Мария Павловна Попова. Она на два года младше меня. Как потом оказалось, мы пришли в ЦНИИПА с ней в один и тот же день 1971-го года и в начале 75-го оказались в группе И.Абрамсона. Закончила она тот же техникум, что и я. Маша приятная девушка. Спокойная, честная, надежная. Жила в коммунальной квартире. Рассказывает. Зазвонил телефон. Маша выходит в коридор, снимает трубку. — Голос в трубке называет имя девушки — соседки. — Ее нет. Голос настаивает: «Я Вас прошу ее позвать, это Ободзинский». — Ну так что же! — Она от этого не сможет появиться! (Валерий Ободзинский — популярный в то время эстрадный певец).

Маша Попова, декабрь 1976

Родители Маши недавно умерли, один за другим. Умирали тяжело, она была долго под впечатлением этого события, может быть всю жизнь. В то время прошел фильм «Земля Санникова», ей нравилась песня из этого фильма, которую исполнял Олег Ануфриев:

Призрачно все в этом мире бушующем.
Есть только миг, за него и держись.
Есть только миг между прошлым и будущим,
Именно он называется жизнь.

К 24 годам у нее сложилось именно такое отношение к жизни. Восклицала: «Какие слова! — Да за них стрелять надо, или застрелиться, прослушав».

Маша так и осталась одинокой. Много времени проводила в семье своего брата, у него тогда родился сын. Мой сын был примерно того же возраста, и мы часто говорили о малышах, обо всем, что связано с их становлением, с превращением младенцев в маленьких разумных человечков.

Увлекалась советской эстрадой, умела извлекать глубокие смыслы из слов популярных шлягеров. Оказывается, некоторые фразы лучше звучат без контекста.

Галина, 08.05.1975

Последний раз мы встречались в конце 80-ых. Потом была перестройка, жизнь закружила, были другие люди, другие коллективы, но на периферии сознания всегда оставались люди из Гранита, даже если с ними я не поддерживал связь. Среди них была Маша. Несколько лет назад пытался ей позвонить, номер не отвечал. Возможно, изменились первые три цифры, узнать нынешние не удалось. В августе 2013-го я оказался в тех краях, где она живет. В далеком 75-ом наш коллектив отмечал у нее 20-летие Победы. Расположение квартиры не вспомнил. У случайных людей узнал первые цифры местных телефонов. Позвонил. Соседка по коммунальной квартире сообщила, что живет здесь Мария Павловна, но ее нет, да и вообще она бывает редко, живет все больше у брата. Наконец, этой весной дозвонился. Говорили недолго. Голос был усталый, безразличный. Рассказала, что почти никого из наших давних коллег уже нет в живых. Порадовалась, что я жив.

Галина была на год-два меня старше. Замужем, неамбициозная, но наблюдающая окружающий мир со скепсисом человека, который все знает, понимает все его внешние проявления и знает глубинные причины. С высоты своего понимания она смотрела вокруг, на всех этих мелких людишек, отпуская саркастические замечания по поводу некоторых слов или действий окружающих. Отношения у нас не сложились, хотя я признавал ее эрудицию, увлеченность и глубокое понимание культуры, чего у меня действительно не было. Как-то она рассказывала о дискуссии со своим мужем по поводу только что увиденного балета. Его реакция была такая: «Ты плохо знаешь философию».

Людмила была в поле моего зрения с самого начала, с 1971-го года. Вышла замуж первый раз в 25. Неудачно, развелась через год. Второй раз — в 27. Второй муж, Валентин Яшин — инженер, работал у нас. Он 1937-го года, на 12 лет старше. Тогда же у них родился сын. С ее мужем точек соприкосновения у меня не было, я для него был мальчишкой. Люда поменяла фамилию, стала Л.Яшина. Работал у нас инженер Яша Марголин. Все говорил ей, — Люся, ты моя, ты же Яшина! По каким-то каналам я узнал, что Яша стал очень богатым.

Люсю (так мы ее называли) работа не привлекала, техника не интересовала, много читала, тянулась к культуре во всех ее проявлениях. Музыка, живопись, музеи и театры были ее увлечением, посещала лекции и курсы культурного профиля. С первых же дней после своего появления в отделе они подружились с Галиной, большую часть рабочего времени проводили в беседах.

Наталия Александровна. Ей было уже более 50-ти. Фронтовичка, очень энергичная, боевая и веселая. Всеобщему уважению и симпатии не мешала ее привычка говорить все, что думает, даже если это было кому-то неприятно. Однажды я случайно услышал конец негромкого разговора. Наталия Александровна что-то выговаривала Людмиле, которой по ее мнению не следовало бы так будоражить мужчин, ведь у нее достаточно поклонников. Меня это удивило — много поклонников!? — Сам  я ничего подобного не наблюдал (больше смотрел в осциллограф и в схемы).

В начале 1975-го года была реорганизация отдела, я оказался в одной группе с Людмилой и Галиной, нас (7 человек) поместили в небольшой отдельной комнате. Здесь уже приходилось участвовать в общих разговорах, с Галиной иногда бывали пикировки. К другим женщинам (всего их было 4) я относился безразлично-ровно, кроме Марии, которая мне была симпатична. Я по-прежнему много работал, а женщины много разговаривали. Через некоторое время Людмила (публично, т.е несерьезно) стала высказывать симпатию по отношению ко мне. Тут я вспомнил слова Наталии Александровны и подумал, — могу ли и я стать ее поклонником? Это, конечно невозможно, но стало любопытно и я принял эту игру, отвечая на реплики в том же духе.

Осенью Людмила совершила квартирный обмен, пригласила всех на новоселье. У меня было что-то серьезное в институте, не присутствовал. Людмила сказала, что мне придется одному к ней прийти, чтобы мы с ней вдвоем отметили переезд. Я пообещал, что конечно приду, но принял предложение как шутку. Она неоднократно повторяла приглашение, это происходило опять-таки при всех. К одному из таких разговоров в конце концов подключился Абрамсон. Он заметил, что был бы тоже не прочь повторить тот праздник. В итоге назначили дату и договорились, что придем втроем, — я, Абрамсон и еще один наш коллега, Коля Замышляев.

Мы пришли. Людмила показала свою комнату (это была небольшая коммуналка). Я оценил оформление, обычная обстановка выглядела необычно, все было сделано с хорошим вкусом. Мы посидели, поговорили, выпили заготовленные напитки. Людмила была хороша! В обрамлении своей комнаты она выглядела как прекрасная картина в хорошей раме. Все было хорошо, уходить не хотелось. Но вечер закончился, мы разъехались. Иосиф даже проводил меня, поскольку я выпил тогда больше, чем следует.

Игра во взаимное увлечение осталась. Появилась симпатия, и я уже не всегда различал, где игра, а где слова соответствуют действительности. Потом были проблемы со здоровьем моего сына, я года три вообще не мог ни о чем другом думать. Людмила вышла замуж за одного из наших холостых коллег, родила сына.

Лиза Савченкова. Лето 1980 г.

После очередной реорганизации я переехал в другую комнату. Часто приходил к своим бывшим коллегам. Одна из них, Елизавета Савченкова, очень хорошая девочка, с которой было приятно говорить. Но как женщина, она не предпринимала никаких усилий для повышения своей привлекательности. В 30 лет не была замужем, по тем временам это много.

Я приходил, обычно садился рядом с Елизаветой, и мы долго со взаимным интересом разговаривали. Тогда было принято читать хорошую литературу, а эта тема бесконечная. Однажды беседуем с Лизой и вдруг в одной из пауз она тихо-тихо спрашивает: «Ты меня любишь?». Это случилось так тихо и так быстро, что я даже не понял, действительно ли я услышал такие слова, или мне показалось. Не переспросил и тему не продолжил. В комнате был народ, разговор пошел дальше, а я был в смущении. Мне стало стыдно за себя, я вовсе не хотел обидеть этого приятного человека и казалось, что не давал повода. В тот момент был готов принять слова как несерьезную реплику, возможно, она даже укладывались в контекст разговора.

С тех пор прошло 35 лет. Иногда вспоминаю Елизавету и думаю, что хорошо бы с ней встретиться, и снова поговорить, как в те далекие годы. Я бы спросил ее о том эпизоде, — прошедшие годы и возраст располагают к откровенности. Пытался вспомнить, где она живет, однажды с коллективом был у нее. — Нет, не вспомнил. И вот, недавно Маша сообщила, что Лиза умерла.

19.08.2014