Справедливости ради надо вспомнить, что первый организаторский опыт я получил, все-таки, несколько раньше. Дело было так. Был тогда в Москве и не очень преуспевал завод малогабаритных пишущих машин. Выпускал он пишущую машинку «Москва». Это было единственное на то время в стране средство оргтехники, способное иметь автоматический ввод информации. В дальнейшем эта маленькая машина послужила базой для вводно-выводных печатающих устройств ЭУМ-23 и ЭУМ-46 с узкой и широкой каретками соответственно. Вычислительная техника испытывала крайнюю нужду в водно-выводных печатающих устройствах такого типа. Завод приобретал второе дыхание. Проблема была в ужасающем внешнем виде машинки. Заводскому отделу Главного конструктора, а им был опытный инженер с редкой фамилией Залкинд, было не под силу что-либо менять в конструкции и Главк, не долго думая, переадресовал это дело ГСКТБ, головная организация опять вляпалась.

Григорьев по совету моего ведущего в этот момент, Б.Л. Фельдмана, свалил это дело на меня.  С Фельдманом Григорьев был в приятельских отношениях после «нахамкинского» дела, а ко мне по этой же причине относился, по меньшей мере, настороженно. Уж больно по-разному мы тогда себя повели. Наверно, Григорьев не хотел втравливать Фельдмана в кляузное дело, так как было очевидно, что придется вступать непростые отношения с руководством завода.

Что же касается меня, то Александр Александрович повесил на меня этот «глухарь», как говорят детективы. Справлюсь – повезло, не справлюсь – поделом. Меня командировали в Главк на целых две недели. Наше министерство тогда переехало с улицы Горького, 20 на Огарева, 5, как раз напротив знаменитого дома МВД на Огарева, 6. Вот тогда-то я и познакомился с Иваном Емельяновичем Панюшкиным – начальником Главка и его заместителем Анатолием Васильевичем Алферовым, молодым, спортивным человеком с лицом киноактера.

В те годы только-только начиналось новое направление при создании новых изделий – техническая эстетика, которой стал заниматься молодой научно-исследовательский институт технической эстетики – ВНИИТЭ, располагавшийся на территории ВДНХ, И мне на первых порах даже приходилось покупать билет на ВДНХ, чтобы попасть в институт. Эти билеты, между прочим, я присовокуплял к финансовому отчету за командировки. Не до жиру.

Да, бог ты мой, на чем мы только не экономили. Ездили без билета, проводнику давали восемь рублей, и он давал место  у себя в купе, а потом для отчета давал билет, кому-нибудь не нужный. Вот вам пять рублей навара. Если же удавалось в Москве остановиться у родственников, то это еще один рубль за сутки. Сэкономленные деньги тратились на подарки жене и сыновьям. То игрушки, то колготки, то еще какие-нибудь сантехнические или хозяйственные мелочи. Я привозил из Москвы светильники, шкафчики для ванной, даже однажды – журнальный столик.

Да, так «Москва». Самым сложным оказалось сломить сопротивление Главного конструктора завода и получить чертежи. Он боялся, что после ВНИИТЭ придется много переработать. Пришлось убеждать и его, и дизайнеров из института, пойти на компромисс и обойтись малой кровью.

Но зато месяца через три мы увидели чудо в двух цветовых вариантах. От машины в новом кожухе нельзя было оторвать взгляд. Осталось довольным и руководство Главка. Алферов и Гришин долго любовались образцами и решили, что один вариант пойдет для Африки, второй – для Азии. Святая наивность. Кажется, этими образцами все и закончилось, но я свою миссию выполнил.

Далее

В начало