И.Г. Галутва, капитан 1 ранга в отставке, ветеран-подводник

Ветеранам «К-42» посвящается

Освоение просторов Северного Ледовитого океана всегда было под пристальным вниманием широкой мировой общественности, ученых и исследователей, полярников и мореплавателей.

Вот что писал по этому поводу выдающийся полярный исследователь  Г.Я. Седов:

«Многие путешественники плавали сюда для отыскания свободного морского пути на восток, многие – для открытия Северного полюса, чтобы разъяснить мировую загадку как со стороны научных полезнейших наблюдений, так и со стороны открытий. Человеческий ум до того был поглощен этой нелегкой задачей, что разрешение ее, несмотря на суровую могилу, которую путешественники по большей части там находили, сделалось сплошным национальным состязанием. Здесь, помимо человеческого любопытства, главным руководящим стимулом являлись народная гордость и честь страны…».

Не обошло оно вниманием и руководство военно-морских ведомств.
Начало плавания подводных лодок в ледовых условиях относится к началу ХХ века.  В феврале 1905 года в Японском море, во время Русско-японской войны, подводная лодка «Сом» впервые в истории этого класса кораблей преодолела в надводном положении ледовую перемычку в забитом льдами проходе между островами Скрыплева и Русским. Начало было положено. Теперь требовалось нарабатывать практику плавания во льдах и подо льдом. И вот 21 ноября 1907 года подводная лодка «Щука» в Уссурийском заливе Японского моря, в районе островов Аскольд и Русский, совершила несколько плаваний подо льдом в перископном положении. Таким образом, была доказана возможность использования подводных лодок в ледовых условиях в зимнее время.

А первый в мировой истории настоящий подледный поход был совершен 19 декабря 1908 года тоже в Японском море, в проливе Босфор Восточный, подводной лодкой «Кефаль». На глубине 6-7 метров она за 1 час 32 минуты преодолела под ледяным покровом 4 мили.

В феврале 1938 года советская подводная лодка «Д-3» («Красногвардеец»), получив задание следовать к первой в мире дрейфующей станции «СП-1» для участия в экспедиции по снятию с льдины отважной четверки полярников,  в течение тридцати минут осуществила подледное плавание — прошла под ледовой перемычкой  в Датском проливе…

Заметно активизировалось освоение арктического бассейна с появлением атомных подводных лодок. В 1958 году первая в американском флоте атомная подводная лодка «Наутилус» достигла Северного полюса. Советская  атомная  подводная  лодка «К-3» проекта 627 в 1962 году трижды всплывала в районе Северного полюса.  В сентябре 1963 года подводная лодка «К-181» проекта 627А совершила всплытие в географической точке Северного полюса.  В  последующие годы несколько  атомных подводных лодок совершили трансарктические переходы подо льдами Арктики с Севера на Тихий океан.

Об одном из таких переходов я и хочу рассказать.

Шел 1968 год…
Наша подводная лодка «К-42» проекта 627А, на которой я служил командиром штурманской боевой части в звании капитан-лейтенант, должна была уходить в очередное автономное плавание. Уже сказал напутственное слово прибывший на подводную лодку Командующий Северным флотом адмирал С.М. Лобов. Начали отдавать швартовы.
И вдруг, как гром среди ясного неба, поступила команда: выход в море отставить, готовиться к перебазированию на Тихий океан, в состав Тихоокеанского флота. Времени отводилось крайне мало. А надо было готовить корабль к длительному подледному походу, заказать и получить необходимые навигационные карты и пособия, изучить район предстоящего плавания, да и обычные в этой обстановке житейские вопросы требовали своего решения…

Анализ данных ледовой авиаразведки показал, что наиболее благоприятным месяцем для перехода будет вторая половина августа. На это время и ориентировали свой план подготовки…

Уже тогда мы хорошо представляли сложность предстоящего похода: над нами будут вековые льды, под нами – морская бездна в 3-4 км, проблемной будет возможность быстрого всплытия во льдах в случае крайней необходимости.

Стремителен поток времени. Вот уже закончились треволнения, связанные с подготовкой к походу, решены все проблемы. На корабле установлены новейшие эхолоты и эхоледомеры, тщательно выверены навигационный («Плутон-2У») и другие комплексы, проверен в работе атомный реактор и его системы, для безопасности всплытия в ледовых условиях укреплено ограждение рубки стальными брусками, похожими на железнодорожные рельсы.

Некоторые сомнения вызывала устойчивость работы системы курсоуказания (три гирокомпаса «Курс-5» и четыре гироазимута «Градус-3») в высоких широтах. Дело в том, что гирокомпасы были рассчитаны на работу только до широты 80 градусов, а точность выработки курса зависела от маневрирования корабля, что требовало следовать постоянным курсом, скоростью и глубиной погружения. Нам же предстояло идти гораздо севернее. Успокаивало, что «К-115» и «К-14» с таким же навигационным комплексом ранее успешно решили задачу перехода, впрочем, маршруты их переходов были южнее. Чтобы читателям были более понятны мои сомнения, скажу, что и «К-3», и «К-181», которые упоминались мною ранее, были вооружены более совершенствованным на то время всеширотным навигационным комплексом «Сигма»…

По итогам проверки корабля комиссией Главного штаба ВМФ подготовка штурмана и штурманской боевой части к походу были оценены на «отлично». Высокие оценки получили и другие боевые части.

20 августа двинулись в путь. Было тихое, морозное утро, шел легкий снежок. Вышли из Мотовского залива. Задраили верхний рубочный люк, погрузились… Прощай, Север! На борту атомной подводной лодки мы должны пересечь Северный Ледовитый океан с запада на восток, от берегов Кольского полуострова к берегам Камчатки, под полярными льдами…

Я вижу, как внимательно следят подводники за работой приборов и механизмов. И только короткие команды командира и вахтенного офицера и такие же короткие доклады об их исполнении нарушают тишину центрального поста. Вернее, не тишину, а тот особый звуковой мир, который складывается только на подводной лодке…

Наш курс проложен на север, к кромке сплошного льда…
Вот и последнее определение места корабля, последний взгляд в перископ: весь горизонт полностью закрыт бесконечным ледяным барьером. Большая облачность, штормит.
Погрузившись на глубину 100 метров, мы вошли в зону сплошного пакового льда толщиной в 5-7 метров. На вахте у механизмов и приборов – офицеры, мичманы, старшины и матросы…

Вижу, как напряжен, но внешне спокоен, командир подводной лодки капитан 2 ранга Заморев Вячеслав Иванович, как внимательно наблюдает за показаниями приборов командир электромеханической боевой части капитан 3 ранга Виктор Хнычкин. Весь внимание вахтенный рулевой на горизонтальных рулях старшина 1 статьи Адамас Вайчюлис, любимец экипажа. Значение навигационного комплекса в подводном плавании трудно переоценить, поэтому понятна та особая щепетильность, с которой выполняют свою работу штурманские электрики во главе с главным старшиной Осиповым. Тщательно прослушивают горизонт гидроакустик, подопечные командира боевой части связи – начальника радиотехнической службы Владимира Потапова – от них много зависит в этом походе. На пульте управления главной энергетической установкой несут вахту молодые офицеры. Их действиями руководит опытный командир дивизиона движения Александр Шмелев. Химическая служба под руководством Юрия Гольстрема постоянно осуществляет контроль за радиационной и химической обстановкой. Сложными механизмами, вырабатывающими электроэнергию для нашего корабля, управляют моряки-подводники во главе с командиром электротехнического дивизиона Борисом Бондаренко…

С каждым оборотом винтов уходим все дальше и дальше на север. Идем мы непроторенным путем, и никто не может сказать, какие непредвиденные опасности встретятся на нашем пути. Мир вокруг нас – темнота подо льдом. А наш мир был миром безграничной веры – веры друг в друга, веры в свою подводную лодку, веры в свою технику, которую сами готовили к этому плаванию.

Постоянно работают эхолоты, показывая глубину более 4000 метров. Эхоледомеры равнодушно обнаруживают недоступную толщину ледового поля, в отдельных местах фиксируя «сосульки» в 30-35 метров. Чтобы полностью обезопасить себя от нежелательной встречи с ними, погрузились на глубину 150 метров. Все наши действия находят свое отражение в журналах, на карте у штурмана, на лентах самописцев эхолотов и эхоледомеров – ведь мы проводим и исследовательские работы: изучаем ледовую обстановку, глубины океана, влияние течений, проверяем работу и надежность систем и механизмов корабля…

Подводная лодка, идя под тяжелыми паковыми льдами, не имеет возможности всплыть в любое время на сеанс связи или для определения места корабля радионавигационным или астрономическим способом, да и одно всплытие в таких условиях – ювелирная работа.

Конечно, командование флота, имея карту нашего перехода с проложенными курсами и временем прохода контрольных точек, постоянно знало, где мы находимся. Тем не менее, мы должны поддерживать связь с командным пунктом флота. Без этого боевое управление подводной лодкой невозможно. Чтобы передать радиодонесение или получить сигналы боевого управления и необходимую информацию с берегового командного пункта, надо всплыть на перископную глубину, а для этого – найти полынью соответствующего размера. И сделать это совсем нелегко…

Арктический бассейн круглый год покрыт сплоченными дрейфующими, в основном многолетними, льдами («паком»). Господствующие в Северном Ледовитом океане ветры и течения оказывают огромное влияние на ледовый покров. Сплошной ледяной пласт под их влиянием трескается, и в результате между ледяными полями образуются полосы относительно чистой воды – полыньи. Иногда они бывают длиной в несколько километров, широкими, в других случаях – короткими, до нескольких десятков метров.

Вода в толще океана имеет темный или тусклый зеленовато-голубой цвет. Иногда он принимает более светлые оттенки. Это зависит от силы света, проникающего через лед. Темный цвет воды говорит, что над нами тяжелый лед толщиной в несколько метров, и тогда не может быть и речи о попытке всплытия. Зеленовато-голубой цвет свидетельствует о наличии льда гораздо меньшей толщины. Появление же светлого пятна служит весомым основанием считать, что лед в этом месте тонкий или имеется полынья.

Все это хорошо видно вахтенному офицеру в перископ, оборудованный корабельными умельцами для наблюдений за толщей воды в подводном положении. Последующее маневрирование подводной лодки и показания эхоледомеров позволяют штурману определить размеры участка чистой воды. Конечно, это требовало от штурмана поистине ювелирной точности. Тем более, что при маневрировании в высоких широтах гирокомпасы подвержены ошибкам.
Уже, не выдержав натиска высоких широт, один из гирокомпасов вместо курса стал показывать «погоду» и был отключен от осреднения. И хотя к общей системе курсоуказания были подключены и гироазимуты, спокойствия штурманам это придавало мало. Так что, мне и младшему штурману лейтенанту Виктору Карнаухову было над чем поработать.

Много опасностей подстерегают подводную лодку и ее экипаж при всплытии. Ошибся в расчетах – врежешься в паковый лед, промедлишь с маневром – полынья окажется в стороне, и тогда нужно с не меньшим риском повторять весь маневр сначала. Неправильно выполнены расчеты по приему забортной воды в цистерны подводной лодки, обеспечивающие ее плавучесть и дифферент, значит, неправильно учтешь скорость всплытия – удар корабля придется по многометровым льдам, а это чревато катастрофой. Поэтому так внимателен при расчетах командир дивизиона живучести Альфред Титов…

24 августа, при одной из попыток всплытия на сеанс связи в районе хребта Ломоносова, попали в неприятную историю: носовая часть корабля вышла на чистую воду, а кормовая течением была занесена под лед. Создался большой дифферент на корму, в отсеках был слышен скрежет льда о металл, треск легкого корпуса. Срочно приняли балласт, погрузились на глубину 100 метров, осмотрелись в отсеках. Как потом выяснилось, подводная лодка получила повреждение легкого корпуса размером 2×1,5 метра.

Центральная часть Северного Ледовитого океана – область глубоководных котловин (до 5449 м) и подводных хребтов, из которых наиболее значительным является хребет Ломоносова протяженностью около 1800 км. Он простирается от Новосибирских островов почти к Северному полюсу и далее в район острова Элсмир и Северной Гренландии. Возвышается над дном океана в среднем на 3000 метров. Наиболее высокую вершину хребта покрывает слой воды в 954 метра, а седловину – слой воды в 1500 -1600 метров.

Планом перехода предусматривалась возможность посещения дрейфующей научно-исследовательской станции «Северный полюс-16» («СП-16»). Для этого требовалось «совсем немного»: среди сотни льдин найти льдину, на которой размещалась станция, и найти вблизи нее полынью для всплытия. Задача, прямо скажем, нелегкая. Сама возможность всплытия из-подо льда в районе станции, находящейся в беспредельном ледяном пространстве, кажется фантастической…

Наступило 27 августа. По нашим расчетам мы находились в нескольких милях от «СП-16», и ожидали услышать работу акустического маяка – «шумилки», установленного на станции.

– Слышу работу «шумилки». Это станция «Северный полюс», – доложили гидроакустики.

Это радостное известие мигом стало известно экипажу. Мы же, штурмана, торжествовали: точность плавания отвечала требованиям!

Всех волновал один вопрос: найдем полынью, сможем ли всплыть? Но свободной воды не было – была толща льда в несколько метров. Поиск полыньи продолжался.

–Полынья! – вдруг громко раздался голос вахтенного офицера Александра Бенина, наблюдающего за толщей воды в перископ. В тишине центрального поста это слово прозвучало примерно так же, как, наверное, сотни лет назад слово «Земля!» звучало в устах впередсмотрящего на судах Магеллана и Колумба.
Эхоледомеры показали чистую воду. Определили размеры полыньи: 500×400 метров.

Произведя необходимые расчеты, начали всплытие. С каждым метром напряжение в центральном посту нарастало, кажется, что сейчас лодка и люди слились в единое целое.

И вот командир уже отдраивает верхний рубочный люк. Поднят Военно-морской флаг.

Я прильнул к окуляру поднятого перископа. По всему горизонту – необозримое ледовое поле. Вижу палатки, постройки. Вижу бегущих людей – все население дрейфующей станции бежало к всплывшей подводной лодке. Чувствовалось, что бежать было трудно, ноги проваливались в наст. Вижу трактор, который тоже устремляется в нашем направлении.

Мы всплыли с ювелирной точностью в реке, одним из берегов которой была льдина «СП-16»! Маленькая льдина, затерянная в бескрайних просторах Северного Ледовитого океана, маленькая, но уже родная!

АПЛ К-42 на дрейфующей научно-исследовательской станции «Северный полюс-16»

Вбив ломы в лед, и, подав на них швартовы, ошвартовались правым бортом к этому «берегу». Свободные от вахты получили возможность сойти на «берег». Пьянил свежий, морозный воздух. Объятия с полярниками, возгласы радости. Необыкновенное волнение охватило всех нас. Мы видели людей, чьими подвигами всегда восхищались. Одно дело прочитать о них в книге, другое – увидеть их самому, приветствовать их на льдине в открытом океане. Мы ощущали гордость за них и гордость за себя!

Сказочная красота паковых льдов очаровывала. Видны были сильное торошение и льды, сжатые в причудливые формы. Наступила какая-то звенящая тишина, которую никто, казалось, не мог нарушить. Вспомнилась картина Рокуэлла Кента «Белое безмолвие». Но мы знали, что теория о безжизненности Центральной Арктики давно уже опровергнута: полярники видели и тюленей, и моржей, и белых медведей. Спустя годы, читая воспоминания участников полярной экспедиции, я узнал, что за время дрейфа «СП-16» любителям-рыболовам удалось поймать (на удочку!) 18 тысяч (!) рыб…

Кто-то предложил сыграть в футбол, и уже возгласы и смех раздавались среди вековых льдов! Увлекшись, я играл в тапочках, и, не замечая холода, простудил ноги, что дало о себе знать потом, уже с приходом на Камчатку.

Игру прекратило появление на некотором отдалении нежданного «болельщика» – некоронованного хозяина здешних мест – белого медведя, который, попав в объектив фотоаппарата, понял, что функции его этим исчерпаны, и исчез также быстро, как и появился.

Дрейфующая научно-исследовательская станция «Северный полюс-16» приступила к работе 10 апреля 1968 года, закончила дрейф 22 марта 1972 года. Продолжительность дрейфа составила 1442 суток. За время дрейфа прошла 5850 км.

Руководителем станции был Ю.Б. Константинов, имеющий к тому времени богатейший опыт работы в Арктике — в разное время руководил работой станций «СП-10» и «СП-14».

Программа исследований, проводимых станцией «СП-16», состояла из широкого комплекса геофизических, океанографических, актинометрических наблюдений и изучения высоких слоев атмосферы (до 30 км и более). Работать приходилось в сложных условиях: ветер, метель, морозы достигали 50 градусов, частые разломы льдины, полярная ночь — 5 месяцев…

Полярники накрыли стол в своей кают-компании. Старший на переходе, командир дивизии, Герой Советского Союза, капитан 1 ранга Михайловский Аркадий Петрович от имени экипажа вручил им памятные сувениры. Поделились и некоторыми продуктами.

Была и ответная встреча, уже в кают-компании подводной лодки. Я попросил у руководителя станции автограф. Быстрая роспись на обложке «Мореходных таблиц» («МТ-63») заняла по ширине весь лист: это были первые две-три буквы фамилий всех участников дрейфа!

Забегая вперед, скажу, что, уходя впоследствии с повышением на другой корабль, таблицы с собой не взял, о чем до сих пор сожалею – другому штурману эта подпись ничего не говорила…

Проводить нас пришли все полярники. Теплые слова прощания. Бросив последний взгляд на полынью, на людей, стоящих на льдине, погрузились на глубину 150 метров, и пошли дальше, к Берингову проливу.

В момент перехода корабля из восточного в западное полушарие центральный пост посетили Нептун и два тритона. Новичкам-подводникам предложили испить ледяной водички Северного Ледовитого океана, всем были вручены памятные удостоверения…

Проходя Чукотское море, получили сообщение о том, что Берингов пролив – ворота в Тихий океан – закрыт мощными дрейфующими льдами. Нам было предложено всплыть и стать на якорь у берегов острова Врангеля, дожидаясь улучшения ледовой обстановки. Так и сделали.

Берингов пролив – пролив между Азией и Северной Америкой, соединяет Северный Ледовитый океан (Чукотское море) с Тихим океаном (Берингово море). Островами Диомида делится на три прохода. Пролив мелководен, глубины до 42 метров. Посреди пролива проходит государственная граница.

Погода у берегов о. Врангеля в проливе Лонга не баловала нас приветливостью. Было пасмурно, небо заволочено низкими облаками. Пользуясь случаем, тщательно провентилировали подводную лодку, пополнили запасы воздуха. Наше разочарование вынужденной задержкой с лихвой было восполнено чудесным зрелищем – игрой китов среди плавающих льдин. Как мы поняли, они никуда не торопились, и старший помощник командира Александр Мокиенко предоставлял возможность каждому члену экипажа сполна удовлетворить свое любопытство. Зрелище зачаровывало…

По всей видимости, сильный ветер способствовал быстрому освобождению западной части Берингова пролива ото льда, и уже через сутки, успешно форсировав его, вошли в Тихий океан и продолжили свой путь к берегам Камчатки.

Возможностей для всплытия на сеансы связи и определения места корабля стало гораздо больше, чем мы не преминули воспользоваться…

Вот и первое знакомство с Камчаткой: в перископ наблюдаются один из высочайших действующих вулканов мира – Ключевская сопка (4750 м), конусы потухших и действующих вулканов: Кроноцкая, Корякская и Авачинская сопки…

Наш трансарктический переход закончен. 5 сентября, пройдя более 4000 миль под водой, из них около 2000 миль подо льдами, ошвартовались у пирса в бухте Крашенинникова. Было чудесное солнечное утро. Камчатка поразила исключительно богатой растительностью, травой выше человеческого роста, а яркое солнце придавало окружающему пейзажу сказочно красивый вид…
По случаю нашего прихода был дан праздничный обед. Угостили нас камчатскими яствами: крабами, кетой. С приветственным словом к нам в отсутствии командира дивизии обратился его заместитель капитан 1 ранга Феликс Александрович Митрофанов.

Герой Советского Союза А.П. Михайловский вручил хозяевам шкатулку с землей Севера со словами: «Эту землю сурового заполярного края, пронесенную через глубины Северного Ледовитого океана, подводники-североморцы дарят подводникам-тихоокеанцам в знак боевой дружбы…»…

Вместо эпилога

Это был четвертый трансатлантический переход атомной подводной лодки Советского Союза с Севера на Камчатку, отличавшийся от предшествующих тем, что маршрут был проложен значительно севернее, и лодка несла на борту штатное ядерное оружие.

По результатам перехода был составлен отчет, оценены возможность управления подводной лодкой при плавании в Арктическом бассейне, работа механизмов и систем корабля, точность кораблевождения, представлена карта глубин океана по всему маршруту…

Сейчас подводниками накоплен громадный опыт плавания в Арктике, совершено около 30 межфлотских переходов, проведены многочисленные исследования этого бассейна, отработано использование оружия…

Освоение Арктики атомными подводными лодками – одна из ярчайших страниц в истории «К-42» и летописи Военно-морского флота.

Прошли годы. Кое-кто из того экипажа из житейских соображений перебрался на Запад, почувствовав непреодолимое желание посвятить себя преподавательской или научной деятельности. У кого-то здоровье разбилось о суровый климат и тяжелую службу на подводных лодках. Другие продолжили свою службу в боевых соединениях…

Некоторых участников того памятного перехода уже нет с нами. Адмирал А.П. Михайловский, контр-адмирал В.И. Заморев, контр-адмирал В.С. Постников (его именем названа одна из улиц в г. Фокино Приморского края), капитан 1 ранга В. Хнычкин, капитан 2 ранга Ю.А. Гольстрем, капитан-лейтенант А.И. Бенин. Поклонимся им.

Так устроена жизнь. Один за другим уходят твои товарищи. И, скорбя об ушедших, втайне еще грустишь о том, что сам стареешь…

По мере возможностей поддерживаем связь друг с другом. Нет сокровища дороже, чем столько воспоминаний, столько вместе прожитых лет. Как-то получил групповой снимок своих бывших сослуживцев. Сфотографировались они вместе со своими боевыми подругами в Санкт-Петербурге по случаю очередного юбилея подводной лодки. Не скажу, что их не тронуло время, но … орлы!

В июне 1992 года, уходя в запас, я посетил подводную лодку в бухте Чажма. И, стоя рядом с командиром капитаном 2 ранга Александром Рыжуком, мысленно прощался с ней, с грустью вспоминая ее и свои молодые годы. Не узнать было некогда могучий боевой корабль. Теперь он был неизлечимо болен, утратив былую мощь. Тяжело было смотреть и думать об этом…