5.1. Заметные реформы в стране, на нашем предприятии и в семье

Новый 1961-й год с самого его первого дня запомнился внедрением в повседневную жизнь всей страны совсем неординарного события. Оно готовилось загодя, но предшествующей информации на эту тему что-то не припомню. С 1-га числа января месяца приступили к внедрению тотальной денежной реформы.

На первый взгляд мероприятие было несложным: предполагалась простая деноминация всех денежных платежей в пропорции 10 к 1. Например, довольно длительная привычная стоимость проезда в трамвае, троллейбусе, метро, вместо обычных 30, 40, и 50 копеек становилась 3, 4, и 5 копеек. То же самое происходило и с ценами на все продукты, товары, расчеты, как бытовые, так и товарные или промышленные. Естественно, в свою очередь, заработные платы, оклады, различные виды добавки к ним в виде премий, выслуги лет, дотаций за работу в особо трудных условиях, конечно пенсии, командировочные, короче, все виды денежных доходов также уменьшались в 10 раз.

Какого-либо изменения или ухудшения материального состояния населению эта реформа не предвещала, даже наоборот – вносило удобство оперировать меньшими числами в финансовой системе, сулило некую, пусть небольшую, но выгоду, просто удобства. Но на самом деле со временем некоторые высшие финансовые службы заметили, что пользуясь округлениями цифр, порою встречались и злоупотребления. Поговаривали, что этим путем сумела заработать наиболее массовая сфера денежного обращения, а именно пищевое производство. Но, говоря откровенно, в быту эти не очень понятные недоразумения если и проявлялись, то не слишком заметно. Конечно, появилась новая конфигурация валюты – старую постепенно должны были полностью изъять из оборота. Это всё без затруднений выполняли банки.

Правительство решило, что переход на новый уровень монетизации страна сумеет осуществить за 3 месяца, в течение которых будут использоваться оба вида валют. Сегодня могу твердо заявить, что тогда в нашей деятельности и производственной жизни реформа практически никак не отразилась, мы к ней привыкли довольно быстро и практически безболезненно. Для нас – простых людей она, действительно, оказалась несложной и слабо значащей.

Гораздо заметнее и значительно более существенно проявила себя в этот же период довольно крупная реорганизация структуры всего завода и соответственно его института, т.е. непосредственно нас. В первую очередь следует упомянуть создание нового крупного концерна – «Объединения» со сложным именем «Электромашиностроительное». Оно должно было вовлечь в себя несколько родственных заводов и предприятий, некоторые из которых были специально образованы.

Было решено во главу нового образования ввести нашу «Электросилу». К ней присоединялся расположенный в пригородном поселке Металлострой, равный по размеру крупный родственный «завод п/я 240», который впредь должен был именоваться – «Ленинградский Электромашиностроительный Завод», сокращённо «ЛЭЗ».

Но на этом не остановились. В городе Великие Луки, решили открыть на базе старого предприятия новый электроаппаратный завод. Его назвали «РЕОСТАТ». Наконец, в самом городе Пскове и в Псковской области на станции Дно, на базе старых ремонтных мастерских решили создать предприятия по производству сравнительно мелких электрических машин и других похожих изделий. Их точных названий не помню, но, кажется, первый был назван «Псковский Электромашинный завод».

Начавшиеся преобразования, естественно, не могли не коснуться и самой структуры нашего института, размер и роль которого за прошедшие годы заметно возросли. По численности он уже приближался к 600 человек. Было решено, полностью упразднить бывшую ЦЗЛ (Центральную Заводскую Лабораторию), целиком переведя ее в институт. А в самом институте организовать новые и одновременно перестроить старые подразделения – лаборатории с более строгой ориентацией по профессиональной деятельности.

Нас металлургов-металловедов это коснулось особенно ощутимо. Было решено, объединить лаборатории металлов, химических анализов, механической прочности машин и лабораторию пайки и сварки в единый отдел, назвав его «Отделом Металлов и Прочности» – все под моим началом.

Разместился этот отдел в основном на неполных трех этажах южной части нового лабораторного корпуса, выходящего на Мариинскую улицу, и ещё нам выделили помещения на третьем и четвертом этажах, которые располагались вдоль Московского проспекта. По размерам отдел заметно вырос почти до 150 сотрудников.

Отдел электрической изоляции – весьма специфическая и важная служба в электротехнике, возглавил В.Н. Королев. Отдел занял два этажа лабораторного корпуса выходящего на Мариинскую улицу, состоял из трёх крупных лабораторий общей численностью более девяноста человек. Остальную большую часть лабораторного корпуса занимали лаборатории электрических машин, аппаратов, электроприборов, отдел охлаждения, а также опытный цех, который разместился во внутреннем дворике здания. Появилось и первое новое подразделение счетно-решающих устройств. Оно при полном отсутствии современного оборудования работало на громоздких сильно устаревших и предельно неудобных ламповых сооружениях.

Институту присвоили новое название: «НИИ Электросила» оставив при этом его прежний высокий ранг «института первой категории».

Кратко расскажу о своём отделе. Лабораторию металлов продолжил возглавлять сам, как бы по совместительству с руководством всем новым отделом. Вакансия для ее начальника пока пустовала, не хотелось вводить на эту серьезную должность случайных или временных персон.

Не совсем гладко получилось в лаборатории химиков. Внезапно ушел из жизни надёжный, но довольно пожилой её начальник – Сергей Бузин. Временно назначили руководителем лаборатории очень опытную сотрудницу Веру Исаевну Левитон, но у нее, при наличии великолепного практического опыта не было никакого законченного специального образования. Поиски кандидата на эту должность я взял на себя, но это растянулось не на один год. После нескольких неудачных проб, был, наконец, найден подходящий специалист – Валентин Георгиевич Пальмский. Он имел учёную степень, а также хороший опыт работы в других химических лабораториях. При этом, он весьма положительно характеризовался как по владению нужной специализацией, так и по своему характеру и воспитанию. К счастью, и в настоящее время, живет и здравствует, но естественно отдыхая, находясь на пенсии.

В лаборатории прочности машин удалось без сложностей сменить не очень популярного начальника Виктора Феррони, на молодого и подходящего на эту должность инженера-специалиста Леонида Викторовича Куриловича. Его я знал и раньше, когда он учился заочно в Северо-Западном Политехническом институте и одновременно работал монтёром термического участка одного из заводских цехов. К моменту назначения начальником лаборатории Леонид Викторович уже успешно закончил институт. В последующие годы его лаборатория выделилась в независимый самостоятельный отдел. Вскоре после этого Курилович пошёл на повышение. Его назначили первым заместителем директора по научной работе всего института, в этой должности он успешно проработал довольно длительный срок, вплоть до радикальных реформ сопровождающихся закрытием института.

Наконец, во вновь организованной небольшой, но очень компактной и нужной для производства лаборатории пайки и сварки, без малейших сомнений был выдвинут на руководящую должность единственно подходящий, незаурядный специалист инженер-сварщик, мой однокашник по учёбе в институте – Поликарп Поликарпович Смирнов.

В отделе металлов без принципиальных или кардинальных преобразований мы дружно работали довольно долго – не одно десятилетие.

5.2. Новый автомобиль

Наша новая «Волга», ещё с оленем

В конце марта этого же богатого событиями 1961 года подошла очередь на покупку новой машины, уже заметно более высокого для тех лет класса, это была «Волга» ГАЗ-21!

Приобретение такого авто, явно нерядовое мероприятие, хотя стоимость этой машины, помню, не была особо высокой, даже наоборот, нам тогда она показалась скромной – всего 30 000 тысяч рублей (после деноминации всего лишь 3000 тысячи рублей).

Запомнилась также и одна особенность тех дней – банки видимо освобождались от старых денег, ведь был конец срока их хождения и мы с Ирой получили целый портфель полный пачек старых денежных купюр всевозможных номинаций, включая 100 рублевые пачки по одному рублю. В те годы максимальная банкнота была 100 рублей. Под мышку с портфелем мы выстроились в очередь в каком-то тесном зале на втором этаже Апраксина двора. В нем было окно вдоль одной из стен с подоконником, выходящее в большой зал магазина.

В помещении набралось не менее трёх десятков человек, среди которых мы увидели несколько знакомых лиц. Все с портфелями под мышкой. Предстояло выстоять в очереди для вноса денег значительно больше одного часа, и за беседами многие из очереди, поставив на подоконник портфель, забывали о его существовании и спохватывались об отсутствии такового только перед окошком кассира. Этот эпизод очень хорошо запомнился. Конечно, ситуация сопровождалась полноценным и здоровым юмором.

Выбрав свою красавицу новую машину светло-серого цвета, мы довольно отчётливо себя почувствовали не в самых низких слоях общества.

«Волга ГАЗ 21» прослужила нам верой и правдой не мене 20 лет, удалось совершить на ней совсем немало путешествий. В том числе и за границу, причем ни разу у нас не было в пути каких-либо неприятностей из-за её капризов или поломок.

Нельзя не сообщить: у «Волги» в тот год на капоте ещё красовался гордый рельефный олень! Верно, вскоре его кто-то отломал, что было вполне ожидаемо. Но через некоторый срок, олень на капоте был официально заменен на пластинку с рисунком оленя, как более безопасный при столкновении авто с человеком.

Читателю видимо будет не безынтересно услышать, что реальная стоимость «Волги» в магазине была заметно ниже фактической, например, если её кто-то предполагал купить, как говорилось «с рук». Отсюда и длительная очередь ожидания, хотя продажа машин была в принципе свободной. Думаю, что такое положение вещей касалось в основном Москвы, Ленинграда и ещё небольшого числа крупнейших городов страны. Хорошо помнится также и то, что в республиках, особенно на Кавказе, в Грузии, «Волги» ценились чуть ли не вдвое дороже, чем у нас. Через некоторое количество лет, эта модель авто начала потихонечку дорожать, но точных цифр в памяти не сохранилось.

Летом в период отпуска, мы с хорошо знакомой семьей преподавателей института – Нарышкиных, совершили на нашей машине довольно длинный и сложный пробег по стране. Маршрут, естественно, включал посещение и родного города Рени, которое стало традиционным.

Папа гордиться машиной сына

Знакомство наших друзей Нарышкиных с родителями

Перед отъездом все загрустили. Предстояло расставание, мама всегда в этот момент особо переживала

До этого мы с Ирой вдвоём совершили десятидневную поездку в Крым. В Алуште отдыхали наши близкие друзья Беляевы. Мы вместе проводили время – купались, загорали на знаменитых пляжах вблизи Алушты.

Володя Беляев

В местечке Рабочий уголок, под Алуштой. Я с Олечкой, дочкой Беляевых.

Побывали в Севастополе у моей старшей двоюродной сестры Вали Продановой. Она в то время работала архитектором города по всем зеленым насаждениям, причём очень успешно. Вместе с ней подробно осмотрели и знаменитую панораму «Обороны Севастополя 1854–1855 гг.» Ф.А. Рубо. Очередь в музей была баснословной. Но нам повезло, Валю случайно увидел глава города и очень нам помог – провёл без очереди, да ещё приказал дежурному милиционеру караулить нашу машину (этот случай показывает, с каким уважением к Вале относились в Севастополе).

На прогулке по Карельскому перешейку

Ещё запомнились краткие прогулочные поездки по пригородам Ленинграда. Особенно памятны поездки в Прибалтику, в частности в Таллин, в Карелию – в Петрозаводск, и просто по Карельскому перешейку, строгая природа которого неповторима и великолепна, мы же фактически на нём и проживали.

В период всех многочисленных и разнообразных переездов машина вела себя совершенно безупречно. К этому времени и дороги начали приводить в норму – они заметно улучшились, да и колонки с бензином стали встречаться чаще. Одним словом, простое и скромное путешествие по родной стране становилось не просто ординарной поездкой, а комфортным и интересным экскурсионным досугом.

5.3. Массовый рывок в сторону обретения научных званий

В конце пятидесятых, начале шестидесятых у многих молодых инженеров нашего института появилось желание стать соискателями учёной степени кандидата наук. Сейчас уже трудно определить точно, когда это произошло. Но надо было организовать для этих ребят цикл занятий. Такое мероприятие было для нас, да и всего института, остро необходимо, я об этом уже писал. Тем более что сейчас нам не надо было просить разрешения руководства, достаточно было поставить его в известность о нашем намерении.

Моя должность начальника крупного отдела в какой-то степени обязывала меня заняться этим вопросом и возглавить это не очень простое, но нужное всем дело.

Мы быстро составили списки сотрудников, желающих повысить свой инженерный статус. Таких лиц поначалу оказалось порядка пятнадцати человек, главным образом из отделов металлов и изоляции. Два или три сотрудника были из машинной и аппаратной лабораторий.

Для допуска к защите диссертации необходимо было сдать экзамены по философии и иностранному языку. Мне довольно легко удалось договориться с руководством двух соответствующих кафедр Северо-Западного Политехнического института, размещенного в центре города на Марсовом поле, об организации цикла лекций и семинарских занятий, которые должны были завершиться для наших аспирантов сдачей экзаменов. Такие права институт имел, равно как и права на организацию нужных комиссий для приёма экзаменов с последующей аттестацией слушателей. Следует отметить, что институт оказал нам большую помощь, частично оплатив эти занятия. В итоге менее чем за год нам, правда, не всем, удалось осилить все требуемые формальности. Наши занятия частично оплатил институт, какую-то часть оплачивали сами аспиранты.

Сохранился неплохой снимок части группы неформальных соискателей, точнее наших заочных аспирантов, которые без отрыва от текущих служебных дел трудились над написанием диссертаций.

Группа заочных аспирантов Во втором ряду 1-я справа Светлана Белецкая, рядом – Николай Греков.

Результат нашей заочной почти самодеятельной интервенции в науку можно признать явно успешным: из 15-20 человек, обучавшихся в заочной аспирантуре, не менее десяти через 2-3 года защитили кандидатские диссертации по своим специальностям, а несколько кандидатов вскоре стали и докторами наук. Среди них были особо одаренные – Вадим Кнорринг и Светлана Белецкая.

5.4. Организация и внедрение на заводе процесса сварки взрывом

Поликарп Поликарпович Смирнов – начальник лаборатории пайки и сварки

Наступивший 1962 год ознаменовался ещё одним событием, которое имело для нас, металлургов, огромное значение. Уже не раз и не два выше упомянутый руководитель лаборатории пайки и сварки незаурядный патриот своей специальности Поликарп Поликарпович Смирнов проявлял свою инженерную зрелость и изобретательность при внедрении новых технологий неразборных соединений металлов в заводском сварочном цехе №11. Он был способен находить решения в весьма сложных ситуациях, которые нередко возникают в ходе реальных производственных процессов.

Но нововведение, которое он придумал на этот раз, превзошло по своему эффекту все предыдущие. Поликарп Поликарпович предложил опробовать в производстве новую технологию соединения совершенно различных по своей природе металлов за счет использования энергии взрыва! Подобный процесс соединения металлов до этого весьма редко встречался в инженерной практике и находился только в стадии разработки. Но П.П. Смирнов как раз и отличался тем, что не боялся внедрения самых смелых нововведений.

Здесь хочется привести мою кратенькую статью из заводской многотиражки тех лет:

«Завод «Электросила», начиная с 1962 года долгое время – вплоть до конца 90-х, являлся единственным в стране предприятием, где энергия взрыва в производстве применялась как эффективный и надежный способ сварки разнородных металлов, причём мгновенной. Никакого нагрева при этом не возникает, термическое влияние на свариваемые металлы полностью отсутствует. Наоборот, происходит небольшой наклеп, т.е. некоторое упрочнение шва свариваемых металлов вокруг самой зоны шва.

Впервые такой способ сварки был применён при производстве сегментов подпятников гидрогенераторов – одном из ответственейших узлов гигантской машины.

Подготовка очередной пары плоских деталей сталь-медь к сварке взрывом. Этот узел и был нашей первой удачной и полезной пробой соединения двух металлов – заготовка для сегмента подпятника гидрогенератора. В итоге их было создано несколько десятков тысяч штук

Инициаторами внедрения в производство, исполнения сложнейших рабочих операций с использованием энергии взрыва были молодые инженеры-сварщики – Поликарп Поликарпович Смирнов, выпускник Политехнического института, пришедший на завод в «славном» 1951-м году (тот год запомнился тем, что на завод пришло необычно много молодых специалистов), и поступивший на завод чуть позже, более молодой его помощник – Виктор Матвеевич Сойту. Конечно, здесь надо отметить весь коллектив лаборатории пайки и сварки – порядка двенадцати человек, которые принимали самое активное участие во всех трудоёмких, но чрезвычайно интересных операциях, дающих огромный технический эффект, а главное, высокую надёжность и качество ответственейшим изделиям.

Их научными руководителями и консультантами с самого начала являлись известные учёные – академик Михаил Алексеевич Лаврентьев – учёный с мировым именем, руководитель Сибирского отделения АНСССР и его помощник по физике взрыва, заведующий лабораторией, доктор технических наук Андрей Андреевич Дерибас. Эти учёные были главными в стране энтузиастами разработки и внедрения в промышленную практику нового оригинального процесса неразъемного металлического соединения. Они давно и увлечённо занимались работами по использованию энергии взрыва в качестве сварки разнородных металлов, иным путем несвариваемых. Благодаря этим работам их хорошо знали во всём мире. А.А. Дерибас для оказания технической помощи не раз приезжал к нам на завод.

В конечном итоге, «Электросила», силами и инициативой небольшого лабораторного коллектива обрела собственный, достаточный по габаритам и состоянию полигон, – площадью около 14 гектар, размещенный недалеко от железнодорожной станции «Кузнечное». На нём мы и выполняли все необходимые для производства завода взрывные работы.

Бригада сварщиков-взрывников, постоянно работавших на полигоне: в верхнем ряду в центре Виктор Матвеевич Сойту, крайний справа от него Поликарп Поликарпович Смирнов. В самом центре – наш штатный номенклатурный «взрывник» Юрий Трапезников

Взрыв, особенно кумулятивный, вызывает огромное кратковременное силовое воздействие в районе шва свариваемой пары металлов. Под его воздействием создается состояние взаимной текучести – проникновения свариваемых металлов друг в друга, что и является холодной сваркой.

Большую помощь и содействие по оборудованию полигона и в производстве самих работ оказывала нам воинская часть, которая дислоцировалась в районе нашего полигона. Мы же, в свою очередь, помогали ремонтировать немалое количество различного электротехнического оснащения воинской части. Такой простой, но полезный и, главное, постоянно действующий симбиоз наших организаций просуществовал в течение долгих трех десятков лет.

Работы по сварке взрывом на полигоне велись непрерывно круглый год, в соответствие с программой завода. Работать приходилось в тяжелейших условиях, особенно зимой, порою и в трескучие морозы, которые на Карельском перешейке не редкость. Ребят удавалось размещать в казармах воинской части, на территории которой размещался наш небольшой участок. И вообще, наша взаимная дружба с военными сыграла едва ли не главную роль в успехе этого нестандартного инженерного предприятия.

Наш полигон зимой и летом

Строгая неповторимая красота природы Карельского перешейка общеизвестна. Таких прекрасных мест на всей земле не так уж и много. Как я уже писал выше, участники работ испытывали большие неудобства в быту, особенно в зимнее время. Но летом всё забывалось. Невозможно не вспомнить о лесах с зарослями черники, брусники и других лесных ягод. За грибами тоже далеко ходить не приходилось – белые, красные росли буквально возле жилья, не обижены были и любители рыбной ловли. Однако все блага этой замечательной природы, хоть и были рядом, оставались практически не охваченными из-за большой производственной загрузки.

Уникальные ответственные опыты по упрочнению заготовок бандажных колец наклепом с использованием энергии взрыва

К сожалению, все работы по сварке взрывом прекратились после ухода на заслуженный отдых её созидателей в конце 90-х, однако приятно отметить, что многие из вышеупомянутых лиц и сегодня живут, здравствуют и хорошо помнят свою необыкновенную работу на заводе.

О состоянии полигона и его принадлежности на данный момент нам практически ничего неизвестно.

Конечно, мне хотелось бы отмечать положительные стороны заводской жизни и рассказывать о позитивных аспектах нашей, порою очень сложной, работы, представляя заводские будни лишь в оптимистическом ключе. Однако реальная жизнь не бывает идеально радужной, поэтому нельзя не вспомнить множество ляпов, недоразумений, порою приводящих к серьёзным переживаниям или даже к отчаянию всех участников тех событий.

Я не буду перечислять и подробно разбирать эти не слишком приятные эпизоды, приведу лишь пару случаев из большого числа противоречивых неприятных историй, возникавших в ходе нашей работы.

Мне хорошо запомнились разборки, почти скандалы, на совещаниях у директора завода. Такие регулярные совещания, так называемые «декады», проходили один раз в десять дней. На них присутствовало всё техническое руководство «Электросилы»: директор, его заместители, главный инженер и его помощники, почти все начальники цехов, служб и т.д.

Вот один пример. После доклада начальника производства, всегда исчерпывающе чёткого, следовала разборка причин отставания и недоразумений в самом производстве, т.е. в работе отдельных цехов. Вопросов всегда обсуждалось множество, было огромное количество причин, в том числе и объективных, мешающих чёткому ритму работы цеха. Простые недоразумения устранялись сразу на месте.

Но однажды начальник цеха (фамилию называть не буду), который задержал выпуск крупного генератора, заявил, что причиной отставания в его работе явился лесной материал, посланный на полигон для выполнения нужных взрывных работ (как подкладочное основание использовались массивные шестиметровые брусья). Он объяснил это тем, что порядка тридцати брусьев не были использованы по назначению, «а из них твой Поликарп и его ребятки дачи себе сооружают», – вдруг сказал он, глядя на меня.

Большие работы – почти вся лаборатория на полигоне. Ребята разместились среди большого количества деревянных брусьев привезенных с завода. Они необходимых для подкладки при производстве большинства взрывных работ

Меня немедленно включили в комиссию, которая должна была срочно проверить жалобу и разобраться. Буквально через день мы выяснили, что лесной материал просто не был завезен на полигон. «Дачки» ребят оказались большим коллективным умывальником, который распорядился соорудить П.П. Смирнов, для своих рабочих из остатков такого же леса, завезенного ещё в прошлый раз, и непригодного для ведения взрывных работ. Самое смешное, что этот, почти анекдотический, довод неоднократно в разное время при задержке работ использовали в своё оправдание и другие руководители цехов. Правда, такое объяснение уже вызывало только общий смех у присутствующих и успеха жалобщикам не приносило.

Расскажу другой случай. Речь пойдет о том, как были установлены и максимально уплотнены в специально сделанных отверстиях излишне нагреваемых частей машины медные трубки с охлаждающей водой. Все ранее опробованные известные инженерно-технические средства совершенно не давали даже малейшего положительного эффекта. Стоял вопрос о полном снятии с производства чрезвычайно выгодного заказа или, как минимум, длительной переделки всей его конструкции.

Вот тут наши «мирные взрывники» просто поразили многих своими знаниями, изобретательностью и умением. Не буду описывать весь процесс, это сделать очень непросто, да, и для многих читателей неинтересно. Главное заключается в том, что наши специалисты – инженеры Виктор Матвеевич Сойту и Поликарп Поликарпович Смирнов умудрились разработать процесс – минимально дозированного взрыва изнутри медной трубки, для обеспечения её максимального прилегания к предназначенной для охлаждения торцевой поверхности железа полюсов электромашины. Этого удалось добиться, применив микровзрыватели, которые в те годы в промышленности использовались весьма редко.

В конечном итоге, были проведены очень непростые инженерные расчёты, с помощью которых выполнена сложная ювелирная работа по организации дозированной мощности взрыва, где не допускается ни превышения его мощности, равно как и недостаточной силы взрыва.

При этом обеспечивалось максимально полное соприкосновение и прилегание охлаждающей пары металлов медь-сталь, благодаря чему задуманный конструкторами эффект снижения температуры машины в рабочем состоянии достигался полностью. На этом можно было бы поставить точку, но я не могу этого сделать, потому что рассказ будет неполным.

Наши авторы, конструктора машины, подали в отдел изобретательства и рационализации заявку на изобретение и получили патент на необыкновенную и оригинальную сборку конструкции, что очень похвально. За это изобретение последовало и весьма заметное вознаграждение (я об этом узнал далеко не сразу). Сумма составляла – 12000 рублей! Жаль, что прошло несколько лет между этими событиями. В те годы это была очень редкая и немалая удача, ведь даже наша родная машинка «Жигули» стоила тогда около 6000 рублей.

К чему я привожу эти подробности? Оказывается, главные авторы этого изобретения – конструкторы довольно своеобразно, но строго келейно, «распределили» полученную сумму вознаграждения: самую большую его долю получило самое высокое инженерное руководство завода, (не директор!) Знаю точно, это лицо не совершило ни одного шага в разработке процесса, правда, оно подписывало все необходимые бумаги при оформлении изобретения дозированного взрыва. Вот ему и отвели львиную долю премии – 6000 руб. О распределении остальной части вознаграждения слышал от сотрудников: Главный конструктор машины получил 1000 руб., конечно, не остался неохваченным патентный отдел. Однако «лучше всего» смотрелось вознаграждение основных творцов изобретения: П.П. Смирнов получил 600 руб., а его помощник – В.М. Сойту, вложивший больше всех души, труда и знаний в общее дело, особенно в вопросе использования редких специальных микровзрывателей, «ещё лучше» – целых 400 рублей!

Признаюсь, я чуть не задохнулся от злости и негодования, когда мне всё это стало известно. До чего вероломно, и несправедливо, поработали коллеги-конструкторы. Ведь «сварщики-взрывники» по сути дела спасли выполнение серьезного зарубежного, довольно редкого в те времена, заказа. Причём, до чего тонким и интеллигентным инженерным решением!

Кстати, это изобретение впоследствии вошло в производство всех новых однотипных машин, заказы, на которые просто посыпались на завод. При этом, естественно, и работы на полигоне у наших взрывников хорошо прибавилось, что заметно и кратно интенсифицировалось.

Я узнал обо всем рассказанном слишком поздно. А сам Поликарп не рискнул поднимать волну, как один из авторов коллективного технического изобретения, видимо, просто постеснялся начать какие-либо действия и вовремя никому ничего не сказал. Случай далеко не редкий и, к сожалению, в нашей жизни достаточно характерный.

Нельзя не отметить, скромность и воспитанность коллектива всей лаборатории, который никогда не роптал и не высказывал даже намека на неудовольствие по поводу такого несправедливого распределения той премии.

Чтобы закруглить взрывную тематику, расскажу о немаловажном событии, но на этот раз положительном. Во время общения с высокими учёными Новосибирского филиала АН СССР академиком Лаврентьевым и д.т.н. Дерибасом нашим инженерам руководителям лаборатории П.П. Смирнову и В.М. Сойту пришла интересная идея – построить прямо на заводе специальное сооружение для производства взрывных работ. И это было воплощено почти полностью силами нашего завода, за исключением одной детали. Сложную полусферическую крышку, мы заказали Ижорскому заводу, который располагался сравнительно недалеко от «Электросилы». Помню только, что наши соседи изготавливали этот узел – полусферу, не меньше года. Но результат оправдал наши ожидания полностью. Получилось удобное сооружение – герметичная вакуумная камера, в которой мы смогли провести большое количество взрывов небольшой мощности у себя дома на заводе, не выезжая на полигон.

О достоинствах этого приспособлении скажу следующее: оно позволяло бесшумно производить совершенно безопасные взрывы сравнительно небольшой мощности (применяя не более 5 кг взрывчатки) практически в заводских условиях. Взрывов такой мощности вполне достаточно для операции опрессовки охлаждающих трубок и других подобных работ, например, создания заготовок серебро-медь для особо ответственных электро-размыкательных контактов и др.

Герметичная вакуумная камера для производства взрывных работ

На сегодняшний день оригинальный и чрезвычайно полезный вакуумный автоклав полностью сохранен на территории завода, находится в исправном состоянии и практически пригоден для работы. Жаль только, что его никто совершенно не использует по назначению.

В начало