Слева направо: Юрий Ицкович, Вадим Маслак, Анатолий Зоткин, Олег Алексеев, Владимир Ицкович

Фото Олега Алексеева

Как только забрезжил рассвет, баба Антонина надела ватник и валенки, взяла длинный шест, вставила ноги в крепления из ремней на широких охотничьих лыжах и пошла к озеру, искать Николая. Всю ночь она не спала, переживала оттого, что Николай не вернулся с рыбалки. Он часто возвращался поздно, засиживаясь у своих лунок до темноты. Но не до полуночи же!

Последние два года на мысу около плотины зимовали только они, вдвоем. Два соседних дома для лесников пустовали. Тоска давила ей грудь, ноги были, как ватные…. Предчувствие беды не обмануло Антонину. Она нашла безжизненное замерзшее тело Николая в проруби в сотне метров от дома. С тех пор на мысу зимой никто не живет….

Мы катим на лыжах по Вяльему озеру к мысу лесников, от которого начинается канал из озера на запад к речке Ящере. Снега в этом году насыпало много. Даже на льду, открытому для всех ветров, нет никакого наста. Приходится тропить лыжню. Скорость – черепашья. Последние сотни метров целины до мыса. Дальше идет лесная дорога вдоль канала. Если повезет, там может оказаться лыжня, протоптанная рыбаками или охотниками…. Нет, в этом году не повезло. Раз уж никто не живет, то никто и не навещает этот укромный уголок бывшей цивилизации, особенно зимой.

Плотину вместе с каналом из озер Вялье и Стречно в сторону реки Ящеры построили предприниматели в начале XX века, в период зарождения русского капитализма. Предпринимателям не хватало воды в Ящере для кирпичного завода, а тут как раз на возвышенности, на водоразделе рек Ящеры и Оредежа стоят два огромных озера, соединенные между собой протокой. И если прокопать канал длиной метров 100 до небольшого ручья, то дальше вода самотеком потечет в речку Ящеру, и даже в засушливое время года обеспечит интенсивную работу завода. Воплотить в жизнь хорошую идею – это дело техники. И, хотя уже давно нет кирпичного завода на реке, и уже мало кто помнит, когда последний раз открывали заслонку в плотине для подачи воды в реку, канал существует и плотина тоже.

Чем приглянулись нам эти места? Наверное, своей неприступностью, даже, несмотря на близкое соседство многотысячных садово-дачных хозяйств. История с географией выглядит здесь довольно просто.

Из Питера на юг почти параллельно уходят две пригородные железнодорожные ветки: одна – на станцию Оредеж, другая чуть западнее – на станцию Луга. С двух сторон огибают они Мшинское болото, получившее в последнее время статус государственного заказника. На западной ветке расположена станция Мшинская с огромными садоводствами, в которых построили дачи Георгий Тихонов, Владимир Ицкович и Олег Алексеев. Олег вообще считает Мшинскую своей малой Родиной, потому что там провел детские годы перед войной, оттуда уезжал с матерью Софьей Львовной в эвакуацию на восток, спасаясь от фашистов, и туда же вернулся на родные пепелища после войны.

Из садоводства сравнительно легко можно добраться до реки Ящеры, на берегу которой есть несколько поселков. Самый близкий к Вяльему озеру поселок – Селище, от которого расстояние до плотины составляет не больше семи километров.

На восточной ветке – тоже огромные садоводства в Чаще, где построил дачу Вадим Маслак, и в Чолово. Между железнодорожными ветками – сплошные, так называемые верховые болота. Летом эти места практически непроходимы: утонешь в трясине, да к тому же посередине километров на 15 с севера на юг протянулись соединенные между собой озера: Вялье и Стречно – не переплыть без лодки и не обойти. Зимой – чуть проще. Когда все замерзнет и прикроется снегом, надевай лыжи и вперед по целине, километров 30 – 35, если напрямик.

Инициатором прогулок, походов, в общем – посещений этих мест был, конечно, Олег Алексеев. Всё же, как ни как, а это – его родные места. Поначалу мы несколько раз ходили на болото осенью за клюквой, чаще всего от станции Чолово и иногда в довольно легкомысленной компании, настроенной на увеселительную прогулку.

Но однажды, перепрыгивая через небольшой болотный ручеек, пересекавший тропу, я боковым зрением увидал, нет, скорее почувствовал что-то необычное, промелькнувшее слева от меня на поверхности воды. Я остановился, чтобы рассмотреть, что там мелькнуло, но за кустами с тропы ничего не увидел, впрочем, как и самого ручья. И все-таки что-то заставило меня сойти с тропы и сделать несколько шагов по болоту вдоль ручья. То, что я увидел около кустов, перехватило дыхание. Из болотного ручья торчали сапоги, повергшие меня в ужас. Я хотел позвать кого-нибудь, но только хрипел, потому что пропал голос.

Когда мне все-таки удалось привлечь внимание попутчиков, и они подошли ближе, мы согласились, что сапоги, похоже, надеты на человека. Подтащив сапоги палкой к берегу, и потянув за них, мы не без труда вытащили сразу двоих утопленников, друг за другом, голова к голове со сплетенными между собой руками. По-видимому, верхний пытался вытащить, спасти нижнего, но безуспешно. В тот день, вместо прогулки за клюквой, мы с утра до позднего вечера занимались транспортировкой погибших и общением с милицией….

Все это означало не только случившуюся здесь трагедию, но и то, что глубина ручьев в болоте может превышать три метра и что болото не так безобидно, как кажется на первый взгляд. Еще бы! Существует оно около 8000 лет и за это время накопило слой торфа толщиной в среднем три метра, а в некоторых местах – до шести метров. В общем, легкомыслия у нас поубавилось, и мы стали задумываться о смене сезонов на болоте.

И вот в начале 70-х годов, кажется, это был 1972-й, Олег с Владимиром решили пройти из Чолово в Мшинскую зимой на лыжах. На всякий случай взяли с собой палатку, и как оказалось, не зря. Целый день топтали снег в лесах и болотах. Из Чолова по компасу добрались до южного берега озера Мочалище. Шли часа четыре, по очереди выходя вперед прокладывать лыжню. Скорость – не больше двух − трех километров в час. На озере – перекур. Оттуда через дремучий лес точно на запад прошли до озера Литвиново, пересекли его и еще дальше дошли до озера Стречно.

Уже стало смеркаться: в начале января день короткий, а вышли они не очень рано – когда рассвело. Решили на берегу поставить палатку и переночевать. С дровами для костра оказалось – просто беда. Найти в заснеженном болоте сухую палку – все равно, что в пустыне дождевую лужу. В общем, всю ночь они безуспешно разводили костер, раздувая тлеющие ветки. Продрогли до костей.

Утром разглядели на другом берегу озера, на мысу домики лесников. Добрались до них быстро и были приняты в доме с радушием и гостеприимством, естественным для безлюдных мест. В теплом доме их так разморило, что они рухнули и уснули прямо на полу. Проспали несколько часов и потом благополучно добрались до станции Мшинской, правда, как позже выяснилось с воспалением легких.

Полученный опыт навел на мысль, что к станции Мшинской от Оредежской железнодорожной ветки лучше идти не из Чолова и не через Мшинское болото, расположенное намного южнее станции Мшинской. Вокруг озер Стречно и Вялье находится десяток болот со схожими названиями: два Озерных, два Больших, Большой мох, Чащинский мох и т.д. Всю эту систему болот мы стали условно называть Мшинским болотом по имени самого большого из них, а для пересечения болотной системы решили искать более короткий путь. Еще стало понятно, что стартовать надо с утра пораньше. Пережитые неудачи не отбили охоту к приключениям, может быть, даже немного раззадорили Олега.

В следующий раз он сагитировал на новый эксперимент своего друга велосипедиста Георгия Тихонова. В этот раз они пошли из Чащи, очень рано, да и день ближе к весне стал длиннее. В результате им удалось преодолеть пространство за один день. Это уже был большой успех. К тому же они узнали, что местные рыбаки ходят на озеро Мочалище ловить рыбу со станции 101-й километр и там бывает протоптана тропа или лыжня. В дальнейшем мы ходили через Мшинское болото чаще всего именно с этой станции. А я, приняв участие в третьем пересечении болота, открыл для себя отдельную страницу своей жизни, навсегда прирос к этим прогулкам, совершив их около пятидесяти раз.

Коллектив стал быстро расти в результате рекламы болотных красот. К нам присоединился Вадим Маслак, работавший вместе с Олегом и Владимиром, два Анатолия: Кузнецов и Зоткин, с которыми мы бегали вместе на лыжах в Зеленогорске.

Большим коллективом ходить легче и быстрее. Особенно, если договориться, что первый бежит как можно быстрее, но недолго, а потом уступает дорогу второму и сам пристраивается в конце группы для отдыха на протоптанной лыжне. Олег отлично ориентировался на болоте по одному ему известным ориентирам. Собственно надо было решить две главные задачи. Сначала не промахнуться мимо озера Мочалище, а потом добраться до Вяльего озера. На Мочалище иногда ходят рыбаки, и бывает, что оставляют следы. Но все же на плоском болоте ориентиров практически никаких нет. Лишь вдали иногда виднеются островки высокого леса. Именно по ним ориентировался Олег. Перед самым озером растет дремучий лес. Здесь Олег каким-то загадочным образом приводил нас к рыбацкой стоянке в виде навеса с кострищем для ночевок. А там уже совсем близко и озеро.

После пересечения озера идем точно на запад по компасу. Уже через полчаса – час вдали появлялась вышка, стоявшая у берега Вяльего озера. Таких деревянных вышек в виде четырехгранных пирамид высотой около 40 метров с лестницей на самый верх в Ленинградской области было построено несколько сотен сразу после Войны на границе 40-х и 50-х годов. В 70-х годах я как-то залез наверх вышки и увидал сверху незабываемую картину озерного края. Просторы бескрайние! Пожалуй, тогда в груди шевельнулось что-то незабываемое, оставляющее неизгладимый след в душе.

Потом лесенки, ведущие вверх, стали подгнивать и лазать по ним стало страшновато. В конце прошлого века, или в начале нового века все они рухнули на землю, развалились. Говорят, срок службы у них 50 лет и как раз на границе веков он истек, все сгнило. А жаль! Для чего-то они были нужны геодезистам, проводившим свои съемки, а нам служили отличным ориентиром.

И еще одна картина врезалась в память. В одном из проходов я, как раз, вышел вперед и прокладывал лыжню. Впереди было бескрайнее плоское поле: заснеженное болото. Я наметил впереди елку в качестве ориентира и шел, старательно нагружая себя для поддержания хорошего темпа движения группы. Вдруг снег передо мной как будто закипел, и из-под лыж выскочила и с криком полетела какая-то птица. От неожиданности я вздрогнул, не сразу сообразив, что это такое. Но вслед за кричащей птицей впереди стали вскипать новые очаги пенящегося снега и в нескольких метрах друг от друга стали вылетать новые птицы. Всего их вылетело около десятка. Не знаю, что это были за птицы: рябчики, глухари или куропатки, но впечатление птичьего переполоха осталось неизгладимое, на всю оставшуюся жизнь. Если бы я мог угадывать, где под снегом прячутся рябчики, я обходил бы эти места, чтоб не беспокоить братьев наших меньших. С другой стороны хорошо, что люди не умеют видеть сквозь снег, а то наверняка нашлись бы любители пострелять сонных пташек.

И, конечно, запомнилась весенняя сказка. В середине марта мы шли по болоту, когда снег уже начал таять, и болотные кочки с зеленым мхом стали проступать среди белого снега, позолоченного ярким солнцем. Впереди шел Вадим Маслак, а я – за ним, приглаживая протоптанную им лыжню. Вдруг мне почудились следы крови на лыжне. Я окликнул Вадима и спросил, все ли с ним в порядке. Он пожал плечами и продолжал идти, не понимая, чего это я к нему пристаю. Я крикнул: «Откуда кровь на лыжне?» Он остановился, разглядывая свои следы. Я подъехал к нему вплотную, и мы посмотрели на очередную зеленую кочку, торчащую сбоку от лыжни. Она была усеяна прошлогодней клюквой.

После зимних морозов клюква оказалась сладкой, как виноград. Может, правда, это нам так показалось. Но очевидно, места между озерами Мочалищем и Вяльем, ягодники осенью не посещают. Это слишком далеко от человеческого жилья. Поэтому клюква остается зимовать под снегом. И эта картина весенней красной клюквы, неимоверно сладкой на вкус, стала последней каплей, превратившей меня в раба этих мест.

Мы стали ходить по этому пути регулярно один – два раза в год, обычно в начале января и в начале марта. Состав немного менялся от раза к разу, но установились определенные традиции. Это и направляющая роль Олега в ориентировании на местности, коллективные фотографии в красивых местах, два – три перекура минут на десять с бутербродами и горячим чаем из термоса. И, конечно, пуховка с сухой футболкой в рюкзаке.

Поначалу мы бежали от электрички на одной железной дороге до электрички на другой дороге. Потом Олег стал оставаться до следующего дня на своей даче в Мшинской, где его ждала Татьяна, его благоверная красавица. А когда он завел на даче баню, и Татьяна стала заранее растапливать ее к нашему приходу, тут уже мало кто мог избежать соблазна попариться в деревенской баньке после тяжелого и потного дня на болоте.

Олег соорудил на даче несколько спальных мест, в том числе, самое теплое место – на антресолях под потолком. Не всегда все шло гладко, как задумано. Однажды Георгий опоздал на первую электричку, на которой мы обычно в шесть часов утра с минутами выезжали с Витебского вокзала. Он поехал на следующей электричке, часа через полтора. Идя за нами по болоту, он где-то потерял нашу лыжню и не решился идти через ненаселенку в одиночестве. Он вернулся к железной дороге, дождался очередной электрички и поехал обратно в Ленинград.

Дома его замучила тоска от такой неудачи, нестерпимо захотелось дружеского общения с товарищами, и тогда он решился на «Поступок». Он снова взял свой рюкзак и поехал на вокзал. Только теперь не на Витебский, откуда мы всегда уезжали, а на Балтийский, куда мы возвращались из Мшинской. Был уже глубокий вечер, и он поехал на Мшинскую чуть ли не на последней электричке.

Мы в тот день сильно устали, потому что был глубокий рыхлый снег. На даче у Олега мы попарились в бане, поужинали и разлеглись спать. Я с Вадимом устроился на антресолях: я у стенки, а он – с краю. Ночью нас разбудил стук в окно. Вадим был из тех людей, которые всегда первыми приходят на помощь в чрезвычайных обстоятельствах. Стук ночью в окно – это явное ЧП, и он среагировал мгновенно, стал подниматься с кровати. Правда, он забыл и в темноте не просек, что спит не на кровати, а на антресолях. Внизу Татьяна тоже проснулась на стук и выбралась из-под одеяла посмотреть, что там происходит за окном. Дальше был грохот, женский крик и, в общем, настоящая трагикомедия. Это Вадим свалился с антресолей на Татьяну.

Естественно, все проснулись, и часа полтора от всей души потешались друг над другом и, особенно над Георгием, как главным режиссером ночного представления.

Этот сбой, конечно, был не единственным в наших «гулянках». Помню, как-то раз, компания не сложилась, и мы с Олегом решили пройтись вдвоем. При этом Олег, который обычно подсаживался на поезд в Купчино, опоздал на электричку. Мобильных телефонов тогда еще не было, и только выйдя из поезда на 101-м километре, я понял, что в лесу кроме меня никого нет. Вариантов дальнейших действий было не так уж много: ждать обратной электрички и возвращаться назад в город, или идти вперед в сторону Мшинской. Я выбрал второй вариант.

И тут оказалось, что идти в компании, где есть ведущий, поправляющий ошибки, и идти по лесу-болоту в одиночку, – это две большие разницы, как говорят в Одессе. Оказалось, что я совершенно не помню никаких местных ориентиров. Единственное, что я знал точно – что надо идти все время на Запад. И я шел так, чтобы солнце светило в левый глаз. Спасибо солнышку за то, что оно исправно светило в тот день.

Не знаю, где я шел, но в тот день я не видел никакого озера, которое мы всегда пересекали под названием Мочалище, не видел никаких вышек. Я шел долго по лесам и болотам, и уже начал беспокоиться, не заблудился ли. Даже засомневался, на той ли станции вышел из поезда. Впервые сориентировался я только тогда, когда вышел на сдвоенное озеро Вялье – Стречно, мимо которого промахнуться невозможно. Оказалось, что домики лесников на противоположном берегу находятся не слева от меня, как обычно, а справа. Это означало, что я попал не на Вялье озеро, а на Стречно.

Дальше заблудиться уже было невозможно, и я благополучно добрался до станции Мшинская и потом до дома. Много позже, разглядывая внимательно карту района, я предположил, что от станции 101 км я шел на запад – юго-запад, так, что озера Мочалище и Литвиново остались слева от меня, а Вялье озеро – справа. Олег, с которым мы созвонились на следующий день по телефону, рассказал, что, опоздав, он поехал на следующей электричке, прошел по обычному маршруту, увидел мои следы только после Мочалища и по ним закончил путь. В тот день я впервые начал что-то соображать в части ориентирования на Мшинском болоте и, возможно, проложил самый прямой и короткий, но неповторимый маршрут.

Зато я стал намного смелее и однажды даже преднамеренно пробежался по маршруту в одиночку. Дело было весной, и был хороший наст. Я не взял с собой рюкзак и пуховку, а взял только бутерброд в карман. Я прокатил без остановки до Вяльего озера, пересек его, и около домиков лесников съел свой бутерброд. А потом, не спеша, по населенной местности доехал до Мшинской. Пожалуй, это был пик спортивной формы в моей жизни.

Всё проходит, в том числе молодость, да и старость тоже. В новом веке стали уходить друзья. Погиб на лыжных гонках Владимир Ицкович, закончили земную жизнь Вадим и Георгий, перестали ездить на лыжах два Анатолия. Из старичков остались мы с Олегом. Для сохранения традиций решили привлечь к прогулкам своих детей.

Олег предложил своему сыну Владимиру сагитировать друзей по спортивной секции в гребле на прогулку через Мшинское болото, и обновление компании состоялось! Владимир Алексеев привел на болото своих замечательных и очень здоровых физически друзей: Андрея Петрова, Александра Кульвица и Евгения Сидорова. С ними в нашу компанию как бы влилась молодая кровь.

В самом первом проходе нас удивил Александр. Он не взял с собой лыжи, а взял коньки. Скажу честно, пока мы ехали в электричке, я опасался, выдержит ли Александр нагрузку. Все-таки идти пешком по глубокому снегу намного труднее, чем на лыжах. Однако опасения были напрасными. Александр шел следом за лыжниками без отставания. Зато, когда мы вышли на озеро Мочалище, Александр одел коньки и показал нам класс скоростного бега на коньках по льду. То же самое он продемонстрировал и на озере Вяльем. Это была фантастика! Правда сам он не был в восторге от прогулки пешком по снежной целине без лыж и больше таких экспериментов не повторял.

Молодежь ускорила темп нашего движения. Меня перестали пускать вперед топтать лыжню. Андрей и Женя, как бульдозеры режут целину без видимой напруги и усталости. Но стали возникать и проблемы. Олег однажды в начале маршрута поскользнулся, упал и повредил что-то внутри. Володе пришлось вернуться со своим отцом в город, в поликлинику, и только после оказания помощи приехать на дачу на автомобиле. Потом у Олега стали случаться бытовые травмы. А когда сломался тазобедренный сустав, он уже попал в руки к настоящим хирургам. Пришлось поставить металлический протез и перестать ходить на лыжах. Зато он заранее стал приезжать на свою дачу, топить там баню и ждать нашего прихода.

С появлением молодежи в нашей компании стали появляться дамы. Саша и Женя привели своих боевых подруг, и подруги дошли до финиша, устав немного больше, чем рассчитывали. Первые полчаса после финиша они даже не могли говорить, но после бани и еды ожили и снова превратились в нормальных девчонок.

Я позвал пройтись через болото своего сына Павла, который только что обзавелся женой. Он моложе меня на 50 лет, ему было чуть больше 20, и он был лет на 20 моложе других молодых. В тот год зима была особенно снежной, причем обильные снегопады чередовались с оттепелями. Мы ковырялись по пояс в снегу, шли со скоростью черепахи. На Вяльем озере под снегом оказалась вода, отделявшая лед от верхнего снега. Павел провалился в воду и промочил ноги, но деваться было некуда, потому что вода под снегом была везде. На мокрые лыжи налипло столько снега, что они превратились в пудовые гири. Около домиков лесников, в которых уже никто не жил, долго отскребали лед от лыж, проклиная превратности погоды.

В Мшинскую пришли часов в 8 вечера, через 11 часов после старта. Лыжи настолько опротивели, что последние километры по дороге Павел шел пешком с лыжами на плечах в отличие от старших, дошедших на лыжах до конца пути. Париться в бане и ночевать он не остался, а сразу уехал домой к молодой жене.

Я думал, что навсегда отбил у него охоту к приключениям. Но рассказы о непроходимых болотах в компании сверстников, по-видимому, имели большой успех, и через год он снова пошел со мной через болото, взяв с собой товарища Алексея. Алексей слыл среди друзей бедоносцем, с ним всегда что-нибудь случалось, и он «клюнул» на рассказ об 11-часовой прогулке и на утверждение, что «хуже не бывает».

По каким-то причинам не смогли пойти Володины друзья, может быть, я не проявил достаточных организаторских усилий. Но получилось так, что моя супруга Татьяна поехала на дачу к Олегу и Татьяне Алексеевым, чтобы встретить там своего любимого сына и лично проконтролировать его самочувствие. А мы пошли втроем.

Это была ошибка. Зима выдалась еще более снежной, чем в предыдущий год. Был слабый наст, на который надо было забираться с каждым шагом, и который проваливался на полметра при переносе на него тяжести тела. Получалось, что все время идешь, как бы по крутой лестнице вверх. Хорошо еще, если просто проваливаешься. А если съезжаешь назад туда, где стоял, и теряешь равновесие, это еще хуже.

Алексей оказался парнем сильным, но недостаточно опытным лыжником. Он, видимо слишком часто использовал палки в качестве опоры для сохранения равновесия. Сначала сломалась правая палка, а потом и левая. Ремонт – это время, два ремонта – это много времени. Уже начало темнеть, а мы еще были в лесу. Я стал беспокоиться насчет переправы через речку Ящеру около поселка Селище. Все мосты через реку давно сгнили и провалились. По обледенелому бревну зимой можно передвигаться, только переползая верхом, но лыжи мешают. Остается переправляться в районе летнего брода, где река расширяется, но делать это надо засветло, чтобы аккуратно съехать с крутого берега и не провалиться под лед. В общем, мы с трудом успели переправиться в густых сумерках, после чего на улице наступила кромешная тьма.

Слава Богу, что все технические проблемы были позади. Дальше была дорога. К тому же у нас уже были мобильные телефоны. Павел позвонил маме, и она вместе Татьяной Алексеевой вышла встречать нас на дорогу. В тот раз мы установили антирекорд. Потратили на дорогу 14 часов, и пришли в Мшинскую ночью в 23 часа.

Алексей был измотан до предела и не мог сказать ни слова, пока не поел, не выпил столько воды, сколько пота вытекло из него за день. Через полчаса, сидя в бане, он не мог мыться, не говоря о том, чтобы попариться. Он сидел на скамейке и ковшиком поливал себя холодной водой. Ему все время было жарко. Этого эксперимента хватило Алексею и Павлу на всю жизнь. Больше мне не удавалось уговорить их на болотную прогулку. Надо сказать, что были и другие участники наших прогулок, которые участвовали в них однократно. Помню внука Татьяны Алексеевой, Романа, лет семнадцати от роду. Других не помню по имени, но надеюсь узнать, если встречу на лыжах в лесу.

В последнее время собираться на прогулки стало все труднее. Зимы стали какими-то не нормальными. В 2013 году в марте все жаловались на оттепели и плохой снег и не хотели мучиться. Но в пятницу утром мне позвонил Олег из Мшинской и сказал, что у них подул северный ветер и, возможно, к субботе подморозит. Что-то шевельнулось у меня внутри, и я решил попробовать снова пройти болото в одиночку.

Я благодарен судьбе за этот день. Ночью образовался крепкий наст. Как я потом рассказывал Олегу: «Толкнешься палками и километр едешь на лыжах по насту». Уже в 12 часов я обедал своим бутербродом у домика лесников, а часа в 2 дня был на даче у Олега с абсолютным рекордом трассы в 5 часов ходового времени. Единственно, что меня сдерживало в тот раз – это перестраховка на спусках. После 75 лет становишься слишком осторожным, а вернее, трусливым. Я четко понимал, что при любой случайности и травме мне никто не поможет, и поэтому старался обеспечить абсолютную надежность.

В 2014 году зимы у нас фактически не было. Вялье озеро не замерзало. И для прогулок этот год был потерян….

И вот середина февраля 2015 года. На улице установилось что-то похожее на зиму. Собрались все завсегдатаи переходов. Владимир Алексеев, Андрей Петров, Александр Кульвиц, Евгений Сидоров и я. Ребята, которым, кстати, уже под 50 лет, наконец-то, обзавелись семьями и завели детей все до последнего. Ивану Сидорову уже два года, а Сонечке Алексеевой – два месяца. У остальных дети уже большие, а мне через неделю будет 78 лет от роду.

Впервые я сообразил, что остался последним из предыдущего поколения любителей прогуляться через Мшинское болото. Уже чувствую себя неуверенно на спусках, потому что побаливают коленки. И в голову приходят нежданные мысли о том, не пора ли заканчивать эти прогулки…. В целом всё прошло замечательно. На Мочалище Александр остался порыбачить, а потом догонял нас по проложенной лыжне, и подарил Олегу больше килограмма пойманной рыбы.

Запомнилось одно новое украшение болота. В местах, где нам случалось заблудиться в прошлые разы, на деревьях теперь прибиты метровые фанерные стрелки, указывающие направление к станции 101-й километр. На фанере номер и надпись: «Если вы заблудились, позвоните по телефону (номер указан), назовите номер стрелки, и мы Вас найдем». Подпись «МЧС». Вот что значит технический прогресс (мобильные телефоны) и современное социальное страхование.

Я счастлив от того, что знаю, как можно пройти через Мшинское болото. Я счастлив, что рядом с Мшинским болотом дожил до такого момента, когда умирать еще не хочется, но уже и не страшно. Я счастлив, что на Мшинском болоте с нами побывали наши дети и наши внуки. Уверен, что придет время и они сами, без нашего напоминания, почувствуют зов души и встанут на лыжи, чтобы пройти через Мшинское болото. Мы все уйдем с этой земли, таковы традиции. А Мшинское болото будет жить вечно и вечно встречать новых любителей природы!