Эмерджентность

30.09.2015. Уже на первых страницах книги встретил не часто употребляемое  слово: «Эмерджентность». Оно характеризует  явления, которые не выводятся из низкоуровневых теорий, но связаны с понятиями более высокого уровня. Я давно обратил на это внимание. Так, многие понятия культуры, социологии, экономики настолько оригинальны, что не имеют ни малейшей связи с материей, в которой они реализуются, т.е. с физикой, химией, даже с биологией и всякими прочими науками. От Д.Дойча узнал, что придерживаюсь взглядов редукционизма, с которыми он не согласен, но которыми, по его мнению, заражены многие деятели науки, в том числе очень известные. Редукционистское мировоззрение ведет к созданию иерархии теорий. Это при таком подходе принципиально возможно объяснение и вывод социальных процессов из молекулярной физики. Вопрос фундаментальный — возможно ли такое в принципе, если не обращать внимание на непостижимый объем вычислений? — Или это разные уровни реальности, не сводимые один к другому?

Реальность

12.10.2015. Д.Дойч излагает нынешние представления об истинности теории. Подтверждения выводов наблюдениями (как это считалось раньше) недостаточно, необходимо отклонить все конкурирующие объяснения. И если для отбрасывания теории достаточно одного несовпадения, то для утверждения истинности нет вообще никаких критериев, — все теории сомнительны. Прочитал главу о виртуальной реальности. Представление, быть может, более детализировано, но, по сути, автор  повторяет идеи польского фантаста Станислава Лема, изложенные в книге «Сумма технологии», которая была опубликована более полувека назад. Удивило, что нет ссылки на Лема, — вероятно, он в Англии малоизвестен.

Виртуальность

14.10.2015. Я часто говорю о том, что современный мир катится в виртуальность. Со все возрастающей скоростью, после того, как компьютеры овладели массой (или наоборот). И вот, читаю физика Д.Дойча, — он о том же. По современным (научным!) представлениям, наш мир в большой степени виртуальный. Солипсизм отрицается, но различия между реальностью и представлением о ней как-то сильно размываются. У меня в связи с этим вопрос, — что первично, — подобные научные представления, или бытовая молодежная практика, которая задает ученым такой образ мышления. Я склоняюсь ко второму варианту, тем более что и серьезная наука уже впускает в себя субъективизм.

Научные представления все дальше уходят от здравого смысла. Первым начал Эйнштейн, сто лет назад, своими сказками о потерянном времени, искривленном пространстве и бесконечной плотности в точках сингулярности. Дэвид Дойч мне показал, насколько современная физика пропитана фантастическими сущностями, не укладывающимися ни в какие рамки рациональности. Такое впечатление, что физика заблудилась и ждет пришествия новых революционеров и нового мышления. Я бы посоветовал ей вернуться на сто лет назад и попытаться повернуть процесс в другое направление, не туда, куда повел Эйнштейн. Он создал картину мира, в которой (как и до его прихода) правит логика, не допуская чудесные явления. Другой вариант — признать возможность существования чудес. Физика получится другая, со сказочными сюжетами. Однако она и сейчас допускает необъяснимые явления, принимает их как аксиомы. Не исключаю, что будущая физика будет допускать исключения из правил, как допускают их, например, языковые конструкции.

Концепция Дойча и мои фантазии

15.10.2015. Читая книгу «Структура реальности», я вдруг увидел научное (!?) подтверждение некоторых своих догадок, которые изложены в моей книжке, в статье «Фантазии о многомерном времени» (стр. 80-82). Концепция «мультиверса» — сосуществование огромного числа вселенных. Как я понимаю, это просто другая интерпретация того, что я назвал «Многомерное время». Приведу две цитаты из своих записей, которые хорошо согласуются с этой концепцией.

07.01.1997. Существует все, что имеет право существовать, и это все существует вечно. … Мы вечно терпим неудачи, вечно погибаем при разных обстоятельствах и также вечно судьба благоволит нам.
03.05.2001. Если время не одномерно, линия жизни прочерчена на плоскости или в ином многомерном пространстве. Каждое мгновение имеет не одно, а несколько продолжений, которые сосуществуют…

Нам доступно только одно продолжение. Причины, по которым получается именно такой путь, неизвестны. Нет также информации о том, существуют ли запреты на выбор направления и есть ли принципиальная возможность испытать другие сосуществующие варианты.

Различие между концепцией Дойча и моими представлениями в том, что я как бы наделяю сознание способностью скользить между близкими вариантами вселенных мультиверса. Различие непринципиальное, а возможно, я еще просто не дочитал книгу до конца. По Дойчу, сосуществуют пространства возможностей, мы живем в одном из таковых. В «других вселенных» жизнь наших прообразов-двойников складывается иначе. Как утверждает Дойч (стр. 69): Ни одна из копий какого-либо объекта /в «других вселенных»/ не занимает привилегированного положения не только «в объяснении теней», но и в полном математическом объяснении, даваемом квантовой теорией.

Все это весьма метафизично, но Дойчу я готов поверить. Он опирается на логику и на данные современной науки. В моем арсенале только логика с примесью фантазий, но мыслим мы схоже.

Из Википедии: Дэвид Дойч (род. 1953, Хайфа) — британский физик-теоретик израильского происхождения, работающий в Оксфордском университете; один из пионеров в области квантовых вычислений и пропагандист эвереттовской многомировой интерпретации квантовой механики.

16.10.2015. Двигаться можно только вперед, обратной дороги нет. Она появляется только тогда, когда попадаешь в тупик. Тупик — особое состояние. Сначала его не видишь, потом не веришь и не признаешь, что движение было напрасным, надо вернуться. Мне всегда это трудно принять, до последнего надеюсь на чудо. Не внимаю и мудрому совету о том, что побеждает тот, кто умеет уступать,  всегда упорно рвался вперед и отступал только на заранее подготовленные позиции. Часто их не было, и я падал вниз. Так было в занятиях наукой, да и в самой жизни. Толкали к обрыву обстоятельства, их приближение я не чувствовал или игнорировал. Значит, велика моя вера, упорство или упрямство…

Физик Дойч предполагает, что инопланетный разум, если таковой существует, можно попытаться рассмотреть в телескоп. Он считает, что на определенном этапе разум непременно примет космические масштабы, займется преобразованием, как минимум, собственной звезды. И если обнаружатся аномалии в известных характеристиках звезд, можно сделать вывод. Пока такие аномалии не обнаружены. Интересно, что многие открытия в космосе делаются «на кончике пера», не столько наблюдением, как их интерпретацией. Пример тому экзопланеты. Их никто не видел, но так интерпретируют едва заметные флуктуации светимости…

Мне всегда были интересны дисциплины с пристакой «астро-». И если бы существовали в мое время астрологи, я бы непременно увлекся их учением. Но астрологи к нам пришли только в конце 70-ых, когда уже мое материалистическое мировоззрение стало монолитным и неприступным. Это сейчас сами физики и примкнувшие к ним математики пытаются его раскачать и совершить «цветную революцию» в сознании.

Наука и религия

22.01.2016. В последнее время из разных источников возникает предположение, что окружающий нас мир — фантазия. Для религии и искусства в этом нет ничего нового, но к разговору подключаются физики и неожиданно понимающе кивают головой: «да, это так, мы подтверждаем». Хотел написать, что наука пребывает в кризисе. Это неверно только по той причине, что она никогда из него и не выходила. Как только все укладывается по полочкам, тут же появляются новые данные, от тяжести которых полочка рушится, надо все собирать сначала. — Сизифов труд, как определили такое занятие древние. Но мы знаем, что труд не совсем бесплодный, — некоторые конструкции остаются, их укрепляют, и наука понемногу движется вперед. Уместно задать вопрос, — Куда? И вдруг выясняется, — к религии, где сидят ангелочки, поджидают и думают, — ну когда же она, неразумная, дорастет до нас! Верующие давно уже все это знали от пророков и проповедников, которым строптивая наука не поверила и обрекла себя на долгий путь к истине. Истина одна, и не важно, кто и как до нее добирается.

Одно из принципиальных различий между верой и знанием вижу в том, что вера основана на разовом вливании информации, а знание добывает его постоянно, on-line. Оттого оно кажется близким, достоверным и надежным. Для верующего когда-то было сказано все и сразу, наука добывает истину долгим упорным трудом.

Между наукой и религией всегда были непростые отношения (сам я принадлежу к научной партии). Но есть между ними общее, — тот и другой путь наполнен фантазиями. Различие в том, что у религии вначале есть вера в некие истины, которые потом возбуждают фантазии. А у науки, —  наоборот, в начале приходят фантазии, из которых понемногу формируется знание. Иными словами, у религии знание в начале, а у науки — в конце пути.

Долгое время наука не противоречила «здравому смыслу», хотя уже вводила некоторые абсолюты, невидимые и не ощущаемые. Первый серьезный кризис между научными понятиями и «здравым смыслом» разразился в конце 19-го века и был разрешен Эйнштейном. Было никак не понять, что такое мельчайшая частица вещества — корпускула или волна? Эйнштейн предложил считать, что это есть и то и другое, т.е. принять явное чудо, которому в реальной жизни аналогов нет. Ученые мужи помучились, поскрипели, но согласились. Дольше всего держались советские ученые, но и они пали под натиском неопровержимых фактов. Честь и слава героям науки!

Так, Эйнштейн первым ввел откровенную фантазию в науку. За это мы его по праву почитаем, а немцы, евреи и американцы гордятся. После Эйнштейна пали всякие ограничения здравого смысла, ничто не отвергается с порога, в науку хлынули фантазии. И никто теперь уже не рискнет сказать о них все, что думает. А человеку, далекому от физики и подавно не отделить достоверное знание от иллюзии. Но так было всегда.

Когда-то я запоем прочитал большую книгу об астрономии, космологии и близких к этому дисциплинах. Там подробно говорилось, в частности, о «кухне» — о том, как готовятся теории, которые потом овладевают массами (ученых). И был поражен, как немыслимые предположения неожиданно находят подтверждение и становятся теорией. Вначале все очень шатко, но новые данные постепенно укрепляют конструкцию. У меня сложилось впечатление, что то были досужие фантазии, не вытекающие из чего-нибудь серьезного, реального, но потом они все-таки складываются в правдоподобную и стройную научную картину. И прихожу к выводу, что наука — это вольная интерпретация реальности. Интерпретаций может быть много, выбрать из них «настоящую» невозможно, — любая будет отличаться от того, что «есть на самом деле». У каждой теории свои образы и свой язык и, хотя бы по этой причине, невозможно сказать все до малейших подробностей, — не хватит ни слов, ни понятий, да и не существует абсолютно точного перевода. Научного «эсперанто» нет, и возможно, не будет. При такой позиции не вижу принципиальных расхождений между наукой, религией и искусством, — это все разное оформление фантазий…

25.07.2016. Менять мировоззрение нелегко. Мне, человеку 19-го века, неуютно в 21-ом, куда меня вдруг забросила машина времени. Неверующий материалист, резко отрицающий эзотерику, вдруг встречает ее оправдание «в святая святых», — в физике и биологии. Могу сравнить себя с правоверным коммунистом, слушающим речи генсека Горбачева, поющего осанну буржуазии. Маршал Язов в таких условиях попытался совершить переворот, а Ахромеев застрелился. Впрочем, для науки это ситуация обычная, она постоянно совершает виражи. Для нее это проходит относительно спокойно, это у нас, у зрителей, кружится голова.

Никогда я не был верующим, но христианством интересовался, поскольку оно сильно повлияло на культуру, к которой я, как и к науке, всегда относился с почтением. Допускал, что когда-нибудь приму религию, и утверждал, что если такое случится, стану фанатично верующим, не допускающим никаких сомнений. Оттого, что метод «от обратного» едва ли не самый надежный, его широко практикуют в доказательствах теорем. Впрочем, до веры мне пока далеко, есть только сомнения и разочарование материалиста, оказавшегося у разбитого корыта, которое, как выясняется, еще и виртуальное.

В начало