Семья Козьбо сыграла большую роль не только в моей деловой жизни в капиталистическом мире, но и в жизни моей семьи. Мы очень много общались со старшим Козьбо в Ленинграде, в основном, мы встречались на угольном терминале морского порта. Кроме того, Леночка Козьбо, её фамилия по мужу Колобова, Елена Валерьевна, очень помогла при выборе университета для моего внука Саши. Это отдельная забавная история.

Лена Козьбо работала и продолжает работать в международной компании, через которую мы неоднократно фрахтовали суда для наших перевозок. В основном мы перевозили уголь, иногда – минеральные удобрения. Наши отношения, конечно, сейчас уже не настолько короткие, как в те годы. Тогда мы встречались весьма часто, разговаривали по телефону по нескольку раз в день, потому что нас связывали общие дела в Ленинграде, в Англии или Германии. Она могла зафрахтовать корабль и отправить партию груза в любую точку мира.

Последний раз мы общались сравнительно недавно. Я узнал, что её отец, Валерий Григорьевич Козьбо продолжает заниматься проблемами металлолома и активно трудиться, несмотря на наши не такие молодые годы. По-моему, мы ровесники, может быть, он чуть-чуть младше меня, но очень ненамного. Во всяком случае, жизнь продолжается и, возможно, история наших отношений ещё не закончена. В жизни всякое бывает.

Валерий Григорьевич Козьбо в своей прошлой советской жизни многие годы работал в советском торгпредстве в Испании, занимал довольно высокий пост. Главное же, что этот человек имел большой опыт коммерческой деятельности в советские времена, и его оценки, его характеристики всего того, что происходило в постсоветское время, были всегда чрезвычайно квалифицированными, обоснованными и в каком-то смысле являлись для нас эталоном.

И вот мы с ним столкнулись, вернее сказать, встретились на 4-ом районе порта «Санкт-Петербург», где он организовал бизнес, связанный с приемкой, разделкой и перевалкой металлолома. Кроме того, он занимался ещё и транспортировкой и перегрузкой минеральных удобрений с маленьких речных сухогрузов, которые везли их с многих предприятий-производителей, на большие суда.

Тогда ещё ни в России, ни в Прибалтике не строили специализированных терминалов. Удобрения привозили вагонами или небольшими сухогрузами типа Волго-Дон, Волго-Балт и перегружали прямо с этих теплоходов в трюмы больших судов. Для этого использовали специальные плавкраны.

В то время я тоже занимался перегрузкой удобрений с маленьких речных кораблей на большие суда, а для этого требовалось много плавкранов, которые являлись тогда большим дефицитом. Но в те времена я был человек лихой, взял и арендовал краны на сутки раньше, чем спохватились все остальные. Мне удалось подписать договор аренды на все немногочисленные краны, которые были тогда доступны в порту «Санкт-Петербург». Незадолго до этого прямо в офисе убили директора компании «Северо-западное речное пароходство», на балансе которой ранее находились все плавкраны. Народ находился в какой-то растерянности, и я успел эти краны перехватить.

С Валерием Григорьевичем нас очень смешно свела судьба. Мы слышали друг о друге, но никогда не встречались. Потом совершенно случайно встретились на переговорах в маленькой компании, которая представляла в Петербурге интересы фирмы «Сильвинит» по перевозке и продаже минеральных удобрений. Валерий Григорьевич имел с ними многолетние отношения, очевидно, связанные, с фрахтом.

Однажды я пришёл на переговоры в эту компанию, и вдруг раздается звонок. Хозяин компании, Игорь Коркин, говорит: «Да, Валерий Григорьевич, да, конечно, будем рады, заходите. Мы всегда рады Вам помочь». Буквально через несколько минут приезжает Валерий Григорьевич. Мы, как незнакомые люди, раскланиваемся, и он говорит: «Слушай, Игорь, мне очень нужна твоя помощь. Тут есть такой-сякой Марк Гальперин, который успел схватить все краны и у меня из-за этого останавливается бизнес. Как мне известно, у вас хорошие отношения с этим Гальпериным. Может, ты нажмёшь на какую-нибудь его болевую точку, чтобы он мне хоть один кран уступил». Игорь Коркин – большой любитель таких пикантных ситуаций, надул свои и без того весьма пухлые щёки, по-моему, у него заодно надулся и довольно солидный живот, и сказал: «Валерий Григорьевич, понимаете, я думаю, что лучше всего это сделать глаза в глаза. Вы уж сами договоритесь как-нибудь. А я постараюсь Вас просто познакомить». — «Да? Когда мы можем встретиться?» — «Да, вот, позвольте Вам представить – Марк Петрович Гальперин. Он нормальный человек, и я не сомневаюсь, что Вы с ним договоритесь». Надо сказать, что Козьбо человек очень ехидный, остроумный и всегда сам любил подкусить собеседника. Многие годы после этого, когда мы встречались, он подтрунивал надо мной, а я, защищаясь, напоминал ему историю, связанную с арендой речных кранов в городе Санкт-Петербурге в лихие времена начала капиталистической эры в России. Вот такая маленькая история.

Вторая история носила чисто профессиональный характер, хотя Валерий Григорьевич и её сумел превратить в предмет постоянного подшучивания надо мной. В те годы большое внимание руководство города уделяло внедрению в повседневную экономическую жизнь Санкт-Петербурга всяких инноваций, совершенно незнакомых в социалистическом обществе. Конечно, появлялось много всяких терминов, с которыми люди не сталкивались, и поэтому организовывали специальные семинары. В руководстве города знали, очевидно, от Управления Октябрьской железной дороги, что вопросами логистики между железнодорожными и морскими перевозками в порту успешно занимается фирма Марка Гальперина. Меня пригласили выступить на семинаре с докладом о том, что такое логистика, в чём её сила, в чём её будущее. Такое приглашение стало для меня знаком признания моей деятельности.

Обычно серьёзные семинары проводились в большом зале Мариинского дворца. В этот раз семинар назначили в каком-то другом месте. Я туда приехал и увидел объявление о том, что встречу перенесли в Мариинский дворец и надо перебираться туда. Тут ко мне подошёл Валерий Григорьевич. Он мне рассказал, что прибыл на семинар, и после того, как отпустил свою машину, узнал, что всё переносится в Мариинский дворец. С шофёром ему не связаться (мобильные телефоны тогда ещё были редкостью), и Валерий Григорьевич попросил меня подбросить его до Мариинского дворца. Конечно, я с удовольствием согласился, посадил его в машину, и мы поехали на этот семинар петербургских коммерсантов.

Я сделал доклад о том, что такое логистика, насколько она важна для международной торговли, насколько влияет на эффективность торговли. В перерыве Валерий Григорьевич сказал: «Марк, ты замечательно всё объяснил, но ты не сказал самого главного. Логистика – это, прежде всего, деньги», – и сделал пальцами характерный жест, который, очевидно, используется во всем мире, когда речь заходит о деньгах. Потом добавил: «Логистика – это, когда знаешь, кому надо дать взятку. Вот это и есть самое главное в логистике. Чтобы железнодорожник хорошо привёз, портовик хорошо погрузил, шахтёр добыл хороший уголь».

Мне его фраза показалась несколько циничной, а если подумать, то почему бы и нет. Да, все участники процесса должны иметь свой интерес. В какой форме – в заработной плате, в дополнительных бонусах, в форме каких-то подарков, неважно, важно, чтобы люди знали, за что они работают. Я совершенно не исключаю каких-то форм, ну скажем так, поощрения участников процесса, потому что за бесплатно работать никто не будет, а уж тем более, хорошо. Ну и действительно, логистика приносит доходы, как правило, всем участникам процесса.

После этого доклада всегда при встрече, где бы это ни происходило – в Ленинграде, Лондоне, в семейном кругу или просто на работе, он начинал громко хохотать, выкрикивал слово «логистик» и показывал тот самый жест совершенно коммерческого свойства. Вот так складывались наши отношения, в которых явно присутствовал элемент чисто товарищеской конкуренции, как в случае с кранами.

Валерий Григорьевич остался верен именно тому бизнесу, которым он занимался – это бизнес по приемке, обработке, продаже и отправке за границу лома черных металлов. Может быть, это ещё одно подтверждение того, что я не совсем правильно выбрал жизненную позицию при своём вступлении в капиталистический мир. Я попробовал много разных направлений, которые, в принципе, оказались достаточно успешными или могли таковыми стать, если бы в них было вложено больше собственного времени, больше сил, больше денег. А я слегка разбрасывался – тут тебе и уголь, тут тебе и микроэлектроника, тут тебе березовый баланс, и лом чёрных металлов. Все, кто занимался ломом тогда, сейчас очень прочно стоят на ногах. А мы завершили это дело, потому что поняли, что, если не перерабатывать самостоятельно, а просто скупать, быть перекупщиком в порту, то это дело малоперспективное, поскольку каждый производитель очень быстро сам сумеет организовать весь процесс, ничего сложного в этом нет. Просто надо понять и захотеть что-то сделать.

Наши отношения с Леночкой Козьбо, или с Леночкой Колобовой, я бы сказал, уже носили международный характер. Лондон – то место, где она жила, работала и продолжает жить со своей семьей. Её муж тоже имеет отношение к морскому бизнесу. В то время он работал в большой компании, по-моему, она называлась «Российская международная компания», которая занималась текущим ремонтом и эксплуатацией судов, приписанных к российским портам. Он инженер-механик, кажется, закончил высшую мореходку.

До определённого времени наше общение носило деловой характер, но однажды, когда мы с женой и внуком приехали на несколько дней в Лондон и, как всегда, остановились в своем маленьком любимом отельчике «Горинг», Леночка пригласила нас на ужин. Она была с дочкой и мужем. Мы вместе посидели в очень теплой обстановке в каком-то маленьком кабачке и очень подружились семьями. С тех пор эта дружба перешла не просто в человеческий, а в какой-то семейный пласт отношений. Особенно ярко это проявилось, когда мой внук Саша получил диплом об окончании колледжа в Австралии и захотел поступить в один из университетов за её пределами. Довольно быстро мы решили, что университетское образование он будет получать в Англии.

Как это происходило? Это кусочек из семейной истории, но он тоже представляется мне по-своему симпатичным.

В течение нескольких лет Саша учился в Австралии в очень хорошем колледже. Так вот, когда он учился, его стремление постичь высшие этажи науки, в том числе и математики, было весьма скромным. Его прилежание требовало постоянного контроля и понукания. В конце концов, где-то перед завершением учёбы в колледже, когда формируются окончательные результаты, которые и позволяют получить тот или иной балл по своему аттестату зрелости, стало понятно, что у него этот балл может быть отнюдь не самым высоким. Могло получиться так, что он даже при большом желании не смог бы поступать в престижный университет, поскольку каждый университет имеет свой рейтинг, через который перепрыгнуть просто невозможно. Мне трудно было оценить, насколько искренне и глубоко его стремление закончить колледж с максимально высокими результатами. Так что, с одной стороны, я изучал перечень университетов, которые были бы нам интересны, с другой стороны, всячески старался не только поддерживать, но и прессовать Сашу.

Этому предшествовала одна встреча, которая произошла в Мельбурне. В ней принимали участие, кроме меня и Саши, два моих очень близких друга – это супруги Шафёровы, Вадим и Ляля Шафёровы. Они были приглашены, скажем так, в качестве нравственных гарантов, или людей, которые очень любили Сашу и к которым он был очень привязан. Первый вопрос, адресованный Саше, был такой: «В какой области ты хотел бы учиться?» Саша ответил: «Я хочу поступить в университет по компьютерной специальности». Тогда Ляля задала Саше простой вопрос: «Саша, а ты уверен в этом, ты сам принял такое решение или тебя дедушка заставляет, может быть, насильно пытается убедить тебя пойти по его стопам?» Саша нахмурился и сказал (эта фраза вошла в историю нашей семьи): «Нет, это решение я принял сам, но у меня просто не было другого выхода». Мои друзья, кто знает об этой фразе, понимают, что в ней проявилась Сашина оценка моего характера, потому что, наверное, я все-таки не дал ему свободы выбора. Я часто об этом сожалел, но прошли годы, все вошло в свою колею. Думаю, что Сашина судьба уже достаточно сложилась. Надеюсь, что он всё меньше и меньше жалеет о том, что выбрал всё же эту интересную и перспективную область. Это область нового уровня интеллекта, нового уровня понимания жизни. Это уровень современных информационных технологий и много-много чего ещё.

Дальше предстояло решить, в каком же университете ему учиться, какой университет может быть удостоен чести принять в состав студентов моего внука. Мне тогда очень хотелось, чтобы у Саши всё получилось.

За советом я обратился к своему коллеге из компании «STMicroelectronics», тогда она ещё называлась «SGS-Thomson Microelectronics», Джиану Гвидо Ризотто. Это весьма серьёзный учёный, подробнее о нём я написал в очерке «Снова микроэлектроника». С Ризотто мы много сотрудничали и подружились ещё во время моего первого прихода в Италию, когда пытались совместно построить завод. Его авторитет был для меня непререкаем. Я очень благодарен этому человеку за доброту и понимание.

Он мне сказал, что, пожалуй, самый высокий уровень компьютерного образования в Европе имеют английские университеты и назвал три университета, имеющих высший рейтинг. Первое место занимал Имперский колледж Лондона. Он имел самый высокий рейтинг, это самый престижный, профессиональный университет в области вычислительной техники. Так считалось, по крайней мере, пятнадцать лет тому назад, когда Сашка выбирал ВУЗ.

У меня оставался ещё год на то, чтобы лучше познакомиться с этими университетами, узнать об условиях обучения, о правилах приема. Но попасть в университет, то есть приехать туда, чтобы тебя приняли и всё показали, было не так-то просто. Я попросил Леночку разузнать, к кому и как надо обратиться, чтобы действительно разрешили приехать посмотреть, как устроен университет, как идет преподавание. Прошло несколько недель, может быть месяцев. Я приехал в Лондон, и она организовала мне посещение университета. Меня провели по аудиториям, по лабораториям и показали всё, что меня интересовало.

Меня очень удивил прием, оказанный мне, он мне показался очень странным. Создавалось такое впечатление, что приехал не просто дедушка какого-то там возможно будущего студента, а какой-то почетный гость этого университета. Казалось, что только ковровую дорожку не успели постелить. Меня принимал декан одного из факультетов. Он сам водил меня по аудиториям, всё показывал, рассказывал, как проходит процесс обучения. Я испытывал какое-то смешанное чувство благодарности и неловкости. Поэтому первое, что я сделал, когда вернулся в гостиницу, конечно, позвонил Леночке и, во-первых, поблагодарил её, а во-вторых, сказал, что не могу понять, почему мне оказали такой прием, ну совершенно не соответствующий моему социальному статусу. Подумаешь, профессор из России, много нас из России. Её ответ меня обескуражил: «Марк Петрович, так очень просто. Я им сказала, что Вы лауреат Нобелевской премии». Я потерял дар речи. «Лена, что Вы говорите? Какая Нобелевская премия? Я всего лишь лауреат Государственной премии Советского Союза. Это, конечно, высокое звание, но, поверьте, всё-таки не Нобелевская премия». Леночка сначала немножко растерялась. Я понял, что она это сделала совершенно неумышленно, в состоянии такого повышенного задора, а может излишней симпатии ко мне, уж не знаю почему, но она человек находчивый и тут же мне ответила: «Марк Петрович, я обязательно с ними свяжусь и объясню им, что Вы лауреат не Нобелевской премии, а Государственной, но в те времена в Советском Союзе еврею получить Государственную премию было посложнее, чем Нобелевскую». Вот так она лихо вывернулась из этой ситуации. Мы посмеялись, конечно, ну и на этом вся история закончилась, тем более что Сашин балл так и не позволил ему поступать в Имперский колледж Лондона (Imperial College London), но ему стала доступна позиция номер два – университет в Саут-Хэмптоне. Вот такая краткая история про Леночку Козьбо.

Недавно я с ней разговаривал. Елена Валерьевна Колобова по-прежнему живет в Лондоне и работает в большой экспедиторской компании. Мы с ней поддерживаем дружеские отношения. Её отец приезжает к ним в гости и радуется успехам дочери и внучки. Он продолжает заниматься металлоломом на причале порта «Санкт-Петербург». И по-прежнему, когда вспоминает своего коллегу Марка Петровича Гальперина, тут же показывает тот самый характерный жест пальцами и говорит: «Ну, да, он большой специалист по логистике, большой специалист по логистике».

Огромный ему привет, дай бог ему здоровья.

Далее

В начало