1. ДОМ НА НАБЕРЕЖНОЙ

Одна из ленинградских рек, которая связана с разными периодами моей жизни была Фонтанка. Эта река соединила мою жизнь не только в пространстве, но и во времени – от раннего детства и до поздних лет моего инженерства. Поэтому я позволил себе с большой благодарностью Сергею Юрскому позаимствовать его идею прогулки по Фонтанке. Правда, делаю я это не так блистательно, как Юрский, но, как могу. Описываю, что вспоминается, что дорого. Этот путь я проделал,   когда приехал в Санкт-Петербург после длительного отсутствия.

Итак, приглашаю. Путешествие будет длинным, но, надеюсь, не очень скучным. Эта река, образуя один из рукавов Невы, вытекает из нее, проходит почти по прямой линии через весь центр города, пересекает основные проспекты и улицы городского центра: Невский проспект, Гороховую улицу, Московский, Вознесенский (Майорова), Лермонтовский проспекты и снова вливается в самое устье Невы. Фонтанка так же полноводна, как и сама Нева, но, конечно, не так широка. Познакомил меня с Фонтанкой отец еще до войны во время редких поездок в гости к его родному брату, дяде Ефиму, который жил в доме номер два по улице Чайковского. Этот дом имел огромный двор с множеством флигелей, в одном из них на втором этаже была маленькая двухкомнатная квартира дяди Ефима.

Дядя Ефим - папин старший брат. 1922 г.

Это был статный красавец с густой каштановой шевелюрой, открывавшей широкий и высокий лоб, у него были крупные черты лица и выразительные глаза. Его жена, тетя Аня, маленькая очень полная женщина с миловидным лицом, имела правильные, но наоборот, мелкие черты. У них было два сына, Лева – красивый, стройный, добродушный и веселый черноволосый парень и Федя, младше его на год, рыжий угрюмый молчун. Лева был похож на дядю Ефима, а Федя – на мать. Каждый раз, когда мы приезжали, Лева пытался научить меня  играть в шахматы, они с отцом были азартными игроками. Но меня интересовало содержимое бесчисленных ящичков в комоде, где дядя Ефим держал множество интересных вещей. Здесь были и разные винтики, заклепки, шпингалетики и масса каких-то других замысловатых штучек, белых, желтых, черных, блестящих, из металла и кожи. Дело в том, что дядя работал в артели по изготовлению всяких дорожных изделий из кожи: чемоданов, саквояжей, баульчиков, сумок, футляров, и, видимо, что-то изготавливал на дому. Меня было не оторвать от этих сокровищ, почище, чем сама лампа Алладина. Иногда, когда я слишком долго задерживал что-то в руках, дядя Ефим мягко напоминал, где настоящее место этой вещи. Но всякий раз на прощание он меня одаривал чем-нибудь из своих сокровищ, тогда штаны пятилетнего мальчишки были полны радости, хорошо, если только этого.

Из огромного двора дома был второй выход – на Фонтанку, прямо напротив Летнего сада и дворца Трезини, поставленного для Петра I. Ворота  находились рядом с домом, который был угловым и выходил на Неву тоже. Одно время в этом доме жил писатель и поэт, один из родоначальников символизма, Д. Мережковский. В поэме «Старинные октавы» он писал:

От Невского с его толпою чинной
Я ухожу к Неве, прозрачным льдом
окованной; люблю гранит пустынный
И Летний сад в безмолвии ночном,
Мне памятен печальный и старинный
Там, рядом с мостом, двухэтажный дом,
Во дни Петра вельможею построен,
Он неуклюж, и мрачен, и спокоен.

Далее

В начало