На Фиджи! Есть стремление сделать нечто не совсем тривиальное, но всегда мешают какие-то обстоятельства. И вот однажды, не взирая на помехи, начинаешь движение к заветной цели. И вдруг упираешься «в стенку» — в нечто такое, что преодолеть уже невозможно никак. Вдруг узнаешь, что Фиджи не существуют, что Земля – плоская, ограниченная со всех сторон плотной непробиваемой стеной. Такова реальность, которую можно ощутить, «потрогать». Все остальное – фантазии, включая острова Фиджи, о которых кто-то и не слышал вовсе. Фиджи не существуют, это факт. Это плод больного воображения, коллективный заговор, обман.

Упираешься в стенку, возвращаешься, идешь назад и даже не очень удивляешься, потому что подспудно ждал такой итог. Потому что были предупреждения неоднократные, идущие из сфер, тебе неподвластных. Возвращаешься, жизнь продолжается. Но уже другая. Быть может, более реальная, «приземленная» и значит, бесцельная. Нет, цели останутся, но это будут другие, не твои цели. Это будут цели сил, одержавших над тобой победу. После капитуляции ты продолжишь начертанный (чужою рукою) путь. Можно оставаться бодрым оптимистом, но это будет игра, откровенная, явная. Можно внутренне принять правила этой игры, и тогда игра станет жизнью, твоей жизнью.

« Жизнь — сцена, и надо быть артистом, чтобы суметь сыграть на ней любую роль» — любил повторять один мой давний знакомый (старшина Шавшин). Не знаю, кого он цитировал, быть может самого себя. Но «любую роль» — это уж совсем сложно, далеко не каждый на такое способен. Сыграть бы хотя бы одну, свою только роль, прописанную для тебя в сценарии жизни. И даже это не просто. Старшина не смог, в сорок лет застрелился.

Другой, не твой путь может оказаться и вполне благополучным. Германия, например, стремилась когда-то куда-то далеко, но была остановлена, капитулировала, и пошла другим, не своим путем. И другого уже не желает.

Трумэна окружали артисты, и сам Трумэн тоже артист, играющий сознательно заданную ему роль. Иногда импровизировал, но это  допускается. Шоу разыгрывается для публики. Какой? — Той, что сидит в баре, наблюдая перепитии его судьбы? Или для промелькнувших пенсионеров, с интересом принимающих это шоу, или для многих других, оставшихся за кадром?

- Именно для тех, последних. Т.е. для нас, выбравших этот двухчасовой фильм. Отключившихся на это время от собственной жизни, погрузившихся в жизнь и судьбу этого, дважды, трижды нереального человека. Уж мы-то безусловно знаем, мы понимаем абсолютную нереальность показываемого. Но сопереживаем, как будто все происходит «на самом деле». Потому что имеем давнюю привычку смещать границы реальности, легко включаем туда невидимое и неосязаемое. Потому что сами играем свои роли, которые, правда, хотелось бы самим определять.

Границы между реальным и нереальным расплывчаты. С течением времени, со все более четким и глубоким пониманием «окружающей действительности» эти границы размываются. Давние представления об иной реальности, о существовании «инобытия» наполняется конкретным содержанием, принимают понятные, почти осязаемые формы. Вера все более наполняется (именно наполняется, но не замещается) знанием, которое по форме и по существу уже мало отличается от веры и фантазии.

Шизофреник видит то, чего нет, не сомневаясь в реальности видимого и слышимого. Современный человек постепенно сползает в сферу шизофренического (более адекватного?) восприятия действительности. И активно создает новое, не менее реальное окружение, пока еще несущее в себе черты известного ранее, осязаемого. Но постепенно стираются эти черты.

24.01.06.