Когда я пришел в конструкторский отдел, времени на раскачку мне не дали и сразу подключили к участию в разработке эскизного проекта машина «Онега-3», входящей в систему «Онега», предназначенной для регистрации, контроля, передачи и автоматизированной обработки информации для предприятий Министерства Связи СССР. Разработку машины «Онега-3» вел Соломон Яковлевич Напельбаум, небольшого роста, пухленький и очень вежливый, всегда с улыбкой обращавшийся ко всем и готовый им польстить, чем-то напоминавший гоголевского Чичикова. Он окончил Высшее техническое училище им. Баумана – лучший технический ВУЗ страны, но, как правильно кто-то сказал, образованность – это то, что осталось от забытой учебы, у Напельбаума осталось не очень много. Он собрал вокруг себя толковых инженеров, которые и делали машину. В первую очередь, это был Исай Борисович Осипов, ветеран войны, вечно заряженный на работу, с горящими глазами. По национальности он был тат – разновидность горских евреев. Когда он пришел то ли получить, то ли менять паспорт, он мне рассказывал, то паспортистка понятия не имела об этой национальности и решила, что это сокращение от «татарин». Так и записала. По своему темпераменту, подвижности Исай Борисович больше был похож на горца, чем на еврея. Он много знал о жизни Шамиля и часто о нем рассказывал. Вел он очень важные механизмы машины: счетчик и группу управления. Нужно ли говорить, что все это базировалось на уже упомянутой машине «КА».

Самым же изменяемым стал печатающий механизм, в связи с тем, что нужно было печатать одновременно три документа, в том числе бланк почтового перевода или посылочный бланк. Сперва этим занималась Ира Морозова, очень способный и растущий инженер, окончившая ЛИТМО и закончившая 235 школу, о которой я много рассказывал. Но она вскоре ушла в другую организацию, и весь эскизный проект этого механизма лег на мои плечи и Александры Никитичны Ермачковой, очень знающего  и дотошного конструктора, тоже выпускницы ЛИТМО. Она прорисовывала на схемах в большом масштабе каждую сборку, каждую деталь при проверке чертежей, чего я не делал из-за излишнего доверия к рядовым исполнителям, недостатка терпения и скрупулезности, так необходимых конструктору и, конечно, пропускал много ошибок. Эти качества пришли ко мне, но уже в более зрелом возрасте, когда я понял, что в конструкторском деле мелочей не бывает.

На мою долю вначале достался и новый узел, электромеханический преобразователь, с контактов которого снималась кодированная электрическая информация каждой проведенной операции на устройство управления ленточным перфоратором. Это и было тем связующим звеном, которое превращало автономную машину в часть системы. Мне, прежде всего, необходимо было изучить базовую машину и по чертежам, и ее образцы, находившиеся в музее. Поначалу я был подавлен ее сложностью, грандиозностью и перспективностью заложенных в машину мыслей. Она, безусловно, позволила создавать на своей основе многие модели для разных отраслей еще долгое время. Недаром за нее так бился с заводами – изготовителями А.М.Нахамкин. И недаром против нее так бился завод «САМ». Глядя на хитросплетения шестерен, кулаков, рычагов на чертежах общих видов, представлялось мне, что я вижу одну из любимых головоломок, типа «найди охотника». Ну как тут что-то изменить, не говоря о том, чтобы вписать новый узел, тут, казалось, и иголку воткнуть некуда. Но постепенно картинка проясняется, становится понятной и на удивление целесообразной. Находятся и варианты для изменений. Я даже и не знаю, что интересней и сложней: создавать что-либо «с нуля» или видоизменять старую конструкцию.

Однако, вскоре я стал испытывать недовольство тем, что все новые разработки непременно нужно было связывать только со старой базой. Она ограничивала фантазию, создавала запреты, связывала руки. Хотелось свободного полета. Время этого полета скоро пришло, когда нужно было переходить от глобальной механики к электронике. В моем рабочем лексиконе появились слова «импульс», «помеха», «длительность сигнала», «передний фронт», «задний фронт», «задержка», «время срабатывания» и много других. Стыковка механических и электромеханических узлов и  механизмов, в том числе печатающих с электронными блоками создавала широкое поле для творчества В этом поле я себя и нашел и вспахивал его снова и снова, как мог и умел более тридцати лет.

А пока что я занимался «Онегой-3» и шаг за шагом становился конструктором и утверждал себя в этом качестве. Это становление проходило бы гораздо труднее, если бы не коллектив отдела. Технологический отдел тоже был богат хорошими людьми, но они не были единым целым, а тут было не только участие во мне и дружелюбие, но и удивительно творческая атмосфера, люди были увлечены работой, все переживали вместе: и успехи и просчеты от копировщицы и техника до начальства. Только добрым словом могу вспомнить и Б.Л. Фельдмана – автора машины «КП» и Владимира Захаровича Матусевича, создавшего машину для автодорожного министерства «КД», и Вальшонка, разработавшего машину «Т-2» для кондукторов, и Александру Никитичну Ермачкову и Ольгу Алексеевну Голякову, и замечательных копировщиц Женю Григорьеву и Нину Козлову – добрейшего человека, Исая Борисовича Осипова, и, конечно, моих друзей и сегодня Иру Быстрову, Иру Константинову и Люсю Васильеву. Ну а с Игорем Васильевым, ее мужем и Артуром Юргенсом мы проработали бок о бок до самой пенсии.

Далее

В начало