После октября 1917 года Анненшуле была национализирована и на её базе образована Единая трудовая школа № 11 — девятилетка 1 -й и 2-й ступени. В 1930-м году школа стала семилетней, а вместо восьмых и девятых классов был создан Гидротехнический техникум. Многие за­мечательные преподаватели Анненшуле были уволены, а некоторые арестованы. Подверглись репрессиям и учащиеся…

Не могу забыть репрессированных немцев, которых я встретил когда-то. Это произошло в заполярной тундре вблизи Воркуты. От Ленин­градского горного института меня направили в трест «Воркутауглегеология» для прохождения производственной практики на одной из буро­вых вышек. Я долго ехал по тундре на тракторе, и наконец мы подъехали к маленькому вагончику. На шум двигателя оттуда вышел худощавый светловолосый человек. Это оказался старший буровой мастер по фа­милии Гинтлер. Как мне объяснил тракторист, он был немцем, недавно его вместе с другими немцами освободили из лагеря и теперь он руко­водит буровой бригадой. В отличие от других старших буровых масте­ров, он не пьет, очень хороший организатор, никогда не обманывает при составлении нарядов, и потому рабочие его очень уважают. Прав­да, за глаза называют Гитлером. Шёл 1956 год. Немецкие военноплен­ные уже давно были отпущены на родину, а вот собственные пленные, невинные люди пробыли до сих пор в заключении. Несмотря на вопию­щую несправедливость по отношению к советским немцам, Гинтлер, так же как и другие немцы, с которыми я там познакомился, никогда не высказывал обиды, горечи, был всегда спокоен, улыбчив и можно было только позавидовать его терпению и незлобивости. Через некоторое время он должен был выехать на поселение в Казахстан. Я наблюдал в то же время других вчерашних заключенных, которые, будучи в подпи­тии, через каждое слово проклинали советский строй. Один из них с подозрением спросил меня, не комсомолец ли я. На всякий случай я ответил отрицательно…

А в шестидесятых-семидесятых годах я работал в изыскательской экспедиции на севере. В качестве рабочих у нас трудились военные стро­ители. Себя они называли партизанами. Как правило, это были молодые люди, которым власти по разным причинам не доверяли служить в стро­евых частях, особенно элитных. Например, на атомных подводных лод­ках или в ракетных войсках. Однажды к нам в экспедицию была достав­лена группа военных строителей — немцев из Казахстана. Трудились они очень добросовестно, были дисциплинированы, аккуратны. Внеш­не они ничем не отличались от русских, и забавно было наблюдать, как на звучную немецкую фамилию откликается белобрысый паренёк с ти­пичным русским лицом…

И ещё я очень хорошо помню немца Жоржа Райхберга — друга моей мамы. Высокий, голубоглазый, широкоплечий. Когда началась война, его выслали в Сибирь. Там он собрал исторический материал для докторской диссертации и, когда его освободили из ссылки, ус­пешно защитил её. Можно сказать, что ему повезло. Но таких немцев было немного…

Но вернёмся к питерским немцам. Никто не считал, сколько их по­страдало, начиная с 1914 года. Сколько их изгнали из родного города, сколько расстреляли и замучили в сталинских лагерях. Вместо благо­дарности за все добрые дела, которые они сделали для города, став­шего благодаря им, одной из культурных столиц мира, на долю питер­ских немцев выпали издевательства, моральные и физические страдания, полное забвение их славных дел. Когда-нибудь раскаявшиеся петербуржцы, надо надеяться, вспомнят о заслугах петербургских нем­цев и установят им памятник…

Далее >>
В начало