1978 год, лаборатория НИИ. Я работаю в составе группы, которая занимается расшифровкой кардиограмм. Традиционная кривая на ленте в нашей системе представала как звуковой сигнал, записанный на магнитофон. Соответственно, магнитофоны входили в состав необходимого для работы оборудования. Магнитофоны обычные, кроме кардиограмм, мы на них воспроизводили эстрадную музыку. Однажды кто-то принес кассету с записью доселе неизвестного ансамбля «Машина времени».

…В 60-70 годы 20-го века была популярна авторская песня. Окуджава, Клячкин, Галич, Визбор и многие-многие другие были известны, исполнялись, но над всеми авторами-исполнителями возвышался Владимир Высоцкий, — кумир молодежи 70-ых. Лирика Высоцкого, как у Маяковского пробивается сквозь грубый голос, через речь и сюжеты, взятые из самой жизни, они не прикрыты изящными музыкальными или иными формами. Равного Высоцкому не было в этом жанре.

Интересна «политическая позиция» Высоцкого. Она была крайне патриотическая, и при этом, умеренно антисоветская. Начинал он вообще с «блатняка». Впрочем, этим баловались многие, — Утесов, Вертинский и др. Неприятие законов легко переходит к неприятию власти. Цитата из раннего Высоцкого:

За хлеб и воду, и за свободу
Спасибо нашему совейтскому народу.
За ночи в тюрьмах, допросы в МУРе
Спасибо нашей городской прокуратуре.

«Советское» именно так и произносилось у него, — через издевательское «й». Мой сын — из другого поколения, однажды он удивился мнению о «легком антисоветизме». Но это факт, что Высоцкий говорил обо всем без прикрас, как есть, а правда в то время по самой своей сути была антисоветской, поскольку «чисто советскими» могли быть только фантазии.

И вот, я впервые слушаю неподцензурного Макаревича, — полулегальный концерт, который прошел в Архангельске, — как было сказано в предваряющем концерт вступлении. Были там примерно такие слова: «Вы сейчас услышите нечто особенное, что не оставит вас равнодушными и вы не сразу сможете успокоиться».

Все получилось именно так, как предупредил Макаревич. — Хорошо и необычно! — Я услышал тексты, правдивые как у Высоцкого, под хорошую современную музыку в профессиональном исполнении с тонкими политическими аллюзиями. Настолько тонкими, что автору и предъявить было нечего, но слушатели понимали, о чем речь. Вот, например, слова из песни «Полный штиль»:

На любой вопрос готов ответ,
Жизнь всегда была послушна силе.
Но никто не верит в то,
Что на свете ветра нет,
Даже если ветер запретили.

Полный штиль, как тряпки паруса.
Мир устал, уснул в ленивой дури.
Я молю, чтоб каплю ветра
Мне послали небеса,
Пусть сильнее грянет буря!

В этой приятной легкой музыкальности и словах о природе явно слышится призыв к революции, — как у Максима Горького в «Буревестнике». Собственно, последняя строка — точная цитата оттуда. В школе нам подробно объяснили смысл слов и всего произведения. И вот теперь школьник, ставший взрослым, повторяет эту фразу уже по отношению к советской действительности. Потом те годы получили название «застой» но Макаревич задолго до перестройки (в 1978-м) уже об этом говорил.

Вскоре случился его выход на большую советскую эстраду и всеобщее признание. Помню, однажды на работе (в конце 70-ых) услышал эмоциональное восклицание: «Макаревич продался большевикам!». — Это одна из коллег сообщила нам новость о том, что Макаревич будет выступать там, куда его до сих пор не пропускали. — Да, он не исполнял свои старые песни «сомнительного содержания», но написал много новых, которые нравились публике. В 1980-м умер Высоцкий. Я думал, — кто же после него подхватит эстафету, что выберут «молодые души»? Можно с большой уверенностью сказать, что на какое-то время эстафету подхватил Макаревич. — Он стал кумиром молодежи 80-ых.

Время менялось быстро. В конце 80-ых все формы антисоветизма выплеснулись на страницы открытой печати. Это стало модным, тонкая критика перестала быть интересной, как и сама правда, — она стала принимать гипертрофированные (натуралистические) формы. Тематика, в которой был силен Макаревич, потерялась. Он пытался писать что-то критическое уже по отношению к новому состоянию, но не получалось сильно и убедительно. Макаревич ушел на периферию эстрады, еще собирая концерты былых почитателей, но в 90-ых кумиром молодежи он не был. Впрочем, уже и не было таких всеобщих увлечений.

И вот, наступили «путинские времена», когда постепенно стали возвращаться некоторые полузабытые советские реалии. Маятник истории качнулся в другую сторону. Это нормально, — вместе с советским, как это всегда бывает при революциях, было выброшено много хорошего и даже необходимого. Ситуация стала ближе Макаревичу, он ушел в оппозицию к этому новому состоянию. Но время другое, мы теперь не слышим от него тонкой интеллектуальной критики. Возможно, после разнузданного перестроечного крика, она уже и не будет теперь слышна. И если в советские времена мы все, в том числе, Макаревич, в целом, не выступали против существующего строя, было лишь желание убрать его нездоровые проявления, только подправить, то теперь произошла всеобщая радикализация, — или-или. Нет ничего тонкого, двусмысленного, ассоциативного, остался прямой вопрос: «ты с нами, или против нас?» Макаревич, в согласии с давней собственной традицией, выбрал «против».

Когда-нибудь этот период закончится и молодежь 2020-х будет беседовать со стариками, которые еще будут помнить взлет Макаревича и его уход в оппозицию, ныне не столь популярную, как во времена советские.

15.03.2018