Куликалонские озера

Куликалонские озера – самые теплые в Фанских горах. Попасть туда можно либо снизу, через Самарканд и Пенджикент, либо с Алаудинских озер через перевал Алаудин, высокий (3200м), но хорошо утоптанный.
Однажды мне пришлось пройти другим путем. Попала ко мне группа туристов из куйбышевского авиационного института. Схоженная и слаженная, побывавшая на Кавказе и Альпах, на Алтае и на Карпатах. Стандартный маршрут по Фанам показался им слишком легким, вот и предложили они пойти на Куликалоны через самый высокий и сложный в этой гряде перевал Адамташ. Поднялись мы на него легко, а вот спуститься без специального снаряжения оказалось невозможно.

Адамташ и Мирали

Решили мы траверсом перейти на соседний перевал с подозрительным названием Шагун-ага. Перешли. Идем по перевалу в поисках тропы спуска и замечаем, что тропинка становится все уже, откосы все круче, сланцевые плиты срываются из-под ног все легче. В итоге группа сидит на перевале верхом на тропинке и хором поет песню Высоцкого «Спасите наши души!» Я скомандовала сидеть, не двигаясь, и осторожно отправилась искать спуск. Дошла до узкой расщелины, в ней обнаружила каменную полочку, ведущую вдоль отвесной стены вниз, стала спускаться, и вдруг свет померк в моих глазах, я зашаталась от мощного удара по голове, но удержалась и кое-как спустилась на край ледничка. Села. Головокружение прошло, и я увидела сквозь соломенную сеточку свою группу, живописно сидящую верхом на перевале. Это шляпа сомбреро от удара плотно наделась мне на лицо. Она смягчила удар сланцевой плитки, упавшей мне на голову из-под ног любопытной туристки, решившей вопреки приказу посмотреть, где я. Ледорубом я показала направление спуска, необходимость веревочной страховки и стала наблюдать за исполнением.
Вдруг – шорох за моей спиной, тревожный шепот и жуткий вопль: «Йети!» — так пастухи называли снежного человека, который, говорят, в этих местах иногда появлялся настолько явственно, что даже в музее Института геологии висел гипсовый слепок его следов. Я оглянулась, увидела пастушонка, который показывал пальцем куда-то в мою сторону, покрутилась и, ничего особенного не увидев, продолжила наблюдение за спуском. Вот они уже подбегают ко мне. Останавливаются удивленные и испуганные. Я говорю, что пастухам снежный человек где-то здесь померещился, но место хорошо просматривается, а йети не песчинка все-таки. Тут командир наш рассмеялся, разрезал ножом сомбреро, иначе шляпа не снималась с моей головы, и говорит: «Представь, что они увидели: существо без головы, на плечах соломенные крылья, на ногах железные когти (трикони, ботинки с крючьями), на спине горб (рюкзак) пишет в воздухе сверкающим помелом (ледорубом размахивает). Вот тебе и йети».
Впоследствии мне неоднократно рассказывали о том, что видели здесь снежного человека. Мы остались ночевать в верхнем цирке Куликалон на озерах Дюшахи. В них отражались и Адамташ, и Мирали, и сама Мария, а чуть ниже посреди безымянного озера возвышался камень, весь покрытый поминальными табличками с именами тех, кто погиб, покоряя Марию. На одной из них написано:

Любовь мы завещаем женам,
Воспоминания родным,
А по нехоженым тропинкам
Ходить завещано другим.

В начало

Далее