Было такое время, середина 60-х годов прошлого века. Замечательное было время, молодость, все впереди. В Дзержинку пришел новый начальник, подводник, участник Великой Отечественной Войны, с должности помощника командующего Северного флота.

Контр-адмирал, в последствии, вице-адмирал Кучер Аркадий Терентьевич – начальник ВВМИУ им. Ф.Э. Дзержинского (1966-1973 гг.)

И до него все начальники были участниками войны. Хорошо справлялись со своим делом, готовили офицерские кадры, инженеров для флота.

Вице-адмирал Миляшкин Иван Георгиевич Начальник ВВМИУ им. Ф.Э. Дзержинского (1953-1966 гг.)

Биографии Миляшкина И.Г. можно только позавидовать. Был шахтером, по комсомольскому набору поступил в Дзержинку, затем служил на подводной лодке «Народоволец», которую мы сегодня можем лицезреть в Питере, где раньше располагался 55 яхтклуб ВМФ. Был инженером-судостроителем в Николаеве на судостроительном заводе, на котором позже был построен и мой корабль «Карпаты». Затем был директором судостроительного завода в Ленинграде, заместителем министра судостроительной промышленности, служил в научно-техническом комитете ВМС, был назначен заместителем Военно-Морского министра по вооружению и судоремонту. В 1953 году был назначен начальником ВВМИУ имени Ф.Э. Дзержинского. Это очень кратко, но более богатой биографии, как корабела, я не знаю.

Новый начальник, новая метла. Все ждали каких-то изменений. Не всегда эти изменения ожидаемо были позитивными с точки зрения восприятия курсантов, да и офицеров из постоянного состава тоже. Всегда всем хотелось побольше свободы. А тут новый начальник образовался. Что от него ждать?

Но изменения происходили. Вдруг, в казармах появились термометры и стали измерять температуру и записывать в специальные журналы. Где норматив был понижен, меняли батареи отопления, увеличивали их количество. Во всех спальных помещениях появились сушилки.

В курсантской столовой всех пересадили из артельных столов с бачковыми за четырехместные, как в кают-компании, появились официантки. Надо было привыкать к офицерской службе. Пища стала вкуснее, расширился ассортимент меню. Начальник мог сесть за стол вместе с курсантами и там снять пробу.

И, как не странно, меньше стали воровать продукты. А такое было! На КПП был введен досмотр личных вещей сотрудников продслужбы и столовой. Это было не очень законно, но результаты досмотров показали, что несут много. В связи чем последовали и увольнения сотрудников.

Прекратилась практика вызова курсантов с учебных занятий своими начальниками, в основном, командирами рот. Преподаватели жаловались, что это становится нетерпимо. Теперь это мог сделать только начальник училища с его письменного указания.

С заборов училища была снята колючая проволока. Быстрее стала обновляться материально-техническая база учебного процесса. Появились первые счетно-решающие устройства.

В летнем лагере училища в Приветнинском, где рядом был форт Ино, вместо палаток построили сборные утепленные казармы. Возобновилась практика летних дальних шлюпочных походов.

На территории училища был создан памятник курсантам училища Дзержинского, погибшим во время Великой Отечественной войны с поименным списком. Был введен порядок отдания воинской чести при прохождении мимо него. Все это так или иначе способствовало воспитанию самодисциплины.

Но свободы от этого больше не стало. Одновременно новый начальник начал закручивать гайки. За самоволки, драки и пьянки стали нещадно отчислять. Теперь курсанты, приходя из увольнения, должны были сначала подойти строевым шагом к дежурному по училищу и доложить о своем прибытии без замечаний. Этот своеобразный тест сразу определял градус. Кто его проходил, тот делал это еще раз в своей роте и спокойно отходил ко сну. Не прошедших фиксировали с последующей разборкой на следующий день, которая, как правило, плохо заканчивалась для них. Делал это начальник училища лично.

Конечно, это очень многим не понравилось. Кончилось это тем, что был спровоцирован бунт, отказ курсантов от приема пищи. В провокаторах оказались и несколько офицеров из постоянного состава, которых после разбирательства уволили. А это уже воинское преступление с серьезными разборками. Московская комиссия, дознаватели, наказания. Все шло к тому, что начальника училища должны были снять. Но что-то пошло не так, как кем-то было задумано и начальника все-таки оставили.

Даже через меня делались попытки воздействовать на отца. Пытались усложнить мне жизнь в Нахимовском училище. Надо отдать должное нахимовцам: и моим одноклассникам, и тем, кто был старше. Все попытки были пресечены однозначно и бесповоротно. Побежденные провокаторы быстро сникли и больше не высовывались. Больше всех досталось, конечно, курсантам. Несколько десятков спровоцированных курсантов, демонстративно участвовавших в отказе от приема пищи, были отчислены. Правда, через год те, кто действительно осознал, что их обманули, и хотел стать офицером, были возвращены в училище.

И вот сегодня, когда с тех времен прошло уже более полувека и можно вразумительно осознать происшедшее, очень многие мои товарищи и те, кто старше, выражают свои чувства понимания, что процесс воспитания будущих офицеров так и должен был проходить. Личный пример, строгость и забота. И мы в своей службе так и поступали, как учили, и всегда имели успех.

Начальник ВВМИУ им. Ф.Э. Дзержинского вице-адмирал Кучер А.Т. вручает кортики выпускникам училища

Но были и другие, которых учили одной специальности, а они пошли по другой, стали вдруг других «воспитывать» и дослужились от «комсомольца» до помощника командира крупного соединения по «борьбе» с личным составом. Был такой период, когда замполитов отменили и переименовали в помощники по воспитательной работе.

Вот один такой нашелся, нахимовец, выпускник 1967 года. В глаза его не помню. Учился в Дзержинке на первом факультете. Учили его управлять ядерным реактором, а он в комсомольцы подался. В училище попался на самоволке, отмазал его тогда родственник, политрабочий. Вот как он сам о себе пишет:

«Родился в середине прошлого века. Коренной ленинградец. Военно-морскую форму надел, когда еще не было одиннадцати лет, и проносил ее ровно треть столетия, пройдя путь от юного нахимовца до начальника политотдела крупнейшего соединения стратегических атомных подводных лодок.

По образованию – и военный переводчик, и инженер-механик по ядерным энергетическим установкам, и преподаватель истории и обществоведения. (И токарь и пекарь). То есть почти как у Пушкина – учился всему понемногу, но надеюсь, что не как-нибудь.

Уволился в запас с адмиральской должности, так и не став адмиралом, в связи с началом развала Вооруженных Сил и ликвидацией политорганов». В общем, точно, почти как у Александра Сергеевича Пушкина! И если бы Союз не развалился, то стал бы он адмиралом. Но Бог нас спас от этого, не знаю уже, как и назвать, деяния или «удовольствия».

После увольнения с военной службы занялся он литературной деятельностью. Тот случай с самоволкой описал как «геройский» поступок, посвященный чувству Большой любви. Написал в своем опусе и о моем отце, представив его никчемным, отупевшим человеком. В общем, все наизнанку! Наврал про наших докторов, наврал про Славу Николаевского, который трагически умер от сепсиса, наврал про все!

Можно прочитать в Прозе.ру. «Суженая – продолжение 6». Кто знает этого «композитора-воспитателя» и одновременно писарчука, тот сразу поймёт, что он на самом деле из себя представляет. Поищите, там и фамилия обнаружится. Вот почитайте этот бред воспаленного мозга из его опуса:

«Пока Сергей шел к заветным дверям и выслушивал получасовой разгневанный, в крикливых и, я бы даже сказал, визгливых тонах, монолог начальника училища, коленки у него предательски дрожали. (Да, отец мог воспитывать и подбирать такие слова, что и у меня самого задница мокрая была. Так это было за дело!)

Торжественное прохождение ВВМИУ им. Ф.Э. Дзержинского по Невскому проспекту 9 мая 1972 г.

Дело в том, что Аркадий Терентьевич Кучер – начальник училища, – несмотря на свой невысокий рост (средний рост 177 см), довольно щуплую фигуру, да и вообще не самый презентабельный, прямо скажем, не адмиральский, внешний вид, (совершенно не адмиральский вид, ну, прямо, «бомж» какой-то идет! А за ним еще три «бомжа» Климов, Коваленко и Александров! Смехота!) отличался довольно резким, своенравным характером, был склонен к грубости, даже хамству и не всегда обдуманным решениям и поступкам, продиктованным большей частью сиюминутным настроением или природными волюнтаризмом и недальновидностью. Среди обитателей училища ходили упорные слухи о том, что до того, как стать начальником училища, он служил на Севере то ли начальником отдела устройства службы, то ли заместителем командующего флотом по строевой, то ли еще по какой-то подобной части и привык больше заниматься портянками, шнурками, унитазами, дисциплинарной статистикой и прочими вопросами, далекими от основной деятельности флота, и уж, тем более, от учебного и воспитательного процесса.

По тем же слухам прославился он там еще и тем, что, когда в 1962 или 1963 году на флот приезжал Никита Сергеевич Хрущев, Кучер, дабы создать более презентабельный вид, так расстарался, что даже дал команду выкрасить газоны (бред сивой кобылы) около штаба флота зеленой краской – под молодую травку! А в Североморском Доме офицеров, по его же команде, в течение недели выдерживали в бочках с водой выкопанные в сопках (специально, в лощинах, а не на открытых местах, поскольку там таких не бывает, подбирали повыше – метра четыре-пять – и постройнее) березки, чтобы, несмотря на несезон – было лишь начало июня, – у них распустились листочки. И по докладу с КПП, что процессия из Мурманска направилась в Североморск, специально выделенная команда разместила их по заранее выкопанным ямкам вдоль всей улицы Сафонова – главной улицы города.

Североморск. Дом офицеров, 1963 год. «Деревья посажены в специально выкопанные ямки»

Итогом этого, правда, стало знаменитое выступление Никиты Сергеевича на Мурманском стадионе, где он, против всех ожиданий, сказал, обращаясь к жителям города:
— Дорогие наши мурманчане! Вы нам дважды дороги. Во-первых, потому, что мы вас очень любим. А во-вторых, потому, что вы нам очень дорого обходитесь!
И срезал бывший там до того времени двойной коэффициент до полуторного, после чего оттуда начался массовый отток людей.

Не знаю, правда это, или воспаленные и возмущенные курсантские умы связали с именем столь не полюбившегося им начальника училища известные им (опять-таки понаслышке) события на Северном флоте, откуда прибыл к ним последний, но говорили, что именно после этого подвига, а, быть может, и еще за какие-то особые заслуги, в 1965 году Аркадия Терентьевича было решено сделать заместителем Главнокомандующего Военно-Морским Флотом по Военно-Морским учебным заведениям – Начальником ВМУЗ ВМФ. Но, в качестве промежуточного звена, чтобы немного «пообтерся» в этой среде и набрался опыта, его сначала, на непродолжительный срок, назначили начальником Высшего Военно-Морского Инженерного училища имени Ф.Э. Дзержинского.

Его предшественник, инженер-вице адмирал Миляшкин был его прямой противоположностью, человеком высоко интеллигентным, с научным складом ума и характера, добрейшей души человеком и считал, что он, в первую очередь, готовит инженеров, а уж потом офицеров. Поэтому на вопросы воинской дисциплины он обращал гораздо меньше внимания, чем на учебу. (Откуда автор этих строк мог знать такие подробности о Миляшкине, ушедшем в 1966 году, если он сам пришел в училище только в 1967 году?).

Приняв дела, Аркадий Терентьевич возмутился имеющимся положением и начал ужесточать режим, отчисляя из училища курсантов за проступки (самоволки, пьянки, драки), за которые при прежнем начальнике и на гауптвахту-то не всегда сажали, и надстраивать заборы, укрепляя их колючей проволокой (наоборот, снял), заявив:
– Я сделаю из этого института благородных девиц военное училище!

Курсантам, привыкшим к более вольготной жизни, это, естественно, не понравилось, и в один прекрасный день все училище, кроме первого курса, который к участию в данном «мероприятии» не привлекали, в знак протеста отказалось от пищи. Голодовка, конечно, была быстро локализована и прекращена, и Аркадий Терентьевич, как и следовало ожидать, вышел победителем из этого противостояния, отчислив сразу около сотни человек (менее 50). Но и на ВМУЗы он тоже не пошел, так и «застряв» в должности начальника училища».

Итак далее, и тому подобное… Ужас! Как надо через столько лет ненавидеть человека, чтобы писать такие слова. А ведь его, как раз, этот начальник и пожалел, не отчислил за самоволку! В моем классе два курсанта были отчислены за эти проступки.

Наш однокашник по Нахимовскому и Дзержинке, Володя Крапивин, написал ответ, который автору этих строк очень не понравился. Брызгал слюной во все стороны, как истинный политрабочий. Благо никого не обмочил.

Но кто нормально служил корабельную службу, а не терся и таскался по кабинетам комсомольцем, тот же должен все правильно понять, как, что и почему! Успокаивает только одно, что последнее его произведение датировано 2013 годом. Видно, закончился злобный ресурс! Выводы делайте сами.

Писал я об одном, а больше получилось о другом, о мерзком, низком человеке. А как бы вы поступили, когда оскорбляют Ваших родителей?! В Нахимовском ответ бы был однозначным – в морду. Но видно, он либо все это забыл, либо думает, что неподвластен.

Посмотрел в Прозе.ру, сколько он там наваял своих опусов? Оказалось, около 100. Читателей более 100.000. Так там указано. Как наши россияне иногда хотят быть обманутыми. Конечно, не все поверили в эти его россказни, но судя по комментариям, многие с лапшой на ушах ушли.

Тут недавно про одного нашего бодрствующего отставного флотоводца-воспитателя в интернете прочитал, 300.000 миль покорил в океанских и морских походах. Это несколько десятков кругосветных путешествий, но в книге рекордов Гиннеса его нет. Может, конечно, ошибка. Вообще, больше 3-4 кругосветок там не зарегистрировано. Вот такие дела.

«Граждане, будьте бдительнее, эта сторона улицы наиболее опасна…»

Помню выпуск Нахимовского училища 1967 года: Евгений Гатчинский, Сергей Аргунов – командиры атомных подводных лодок, Юрий Юрьев – научный сотрудник, Юрий Поляков – научный сотрудник, строитель на Балтийском заводе, Коровин, Няго, Кобелев и многие другие.

Я тоже отслужил более тридцати лет, а если считать и Нахимовское, то и все сорок. Но никогда не боялся за свой тыл, что кто-то «выстрелит» в спину, потому что никогда своим подчиненным не делал подлости.

Отец был прав! Жестко, может быть даже очень жестко, но справедливо, с уважением и заботой, и с заботой в квадрате! Жизнь промахов, а особенно в военной службе, не прощает!

Многих курсантов он знал лично. Когда встречал во дворе училища, останавливался, расспрашивал о семье, о родителях, об учебе. Был в курсе дела помимо докладов своих подчиненных и строго спрашивал с них, когда знал больше, чем они, если это еще была и критическая информация. Поэтому, если сначала начальники факультетов пытались такую информацию скрыть, то потом поняли, что лучше этого не делать, начальник все равно узнает это от курсантов, потому что был в прямом контакте. Хорошо понимая мое положение, отец никогда не настаивал и не требовал от меня информацию, опубликование которой могло бы навредить мне.

Я же старался такие встречи избегать, потому что в любом случае получал «на орехи», мне ничего не прощалось. Так под командованием отца я проучился в Дзержинке три с половиной года. Мне было стыдно учиться хуже других или попадать в такие истории, как в Питонии на 50-летие Советской власти.

В заключении хочу сказать, что новая система отбора в училище и по специализациям была разработана под руководством нового начальника. В ее разработке приняли участие многие ведущие преподаватели и ученые училища. Сам начальник за это удостоен званием доцента.

Потом пришел другой начальник, адмирал Егоров Николай Касьянович, который нас уже и выпустил.

Вице-адмирал Егоров Николай Касьянович Начальник ВВМИУ им. Ф.Э. Дзержинского (1973-1979 гг.)

Легендарная личность. В одиночку разминировал корабль во время войны. Вот такие люди нас учили. Похоронен на Серафимовском кладбище. Не так давно мы посетили его могилу и отдали дань памяти.