Почти до середины семидесятых годов шло соревнование между нашей машиной и курской. Уже пылились в архиве завода чертежи нашей машины для торговли, ресторанов, предприятий связи. А воз ни с места. Завод «Счетмаш» стоял на своем, как коммунист на допросе. Как-то вызывает меня к себе Артем Александрович Бабурин, уже ставший директором завода после ухода в Обком КПСС Адольфа Николаевича Ермолаева. «Анатолий» — обращается он ко мне — «Помоги нам разработать машину для сберкасс». «Я уже ее спроектировал» — отвечаю я. «Нет, ты не понял. Спроектируй ее на нашей базе». Это был хитрый и умный ход руководителя и политика. Пока завод перетягивал с нами канат, он всю ответственность брал на себя. В случае отрицательного результата Главк всегда бы обвинил заводчан в том, что они отказались от помощи головного КБ. Я ответил Бабурину, что мне нужно подумать и посоветоваться с Бутриным, заместителем Генерального по науке. «Я с ним уже советовался» — продолжал Артем Александрович. «Вот, суки. Они уже сговорились за моей спиной» — я был взбешен. Немного поостыв, я подумал, что это, пожалуй, единственно правильный выход из тупика.

В конце концов, почему мой сектор должен все время быть в атаке и набивать себе одни шишки. В нашем же отделе параллельно с нами спокойно и без проблем существовал еще один конструкторский сектор, занимавшийся печатающими устройствами для ЭКВМ и бухгалтерских машин. Работали они дружно в паре с КБ Рязанского завода САМ. Причем работали настолько в паре, что непонятно было, где коренная лошадь, а где пристяжная . Они, то есть ведущие другого сектора, Вилен Ройзман и Борис Брикман, делали вид, что коренные – они. На самом деле они использовали все разработки рязанцев и всегда были в шоколаде.

И тут меня тоже потянуло на сладенькое. Я согласился. Вернее, это было предложение, с которым нельзя было не согласиться. Машину «Искра 341» мы разработали быстро. Там проблема была только в механизме подкладного документа. Без сучка и задоринки в этот раз прошло заседание МВК, традиционный банкет, и Саша Васюнин, заместитель Главного инженера завода «Счетмаш» хорошим баритоном поет песню «День Победы» Тухманова. Я эту песню услышал тогда впервые. Шел 1974 год. (А может быть 1975? Уже не у кого уточнить).

Уточнить бы, конечно, хотелось, потому что я пишу не только в пределах «от МВК до МВК», я пишу и о времени, в котором эти МВК проходили. Люди же жили не только работой. Я помню, как всех нас потрясло известие об убийстве Альенде и воцарении Пиночета. Слово «хунта» не сходило с языка. Но эта «хунта» вывела Чили из тупика и даже привела к процветанию страны, правда, с помощью чикагских экономистов. Это был еще один удар по нашему «развитóму социализму». Вместо идиотского лозунга «Экономика должна быть экономной» лучше бы обратились за помощью к чикагским экономистам.

«А вас, Штирлиц, я попрошу остаться». Фразы из нового сериала «Семнадцать мгновений весны»  раздавались то у одного кульмана, то у другого. Все словно с ума посходили.

Гораздо тише и не так оживленно беседовали Матусевич, Напельбаум и Осипов по поводу победы Израиля над Египтом и Сирией за шесть дней. То один хихикал, то другой, то третий.

Мою Ларису не особенно заинтересовало ни то, ни другое, зато она несколько часов простояла в очереди в Эрмитаж на выставку сокровищ Тутанхамона. Меня она тоже заставила пойти, пришлось отстоять и мне почти километровую очередь и в очередной раз убедиться в том, как давно человек стал понимать красоту.

Далее

В начало