Мальчишкой, как и большинство детей, я любил цирк. Для меня это было не только зрелище, но и тайная чувственность, которой я стеснялся. Я обожал гимнасток, показывавших силу и красоту одновременно. Мне нравился этот желтый круг с фигурками наездниц и лошадей и, подобный выстрелу, звук бича, и прыжок сальто-мортале, еще прыжок, еще, а лошадь мчится по кругу мимо тебя, совсем рядом и безумно хочется протянуть руку и дотронуться до этой фантастически бесстрашной женщины с упругим сильным телом и таким хорошеньким личиком. Не любил я жонглеров и клоунов, их дурацкие даже для меня, еще маленького мальчишки, шуточки. «Здравствуй, Бим» — «Здравствуй, Бом» — мне были противны и не смешны, как только я их впервые услышал. Не любил я и дрессировщиков. Мне казалось, что собачек, лошадей еще можно дрессировать, все-таки это домашние животные, они привыкли подчиняться человеку. Но диких зверей, особенно гордых львов, тигров, мне было жалко, потому что ломали их волю. Я тогда не знал, что этих животных начинают дрессировать со щенячьего возраста. Но все равно, это жестоко.

Точно так же мне неприятно читать об охоте, не понимаю охотников, которые убивают из удовольствия и возводят охоту в некое доблестное мужское дело. Ну просто праведники. С другой стороны, с огромным удовольствием читал и сам, и папе тургеневские «Записки охотника», но там больше было о природе. Не нравились мне и фокусники, я чувствовал во всех фокусах подвох, я еще не понимал, что все это огромный труд и мастерство. Из всех фокусников и признавал только Кио, потому что в его номерах было что-то от сказок Шехерезады, которые я читал и перечитывал много раз.

Вот что мне точно нравилось, так это антракты, во время которых мне покупали либо пирожное, либо мороженое и газированную воду, которую родители почему-то называли сельтерской. Именно это меня и подвело. В тот раз мы были в цирке с Тамарой. Она была старше меня на семь лет, ей было уже лет тринадцать и ей меня доверяли, тем более, что поход в цирк и для нее был событием. Но ей не повезло. Со мной случился конфуз. Только мы оделись, а дело было зимой, и вышли из цирка, как мне приспичило по очень серьезному делу. Мы туда, мы сюда, обратно в цирк не пускают. «Дотерпишь до дома?» — спросила Тамара, я ответил, что дотерплю. Сели мы в трамвай и то ли от тряски, то ли от давки, то ли просто время пришло, но я не дотерпел. Едем, вокруг нас становилось людей все меньше и меньше. Я тихо плачу, а пассажиры терпеть не стали и громко выражали свое со мной несогласие. Тамара, пока могла, огрызалась, но все-таки нам пришлось кое-как выйти. То есть, это мне кое-как. Не доехали мы пару остановок. Тащились пешком, Тамара стойко несла свой крест. Ну нет, не несла, конечно. Крест плелся рядом, еле переставляя ноги в раздувшихся рейтузах, и тихо подвывал из-за совершенно неудавшейся жизни и из страха, что меня увидит кто-нибудь из соседей по квартире. У нас в квартире жила еще одна семья. Когда-то это была их собственная квартира, но затем их уплотнили и в огромную комнату с двумя окнами заселили соседей, нет, не нас, а тех, что были до нас и с которыми родители сделали обмен. Семья эта состояла из бабушки Мины Осиповны, всегда варившей на кухне какую-нибудь вкуснятину, двух ее дочерей Татьяны и Кати, мужа Татьяны, Сергея Наумовича – высокого вальяжного господина – и внучки Марины, она была на два года старше меня и ходила с огромным бантом, как Мальвина из «Золотого ключика». Особенно обгаженный Пьеро боялся, что его увидит именно Мальвина.

Так и есть: из открытой форточки нашей кухни на третьем этаже шел потрясающий запах, это Мина Осиповна жарила своей Марине-Мальвине необыкновенно вкусные котлетки. Черная лестница, которой мы пользовались, вела прямо на кухню, но то ли Мина Осиповна отвернулась, то ли запах котлет оказался еще сильнее моего, но нам удалось быстро проскочить в ванную. Там сестру сменил пришедший на помощь папа. Он быстро, хотя уже плохо видел, снял с меня одежду, обмыл с ног до головы и спас мою обгаженную репутацию.

Наверно, это и есть счастье: быть любимым семьей и чувствовать свою защищенность.

Далее

В начало