Малое и великое
Иногда ощущаю себя маленькой песчинкой. Впрочем, здесь слово «иногда» вызывает сомнение. Может, потому я такой замкнутый индивидуалист, что боюсь раствориться в безбрежном океане иного, — он поглотит меня и не заметит никакого приращения своей энергии или объема, забрав без остатка все то, что для меня составляет полное существо. Антиподы растворения — сосуществование (границы остаются) и Любовь (границы падают, но индивидуальность остается), хотя иногда ее понимают как растворение без остатка.

О вселенской любви есть русская мечта, космизм, который упоминаю часто, поскольку идея укладывается в моей душе. Она о том, что маленькая частица, — человек, не теряется во Вселенной, но оказывает на нее свое влияние. Пусть микроскопическое, но на всю наблюдаемую бесконечность. Учитывая предыдущее, можно сказать, что русский космизм проповедует единение с миром на основе любви.

«Сиянье вечности в моих глазах бессонных,
Где все прекраснее, как в чистых зеркалах»

(Ш.Бодлер, «Цветы зла»)

Книга
Целый день читал вторую книгу И.Архангельского. — Очень интересно, по многим направлениям. Он геолог, описывает свою работу в разных местах Советского союза. В частности, где-то под Мурманском, в Новокузнецке, в тундре, на Колыме. Везде природа красивая и суровая. Жизнь под стать природе, — суровая и жестокая. На Колыме, в поселке, где они остановились, жили заключенные, бывшие заключенные и геологи, прибывшие для работы. Начальник населенного пункта, военный, был там царь и бог, он устанавливал законы на вверенной ему территории. Мог добавить срок, мог убить. Рассказывали, как однажды расстрелял кого-то публично и транслировал процесс казни по громкой связи, для устрашения. Он командовал всеми, а чьи-то возражения о том, что он не заключенный, резко обрывал, что не различает по этому признаку тех, кто здесь живет. При этом, многие освободившиеся после долгого срока никуда не уезжают, остаются там по своей воле. Был в тех краях и известный певец Козин. Он тоже хотел было остаться там после освобождения, но все-таки уехал.

Обратил внимание на рассказ об одной семейной паре. Она так любила своего мужа, относилась к нему с таким почтением, что не обращала внимание на его увлечения, просила только «ноги вымыть», прежде чем укладываться в постель, и сама приносила воду. Я вспомнил слова, которые понимал именно так: «Бодрствуй над тем, что я люблю».

Интересные рассказы. Они о России, о ее природе и о людях. В первой книге, да и во второй, автор (Игорь) говорил о том, что он всегда был «слегка асоциальный», не признавал нормы, взгляды имел антисоветские, устремленные на запад. Я читаю его рассказы и вижу, что они написаны с любовью к этой стране, а его отношение к работе — советское, — энтузиазм, желание выполнить работу, превозмогая все трудности, не рассчитывая на хорошее вознаграждение. Иногда приводит примеры работников, для которых деньги были главной причиной и стимулом к этой тяжелой работе. Такие там не задерживались, их не любили.

В процессе чтения мне показалось, что, несмотря на свой, часто упоминаемый антисоветизм, это абсолютно «правильный» советский человек. Через некоторое время читаю о том, что Игорь вступает в компартию. Комментировал он так, что причины были в большой мере рациональные, — дальнейшая карьера без этого будет затруднена. Но не только. Он говорит, что его сознание изменилось, стал мыслить «по-советски» , «по-коммунистически», т.е. это было не совсем формальное действие. Здесь же он сказал о том, что впоследствии, во время перестройки, его сознание снова изменилось, вернулось назад, к антисоветизму. Феномен интересный. Это все та же тема — личность и ее соотношение с разными уровнями социума, воля и зависимости, прямые и опосредованные. Нет никаких сомнений в том, что Игорь личность, волевая личность, думающая. И возраст позволяет ему говорить откровенно, не скрывая подробности движения души.

Присутственные места
Не знаю, как в других странах, но в России (ранее — в СССР) присутственные места были всегда неприятны, обращались туда только в случае крайней необходимости. Больница, милиция, жилконтора — они все чем-то похожи. Грубым дизайном и грубым отношением к посетителям — пациентам. В СССР группа подобных мест была шире, в нее входили также магазины и вся сфера обслуживания. Все, что принадлежит государству, выглядит, функционирует плохо и действует удручающе. Власть меняется, иногда быстро, а государственный антураж продолжает жить своей жизнью, эволюционирует по собственным законам.

Нет у меня представления о том, чья это характеристика — России или государства как такового. Не знаю, как это было во времена Империи, и как это выглядит в других странах. Мы можем судить о состоянии только из литературы, но почему-то глаз художника проходит мимо, не задерживаясь на таких мелочах. Предполагаю, что у нас все хуже, чем у других, и вижу в этом проявление отношений государства и человека. В России государство традиционно не любит людей. По моим представлениям, государство, как некое существо, имеет свой возраст, желания и пристрастия. Россия — дикая, она пребывает на ранней стадии развития. Россия хищник. Но в этой международной фауне иного и не бывает, в природе слабые всегда становятся добычей сильных. Иногда у слабого все же остается выбрать хищника, который защитит его от других чудовищ. В политических травоядных я не верю, это сказки.

Интересная ситуация. Мы ругаем наши государственные службы, упрекаем служащих в пренебрежении к посетителям. При том, что в обычной жизни нас окружают люди нормальные, приятные, но только из них и можно рекрутировать мздоимцев, хамов, бессердечных и грубых. Человек на службе преображается, потом возвращается домой, и как хамелеон, снова меняет свой образ. Это значит, что на людей роптать бесполезно, они впишутся в любую систему и все претензии надо обращать к системе, к государству. Вспоминаю рассказ об архиве писем Гимлера жене. Милый душевный человек, заботливый муж, на счету у которого миллионы жизней. Я бы не стал его осуждать, он хорошо и правильно играл свои роли. Готов даже представить его как образец для подражания. Он честно исполнял свой долг и был в гармонии с системой, которой служил. Именно так и должно быть — работать в системе со всей душой, отдавать ей все силы и таланты. Ленивый, глупый, неумелый к этому может быть тоже стремится, но способности не позволяют.

Не верю я в то, что у нас (в России) можно что-то изменить. Нельзя ускорить, нельзя притормозить, можно только ждать и наблюдать. Альтернатива — рассыпать и раздать кусочки всем, кто захочет взять.

Пацаны
Закончил готовить книгу («Анненшуле»), разместил в Мемоклубе. Автора, как и меня до десяти лет воспитывала улица. Это было дно, уличная грязь с беспричинной ненавистью, злом и романтикой тюремной жизни. Пацаны из исправительной колонии, смачно курящие окурки, — герои другой, недоступной и манящей жизни. Автор на 12 лет старше меня, но все так знакомо! Первые послевоенные годы, конечно, были более жестокими, чем середина 50-х, но различия невелики. И вот, из всего этого мусора вырастали писатели, поэты и ученые, автор проследил некоторые судьбы. Недавно я приходил в тот двор, он был пуст. Дворовая жизнь со всеми своими традициями прекратилась, умерла, и дальше будут жить другие люди, получившие другое воспитание. Мы их не будем понимать, а они нас. 

Разруха
После окончания эпохи перестройки и гласности (1995) мне пришлось посетить несколько крупных заводов. Огромные мертвые цеха и лаборатории, станки, кульманы, неубранные рабочие места, стенгазета, где активные производственники спорят о дальнейших путях развития данного производства… И тишина, ни души. Картина печальная, даже трагическая. Потом я даже сделал подборку фотографий из Интернета с подобными видами из разных концов погибшего Советского союза. Долго стояли у нас стены недостроенный зданий, сейчас их понемногу достраивают или разрушают.

Я прожил свой век без большой войны, но время было тоже смутное. Видимо, у каждого поколения есть своя война. Моя получилась «холодная», и на том спасибо…

Территориальные особенности
Территориальное и национальное во многом совпадают. «Национальные особенности» — следствие территориальных. Когда-то давно читал статью на эту тему. В ней, насколько помню, говорилось о связанной последовательности: звуки окружающего мира — музыка — язык. У русского степная музыка, язык равнины, с горцами им говорить трудно. Они жили на восточно-европейской равнине, потом как-то преодолели Урал, а дальше — опять знакомый ландшафт, — Западно-сибирская низменность. Вот как на Алтай и на Кавказские горы забрались, — не понятно, да и Крым какой-то не по-русски холмистый. Впрочем, Москва тоже не очень русская — на семи холмах, а вот к Петербургу никаких претензий нет. Здесь должна бы быть русская столица, — ни единого холмика. Есть у нас место в Озерках, «Поклонная гора» называется. Это надо видеть! Думаю, даже москвич рассмеялся бы, увидев легкую неровность, которую так называют.

Дискуссия
Говорил по скайпу со своим американским товарищем по фамилии Абрамсон. Одна из тем, — он напомнил, что готов предать мне свою пенсию, если мне ее удастся оформить. Я поблагодарил, но сказал, что есть одна национальная особенность, которая может помешать делу. Он не понял, — да, я еврей, ну и что? — Говорю ему, что проблема в том, что я — русский. Как всем известно, русские ленивы. Посмеялись.

Потом поговорили про Украину. Мы согласились, что правду в СМИ разыскать трудно и что во всей этой истории сама Украина в стороне, идет разборка между Москвой и Америкой. Абрамсон считает, что Россия обязательно возьмет юго-восток, никуда от этого не деться, но это вызовет большие проблемы. В Америке, конечно, мало кто знает, что такое Украина, и «среднему американцу» совершенно безразлично, что там происходит. С большим интересом там смотрят в СМИ историю о том, как некий мальчик пробрался на самолет, спрятался и т.д. А Украина вместе с Россией — мелочь, не достойная внимания. Говорили с Абрамсоном в «легком жанре», неоднократно случался повод посмеяться.

После разговора я послал Абрамсону ссылку на свой антимайдановский текст. В ответ он прислал текст прокиевского Шендеровича. Я ответил подробным комментарием к статье. В общем, у нас развернулась российско-американская баталия из-за Украины.

По этому поводу поговорил также с Л. У нее брат живет в Израиле. На днях она говорила с ним. Израиль разделился пополам, часть — за Киев, часть — за Москву. В итоге на голосование в Ассамблее ООН израильский делегат просто не пришел.

Еще на эту тему. Племянник жены моего двоюродного брата живет в Днепропетровске. В ближайшее время с семьей уедет оттуда, — не хочет жить в этой стране, хотя там родился.

Советский оптимизм
Непросто найти источник оптимизма в серой советской жизни. Возможно, его питала вера в будущее и был ощутим вектор изменений, переход от плохого к лучшему. А прошлое в довоенные годы и для первых двадцати послевоенных лет было связано с войнами — с мировыми и с гражданской. Любое последующее состояние после войны бесконечно отличалось в лучшую сторону от тяжелого военного прошлого, и экстраполяция этого процесса вела к безмерному счастью. В 60-е такая причина перестала действовать, процесс притормозился, а потом повернулся вспять. Некоторое время еще продолжалась инерция, но постепенно оптимизм тихо угасал. Наша жизнь пришлась на эпоху угасающего оптимизма. Мы должны бы быть скептиками и циниками. Но как мне кажется, таковыми не стали. Между окружающей действительностью, ее восприятием и ее воздействием отношения весьма замысловатые. В холодном голодном Петрограде гражданской войны случилось немало значимых культурных событий. Гитлеровская Германия преуспевала в некоторых научных направлениях, как и тоталитарный Советский союз, где в «шарашках» делались большие дела. Стабильность и покой («застой») не способствуют оптимизму. В 60-70-е наверху был Высоцкий, беспристрастно реально (уже без оптимизма) фиксировавший то, что есть. А в 70-80-е на авансцену выходит Макаревич, пессимист по натуре. Все завершилось в конце 80-ых — 90-ых крайним пессимизмом, чернухой. Нулевые — время индифферентного отношения ко всему. Такова моя «культурно-историческая» классификация времени, в котором я жил.

Бюрократическая Россия
Есть много мнений о том, отчего у нас коррупция и неэффективное управление. Наверно уже все сказано — о несовершенстве законов, о русском пристрастии их нарушать, о пренебрежении чиновников к гражданам. Скажу теперь слово в защиту бюрократии.

Странная получается ситуация — нормальный человек, попадая в ряды чиновников, ведет себя так, как и весь этот клан — с пренебрежением к нуждам и чаяньям просителей. Чтобы понять, почему, остановлюсь немного на том, каким бы должен быть идеальный образец управителя.

Государственный человек должен подчиняться закону и только закону. Никакие личные пристрастия, понятия, желания не должны влиять на решения. Хороший ли, плохой ли результат получится в итоге, но он должен быть именно таким. Законы служат государству, а эта сущность самостоятельная и его законы во многом противоречат интересам отдельных лиц. Благо государства не сводится к сумме интересов граждан.

Власть занимается управлением процессами. В хорошем государстве формируется система, которая работает самостоятельно, управление которой не требуется, только легкая корректировка. Лучший начальник — тот, который ничего не делает. За это следовало бы премию давать.

Подобная ситуация была у меня во время службы в армии. Я был в ремвзводе, от меня требовалась нормальная работа локационных станций. Всем было хорошо, когда станции устойчиво работали, а у меня тогда работы не было. Но к такому состоянию я был причастен. В том, что мне не надо работать, была моя заслуга.

Итак, идеальный чиновник — тот, кто ничего не делает и кто способен сдерживать свои эмоции при обращении к нему граждан со своими проблемами. Есть закон, и чиновнику его сдвинуть трудно. Это в идеале. А на практике эти места занимают живые люди, по-русски эмоциональные. Они проникаются интересами просителей, пытаются пристроить их к закону, а если не получается, то в интересах конкретного человека — перешагнуть через закон. А это уже опасно для самого чиновника…

Т.е. хочу сказать, что (возможно) законы у нас вполне европейские, но менталитет другой. На первом месте не закон, а «правда», которая бывает далека от закона. И за эту правду люди готовы на многое, как со стороны граждан, так и со стороны власти. Я недавно приводил пример с доктором, которая сделала операцию в Америке, по-русски посчитав, что жизнь человека важнее закона. И получила за это порицание от своих американских товарищей. Возможно, в Америке не возникает даже сама мысль о том, что можно сделать что-то как-то иначе, чем было сказано чиновником или как требует закон.

Чиновник не должен вмешиваться в формальный процесс, он не должен быть человеком, свои эмоции ему следует заглушить. Он должен твердо сказать без расширений и комментариев: «Нет, не могу, не хочу и не буду». Нам трудно оценить силу «не могу и не хочу», но сам чиновник знает денежный эквивалент этой силы. Мы, к сожалению, к тому готовы. С другой стороны, зарвавшиеся чиновники специально ищут формальные препятствия для решения вопроса. Все это печально, но так было, есть, и, (увы!) — будет.

«Правда» бывает ложной, часто бывает ложной, но стремление к правде в России существует. Мне трудно сказать, насколько оно глубинное, и придем ли мы когда-нибудь к холодному (неэмоциональному) безразличию и формализму. Если окажется, что это невозможно, придется создавать государство другого типа, в котором буква закона не будет последним аргументом, самым важным. Поиски другого государственного устроения ведутся давно. Там, где монархия, тоталитаризм — последнее слово за государем. Теократия — главенствует религиозный кодекс, его готовит и поддерживает духовенство. Все это не самые приятные типы государств. Та форма, которая была бы хороша для России, еще не существует, и чего мы здесь только не перепробовали! Есть у нас сейчас некоторые европейские черты. Но чтобы жить по-европейски надо нам всем дружно измениться. Если же внимательно посмотреть, что из этого получится, желание меняться пропадает…

Декларация о суверенитете
«День России» праздник странный. По сути — это день начала распада Советского союза. Все было бы понятно, если бы не было праздника 4 ноября. 12 июня можно считать днем начала истории современной России. Но на это претендует и 4 ноября. …
Впрочем, надо понимать это так. Был эпизод с Мининым и Пожарским, после чего началась история большого российского государства. Эта история была прервана в 1917-ом и восстановлена в 1990-ом, правда в форме странной — принятием Декларации о суверенитете России. США тоже начинались с Декларации о суверенитете, но там было как-то понятнее. У нас получилось как всегда по-русски, т.е. абсурдно, — независимость от зависимых от нас народов. Россию принуждали вести за собой союзные республики и страны соцлагеря, и в 91-ом она, наконец, освободилась от этой ноши. Сейчас, как понимаю, не прочь бы и вернуть ее опять. Подобная независимость Англии, Франции и прочих империалистических государств началась в 1961-ом после принятия в ООН декларации о предоставлении независимости всем колониям.

Не надо думать, надо наслаждаться тем, что окружает. Леса, озеро, красивый парк с живностью, затончик с лилиями… Человек — макроорганизм, ему неуютно в большом, глобальном отвлеченном, оно пугает, но также неприятно пребывать в очень мелком. Американцы, наверно, нашли комфортный уровень для своей души. «Тихий американец», «Американская мечта», малый человек в почете. О глобальном думают те, кому это положено по службе. А в России люди склонны к крайностям, — к высокому отвлеченному или к низкому. Середины нет, посередине скучно.

Настоящее
«Настоящее» возвышает любой предмет, любое состояние. «Настоящий полковник» — Как звучит! «Настоящий жулик» наверно тоже хорошо, — специалист! Помню, телепередачу, кажется, «В мире животных» вел Юрий Александрович Сенкевич. Однажды было его интервью. Он говорил о том, что сейчас (это был конец 70-ых) востребованы профессионалы. Именно в этом, а ни в чем другом ценность человека. И не имеет значение, чем ты занимаешься, какой у тебя статус, надо быть профессионалом. Примерно в то же время был снят фильм «Москва слезам не верит». Там Гоша — простой рабочий, но профессионал, и его ценят все, от мала до велика, когда есть проблемы, идут к нему. Такова была тогда советская парадигма. К сожалению, сейчас совсем другие ориентиры, — надо быть успешным и богатым. Я отстал от жизни, мне больше нравится Сенкевич. А фильм тот хороший, но уже тогда отметил, что в нем до гротеска много от советской доктрины того времени.

Стереотипы о России
«Рискованные и нелогичные» — качества, которые приписывают русским. Качества явно аномальные, поскольку противоположное им будет «разумное». Разумное — это человеческое, европейское, цивилизованное, мудрое. Неразумное — дикое, дурное, влекущее тяжелые последствия. Но оно же — душевное, бескорыстное, преодолевающее барьеры, уводящее в неведомые дали, в сказку. Какая получится реализация — дело случая, поскольку неразумное принципиально не может быть просчитано. Мы, как заметил Пушкин, все время надеемся «на русский Авось». Оттого и штормит Россию часто, бросая к разным берегам.

Я не уверен, что сейчас излагаю собственную позицию, основанную на глубоких наблюдениях, ведь я воспитан более всего на европейских культурных источниках, а это позиция отражает взгляд со стороны. Вспоминаю хороший фильм 80-ых, кажется, немецкий, известного режиссера, но сейчас не вспомню ни название, ни имя. Это был фильм о том, как представляют русского человека на западе. Я смотрел и не соглашался — это же штампы, навеянные дореволюционной классикой, нынешний советский человек вовсе не таков, он проще, он более гладкий и прямой, менее загадочный. Между нашим прекрасным прошлым и серым настоящим — непроницаемая стена. И вот, в конце фильма появился персонаж, по-советски узнаваемый, но несущий в себе все те же далекие черты. Это был приятный человек, но такой же непредсказуемый. Я разразился бурными внутренними аплодисментами. Не советской власти, и даже не устойчивости национального характера, но тонкому наблюдательному режиссеру, который сначала показал явные стереотипы, а потом убедил меня (советского зрителя), что они все еще актуальны. Для этого надо хорошо знать и понимать советскую действительность на бытовом уровне. Не ожидал этого от немца, он увидел и показал то, что я сам не очень замечал.

В России
Наверно, если бы я постоянно слышал японскую речь, стал бы говорить и думать по-японски. А если бы жил в Америке, стал бы американцем. И была бы мне чуждой российская реальность. Как нас учили, бытие определяет сознание. Нам повезло, мы родились и живем в России, и потому можем жить в ней спокойно, а иногда и с удовольствием. А можем жить и вообще, где угодно, мы закаленные.

Без проблем будет скучно. Потому что жизнь — это движение, а его можно заметить только в среде, которая оказывает сопротивление (см. первый закон Ньютона — «Если на тело не действует сила, то не происходит ничего»).

Русское
Сейчас такое время, что вопрос о национальных особенностях выступает на передний план. — Что ж, есть повод подумать и понять, кто мы такие, куда идем, зачем? Вот, Америка, там общество ориентировано на нужды человека. Судьба каждого ему не безразлична. И вот Россия, где холодное отношение служб к элементарным человеческим потребностям — норма. Я когда-то винил в этом государство, бездушный лицемерный социализм. Но социализм ушел, а ситуация не меняется. Из литературы видно, что и в царской России все было также. Значит, государство сохраняет свою глубинную сущность вне зависимости от системы власти. А может быть, так проявляется национальный характер? Но я верю в систему более, чем в характер. Коллектив из добрых людей, например, может быть жестоким. Сократа отравили демократы. Не хотели, но отравили, выполнили требование системы. В отношении России, получается неутешительный вывод — «горбатого могила исправит». Потому лучший вариант для всего прогрессивного человечества, — чтобы этого государства не существовало. Такая мысль дает понимание позиции американской, да и всей западной.

Где же следует искать корни такого состояния? — Конечно, в религии, именно она более всего определяет образ государства. Чтобы понимать, что происходит, следует читать православное богословие. Это не очень популярное чтение, а должно бы быть таковым. К сожалению, я тоже далек от подобных тем. Знаю, что наша религия — «не от мира сего», чужда проявлениям мирского, которое есть преходящее, не имеющее никакого смысла, почти не существующее. Истинное в духовном…

С такими мыслями грубит посетителю чиновник в ЖЭКе. С ними же водопроводчик Вася наливает в стакан горькую, чтобы хотя бы слегка, иллюзорно, прикоснуться к иному миру, прекрасному, такому далекому от грубой материи…

Мне кажется, есть в России высокие идеалы, но они располагаются так далеко, что попытки добраться до них обречены на неудачу. Блестящие теоретические устремления и безобразная практика. Россия интересна теоретическая, своими, почти метафизическими мечтами. Америка впереди по части решения практических задач. Простых, локальных, направленных к малому человеку. Глобальное такое не признает, не замечает. В себе я чувствую подобные мотивы. В человеческом измерении Россия выглядит неприветливо, Америка (вероятно) много приятнее.

Есть ли жизнь?
Америку от нас отделяют три океана (Тихий, Атлантический и Северный ледовитый). Как говорят посетители, жизнь там такая другая, что и сравнивать с нашей (т.е. настоящей) нет смысла. Значит, нужна четкая идентификация, подпадает ли американский образ существования под определение «Жизнь»? Ведь это так субъективно! О том, что сомнение правомерно, говорят слова из песни перестроечного И.Талькова:

Не вращайте глобус,
Вы не найдете,
На планете Земля стран таких не отыскать,
Кроме той роковой,
В которой вы все не живете,
Не живете, потому что нельзя это жизнью назвать.

В те годы я был большой, мне было 40, молодежная культура уже не привлекала, но этим словам, как и все, аплодировал. Потому что была такое всеобщее неприятие и даже ненависть к Советскому союзу, какие сейчас можно наблюдать разве что на Украине по отношению к России. Украина отстает от нас на 20 лет. Но все проходит. Мы стали то ли беспристрастными и объективными, замечая достоинства наряду с недостатками, то ли вступает в свои права ностальгия по утраченному.

Как заразительна была ненависть! Все-таки любовь — это чувство индивидуальное, а ненависть — коллективное. Моя мама всю жизнь любила Сталина (она родилась в 1925-ом, когда И.В.С. входил на престол), терпеть не могла Хрущева, к Брежневу относилась положительно только за то, что он скинул Хрущева. И вот, в конце жизни, уже в начале 90-ых, она испытала разочарование — я, говорит, верю тому, что сейчас говорят. В 1956-ом не верила, в 61-ом — нет, поверила только в 90-ом…

И все-таки, есть ли жизнь «на Марсе», т.е. в Америке? В советские времена это было одно и тоже. Сомнений тогда ни у кого не возникало, вооружившись приборами, мы наблюдали там следы высокоразвитой цивилизации. А вот теперь в ответе на тот вопрос я склоняюсь к тому, чтобы сказать: «Нет!» — В нашем понимании (т.е. в моем субъективном). Однако, по логике — если нет жизни в Америке , и не было в ее антиподе — в СССР, значит, жизнь вообще не существует! Я слышал, что жизнь — это счастье. Я знаю, что в дурдоме много счастливых людей. Но мы туда не стремимся, хотя свое истинное состояние никто не может оценить самостоятельно.

Жизнь это фантазия, на которую иногда бывает похожа реальность. И когда мы говорим, что «Жизнь прекрасна!», имеем ввиду именно это — прекрасную фантазию похожую на реальность, у которой границы размыты. Я всегда готов с удовольствием разрушить эти границы, чтобы фантастическое стало доступным восприятию, чтобы жить не только в царстве необходимости, но и в мире чудес…

Миражи
В противовес глобализации, мы начинаем вспоминать свои корни. При этом наблюдается всеобщий всплеск национального — на Украине, в России в Европе. Это новые поиски того, что нас объединяет и, соответственно, разъединяет. Происходит кристаллизация веществ из раствора. Хорошо ли это или плохо, нельзя сказать, — когда-то нужен раствор, а когда-то отдельные его компоненты. Видимо, пора менять раствор.

Мне нравится, что, что нас (чукчей) объединяют миражи, которые мы видим, когда смотрим вдаль. Мираж не обманет, он всегда примет очертания того, что мы хотим увидеть. И будет жить долго, пока мы его сами не смахнем.

…Казалось бы, такие речи звучат сомнительно, данное качество не кажется хорошим. Но это все вопрос о том, что лучше, — мечты или реальность? Мне нравятся мечты. Они сильнее реальности. Не только потому, что способны в нее воплотиться, но и потому, что сама реальность всегда готова подстроиться под мечты, она всеми силами, всеми мелкими нюансами старается им соответствовать. Каждый видит то, что хочет видеть. Мне всегда так казалось, а в последнее время поражает сила этого процесса, которому никакие разумные доводы не могут противостоять.

«Миражи» — хорошее слово. Но вот, у меня при наборе проскочила другая буква, потом я отвлекся, а когда вернулся, прочитал: «Мирлжи». Это, конечно, опечатка, ничего не значащая. Я не стану возносить ложь, чтобы сохранить репутацию миражей. Она не пострадает, это не ложь!

Но вернемся к национальному. Склонность к миражам, — наша национальная черта, она проявляется в ее носителях в той или иной степени. Когда-то русские шли на восток и дошли до Чукотки, где увидели в жителях тех мест свое отражение. Недаром анекдоты про чукчей у нас популярны. В анекдотах всегда абсурд, и мы смеемся, значит понимаем. Только хорошо знакомое дает повод посмеяться. Юмор вообще национален. По этой причине иностранные шутки часто кажутся странными и нечасто бывают смешными, только самые простые из них, — такие, как выглядит Чарли Чаплин при его непосредственном восприятии…

Сей пассаж вызвало упоминание рок-оперы «Юнона и Авось». Мне нравится поэт Вознесенский, нравится песня со словами: «Всю жизнь погубил я во имя твое…», но почему-то не прочитал оригинал и не посмотрел оперу. Сын мой недавно посмотрел, понравилось. Там все правильно сказано: «Вместо флейты поднимем флягу под российским крестовым флагом и девизом «авось». Ассоциативно вспоминается студенческая песенка 60-ых:

А! Все к чертям!
Была б столичная, закуски хватит нам.
Встретить бы нам
Людоедочку из племени ням-ням.

А я хоть и чукча, но вполне европейская, поскольку всегда стремился к рациональности и пытался исключить «Авось». Это плохо получается, но мне кажется, всегда пытаюсь. Миражи, как основа стабильности, помогают сохранять курс при изменениях. Лет 15 назад мне попалась книга «Метафизика Петербурга», в которой на многочисленных примерах показано, что метафизика свойственна Петербургу. Его жителям, конечно, тоже. Потому они не могут ничего планировать заранее всерьез. Жизнь, как и наша погода, такая переменчивая! Однако, метафизика — один из каналов проявления чудесного…

Былины 
Дивлюсь я на небо та й думку гадаю:
Чому я не сокіл, чому не літаю,
Чому мені, Боже, Ти крилець не дав?-
Я б землю покинув і в небо злітав!

Красивы украинские песни. Грустные и глубокие. Глубину добавляет язык, вроде бы понятный, но не до конца. Теперь Украина добавляет грусти и непонятности, хотя большой глубины здесь уже не видно. Наверно, влияние Европы. Европа проста и логична (что понимается как «разумна»), это оттуда мы слышим про себя «Загадочная славянская душа», и соглашаемся, вторим: «Умом Россию не понять». Обидно, что мы понемногу теряем этот былой имидж, а вместе с ним и Киев, мать городов русских. Это я уже про былины.

Он стоял заутреню во Муроме,
А й к обеденке поспеть хотел он в стольный Киев-град.
Да й подъехал он ко славному ко городу к Чернигову.

В возрасте 20-летнем я проникся доверием и уважением к школьной программе, и стал читать все, что пропустил в школе. Читал с интересом и удовольствием. Былины тоже читал, но они оставили меньшее впечатление, чем, скажем, Гомер (это уже за пределами программы). По настроениям, я изначально был «западником», т.е. пребывал в оппозиции к славянофилам и ко всему русскому, точнее, — советскому. К России начал меня возвращать Достоевский и прочие его современники. Мне нравился Тургенев, но он же не жил в России, и как Набоков или Бунин, писал о ней издалека. Многим не комфортно внутри, но выбираясь наружу, они с ностальгической любовью смотрят назад, отмечая привычное, милое, совсем не такое, как на западе. Я предвижу всплеск украинской литературы, когда они успокоятся, и, оказавшись на западе, будут вспоминать свое милое русское прошлое. Я когда-то любил Россию, но не Советскую Россию. А сейчас, глядя издалека, и советское кажется в чем-то приятнее нынешнего.

Гомера заставлял себя читать, он читается тяжело. И вот, однажды попал в ритм стиха, и стало все хорошо и приятно. Внимание, которое раньше тратилось на разбор слов, перекинулось на восприятие смысла, и он засиял во всем своем первозданном блеске. То же было и с былинами. Но я, как западник, считал своей обязанностью прочитать и понять Гомера, поскольку видел эту фигуру у оснований западной цивилизации, а от русского первозданного ничего интересного и глубокого не ожидал. — Напрасно!

Время не сильно меняет человека, меняется антураж. И потому в далеких сказаниях легко увидеть следы современных реалий. Красивое кроется в мелких нюансах, они же дают игру смысла. А чукча умный, как человек природный. Русский человек тоже природный, потому и тянет его на Чукотку, к своим северным собратьям..

Свобода
«Свобода» — одна из тем, которая меня волновала всегда. Всегда ее было мало, хотелось большего. А сейчас понимаю, что свобода человеку противопоказана. Потому что его разум имеет социальную природу, основу, и он должен иметь социальную подпитку. Отчего же о русских говорят, как о «безбашенных»? Что это, — национальный тип, или историческая традиция? — Думаю, что традиция. Большие пространства всегда давали возможность уйти, затеряться, или выбрать себе место по душе. Нет естественных ограничителей, — вводятся социальные, государственные. Жесткие законы — противовес естественной вольнице. Наши долгие поколения пребывали в клетке и сквозь нее наблюдали бескрайнюю свободную ширь. И как только в России ослабевала власть, народ пускался во все тяжкие. Наверно, у нас это уже в генах, — бедокурить и куролесить, когда ничто тому не мешает. А если мешает, — найдем способы, чтобы опрокинуть, обойти или нарушить. Хочется необычного, сверхъестественного.

Вот пишу о «национальном характере», а в себе ведь такого не ощущаю. И в своем сыне не вижу. Да и вообще вокруг не наблюдаю. — Это фантазия, миф. Это европейцы придумали, пытаясь нас обидеть. А мы не обижаемся, нам это даже нравится и «Безумству храбрых поем мы песню», а выражение «Ума палата» — скептическое, никак не положительное. Есть мнение, что умеренные ошибки просто необходимы. Можно взять на себя такую роль и признать, что Россия — ошибка цивилизации, совершенно необходимая для ее развития.

Экстрим
«Экстремалы», как могу наблюдать, у нас весьма распространенный тип. Я часто слышу, что человек «собирается в пучок», когда неожиданно в этом возникает необходимость, и он действует эффективнее, лучше, чем в спокойной обстановке. — Собственно, это можно сказать и про все наше государство, Россию. А мой тип другой, противоположный, т.е. нерусский. При неожиданностях теряюсь, думать совершенно не могу, совершаю случайные глупые поступки. Экстрим мне противопоказан. Я живу не в «on-line». Живу далеко, на облачке, и лишь иногда спускаюсь на эту землю, чтобы быстро вернуться обратно, иначе на ней можно остаться навсегда.

Флаг
Красивая интерпретация цветов российского флага: «светлые чистые просторы, синее море и алые паруса с историческим шлейфом от коммунизма». Образ хорошо вписывается в нынешний патриотический настрой.

Гражданский долг
Приехал на голосование. Т.е. совершаю поступок, подвиг, отдаю свой гражданский долг. Помню песню со словами «И где бы я не был, и что бы ни делал, пред Родиной в вечном долгу…». Мой друг, одноклассник Брыков все недоумевал — когда же я успел так задолжать, что вечно придется платить! Потом он вступил в партию, не из карьерных соображений, а по убеждениям. — Вероятно, понял суть долга, признал. Коммунизм — калька с христианства. Там тоже человек изначально греховен, и всю жизнь надо грехи искупать.

Сергей не приедет голосовать, его участок здесь, а живет он там, и ребенок у него грудной, — «не до того». При этом вчера весь день допоздна пьянствовал на корпоративе. — Ну как с таким народом строить демократию! — Ни коммунизм, ни демократия, — ничто здесь не пройдет. Посмотрим на Украину, что у них получится, — это малая Россия, ее копия.
——-
Мне, как и большинству моих сограждан выборы сейчас безразличны, но слышу о каких-то нарушениях и удивляюсь, — кто-то играет в эти игры. В Петербурге на последних выборах кроме губернатора выбирали еще кого-то, не посмотрел кого. Было 5 кандидатов — никого не знаю, да и знать не хочу. Народ около меня так же — смотрит, читает биографии. «Был в ЖКХ» — нет, нет, не будем за этого, другой — из КГБ — давайте за него, там проверенные люди. – Ну, давайте. Я забыл фамилию, когда уже получил бюллетень, так что за кого проголосовал, — не знаю. Вот так я исполнил свой гражданский долг.
- Почему так?
- Мне это не интересно, я не хочу терять свое драгоценное время, чтобы слушать дебаты, оценивать, сравнивать. По-хорошему, этим должны бы заниматься специалисты, которые могут объективно выбрать лучшего и достойного. По речам и внешнему виду нельзя судить о человеке. Вот, например, я считаю себя достойным, но говорить не умею, и едва ли смогу кого-нибудь в том убедить.

Формализм
Наше представление о свободе — вырваться и разгуляться. И все потому, что мы еще верим в сказки о свободе. На западе уже давно все поняли и свели это понятие к формальности. — «У тебя есть право, — ты свободен!», дальше идет перечень прав. А по-русски «формальное отношение» — означает бездушное, бюрократическое, недостойное человека. Борьба с бюрократией — это борьба русского духа с немецким порядком. — Победа будет за нами! Мы победим! Победим все законы, которые идут оттуда, с чуждого нам запада.

Европейская Россия
Сейчас идет интересный эксперимент — русские в лице украинцев оказались на западе, они решили жить по-ихнему. Будем теперь наблюдать, — кто – кого: то ли эти ценности, «европейские» примут странные формы, то ли произойдет ассимиляция и изгнание из этих переселенцев нашего дурного «русского духа». Будем наблюдать. Но мы будем видеть по-своему и жалеть этих заблудших овечек, попавших в чужое стадо. К сожалению, нет на Украине Петербурга, откуда можно было бы наблюдать со стороны — и Европу, и Россию. Европу — через окно, которое прорубил Петр, а Россию, — через оставшуюся открытой дверь. Свою украинцы хотят захлопнуть, да еще ров копают, и Великую русскую стену (на манер китайской) хотят построить. — Не от нас, конечно, от себя, — знают, что трудно быть не в своей тарелке, захочется сбежать. А мы (петербуржцы) — ни там, ни там. Вернее, давно стоим одной ногой в Европе и все думаем, — идти ли дальше. — И там красиво, и здесь приятно. Иногда вспоминаем свои русские корни, а иногда бьем себя в грудь и говорим, что мы — европейцы! Это похоже на нынешнюю Украину. Но там, как всегда, по-русски все доведено до предела, до абсурда, и выглядит карикатурно. Украинцы — более русские, чем их сородичи, живущие в других местах. Киев — это Москва, которая хотела стать Петербургом. Петербург из нее так и не получился, а свое былое архитектурное великолепие она потеряла. И говорят, что мода такая есть сейчас у москвичей — уехать из России. В Киеве это вопрос решили по-другому, — вообразили, что сам Запад к ним пришел. Таковы сейчас русские фантазии…

Детское
«Приключения Незнайки» — одна из любимых моих детских книг. Сейчас мне кажется, что сам Незнайка списан с студента, как «собирательный образ». Пожалуй, можно найти в нем черты и всего нашего государства. Общее — (молодая?) неразумность и склонность к фантазиям и результат совсем не такой, как ожидался. «Россию поставили в угол» — ну как можно обижаться на Незнайку и наказывать! Его побуждения хороши, не сравнить с мотивами некоторых других коротышек! И пусть не всегда получается, как хочется, а иногда и обратно тому, главное — верные желания, и они непременно когда-то найдут воплощение. Никогда в нашем королевстве не «станет чудненько», во всяком случае, мы такого не ощутим, не увидим и не скажем. Потому что нам нужно очень большое и фантастическое, чего в реальности не существует. И в каком бы состоянии не пребывало государство, мы не будем довольны, найдем у него множество изъянов.

Восточное
Посмотрел в Википедии конец арабской истории, который не помнил. Через 1000 и одну ночь Шахерезада представила царю трех детей, зачатых под сказки и попросила не казнить ее. Царь и без просьбы не собирался ее казнить. Они «жили долго и счастливо и умерли в один день». Сейчас обратил внимание, что есть еще один вариант счастливого конца: стали жить-поживать и добра наживать. Это, конечно, конкретнее, но слабее. Но самое отвлеченное, убедительное и короткое — американское, «Хаппи энд».

Еще один штрих про Шахерезаду. Вспомнил песню из школьных времен.

«Восток чудесный сказочный край
Его природа похожа на рай.
Шахерезада в этом краю
Однажды пела песню свою
Забыли жены наши коран
они позорят род мусульман.
Мусульманин просит Алу
ему послать другую жену…»

- Вот так на меня подействовал вчерашний праздник Курбан-Байрам. Есть во мне, наверно, что-то глубинное, что откликается. Вот, у Юры Садыкова — нет ничего восточного, кроме происхождения. Я стал «европейцем» случайно, потому что у нас тут Европа близкая и доступная. Но, «как волка ни корми, он все в лес смотрит».

Будучи азиатом (по фамилии и, возможно, по крови), получившим европейское образование, у меня не было ничего общего с Россией. Я ее не видел, не знал, и знать не хотел. Примерно такое же было отношение к России и к русскому как сейчас у Немцова, Собчак и прочей нынешней оппозиции. Впервые был в Калининской области в возрасте 22 года. Понравилась природа и люди, они самобытные. Но тогда я не распространял это позитивное отношение на всю Россию. Были, конечно, сигналы от многих авторов (Достоевского, Бунина и проч.). Мне очень нравилась та Россия, о которой они писали, но я считал, что она погибла в 1917-ом, что от нее осталось лишь воспоминание. Советское не любил, не признавал, советские книги не читал. Большевиков обвинял в том, что это они убили Россию, а то, что не осталось, отправили на запад на «философском пароходе». И вот, сравнительно недавно, лет десять назад пришло понимание, что Россия выжила, что ее черты остаются в национальном характере, что даже советское государство после первого полного отрицания вернулось к России, и что русская культура всегда оставалась живой, хотя и изрядно потрепанной.

Мне нравится образ обнаженной кустодиевской Руси. Вероятно, мне русское особенно приятно потому, что я не такой и никогда таким не буду, всегда буду смотреть со стороны, но с интересом и удовольствием, как Некрасов: «Смотреть до полночи готов на пляску с топаньем и свистом под гомон пьяных мужиков». Это примерно то же ощущение, как в цирке при выступлении воздушного гимнаста — дух захватывает, восхищение и понимание, что никогда ни при каких условиях не смогу повторить ничего, даже самого простого, поскольку скован страхом высоты.

Провинция
«Провинция» — это звучит гордо! В русской культуре много «провинциалов». Не знаю, конечно, как в Европе, но не исключаю, что «провинция» понятие российское, во всяком случае, по-русски слово должно звучать немножко по-иному. — Из-за наших просторов. В маленьких европейских государствах от центра до периферии добираться недолго, и нет там совсем диких мест, разве что на территории, обнесенной оградой и недоступной для случайного взгляда. Из территориальных особенностей вытекают национальные. — В Европе человек стремиться уйти от скученности, уединиться, а в России — наоборот, изолированность естественна и человек тянется к другим людям, что порождает коллективизм.

Национальная идея
«Никакой особой миссии у России – нет, и не было! Народ спасёт культура, не надо искать никакую национальную идею, это мираж. Культура – основа всех наших движений и успехов. Жизнь на национальной идее неизбежно приведет сначала к ограничениям, а потом возникает нетерпимость к другой расе, к другому народу, к другой религии. Нетерпимость же обязательно приведет к террору. Нельзя добиваться возвращения вновь какой-либо единой идеологии, потому что единая идеология рано или поздно приведет к фашизму» . -Дмитрий Сергеевич Лихачёв (1906 — 1999) 

Приведу цитату из своего текста «Тоталитаризм…», мне кажется, эти слова перекликается с Д.С.Лихачевым:
В современной России часто говорят об отсутствии «национальной идеи». Но пока такой идеи нет, уровень свободы выше. Любая единая идея — это возможность сползания в тоталитаризм… Для предотвращения таких «болезней» лучше исключать (запрещать) идеи, способные овладеть «массами». Пусть каждый человек имеет свои собственные цели. Но пусть это будут его личные цели и ни в коем случае не глобальные, которые могут стать доминирующими. Призыв «основателей США» к американскому народу «обогащайтесь!» звучит как пародия на «национальную идею», но он стал таковою для Америки. Возможно, именно это стало гарантией сохранения демократических институтов на многие годы вперед. Демократия — это «идеология» маленького человека, который не хочет, не может и не должен возвышаться над своими собственными малыми сиюминутными интересами. Ныне в США набирает силу новая «национальная идея» — установление «демократических институтов» во всем мире. Идея благородная. Однако она может пагубно отозваться на этих институтах в самой Америке. — О.Ханов, 2008> 

По поводу слов Лихачева, хочу обратить внимание на то обстоятельство, что он на место национальной идеи ставит культуру. Давно было сказано: «Красота спасет мир». Как это ни странно, в нынешнем национальном всплеске на первом плане стоит слово Культура и именно на этом поле происходят баталии с нынешней оппозицией, которая утверждает что нет у России культуры, а то что так называется, — это бледная копия западной и потому не надо спасать российскую культуру, и вообще не надо употреблять такое слово, этот миф. Другая сторона говорит о тотальном наступлении примитивных форм американской массовой культуры, которые способны отбросить человеческий дух далеко назад. Мне кажется, вторая позиция более соответствует словам Лихачева. В массовом сознании она принимает форму: «Бей Америку, спасай Россию!».

Голос Америки
Звонил на скайп Абрамсон из Америки. Поговорили долго и хорошо. Как патриот Америки, Абрамсон спрашивает, отчего же в России их (американцев) так не любят. Вот у нас, говорит, русских любят и уважают. Я удивляюсь, — как раз русских нигде не любят, насколько мне известно. Он, говорит, — нет! — Я много езжу по разным странам. На своем американском английском говорю со специфическим акцентом. Это замечают, часто спрашивают, откуда я? — Говорю — из России. — Это воспринимается положительно — О-О-О!, из России! Все вас любят, а вы — нет. Я продолжаю настаивать, что не только русских, но и американцев нигде не любят. Он возражает — в Австралии, Нов.Зелландии, в Европе к американцам относятся хорошо. Я говорю, — ты еще назови Англию или Канаду, А вот в Азии, Африке и Латинской Америке, мне кажется, не любят вас. — Не знаю, не был. — В России отношение к вам такое же, как В Азии, Африке и тд., это все наши братья, друзья и родственники…

В общем, поговорили, в легком жанре. Он все спрашивал, насколько жесток здесь путинский режим, как мы выживаем после санкций. Я говорю, что чувствую себя вполне комфортно, пенсии хватает на мои невысокие потребности, хотя пенсия маленькая. Он спрашивал, что почем. Интернет у них дорогой, в несколько раз дороже. Опять напомнил о своей российской пенсии, которую мне готов подарить.

Невестка отчасти слышала разговор, по поводу уважения на западе русских прокомментировала так. — Бывшие русские на Западе — это хорошие русские, которые вырвались из этой ужасной страны и потому вызывают уважение. Возможно, она права. Рассказал Абрамсон и про Голос Америки в Интернете, где русские комментарии безобразные, — дурные и с матом. Это соответствует рассказам Сергея, который пытался разметить там аналитические комментарии, их непременно блокировали, в отличие от грубых и с матом. – Его аналитика не вписывалась в представление о русском, которое создает этот сайт. — Молодцы, цензура действует, Абрамсон своими впечатлениями это подтверждает. – «Россия — страна дураков, грубых идиотов». — Сами читатели Голоса Америки это подтверждают комментариями… Так, идеологическая борьба переходит на уровень личных разговоров давних друзей.

Русские, цыгане и евреи
За цыганами тоже закрепилось — «танцующие и поющие». Я подумал о том, что цыгане, евреи, и русские – рассеянные народы, но каждый из них сохраняет на чужбине свой дух. Цыгане и долгое время евреи не имели метрополию. Потому, когда погибнет Россия, еще долго будут говорить о «русском мире», в котором еще будет сохраняться «русский дух». Я верю, что никакие политические катаклизмы не смогут выбить его (например) из Киева навсегда. И если погибнет Россия, она не может не возродится.

Песня
«Я не грущу о той весне былой…». А еще в песне были слова: «Здесь мой причал, и здесь мои друзья, все, без чего на свете жить нельзя…». Мне грустно оттого, что уезжают наши люди, — в Америку, Австралию, Канаду. Рожденные в России не находят в ней место. У Гитлера было два направления, — кто-то возвращался в Фатерланд, а кто-то бежал из страны. В СССР в 30-е годы наружу уже никого не выпускали, но кто-то все же ехал в Союз, и бежали к нам коммунисты разных стран. Теперь осталось движение только туда. В связи с сюжетом, неожиданно понял смысл поговорки: «Человек ищет, где лучше, а рыба где глубже». По смыслу, — там, на глубине, не очень хорошо, но есть нечто, что безусловно притягивает. Ощущаю себя рыбой.

Архив
Занимаюсь расшифровкой дневников от Лидии Михайловны. Чем далее, тем более интересно, я вживаюсь в жизнь этого человека, Николая Алексеевича, деда Лидии. Сейчас завершается 1952-ой год. 68 лет, впереди еще восемь лет жизни. Он этого не знает, а я уже знаю все, что случится с ним за это время. Странные ощущения. Но там много странного. Люди погружаются в тонкости религиозных течений православия 16-го века, происходят битвы между Н.А. и профессором Шахновичем (о нем много и хорошо говорит Википедия). Шахнович выступает в роли начальник, — очень противный тип. Н.А. его так не называет, он только излагает факты и говорит интеллигентно: «Мне было очень неприятно». В дневнике подробности настоящей травли Н.А. со стороны высоких лиц, в частности, известного Бонч-Бруевича. К концу 1952-го травля прекратилась. Прочитал о том, что в то время практиковались закрытые личные беседы руководителя и всех подчиненных по поводу очередной работы Сталина (в 52-ом это статья «Экономические проблемы социализма в Советском Союзе»). Каждый должен понять и изложить суть статьи, предоставить конспекты. Представляю, насколько непросто это было делать человеку, увлеченному изучением древних религиозных текстов, пытаясь понять их глубинный смысл. Непросто по той причине, что он мог чувствовать глубинный смысл работ Сталина…

Мне трудно расставаться с вещами, людьми, со временем. Причем, заметил это рано, лет в 18. Уже тогда было желание сохранить следы времени, но почему-то получалось это плохо, не так много осталось артефактов, записей, фотографий. — Это при том, что было желание. А если бы не было, вообще не осталось бы ничего. Потому поражает архив Лидии, — она из семьи, где умели сохранять. Но она говорила, что теперь это никому не нужно, дети вынесут все на помойку, разбирая после нее квартиру. — Так она считает. Но приводит в порядок бумаги. Какой-то из альбомов у меня плохо помещался в сканер. Она берет его и тут же рассыпает на отдельные листы. Я ахнул, а она говорит, что давно хотела его оформить по-другому.

В дневниках читаю о баталиях, происходивших в Музее Истории Религии 65 лет назад. Сейчас они не имеют никакого значения. С интересом рассматриваю одну из сторон конфликта и с таким же интересом рассмотрел бы другую. Все кануло в Лету.

Уход
По-английски уходят тихо, незаметно. А как уходят по-русски? — Ну конечно, со скандалом! А еще и с большой пьянкой. Неудачное название «Малороссия» — там все русское, наоборот, вырастает до больших размеров. Одно из таковых — бесшабашность, непутевость. Украина ушла со скандалом.

Государственный праздник
Кажется, я не суеверный, но придаю большое значение символам, и наблюдаю, как оно подтверждается. Когда Ельцинский гимн Путин поменял на Гимн Советского Союза, мне показалось это претензией на возрождение СССР. И вот, спустя десяток лет Запад уже говорит об этом во весь голос и, видимо, не без оснований. А потом был перенесен праздник с 7-го на 4-е ноября. Мне это сразу не понравилось. Ситуация подстроилась под символ. А символ в том, что начало России теперь ассоциируется не с 17-ым годом, а с 17-тым веком, с периодом утверждения Московии, в то время как Киев тут и рядом не стоял, пришел потом, когда все закончилось. Увидев такое, обиделся и ушел. Надо бы праздновать что-нибудь другое, из Киевской Руси или позднее, например, Петровское. 7-е ноября, как бы мы к нему ни относились, было общее, а 4-е — категорически разное, с московским акцентом.

Американская ссылка
Сейчас в Америку уезжают добровольно, раньше туда из России ссылали, как в Сибирь. Сослали Солженицына, Бродского. Бродский стал американцем, а у Солженицына не получилось. Читаю его книгу «Россия в обвале» и понимаю трагедию этого человека, который не принял Америку, не принимал советское и с горечью говорит о России 90-ых. Ему не было места на земле.

Европейское
«И вечный бой, покой нам только снится!». — В советских сюжетах слова упоминались часто. Когда-то с удивлением узнал, что это Блок, с которым была ассоциация — «Незнакомка», но отнюдь не «революционная поступь». Посмотрел контекст известных слов (раньше не попадалось это стихотворение):

Наш путь — степной,
наш путь — в тоске безбрежной -
В твоей тоске, о, Русь!
И даже мглы — ночной и зарубежной -
Я не боюсь.

Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами
Степную даль.
В степном дыму блеснет святое знамя
И ханской сабли сталь…

И вечный бой! Покой нам только снится
Сквозь кровь и пыль…
Летит, летит степная кобылица
И мнет ковыль…

Стихи, как и должно быть в поэзии — о любви. О любви к Родине. Отвлекусь немножко (от лирики). Сейчас у нас всплеск «патриотических настроений», много разговоров о России, экскурсов в прошлое, к «сакральным» местам и датам. Но Россия до 17-го года и Россия Советская, Ельцинская, Путинская — все это разные страны. Как понимаю из источников начала 20-го века, в то время (по самоощущению) Россия имела образ страны, одолевшей татарское иго. Много татарского было в умах и стихах. Русские преодолевали в себе восточное, татарское, и тянулись к Западу. К тому времени прошло уже 400 лет после Ига, а все никак было не забыть. Нынешняя Россия живет преодолением немецкого нашествия (1941-45), и тянется к Востоку, находя в себе много ненужного европейского. Пару дней назад по каналу «Культура» смотрел дискуссию, которую проводил Швыдкой (бывший министр). Тема была примерно такая: «Европейские ценности: миф это, или реальность?». Были разные мнения, но у меня сложилось представление такое, что «ценности» надо оставить, сняв с них определение «европейские», как условное. Вопрос рассматривался тонко, было мнение, что «Общечеловеческое», «Европейское» и «Российское» — все это разное. Более того, имеется вопрос, — правомерно ли выделять «общеевропейское», да и вообще, есть ли доминанты?

Что же касается «европейской культуры», по моему мнению, ее нет, она еще только складывается на основе системообразующей американской. Пока еще остаются культуры: итальянская, немецкая, французская, почти не видно уже самобытных венгерской и польской. Печально сознавать, что все они в обозримом будущем исчезнут, а что появится взамен, — прогнозировать трудно. Для нового требуется разрушение существующего — частичное или полное. Только потом, вместе с ренессансом старого, возникнет новое. Сейчас мы переживаем период разрушения. Аналогия: впереди — темные средние века, когда высокая культура сохранялась только в Византии, одежду которой всегда на себя примеряла Россия.

Германия — Россия 
Рассказ путешественницы.
Будучи в Германии, она наблюдала картину, когда в школу все школьники пришли с яйцами в руках. Это несколько сот школьников. Яйца несли в корзиночках, мешочках, салфетках. Что это? Ей немецкие коллеги пояснили, что так воспитывается ответственность за живое . Дети в течении 2 недель заботятся об яйце. Если оно разбилось, значит, ты пока не совсем понял значение ответственности.

Другой пример. Там бывают дни, когда не звенит школьный звонок, это позволяет развивать свои внутренние часы и по ним ориентироваться .Есть больше проблем у взрослых , работающих в этих условиях. Вывод, немецкой аккуратности и точности нужно детей приучать с детства. И как продолжение:

В нашей стране немцы построили завод, но большую часть работников привезли из Германии. Наши удивились, а почему не берут россиян. Ответ удивил – ваши не могут очень точно исполнять инструкции и все норовят по пути творить и усовершенствовать, что бывает крайне опасно.

Мнение
Чем-то не понравились мне немецкие игры с яичками и школьным звонком. Наверно, своей искусственностью. А также тем, что многие факты подтверждают, что бережное отношение к какому-то предмету не обязательно распространяется на другие (кто-то из нацистских преступников был прекрасным семьянином, заботливым отцом, нежным мужем, а Гитлер вообще был травоядным). Что-то должно быть другое для «внедрение в сознание», более фундаментальное. Неверная цель и сам метод. «Немецкая аккуратность» возникает как бы «сама по себе», благодаря тысячам маленьких ежедневных примеров, а упражнения с яичками — это уже следствие той аккуратности. Аккуратность у них в головах, и этого достаточно для поддержания. Как у нас — бесшабашность, которая, вероятно, поддерживается всей русской культурой и укладом жизни. Даже жесткие сталинские методы не привили любовь к порядку. Не помогут нам сырые яйца, а без звонков не будет никакого ритма.

Интересно, насколько в России все особенное — даже заводы работают не так. – Да это заводы у них такие плохие, не рассчитаны на не закомплексованного (бесшабашного) русского работника.