Первые шаги

Я никогда не считал себя учёным и никогда не стремился им стать. Думаю, что само слово «наука» касается в первую очередь основополагающих, фундаментальных разделов знаний – математики, физики, биологии, а также лингвистики, филологии и богословия. Ни к одному из них я никогда не имел способностей, да и стремления этим заниматься у меня тоже не было.

Вся моя деловая биография связана с прикладными знаниями и дисциплинами, а также с умением организовать работу людей в коллективе, управлять коллективами и координировать их действия между собой. Я – инженер, а мой отец и мои учителя сумели меня убедить, что именно эта деятельность является самой интересной и самой важной в жизни.

В любой области промышленности необходимейшим условием успеха является проведение прикладных исследований, создание моделей процессов и явлений, разработка методик расчётов, новых технологий и методов организации производства. Добыча, транспортировка всех видов природных ресурсов, маркетинг и развитие способов их переработки – эти и многие другие области деятельности человека невозможны без подготовки высококлассных специалистов. Их знания должны быть немного больше и шире, чем требует их сегодняшняя деятельность – иначе технический прогресс просто невозможен. Всё это и составляет предмет прикладных наук, и путь в науку начинается со студенческой скамьи и должен продолжаться в течение всей активной жизни человека.

В гениальном романе братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу» рассказана история научно-исследовательского института НИИЧАВО – института Чародейства и Волшебства. Ярчайшая страница этой истории – судьба молодых «учёных», которые переставали интересоваться наукой, напрягать свои извилины, в результате у них на ушах начинали расти волосы, как у матёрых волков. При этом существовало три варианта развития событий. Если человек снова начинал активно трудиться, волосы постепенно выпадали. Но так поступали далеко не все. Кое-кто просто не обращал на это внимания и гордо носил это новое украшение своих ушей, да ещё и аккуратно расчёсывал и укладывал волосы перед зеркалом. А были ещё и такие, кто начинал их брить.

Следует заметить, что в коллективе, собранном и воспитанным Старосом и Бергом был ещё один выход из такой ситуации – просто тихо уйти, не дожидаясь, пока тебе покажут на дверь.

Старос всегда требовал полной отдачи на работе и постоянного повышения каждым сотрудником своего технического уровня. Это привлекало молодёжь и побуждало пробиваться в команду, а попав туда, стараться догнать своих шефов хотя бы в своей, какой-либо узкой области, читать, спорить и стремиться к новому, неизведанному. На помощь и поддержку они всегда могли рассчитывать. Всё это я в полной мере испытал на себе, об этом я и хочу рассказать моему читателю. Первым обязательным условием пребывания в команде являлась постоянная работа с периодической научно-технической литературой – журналами, доступ к которым был для всех необычайно широк и обеспечивался работниками службы научно-технической информации высочайшего уровня. В воспоминаниях любого из наших сверстников обязательно отмечается регулярная проработка самими шефами всех доступных научно-технических изданий.

Оказаться на очередном совещании в кабинете Староса и проявить незнание самых свежих сведений не мог себе позволить никто. Мы делали всё возможное, чтобы не отставать от своих учителей, но почти всегда выяснялось, что шефы были во всём осведомлены лучше, чем любой специалист в своей узкой предметной области.

Активно использовались самые различные пути для стимулирования творческого роста людей. Наши сотрудники участвовали в конференциях и семинарах, работали  над кандидатскими и докторскими диссертациями. Но при этом существовало неписаное правило, что любая научная работа, диссертация должна была опираться на результаты конкретной инженерной практики, на конкретные личные достижения. И практически, никогда не давалось специальное время для завершения работы над диссертацией, а если и давалось, то очень небольшое и только после того, как соискатель публично доказывал наличие результатов, которые оставалось только оформить в соответствии с действующими правилами.

С первых же встреч Старос дал мне понять, что считает меня совершенно непригодным к практической деятельности радиоинженера, специалиста по схемотехнике. В то же время, он был готов поддержать моё стремление работать в области системных исследований и практическом создании разных классов систем управления объектами с использованием управляющих вычислительных машин. История создания Старосом первой в мире мини-ЭВМ в начале 60-х годов подробно описана в моей книге «Прыжок Кита». Там же вы можете познакомиться и с последующими поколениями подобных машин и систем.

Ниже я расскажу, как складывалась моя научная судьба, о тех забавных событиях, которые случались со мной на этом пути. Право же, именно они остаются в памяти, и рассказами о них хочется поделиться в дружеской беседе, во время застолья, да практически, и в любой компании.

Описываемые события теснейшим образом связаны с Киевским Институтом кибернетики (ИК). Этот институт всю жизнь был для меня серьёзной школой. Там я познакомился и подружился со многими удивительными людьми. Там завязалось необычайно плодотворное сотрудничество, продолжавшееся в течение многих десятилетий.

Началось всё в Ленинграде жарким июньским утром 1960 года. В этот день я ехал на работу прямо с дачи, где активно занимался воспитанием своей трёхмесячной дочки. Конечно, она не очень давала мне поспать, поэтому я досыпал в вагоне электрички, потом – в вагоне метро. Мой производственный стаж к тому времени совпадал с возрастом моей дочери. Кажется, в тот день на работу я немного опоздал, и когда вошёл в комнату, то был огорошен приказом срочно явиться к руководству фирмы и через три часа вылететь на конференцию в Киев. Вся наша большая и бесшабашная команда молодых инженеров находилась в возбуждённом состоянии, и как всегда в таких случаях, шутки, подначки, хохот сопровождали это известие. Впрочем, для общения времени не оставалось. Мне предстояло до отлёта совершить повторный бросок через весь город, сменить дачно-огородный наряд на цивильный костюм, бережно сохраняемый после выпускного вечера в институте.

Когда вечером вернулся с работы отец, он увидел разбросанные по квартире туфли, рубашки, вывернутые наизнанку штаны, и был готов за следующей дверью обнаружить бездыханное тело сына…

А сын в это время уже подлетал к Киеву. Это была не только первая конференция, первая командировка, но и первый полёт на самолёте. Так мне больше летать не доводилось никогда. Наш ТУ-104 проваливался в бездонные воздушные ямы, медленно набирал высоту, а потом снова падал вниз.

Наконец, самолет приземлился. Молчаливые бледные пассажиры «по стеночке» сползали по трапу на раскаленную киевскую землю. А я был приятно удивлен, что мой костюм не пострадал от съеденной пассажирами и возвращённой их желудками аэрофлотовской плохо ощипанной и недожаренной курицы. К счастью, эта несусветная болтанка оказалась не единственным впечатлением от поездки.

Сама конференция оставила неизгладимое впечатление – какая-то странная смесь почтения, растерянности и явной неспособности понять, о чём идёт речь. Как почти на всех научных конференциях, самое интересное происходит в перерывах. В курилках завязываются новые знакомства и связи со своими сверстниками, запоминающиеся и сохраняющиеся на долгие годы.

Хозяева конференции уже слышали о новой фирме в Ленинграде, и это бесспорно помогло установлению тёплых и доброжелательных отношений.

А ещё, конечно, остались незабываемые впечатления от Киева – потрясающей красоты города, который мне показал дядюшка Жорж – человек с удивительно тонким вкусом. Главным из того, что он мне показал была Киевская Лавра, открытая для посещений незадолго до моего приезда. Запомнился необычайно красивый Выдубицкий монастырь и спуск к нему между двух шпалер отцветающих сиреней. Среди пышного буйства этих сиреней удивили таблички с совершенно неожиданными названиями, из которых в памяти остались только два: «Маршал Фош» и «Принцесса Елизавета». Дядюшка объяснил, что эта коллекция была вывезена из Германии в качестве репараций. Об этом я более подробно рассказал в статье «Малыгины. Мой дядька Жорж».

Думаю, что после киевской конференции и началась моя настоящая жизнь. Я увидел, что новые идеи, одарённые молодые люди и их необычайные руководители есть не только в нашем городе. Оказывается, во многих коллективах трудятся увлечённые, с вполне современными идеями создатели и производители вычислительных машин и систем. Эти коллективы разбросаны по многим городам, обладают мощнейшим потенциалом и вполне конкурентоспособны на мировом рынке идей в области вычислительной техники. Вся последующая жизнь подтвердила это ощущение.

Конференция в Ужгороде

С этой конференции началась и моя дорога в Ужгород. Прошло всего два года, и осенью 1962 года я снова оказался в Киеве, в Институте кибернетики (ИК).

Там я узнал, что через пару дней состоится совершенно необычный семинар, организованный ИК. Место семинара – Ужгородский университет. Участвуют в нём всего 30 человек, а руководителями семинара являются два выдающихся учёных – академик Сергей Алексеевич Лебедев, создатель и первый директор ИК, и академик Виктор Михайлович Глушков, руководивший институтом в те годы. Они сами определяли, кого пригласить на семинар. Первую половину приглашенных составляли уже известные к тому времени учёные. Почти все они в дальнейшем стали действительными членами союзных и республиканских академий, приобрели мировую известность. Среди приглашённых были Михаил Кириллович Сулим – один из создателей и организаторов производства отечественных вычислительных машин, учёные, внёсшие неоценимый вклад в развитие различных направлений советской вычислительной техники – Андрей Петрович Ершов, Дмитрий Алексеевич Поспелов, Лев Николаевич Королёв и другие.

Вторую половину составляли молодые инженеры ИК, тоже отобранные Глушковым. Просто чудо, что мои новые друзья уговорили своего учителя пригласить на семинар и двух человек из команды Староса – меня и ещё одного инженера Виктора Кукушкина.

Всего через пару дней мы все встретились в Ужгородском университете. Он располагался в красивом здании старинной постройки, пустовавшем в эти дни, так как все студенты собирали виноград – гордость Закарпатья.

Отлично помню огромный круглый стол в каком-то зале средневекового стиля, вокруг которого разместились все участники семинара. Глушков и Лебедев с первых минут сумели создать за столом удивительную обстановку. Здесь были и острейшие профессиональные споры, и дух полного равноправия и всеобщего веселья. А новая научная идея или неожиданное инженерное решение воспринимались с таким же энтузиазмом, как и хорошая шутка, анекдот или даже откровенный розыгрыш одного из присутствующих.

Странно выглядела и повестка дня семинара – всего-то два пункта, но какие! В первой части семинара надо было ответить на вопрос, в чём вы видите самые главные проблемы, неудачи и противоречия современной вычислительной техники и какие предлагаете пути их решения. По этому вопросу сначала выступили ведущие специалисты, общепризнанные зубры, но каждый из участников, независимо от своего возраста и опыта работы тоже был обязан сказать хоть несколько слов на эту тему, при этом всячески поощрялось несогласие с мнением основного докладчика. Жаль, что ничего от этой дискуссии не осталось в памяти.

Зато кое-что из второй части семинара уж точно запомнилось всем молодым участникам, потому что каждый был обязан рассказать о своих работах, новых идеях, даже если они пока не находили понимания и поддержки у ближайших друзей, коллег и начальников. Самое удивительное, что после недолгой растерянности молодёжь с удовольствием втянулась в эту игру. Конечно, сейчас невозможно вспомнить все темы, которые там обсуждались, но уж своё выступление я не забыл. Эта тема созревала у меня в голове уже около года, но именно здесь, под доброжелательным прессингом коллег, она вдруг обрела чёткие формы и без напряжения была изложена перед высоким собранием.

Мой доклад был посвящён организации режима разделения времени при взаимодействии вычислительной машины с внешними объектами. Я предложил использовать недавно появившиеся системы прерывания программ по внешним сигналам, отказавшись от механизма жёсткой временной диаграммы, повсеместно использовавшейся в то время во всех системах реального времени. При этом управляющая машина рассматривалась как система массового обслуживания, а её характеристики предлагалось рассчитывать, используя существующие аналитические и статистические методы. Выступление сначала было принято в штыки, но постепенно народ перешёл к доброжелательному обсуждению моего предложения. Примерно через час дружными усилиями была рождена программа работ, ставшая в течение следующей пары лет готовой кандидатской диссертацией, а вскоре, и диссертациями ещё двух моих коллег Миши Алексеевского и Вити Игнатьева, вместе с которыми я проработал много лет. Вот таков был дух этого необычного семинара.

Работа семинара продолжалась весь день с 10 утра до позднего вечера. После чего мы всей компанией шли в какой-нибудь ресторанчик в этом очаровательном городе или в его окрестностях, смаковали местную пищу, в которой были смешаны рецепты украинской и венгерской кухонь с непременным добавлением удивительных закарпатских вин. Чего стоит даже название одного из вин – «Траянда Закарпатья» – вкуса не помню, но от одного названия сердце начинало сладостно сжиматься!

Или представьте прохладный вечер, маленький водопад, а поблизости от него всего несколько столиков и мангал, от которого стелется по земле ароматный дымок. Негромко играет скромный оркестр, где основную мелодию ведут две скрипки, и невозможно определить, в чьих руках эти незатейливые инструменты – румына или цыгана, важно, что всё вместе это незабываемо, да, да, всё вместе это незабываемо, пусть прошло уже полвека. И всё это – часть того же семинара, подаренного нам великими учёными и просто удивительными людьми.

Самым ярким воспоминанием стал последний день, когда нам устроили незабываемую поездку по Закарпатью. Удивительно уютные горные пейзажи, красивые дубовые парки, где под ярко раскрашенной листвой прячутся белые грибы и жёлуди. Как-то неожиданно из-за деревьев появлялись старые усадьбы, сказочные замки. А ближе к вечеру нас привезли в бесконечные меловые пещеры, в которых разместились винные погреба с огромными винными бочками. Царский приём закончился в небольшом овальном дегустационном зале с огромным дубовым столом. Свою окраску стол приобрел в результате трёх столетий дегустации. Вокруг него вместо стульев теснились столь же древние бочонки, а в стенных нишах хранился набор коллекционных бокалов и кубков, прикоснуться к которым не решился бы даже самый «усталый» дегустатор. Радушные хозяева предлагали попробовать всё новые и новые сорта. Некоторые из нас стали даже сопротивляться. Однако сопротивление гостей успешно преодолевалось гостеприимными хозяевами, и процесс развивался с завидной скоростью. Успех мероприятия я могу подтвердить документально. В течение всей экскурсии многие участники постоянно пользовались своими фото- и кинокамерами. Отмечу, что удачными оказались только те кадры хроники, которые были сделаны именно на заключительной стадии процесса. Вот и говорите, что питие вина вредно.

Непросто было разыскать участников этой удивительной встречи. Но все, кто откликнулись, вспоминали её с улыбкой и сожалением, что так быстро летят годы…

Свою кандидатскую диссертацию я защитил в 1965-м году во вновь созданном Учёном Совете Научного Центра в Зеленограде. Хочу отметить, что в тот Совет входили люди, имевшие необычайно высокий авторитет в научном мире. Достаточно сказать, что основные вопросы мне задавал акдемик Александр Андреевич Расплетин, создатель одного из самых мощных ракетных комплексов ПВО в мире. Вопросы, которые он ставил, были сформулированы настолько профессионально, что после него уже никто не решился вмешиваться в ход обсуждения работы. Голосование было единогласным, да и утверждение работы в Высшей Аттестационной Комиссии прошло быстро и без замечаний.

Далее

В начало