23 января (8 февр.) 1923 г. исполнилось сто лет существования бывш. 3-й гимназии. Скромно, с полным достоинством провела школа этот день. Не было ни торжественного акта, ни концерта, ни бала, которыми ни¬когда не «блистала» и которых так не любила 3 гимназия, всегда скромная в своей жизни, достоинство свое полагавшая не во внешних, ярких и по¬казных сторонах, а таившая их глубоко в своих недрах; в стойких и добрых традициях, память о которых питомцы ее всегда благодарно хра¬нили.

В этот день собрались ее старые питомцы (и не в новом здании чуждом многим из них, а в родных старых ее стенах),—собрались, чтобы оглядеть и подсчитать свои ряды, посмотреть, кто кем стал, как применил в жизни наследие и заветы родной гимназии.

Сильно поредели ряды, даже молодых последних выпусков; многих недостает и из преподавателей. Кто умер; кто далеко, на чужбине; кто просто неведомо где. А собравшиеся молча и нерешительно двигались по родным когда-то местам, осматривая стены и тщетно пытаясь припомнить их былой вид, вглядываясь в лица и не узнавая часто даже своих близких и лучших прежних товарищей… Глубокая грусть проникала в душу. Но как несправедлив был упрек, брошенный с кафедры собранию в его холодности, молчаливости и равнодушии. Не холод наполнял сердца собравшихся, а горячее сильное чувство, все то же прежнее чувство любви и признательности гимназии. И чувство это ярко прорвалось в приветствии старейшему педагогу школы, без малого полстолетие проработавшему в ней и за эти долгие годы снискавшему лишь любовь и глубокое уважение,-— Николаю Федоровичу Арепьеву. Гром апплодисментов, долго несмолкавших, приветствовал маститого патриарха гимназии. Но они были бессильны выразить всю полноту наполнявших всех чувств. И Ник. Фед. почувство¬вал это: он лишь встал, чтобы яснее предстать пред собравшимися своими учениками, и ни слова не сказал: всякое слово, даже самое доброе, хо¬рошее слово, было бы лишне.

И не равнодушие сковывало уста, а масса нахлынувших воспоми¬наний о лучших светлых днях, проведенных в этих стенах, о това¬рищах, об учителях, давно-давно умерших. И мысли невольно уходили в прошлое.

Все дорогие покойники пробудились от сна и прилетели сюда, на общее скромное торжество. Вот и знакомые родные тени… Александр Иванович Трушлевич—строгий, суровый педагог, гроза учеников, «заедав¬ший» диктантами. Сколько бурь выдержал он с родителями. Каким хо¬лодным и сухим он казался. Но довелось мне во время его болезни (его помял автомобиль) навестить его. Как ласково встретил он, как оживи¬лись его серые холодные глаза, какими заботливыми вопросами закидал он меня о гимназии, об учениках. А тут же, на ночном столике,—полуразрезанная книжка-учебник, присланная молодым, начинающим автором для просмотра. В кровати, больной, весь в синяках и ссадинах, Ал. Ив. весь в думах о родной школе, о близком, дорогом деле.

А вот, Игорь Прокофьевич Малев, — молодой, безусый еще, начинаю¬щий педагог, горячий энтузиаст; жадно, с пылом человека, преданного лю-бимой науке, передающий нам свои знания. А в ответ лишь насмешки… Что сулило ему будущее, славу ли ученого или… Но неумолимая смерть безжалостно (а, быть может, напротив, бережно щадя его нежную чистую душу) вырвала его в цветущие лучшие годы жизни.

А вот, и самая последняя тяжелая утрата—Конст. Мих. Семенов… И много, много других. Все они ушли от нас, лишь теперь (увы, слишком поздно) оцененные по заслугам. Они вспомнили про наше общее торже-ство. тени их витали меж нас. И робко вглядывался я в их лица. Но не гнев, не обиды выражали они. С любовью и ласкою смотрели они на при-сутствующих. Безмолвные, они точно силились вернуть нас в прошлое, заставить нас забыть свое настоящее, все тяжелые думы и заботы, и вспомнить минувшие юные годы, свои прежние светлые мечты и идеалы, бережно воспитанные ими, почувствовать в себе прежние силы. Будто снова хотел прозвучать их прежний призыв: любите науку, и не ради выгод, но ради ее самой, ибо она ведет к свету, правде и истине, стремление к которым—самое истинное и высокое призвание человека.

Мир вам и вечная слава, родные незабвенные тени. Ваша скромная, но великая работа не пропала даром. Трудами и жизнями вашими соз¬данная, школа сто лет гордо и достойно следовала вашим заветам и впредь, будем верить, от них не отступит.
Т. Осьминский.
09.02.1923 г.

Далее >>
В начало