя Богородицы. И стал посреди церкви, весь исполнен умиления и радости, взирая на красоту церковную и на образ Божией Матери… внидя во внутренняя его; и соединился с ним, якобы един… человек. И начал в нем и им делать и действовать, якобы природным своим естеством; и дотоле действовали в нем, дондеже всему его изучи и всему его научи… и вселися в сосуд, который на то уготован еще издревле».

И «с того убо время начал писать и сказывать, что кому вместно». Зимой 1796 года инок Николо-Бабаевского монастыря Авель показал монаху Аркадию книгу, в которой было написано о царской фамилии. Аркадий донес о книге настоятелю, и тот, прочитав, что 6 ноября нынешнего года матушка-государыня императрица Екатерина Алексеевна непременно помрет, немедленно отправил книгу и ее сочинителя по инстанциям.

«Како ты, злая глава, смел писать такие титлы на земного бога?! — кричал на пророка обер-прокурор Сената генерал А.Н. Самойлов. — Кто научил тебя писать о подобных секретах?!

—Меня научил писать сию книгу Тот, Кто сотворил небо и землю, и вся иже в них, — отвечал Авель. — Тот же повелел мне и все секреты оставлять…»

Обер-прокурор направил Авеля в Тайную экспедицию. Там пророка допрашивал «коллежский советник и кавалер» Александр Макаров. Запись допроса сохранилась. Начинается он вопросом самого Авеля:

«Есть ли Бог и есть ли диавол? — спросил он у своего следователя. — И признаешь ли ты их?

—Тебе хочется знать, есть ли Бог и есть ли диавол и признаются ли они от нас? — переспросил Макаров. — На сие тебе ответствуется, что в Бога мы веруем и по Священному Писанию не отвергаем бытия и диавола; таковые твои вопросы, которых бы тебе делать отнюдь сметь не должно, удовлетворяются из одного снисхождения, в чаянии, что ты, конечно, сею благосклонностью будешь убежден и дашь ясное и точное на требуемое от тебя сведение и не напишешь такой пустоши, каковую ты прислал. Если же и за сим будешь ты притворствовать и не отвечать на то, что тебя спрашивают, то должен ты уже на себя самого пенять, когда жребий твой нынешний переменится в несноснейший и ты доведешь себя до изнурения и самого истязания…»

Авель рассказал, что крещен в веру греческого исповедания, которую содержа, повинуется всем церковным преданиям и общественным положениям; женат, детей имеет троих сыновей; женат против воли и для того в своем селении жил мало, а всегда шатался по разным городам.

«Когда ты говоришь, , что женат против воли и хаживал по разным местам, то где именно и в чем ты упражнялся? — спросил Макаров. — И какое имея пропитание, а домашним — пособие?

—Когда мне было еще десять лет от роду, то и начал мыслить об отсутствии из дому отца своего с тем, чтобы идти куда-либо в пустыню на службу Богу; а притом, слышав во Евангелии Христа Спасителя слово:

«Аще кто оставит отца своего и матерь, жену и чада и вся имени Моего рода, то сторицею вся приимет и вселится в царствии небесном»,

внемля сему, вячше начал о том думать и искал случая о исполнении своего намерения. Будучи же семнадцати лет, тогда отец принудил жениться, а по прошествии несколько тому времени начал обучаться российской грамоте, а потом учился и плотничной работе. А потом был глас».

Макаров спросил:  «Откуда был глас и в чем он состоял?

—Когда был в пустыне Валаамской, был из воздуха глас, яко боговидцу Моисею пророку и якобы изречено тако: иди и скажи северной царице Екатерине Алексеевне, иди и рцы ей всю истину, еже аз тебе заповедую…

Следователь Макаров главный вопрос задал:

«Для чего внес в книгу свою такие слова, которые касаются Ея Величества и именно, якобы на нее сын восстанет и прочее, и как ты разумел их?

—На сие ответствую, — ответил Авель, — что восстание есть двоякое: иное делом, а иное словом и мыслию, и утверждаю под смертной казнью, что я восстание в книге своей разумел словом и мыслию; признаюся чистосердечно, что сам сии слова написал потому, что он, то есть сын, есть человек подобострастен, как и мы…»

Когда императрице доложили об итогах допроса, Екатерина II спокойно выслушала пророчества Авеля, но когда услышала, что умрет 6 ноября нынешнего года, впала в истерику. Скоро появился указ:

«Поелику в Тайной экспедиции по следствию оказалось, что крестьянин Василий Васильев неистовую книгу сочинял из самолюбия и мнимой похвалы от простых людей, что в непросвещенных могло бы произвести колеблемость и самое неустройство, а паче что осмелился он вместить тут дерзновеннейшие и самые оскорбительные слова, касающиеся до пресветлейшей особы Ее Императорского Величества и высочайшего Ея Величества дома, в чем и учинил собственноручное признание, а за сие дерзновение и буйственность, яко богохульник и оскорбитель высочайшей власти по государственным законам заслуживает смертную казнь; но Ее Императорское Величество, облегчая строгость законных предписаний, указать соизволила оного Василия Васильева, вместо заслуженного ему наказания, посадить в Шлиссельбургскую крепость, вследствие чего и отправить при ордере к тамошнему коменданту полковнику Колюбякину, за присмотром, с приказанием содержать его под крепчайшим караулом так, чтобы он ни с кем не сообщался, ни разговоров никаких не имел; на пищу же производить ему по десяти копеек в каждый день, а вышесказанные, писанные им бумаги запечатать печатью генерал-прокурору, хранить в Тайной экспедиции».

9 марта Авеля поместили на пожизненное заключение в Шлиссельбургскую крепость. Здесь, в камере номер 22, и провел пророк десять месяцев и десять дней, пока 5 ноября того же года императрицу поразил удар, и она скончалась, как и предсказал Авель, на следующий день — 6 ноября 1796 года.

Когда «зело престрашная книга» монаха Авеля была показана императору Павлу, он повелел отыскать «столь зрячего провидца». Пророк Авель сидел при Екатерине II, при Павле, при Александре I.

При Николае I его заточили в Спасо-Евфимьевом монастыре в Суздале. Скончался он 29 ноября 1841 года, унося в могилу свою «зело престрашную книгу» судеб русских императоров.

Пророческое предсказание Авеля «о судьбах державы Российской» и основанной Павлом династии еще при жизни основателя было вложено в конверт с наложением личной печати императора Павла I и с его собственноручной надписью: «Вскрыть потомку нашему в столетний день моей кончины».

«В Гатчинском дворце, постоянном местопребывании императора Павла I, когда он был наследником, в анфиладе зал была одна небольшая зала, и в ней посередине на пьедестале стоял довольно большой узорчатый ларец с затейливыми украшениями, — рассказывала обер-камерфрау императрицы Александры Феодоровны М.Ф. Герингер. — Ларец был заперт на ключ и опечатан. Вокруг ларца на четырех столбиках, на кольцах, был протянут толстый красный шелковый шнур, преграждавший к нему доступ зрителю. Было известно, что в этом ларце хранится нечто, что было положено вдовой Павла I, императрицей Марией Феодоровной, и что ею было завещано открыть ларец и вынуть в нем хранящееся только тогда, когда исполнится сто лет со дня кончины императора Павла I, и притом только тому, кто в тот год будет занимать царский престол в России».

Согласно завещанию, 100 лет спустя, 11 марта 1901 года, император Николай II с императрицей Александрой Федоровной, министром двора и лицами свиты прибыли в Гатчинский дворец и, после панихиды по императору Павлу, вскрыли пакет. Точного содержания предсказания никто не знает, но после этой поездки Николай II стал поминать о 1918 годе как о роковом годе и для него лично, и для династии.

—А. И. Шилов

(М. И. Пыляев. «Забытое прошлое окрестностей Петербурга». 1889г.)

Скопцы (самоназвания «агнцы Божьи» или «белые голуби») — последователи мистической секты «духовных христиан», возводящей операцию оскопления в степень богоугодного дела.

«При подошвѣ Преображенской горы, близь берега Невы, въ сторону, была могила скопческаго Iоанна Предтечи, Александра Ивановича Шилова, котораго скопцы называли то графомъ Чернышевымъ, то княземъ Дашковымъ, заключеннымъ будто бы въ темницу по повелѣнiю императрицы Екатерины. Шиловъ былъ крестьянинъ Тульской губернiи, Алексинскаго уѣзда, деревни Масловой, публично наказанный въ Тулѣ и потомъ сосланный въ Динаминдскую крѣпость. Скопцы съ благоговѣнiемъ и таинственностью разсказываютъ про Шилова:

Императоръ Павелъ, по вступленiи на престолъ, отдалъ повелѣнiе прислать Шилова въ Петербургъ, Шилова привезли и онъ въ продолженiе полутара мѣсяца содержался у Обольянинова, въ угловомъ домѣ, выходившемъ на набережную Невы изъ Мошкова переулка; затѣмъ Шилова, вмѣстѣ съ другими шестью скопцами, жившими въ Петербургѣ, отправили въ Шлиссельбургъ.

Въ январѣ 1799 года, рано утромъ, прiехалъ въ Шлиссельбургъ камергеръ для освобожденiя Шилова съ другими скопцами. Но посланный не засталъ Шилова въ живыхъ: онъ умеръ въ то самое утро, какъ камергеръ прiехал. Это поставило камергера въ недоумѣнiне. Онъ не зналъ, везти ли ему другихъ скопцовъ, которыхъ предписано было ему представить вмѣстѣ съ умершимъ. По совѣщанiи съ комендантомъ, онъ рѣшился пока оставить ихъ въ крѣпости, а Шилова не предавать землѣ до разрѣшенiя императора Павла. Черезъ двѣнадцать дней  с обрядами и допустили проститься съ его тѣломъ заключенныхъ съ нимъ скопцовъ. Шиловъ былъ первый, какъ говоритъ одинъ изъ этихъ скопцовъ, Савельевъ, котораго разрѣшено было вывезти для погребенiя изъ крѣпости…. Савельевъ утверждалъ, что тѣло Шилова чрезъ десятки лѣтъ послѣ погребенiя не только не было испорчено, но и не имѣло дурного запаха. Это онъ видѣлъ тогда, когда гробъ Шилова былъ вырытъ изъ земли и тѣло перенесено выше на той же горѣ, туда, гдѣ оно и теперь находится. Мертваго Шилова, по словамъ другого скопца Трусова, причесали, потомъ положили въ гробъ, надъ могилой устроили сперва обширную деревянную часовню, потомъ уже каменную. Могила скопческаго предтечи у хлыстовъ и скопцовъ считается предметомъ обожанiя. Она постоянно бываетъ посѣщаема скопцами, которые берутъ съ нея землю, доставая послѣднюю со дна могилы желѣзными щупами».

Краткая справка о Шлиссельбургской тюрьме:

В 1762 году по приказу Петра III в Шлисссльбургской крепости началось строительство Секретного дома. Здание это упиралось торцами в крепостные стены, разделяя двор цитадели на две неравные части: большой (южный) двор, и малый (северный) двор. Существуют предположения, что Петр III планировал поместить в Секретном доме свою супругу, пока она еще не стала Великой, но дворцовый переворот, совершенный ею, помешал осуществить этот план. После дворцового переворота и убийства самого Петра III работы на Секретном доме приостановились. Однако вскоре Екатерина превратила старинную русскую крепость в настоящую регулярную тюрьму. Для тюремных целей теперь приспособили и солдатскую казарму — двухэтажное здание, вставшее между Государевой и Светличной башнями, достроенное еще в 1728 году. Всего в казарме, которую отгораживал от территории крепости широкий канал, было двенадцать жилых помещений, в них и начали размещать узников. Строительство Секретного дома завершил в 1798 году ее сын император Павел, когда взошел на престол. Спланирован Секретный дом был предельно просто. Сквозь все здание проходил коридор, по обе стороны которого размещались десять одиночных камер. На большой (южный) двор цитадели выходили камеры № 8, № 9, № 10. Остальные семь камер выходили окнами на малый (северный) двор. Кроме одиночных камер в Секретном доме имелась кухня, она находилась рядом со Светличной башней, и солдатская караульня у крепостной стены, обращенной к Ладожскому озеру.