Памяти школьного друга
Виктора Мишакова

О друге, о себе и о нашем времени

ГОДЫ УПЛЫВАЮТ… В ПРОШЛОЕ

Когда тебе далеко за шестьдесят, бег времени ощущаешь каждой клеткой. Куда смотреть: вперёд или назад? Этот вопрос, совсем не редкий, задаёшь себе всё чаще и чаще. И смотришь назад, в ту жизнь, которая всплывает в памяти то яркими пятнами, то картинами, окутанными пеленой будто туманом. Вглядываешься в то, что было давным-давно, вспоминаешь имена одноклассников, учителей, и уже не остановиться…

Ранним утром, шагая по мосту Ломоносова, я всегда поворачиваю голову направо и вижу стройный ряд до боли знакомых зданий, которые тянутся по дуге до самого Невского проспекта. И в этом ряду дом, где родился я, рядом дом, где жил друг. А чуть ближе, за деревьями небольшого сквера, школа, с которой многое связано…

ДРУГ ДЕТСТВА — ВИТЯ МИШАКОВ

Он был единственным из моих сверстников, с кем рядом прошла почти вся моя жизнь со школьной парты и до дня его ухода из этого мира. Боль утраты ещё не прошла. Не всё сразу вспоминается, но хочется рассказать о друге — яркой личности, талантливом человеке, о Викторе Григорьевиче Мишакове.
Он и сегодня со мной!

Родился Витя 24 ноября 1943 года в Куйбышеве. В Ленинграде он жил с мамой в квартире деда и бабушки в знаменитом доме Толстого по адресу Фонтанка, дом 54.

«Толсrповский дом»

Познакомились мы с Витей в школе (1953 г.). Он пришёл к нам в 206 школу на Фонтанке в 4-й класс. Школа в то время была мужская. Моя семья, как и семья Вити, жила в коммунальной квартире в соседнем доме — доме 56.

На задний двор того самого Толстовского дома, где жил Витя, выходили два заколоченных окна коридора нашей квартиры. Большие окна двух смежных комнат, где жил Витя, находились над подъездом во дворе. И всякий раз, проходя мимо них, я мысленно возвращаюсь в те счастливые дни нашего детства.

К тому времени, когда мы с Витей стали вместе ходить в 4-й класс, он жил с бабушкой Елизаветой. Его мама переехала в Москву, где работала в ЦНИИчермет им. И.П. Бардина. Дед умер.

Жизнь с бабушкой приучила его быть самостоятельным с раннего возраста. Бабушку он любил, слушал и уважал. Она была верующей и регулярно ходила в церковь.

Мученик Валерий Севастийский (Мозаика Софийского собора, Киев XI в.)

Помнится такой эпизод. Находясь у Вити дома, я перебирал бабушкины церковные календари и вдруг в одном из них я прочитал, что 9 марта это день святого Валерия (что в переводе с латинского означает бодрый, крепкий). Вот ведь как получилось: записали меня моим именем мамины подруги, якобы в честь Чкалова, хотя мама хотела назвать меня Львом в честь своего деда. Но была война. Как назвали, так пусть и будет, решили родители, не зная истины. Я же её узнал много-много позже.

Итак, оказывается, я назван в честь святого Валерия Севастийского. Интересно, а мои родители об этом знали? Думаю, что вряд ли.

Многие годы спустя упоминание дня 9 марта мне повстречалось в стихах Беллы Ахмадулиной:

Я описала марта день девятый –

Вот перечень его примет невнятный:
застой снегов и снега круговерть.
В нём всё отвесно и ничто не навзничь.
Восстал хребет последней пред-весны.
Тот цвет, что белым мною вкратце назван,
сильней и безымянней белизны.

Пред-весна. В памяти сразу всплывают мартовские заснеженные ослепительно сияющие на солнце холмы Павловского парка и окрестностей Старого Петергофа, где мы с Витей в детские годы, а потом с нашими женами и детьми совершали длительные лыжные прогулки.

ЖИЗНЬ НА БЕРЕГУ ФОНТАНКИ

Набережная реки Фонтанки часть исторического центра Петербурга. Здесь я родился в блокадном 1943-м. Здесь прошли моё детство и школьные годы.

В этих краях я в блокаду родился,
Здесь вдоль Фонтанки я с другом бродил,
Здесь я страдал и здесь я учился,
Здесь вдохновение я находил.

Да, что говорить, вся моя жизнь пролетела на берегах этой замечательной реки. В памяти сохранились детские впечатления первых послевоенных лет: чёрный конус радио в небольшой комнате, где мы жили с папой, мамой и младшей сестрой, снежные сугробы вдоль перекопанной и по вечерам мало освещённой набережной Фонтанки, разрушенные стены дома 50 и, конечно, моряки, моряки в длинных шинелях и с палашами.

ИСТОРИЯ ИЗ МОИХ ДОШКОЛЬНЫХ ЛЕТ

Были у моих родителей друзья военных лет, они их называли «Дорошенки». Жили они у Витебского вокзала. То ли на Рузовской улице, то ли на Можайской, сейчас уже не помню. Их сын Сева учился в высшем военно-морском училище, и тоже ходил с палашом. Когда мы бывали у них в гостях и заставали Севу, я, естественно, от него не отходил.

Однажды отец Севы, Семен Евдокимович Дорошенко, дал мне для игры настоящую кавалерийскую шашку (парадную, подаренную ему в Гражданскую войну). Стены большой коммунальной кухни стали отныне моим противником в бою.

И вот, как-то, придя на мой день рождения к нам на Фонтанку, «Дорошенки» вручили мне длинный сверток со словами: «Ломай теперь стены у себя дома». Так в нашем доме появилась шашка. Она сохранилась до сей поры. А вспомнил я о ней потому, что многие годы спустя её упомянул в своих стихах мой друг.

Мне часто видятся во сне
Уютный дворик на Фонтанке,
Кривая сабля на стене
И наши дружеские пьянки…

ВЕРНЕМСЯ В ШКОЛЬНЫЕ ГОДЫ

Мы вместе с Витей бегаем по утрам в школу и возвращаемся из школы домой. Сидим уже за одной партой. В те годы мы были неразлучны. В учебе стараемся, тянемся друг за другом во всём, любим рисовать, прежде всего, солдатиков (на уроках) и пейзажи.

Мой стиль рисования Витя называл «лохматостями» (я рисовал штрихами), но как мы любили говорить: «не суть». Мы оба были избраны в классную редколлегию.

Помню замечательные зимние вечера, когда мы у Вити дома за большим письменным столом, стоящим у широкого окна, трудимся над классной стенгазетой: рисуем, придумываем разделы, пишем заметки и оформляем любимый раздел юмор.

Наутро раньше всех приходим в класс, вывешиваем свои труды и выходим из класса, а затем с любопытством наблюдаем через застеклённые двери за реакцией одноклассников.

206-я школа на Фонтанке

ПИСЬМЕННЫЙ СТОЛ

С Витиным письменным столом связан один маленький эпизод. Мы с другом по какому-то важному поводу встретились у него дома. А был он тогда студентом 1-го курса Ленинградского университета. И под умные разговоры распили мы бутылку румынского рома. Для меня это было впервые. На письменном столе стоял приёмник с проигрывателем и песенка герцога из оперы «Риголетто» (Сердце красавиц…) услаждала наш слух.
Музыка закончилась. Нужно встать и снять пластинку. Но ни один из юных выпивох сделать этого не смог: голова соображала, а ноги не слушались. Вот он стол — рядом, а дойти до него нет никаких сил. Как говорится, «око видит, да зуб неймёт». Таким он и врезался в память — недосягаемым.
Это был один из первых наших житейских уроков, запомнившихся на всю жизнь.

СНОВА ВОЗВРАЩАЕМСЯ В ШКОЛЬНЫЕ ГОДЫ

После школьной реформы в нашем пятом классе появились девочки. Между нами появляется третий. Она! Дружба между Витей и этой девочкой развивалась по всем правилам жанра.

Однако мальчишеская дружба сохранилась. Мы все вместе бегали на коньках в ЦПКиО им. Кирова, ходили на лыжах за городом. У меня дома после занятий в школе за обеденным столом сражались в настольный теннис, используя вместо сетки и ракеток книги. Много позднее наш реквизит стал таким, каким должен быть, а игра в пинг-понг ещё многие годы увлекала нас. В старших классах у меня появилось увлечение, которое Витя не разделял со мной — игра в баскетбол, но это также не отразилось на нашей дружбе.

Спорт и увлечение баскетболом не раз помогали мне в жизни.

Спортивную тему закончу ещё одним эпизодом из наших школьных лет. В 1955 году на экраны кинотеатров Ленинграда вышел фильм «Мексиканец» по Джеку Лондону с Олегом Стриженовым в главной роли.

Под впечатлением этого фильма мы приобрели в фирменном спортивном магазине на Литейном проспекте две пары настоящих боксёрских перчаток и устраивали между собой поединки то в длинной Витиной комнате (у нас было тесно), то в огромном подъезде дома 56, выходящем на Фонтанку. Бывало и носы друг другу разбивали, но нас это не смущало и не останавливало.

Эти тёмно-коричневые перчатки долгие годы оставались в арсенале наших увлечений.

НАШЕ УВЛЕЧЕНИЕ — ФОТОГРАФИЯ

Не помню, кто был инициатором, но мы вместе записались в фото-кружок Дворца пионеров им. Жданова. Фотоаппаратов у нас с Витей тогда не было, но потом родители подарили мне доступный по тем временам «Любитель». Как оказалось, аппарат был с хорошей оптикой.

И мы с другом бродили по Ленинграду, выбирали сюжеты, фотографировали, выполняя задания руководителей кружка, осваивали технологию обработки фотоматериалов.

Со временем мне подарили «ФЭД 2», а у Вити появился «Зенит». При свете самодельного красного фонаря, оккупировав ванную комнату в его коммуналке, мы вместе увлечённо создавали свои детские «шедевры».

Фотография осталась одним из любимых наших общих увлечений на всю жизнь. Более того, в дальнейшем Витя связал свою жизнь с оптикой.

ЖИЗНЬ ШЛА СВОИМ ЧЕРЕДОМ…

Мы переходили из класса в класс, менялись наши учителя, а нас, пацанов, в классе становилось всё меньше. Из тех мальчишек, с кем мы начали учёбу в 1950 году, к 10-му классу осталось не более десятка. Увы, не следует забывать, что год нашего рождения 1943.
Каждую весну перед летними каникулами мы прощались с другом, полагая, что больше не увидимся. Витя уезжал к маме в Москву, и предполагалось, что осенью в Ленинград он уже не вернётся. Но наступал новый учебный год, и мы снова были вместе.
В одно из таких расставаний Витя отдал мне на память тетрадь своих стихов. Это был 1956, а может быть 1957 год. Так я узнал, что друг пишет стихи. Когда он в очередной раз после летних каникул возвратился в Ленинград, тетрадь стихов друга, по его просьбе, вернулась к нему обратно.
А я, в свою очередь, тоже начал рифмовать, но несколько позднее.

ВТОРАЯ ПОЛОВИНА ПЯТИДЕСЯТЫХ ПОДХОДИЛА К КОНЦУ

Порой мы обсуждали вопрос, где будем учиться дальше, куда после школы будем поступать. Для нас с Витей решением этого вопроса было только одно поступление в ВУЗ, но в какой…
Было не очень ясно. Школа у нас была неплохая, с богатой историей. Образована она была в 1880 году как Петровское Коммерческое Училище. Для него было специально построено здание на Фонтанке, в которое Училище переехало в 1883 году. Открытие состоялось 4-ого ноября.

В 2010 году отметили 130-летие школы.

Праздничная линейка к 130-летию школы

В связи с празднованием 130-летия школы, которое было для всех выпускников и учащихся школы историческим событием, я написал стих.

130 лет сегодня школе!
В них десять лет были мои.
И первый в этом коридоре
Отсчитывал былые дни.
Тут за стеклянными дверями
Когда-то был наш первый класс.
С тетрадками и букварями
Несло неспешно время нас.

Зато потом оно помчалось.
Да так, его только держи.
Увы, как мало нас осталось
Гулять «над пропастью во ржи».

Но школа изменилась мало,
Она как антиквариат.
Её помыть бы не мешало,
Избавить нежно от заплат,
Добавить света, но немного.
Родная школа! В добрый путь!
А мы у твоего порога
Хотим ушедших помянуть.

На берегу родной Фонтанки,
Где башни и любимый мост.
Друзья! Поднимем наши чарки,
И пусть звучит сквозь ветер тост
В честь тех, кто нас учил толково,
Сил не жалея, кто любил
И уважать Родное слово
Привычку навсегда привил.

3 ноября 2010 года

В наши времена у выпускников школы, в основном, настрой был на получение высшего математического, физического или технического образования, по крайней мере, у ребят из нашего класса. Таковым было время.

Празднование юбилея школы. Поют выпускники 40-х годов

Празднование юбилея школы. Выступают учащиеся школы

НАШИ УЧИТЕЛЯ

Евгения Георгиевна Прохорова и Валера Глейзер

Что касается учителей, то из тех, кто преподавал в нашем классе, я бы выделил учительницу английского языка Евгению Георгиевну Прохорову, которая блестяще учила нас английскому языку. Этих знаний мне хватило на всю жизнь. Хочу ещё отметить, что эта женщина учи ла детей в Ленинграде всю блокаду.
Любили мы учителя рисования и черчения Лебёдкина Евгения Александровича. Он нам очень многое дал.
Мне нравилось, как преподавала нам химию Пукинская Эра Ивановна.
Если говорить о дорогах, которые мы в те годы выбирали для себя на будущее, то их выбор определялся в основном веяниями времени, а также… влиянием учителей.

ЕвгенийУ Вити были хорошие отношения с преподавателем литературы заслуженным учителем Виталием Ивановичем Жуковым, который преподавал нам в 10-м классе. Да и не мудрено. Витя много читал, он знал наизусть всего «Евгения Онегина», что не трудно заметить из содержания его поэтических произведений.

КОНЕЦ 50-х

Времена Н.С. Хрущёва. Мы открываем для себя много нового: хорошего и плохого. Читаем Сергея Есенина, Осипа Мандельштама, Анну Ахматову. В ту пору начинают звенеть Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский и другие поэты. Бегаем, иногда по ночам занимать очередь, в магазин подписных изданий на Литейном, и, с разрешения родителей, приобретаем множество книг.
И сегодня во многих домах можно увидеть подписные издания тех лет: Эмиля Золя, Джека Лондона, Майн Рида и многих-многих знаменитых писателей. Читая книги, мы, конечно же, между собой их обсуждали. Например, помню, мы с Витей не могли понять Анатолия Мариенгофа, который, опубликовав «Роман без вранья», называл себя другом Сергея Есенина. Не могли не обсуждать тогда скандального Евтушенко.

ВОТ… ШКОЛА ЗАКОНЧЕНА

У Вити были колебания: поступать на филологический факультет университета или физический. Выбор пал всётаки на физический.
И он поступает.

У меня же колебаний особых не было: либо физфак Ленинградского государственного университета, либо ЛЭТИ (Ленинградский Электротехнический институт им. В. Ульянова (Ленина)).
Я поступал, как и Витя, на физфак, и не прошёл. Год проработал в физической лаборатории института радиационной гигиены (ЛИРГ) под руководством Владимира Дричко, а на следующий год поступил уже в ЛЭТИ.

А НАША ДРУЖБА?

Она продолжалась. А жизнь готовила нам много новых «сюрпризов» и хитросплетений. Так, например, с Володей Дричко спустя несколько лет мы повстречались у Вити на свадьбе: жена Володи Ира и Витина жена Нина, как оказалось, были подругами. В дальнейшем мы не раз встречались в гостях у В. Мишакова с моим первым наставником, который прививал мне вкус к науке и исследованиям.

Тем временем, по приглашению Вити я посещал университет и в большой физической аудитории слушал лекции знаменитостей: академика В.А. Фока, проф. С.Э. Фриша, проф. Г.С. Кватера.

рофессор Кватер был знаменит тем, что на своих лекциях объяснял физические законы, используя обыкновенные спички.

Случалось и такое: друг приглашал меня в небольшое заведение, расположенное на углу улицы Герцена и Невского проспекта. Оно располагалось несколько выше уровня тротуара и называлось: «Советское шампанское».

Поднявшись по нескольким ступеням, мы попадали в небольшое помещение, где за маленькими стойками стоял весь цвет советской ленинградской физики со стаканами с золотым напитком (50% бренди и 50% шампанского) в одной руке и конфетками в другой.

Мы, как большие, брали себе то же самое (Витя получал стипендию, я уже работал) и вставали где-нибудь поблизости, внимательно вслушиваясь в очередной физический диспут и млея от восторга.

Так мы делали первые шаги в науку.

Уже в то время мы с другом ходили в водные походы. Добирались по железной дороге до Приозерска, а затем шли на лодке по водной системе «Вуокса».

Множество приключений и разнообразных казусов, происходивших с нами в те времена предмет отдельного описания.

Но это всё было только начало.

СТУДЕНЧЕСКИЕ ГОДЫ!

Студент Глейзер

Студент Мишаков

Время романтических 60-ых! В залах и аудиториях ВУЗов, в концертных залах читали стихи и поэмы Сергея Есенина, нешкольного Владимира Маяковского, Анны Ахматовой и других. Устраивали вечера поэзии, где выступали мятежные восходящие звёзды: Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина.

Заслушивались песнями уже тогда знаменитых бардов: Булата Окуджавы, Новеллы Матвеевой, Ады Якушевой. Особое восхищение вызывали наши ленинградские барды: Евгений Клячкин, Юрий Кукин, Борис Полоскин, Александр Городницкий и другие.

Я любил ходить на вечера поэзии и слушать знаменитых мастеров художественного слова: Э. Вилецкого, М. Троицкого, В. Ларионова, Д. Журавлёва.

Концертные залы в такие вечера всегда были переполнены.
Однако, годы студенчества — они пролетают быстро, увы и ах!

ДРУЗЬЯ И ДОРОГИ

У Вити и у меня появились новые друзья. С ними каждый из нас протопал многие километры по лесным тропам и горным дорогам, проплыл по рекам и озёрам, кто на плотах и байдарках, кто на шестивёсельных ялах, а кому-то пришлось опускаться под воду в глубоководном аппарате.
Реки и озёра Карелии, красоты Урала и Горной Шории, Чёрного моря и Закарпатья, наконец, Камчатки, где побывал Витя, всё это рождало яркие впечатления. При встречах они благотворными потоками перетекали от одного к другому и становились общим достоянием или некой питательной средой в сообщающихся сосудах.

Горная Шория. Река Мрассу

В нашей компании Витя одним из первых побывал за рубежом: в Германии (Восточной), в Чехословакии. После таких поездок непременно встречи и рассказы с показом слайдов.
Зачем я обо всём этом говорю?

Затем, чтобы не забыть о том, что во время наших застольных собраний иной раз после очередного похода, иной раз по случаю дня рождения кого-то из друзей, за столом произносились стихотворные тосты. В этом жанре первенствовал всегда Витя. Как правило, он действовал в своей исключительной манере: сидел скромно за столом, пока высказывались другие ораторы, и выжидал. Затем брал слово в какой-то извинительно-хитрой манере: то у него разлад с музами, то болит рука, то ещё что-нибудь эдакое.

И… после первых же произнесённых им фраз внимание всей компании всецело переключалось уже только на Витю: а послушать было что. Витя безраздельно владел вниманием всей аудитории.
В его стихах всегда присутствовала добрая насмешка и тонкий юмор.

Его стихов всегда ждали, и их любили. Постепенно я стал вторить Вите и готовить свои выступления. Так возник забавный соревновательный процесс. За годы накопился приличный багаж наших «творений», и мы, иногда, то полушутя, то полусерьёзно стали говорить о печатном издании наших совместных трудов.

Но, «каждое семя знает своё время…».

ГОДЫ СТРАНСТВИЙ

Лето 68-го года: Витя и его молодая жена Нина отправляются на Соловецкие острова это первое живое знакомство с Беломорьем.

На следующий год путешественников уже трое: Витя и Нина Мишаковы, и Миша Шевцов (в то время аспирант физфака). Жизнь — в палатке на берегу губы Долгой, которая глубоко вдается в Большой Соловецкий остров. Плаванье — в бухте на плоту, на лодке по внутренним озёрам. Прогулки на остров Большая Муксалма, куда ведёт дорога через дамбу — выдающееся инженерное сооружение.

Витя и Нина Мишаковы. Соловецкие острова.

В тех же краях — ловля трески замечательной белой ночью под сообщение по радиоприёмнику о полёте на Луну американского космонавта Армстронга. Треска при этом жадно хватала грузила, наживка была не нужна.

Я в то лето с друзьями из ЛЭТИ тоже плавал, но далеко от Вити: на плотах по реке Мрассу (Алтай, Горная Шория). Приёмник же доносил до нас в таёжное болото под чёрное небо при мокром лунном свете обрывки репортажа о футбольном матче «Зенита». А вёл репортаж легендарный Вадим Синявский.

Летом 1979 и 1980 годов Витя вновь на Белом море на Морской биологической стации Ленинградского Государственного университета. В первый год с Мишей Шевцовым, во второй с Алексеем Эйхвальдом. Физики участвуют в уникальных исследованиях морской среды, используя достижения оптической науки, и… постепенно влюбляются в местные красоты.

А дальше путь на Белое море лежал через байдарочные походы на Вуоксу, на озеро Селигер, на Онегу и Космоозеро в Карелии. Вдохновителем и организатором этих походов чаще всего был Андрей Николаевич Ключарёв, сотрудник, а позднее профессор кафедры оптики ЛГУ (ныне СПБГУ).

Манящее Белое море. Оно всё ближе и ближе. В конце восьмидесятых годов состоялся байдарочный поход от Беломорска по системе озёр, расположенных вдоль южного берега Белого моря. Следующий поход — на южный берег Белого моря, а далее перебрались на Север, за Полярный круг. В этих походах А.Н. Ключарёв среди друзей имел звание «Адмирал открытых морей».

КОНЕЦ 90-х, НАЧАЛО НОВОГО ВЕКА

Андрей Ключарёв уже не может участвовать в походах, и основная роль в них перешла к Вите Мишакову, который при Андрее имел звание «Адмирал каботажного плавания». Состав участников байдарочных путешествий менялся. Компании были то большими, то совсем маленькими. Так, однажды, Витя плавал с дочкой Наташей, зятем Ильёй и внучкой Лизой, которой в ту пору было всего год и 8 месяцев.

Итак, Витя с друзьями неоднократно бороздил на байдарке воды Белого моря. В 1999 и 2000 годах такое счастье выпало и мне. В составе Витиной команды, в которой были и дети, я прошёл водными дорогами, начиная от населённого пункта Пояконда (1079 км от Санкт-Петербурга).
В этой заброшенной точке Земли за Полярным кругом удачно соседствуют железная дорога и выход к морю. Сюда, в Кандалакшский район, с байдарками и рюкзаками мы добирались Мурманским поездом, выгружались на железнодорожную насыпь и дальше пешком на исходе белой ночи двигались к морю.
Пояконда — это двери в Белое море. Утром, войдя в эти двери, как в двери знаменитой сказки, после небольшого привала мы (отряд из нескольких байдарок) идём по Ругозёрской губе Белого моря навстречу удивительным созвездиям небольших островов, расположенных в незначительной удалённости друг от друга.

Трудно остаться равнодушным к этой природе. Наше отношение к ней передано в наших стихах.

Закат на Белом море

СПАЯННЫЕ ДРУЖБОЙ И ПОХОДАМИ

С годами сформировался устойчивый коллектив, естественным центром которого стал Виктор Григорьевич Мишаков. Практически в ежегодных путешествиях на Белое море всегда присутствовал основной состав, а отдельные участники походов периодически менялись, но Витя ко всем был внимателен, ровен и приветлив, как со взрослыми, так и с детьми.

Основу нашей команды вместе с Витей составляли физики Михаил Константинович Шевцов, Алексей Игоревич Эйхвальд, метролог и одновременно исполнительница и знаток бардовских песен Ирина Владимировна Садковская (жена Алексея Игоревича).

Сегодня им, как и мне, не хватает общения с Витей. Но он незримо всегда с нами.

Мыс Киндо

ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА И…

В начале лета 2011 года речь пошла об очередном походе в наши излюбленные места. Ирочка Садковская начала активную подготовительную работу по формированию коллектива. Мысленно я уже видел себя в тех краях, но физически, пожалуй, не был готов. С Витей обсудил Ирин призыв. Друг пожаловался на плохое самочувствие тоже. Решили, разумней не рисковать.

И, вдруг, в июле узнаю, что Витя отправляется в поход. Кто тогда мог подумать о том, что он поехал прощаться с Беломорьем?

В этом последнем походе он оставил свою байдарку на одной из наших любимых стоянок на мысе Киндо.

После похода мы с другом уже не увиделись.

А незадолго до того, как уйти в поход, Витя рассказал мне, что подготовил материал для нашей совместной книги. После возвращения с берегов Белого моря, находясь в больнице, он распорядился передать мне материалы, которые были им подготовлены.

В книге, которую вы, уважаемый читатель, держите в руках, представлены Витины стихи, в том числе, стихи, обращённые к друзьям, с кем он и я были в походах.

ДА, НАЧИНАЛИ МЫ В ШКОЛЕ НА ФОНТАНКЕ

Школа на Фонтанке — место нашей встречи.

Евгений Богорад (современное фото)

Листаю книгу «Во благо Отечества», посвящённую 206 школе. Среди выпускников школы 1900-х годов имена поэтов Николая Тихонова, Леонида Хаустова, Анатолия Чепурова, Евгения Рейна, писателей Ивана Ефремова, Михаила Чулаки и Сергея Довлатова, а также нашего с Витей одноклассника — автора текстов многих известных песен поэта Евгения Богорада.

Видимо есть что-то уникальное в старинных стенах этой нашей родной школы. Здесь по соседству со школой написаны эти строки. Отсюда в 1960 году Виктор Мишаков отправился в большую физику и посвятил ей и физфаку университета всю свою творческую жизнь.

В семидесятых годах ушедшего века Витя вслед за физическим факультетом переехал жить из дома на Фонтанке в Старый Петергоф, и уже с берегов Финского залива стартовал на Белое море, где на берегу мыса Киндо прошло его последнее свидание с этим краем.

Выполняя пожелание друга, я подготовил эту книгу с надеждой, что её название ему понравилось бы.

Валерий Глейзер

Далее
В начало