Этот театр стал греметь с приходом в него художественным руководителем Георгия Александровича Товстоногова. Но я для себя открыл БДТ еще раньше и застал Софронова, Ларикова, артисток Казико и Грановскую, последних , впрочем, я видел и у Товстоногова в «Горе от ума». Я был без ума от Полицеймако с его совершенно шаляпинским органным басом, казалось, он не говорил, а  пел. Я видел его в спектакле «Егор Булычев и другие» и в роли Эзопа в спектакле «Лиса и виноград». Я застал и молодую Ольхину с ее удивительно необычным голосом. Я ее помню еще по спектаклю «Девушка с кувшином».

Одним из первых товстоноговских спектаклей, который я видел, был «Шестой этаж» французского драматурга, где блистательно жизнерадостно играла Людмила Макарова. Товстоногов подобрал, конечно, великолепную труппу: Копелян, Луспекаев, Стржельчик, Смоктуновский, Юрский, Лавров, Олег Борисов, Трофимов, Медведев – эти имена знали и любили все и по фильмам  тоже. Среди женского состава блистали в разное время Грановская, Кибардина, Ольхина, Макарова, Доронина, Фрейндлих. «Нет бога, кроме Гоги» — говорили в Ленинграде, наверно, только Григорий Романов, ленинградской царек с этим был не согласен и где только мог, ставил палки в колеса.

Мне удалось побывать на премьере одного из наиболее нашумевших спектаклей Товстоногова «Горе от ума». Чацкого играл Сергей Юрский, становившийся все более популярным. Мне не понравилось, как Юрский с Товстоноговым давали образ Чацкого. Не потому, что известные со школьной скамьи монологи произносились гнусавым голосом и далеко не красавцем. Чисто внешне он проигрывал Молчалину – Лаврову. Дело в том, что Юрский играл традиционно, то ли Рылеева, то ли Робеспьера, трибуна. А перед кем он так кипел? Кто его слушатели? Фамусовы, Скалозубы. Ведь он же в сумасшедшем доме, где все нравственные принципы искажены. Мне казалось, что Чацкого следовало бы играть, как человека огорошенного и удивленного тем, что он увидел в доме Фамусова, в том числе поведением Софьи. Его монологи должны были бы звучать, как монологи-раздумья, обращенные, прежде всего, на себя, а не для Фамусова и тем более не для зала. Он должен был начать раздумывать, почему он, нормальный человек, человек здравомыслящий и острый, оказывается чужим.

Вот Молчалин – Лавров, не знаю, вероятно, это гениальная догадка Товстоногова, меня приятно удивил. Это был не обычный Молчалин, который готов угождать «собачке дворника, чтоб ласкова была», это был умный Молчалин, но не умница, как Чацкий, а умник из наших дней, тот, кто все знает наперед. Он все время как бы провоцирует Чацкого. Он как-то вдруг поднялся до уровня Чацкого, и стало понятно, почему Софья предпочла именно его. Она влюбилась отнюдь не в ползающее ничтожество, а в личность. Дожили почти все герои «Горя от ума» до наших дней. Некуда деться от Молчалиных, Репетиловых, Загорецких, но нет и в помине Чацких, даже среди демократов.

Далее

В начало