Все интересное для меня или моих ближайших друзей, я считаю нашим. Горы и горовосхождения – это «наше все». Наши горовосхождения начались задолго до появления нас на этом свете, правда, нашими они стали значительно позже. И понятно, что приоритет в определении «наши» принадлежит для меня нашему городу и нашей стране (Питеру и России).

Историю возникновения альпинизма принято отсчитывать от восхождения Ж. Бальмы и Ф. Паккара на Монблан в 1786г., которое привело к их размолвке из-за попытки Бальмы заработать солидное вознаграждение, повторив восхождение с известным спонсором освоения Монблана, Г. Соссюром, и скрыв факт первовосхождения с Паккаром. Конкуренция проявила себя незваным двигателем альпинизма с самого его рождения. Хорошо, что правда восторжествовала, в результате чего в Шамони у подножия Монблана увековечены в памятниках все трое участников первых двух восхождений.

Началом подлинно спортивной эры альпинизма обычно считают восхождение английской группы Э. Уимпера на Маттерхорн (4477 м) в 1865 г. (скальная башня этой горы технически сложна и требует действительно незаурядной технической подготовки). И здесь тоже не обошлось без конкуренции. В один и тот же день 14 июля две группы: англичане с севера и итальянцы с юга рвались на вершину. Англичане оказались первыми и с вершины на южной стороне увидали внизу итальянцев. Покричав и не докричавшись до итальянцев, англичане стали бросать вниз камни, после чего конкуренты отступили, опасаясь камнепадов. Что-то ненормальное чудится в этой истории. Бросать камни, вызывая камнепад – это похоже на оборону крепости от варваров, и уж точно не по-христиански.

Может именно поэтому разгневался Творец, и победа англичан закончилась трагедией на спуске. Один неопытный участник поскользнулся на крутом участке и сдернул всю группу, связанную одной длинной веревкой. Четверо из группы улетели в пропасть и разбились, а трое верхних восходителей уцепились за скалы и остались живы, благодаря обрыву веревки. После этого впервые в газетах было высказано мнение о необходимости запретить альпинизм.

Запрета, слава Богу, не случилось, и хорошо, что скандальные проявления эгоизма отдельных личностей не могут застопорить развитие альпинизма в целом. Не важно, какое восхождение считать началом альпинизма. Существенно то, что к концу XIX века достижение вершин из чисто индивидуалистических попыток удовлетворить свое эго, или свое влечение к романтике, превратилось в общественно значимое событие, достойное внимания прессы.

Русский альпинизм развивался в первую очередь на Кавказе, присовокупляя к нему Арарат, и своим зарождением обязан военным топографам, создававшим в конце XIX века первую двухверстную карту кавказских гор. Один из военных топографов, Андрей Васильевич Пастухов стал первым человеком, взошедшим на две самые высокие вершины Кавказа: Казбек и Эльбрус. При этом в 1889 году при подъеме на Казбек он провалился в трещину, повис на своей, зацепившейся за края, трости, и сам выбрался из трещины, не узнав даже ее глубину. А в следующем году, при спуске с Эльбруса во мгле при полном отсутствии видимости случилось пяти секундное прояснение, позволившее ему увидеть пропасть перед собой на расстоянии одного шага. Он сориентировался и выбрал безопасный путь вниз. Это, пожалуй, тоже смахивает на волю Всевышнего.

Даже русские революционеры, скрывавшиеся от гонения властей в европейской эмиграции, в начале XX века интересовались горами. Говорят, что В.И. Ленин и Н.В. Крыленко совершали восхождения на снежные вершины: Юнгефрау и Монте Роза в Швейцарии. Ленин не был, конечно, альпинистом. Все свои силы он отдавал созданию партии большевиков и организации Революции. А вот Николай Васильевич Крыленко увлекся горами всерьез и стал фактическим организатором Советского альпинизма через Общество Пролетарского Туризма и Экскурсий (ОПТЭ). В 1929 году при попытке восхождения в одиночку на пик Ленина он поднялся до 6850 метров – рекордной высоты советских альпинистов того времени. А потом вместе с сопровождавшим красноармейцем он перешел Заалайский хребет с юга на север через перевал, получивший его имя. Правда, верхнюю часть спуска, метров 200, он пролетел в свободном падении – скольжении по снегу. О страховке в то время особенно не заботились, но Ангел хранил его и он остался живым.

Английские альпинисты, пользуясь возможностью посещать колониальные владения, в частности Индию вместе с Гималаями, в двадцатых годах уже пытались покорять Гималайские вершины. Джордж Мэллори , участник трёх британских экспедиций на Эверест (1921, 1922, 1924 г.г.), считается первым человеком, предпринявшим попытку восхождения на его вершину. В то время он, сделал больше, чем все остальные, чтобы открыть тайну Эвереста. Его воля являлась движущей силой трех экпедиций. Он стал легендой. Никто не шел вверх таким легким, летящим шагом. Он был душой любого предприятия. На спуске он был еще искусней, показывая и большую тренированность, и высокую технику

Мэллори безвести пропал во время восхождения 8 июня 1924 года вместе с напарником по связке Эндрю Ирвином. Через 36 лет китайские восходители наткнулись на мумифицированный труп. Еще через 5 лет в актовом зале Географического общества СССР, в Ленинграде один из тех китайских восходителей, Ван Фу-чжоу, рассказывая о восхождении, произнес сенсационную фразу о том, что они нашли труп европейца. На вопрос, почему он думает, что это был европеец, последовал короткий, но непререкаемый ответ: «Он был в подтяжках». Официально эти останки Джорджа Мэллори были обнаружены 1 мая 1999 года американской поисковой экспедицией, тело Эндрю Ирвина найдено не было.

Советские альпинисты в тридцатых и сороковых годах прошлого века покоряют высочайшие горы Памира и Тянь-Шаня, а их лидером становится Евгений Абалаков, взошедший в 1933 году на высочайшую вершину Советского Союза – пик Сталина (он же в последствии – Коммунизма, Исмоила Сомони). Экспедицией руководил Н.П. Горбунов – академик, видный государственный деятель Это было выдающимся событием мирового альпинизма того времени. Пик Сталина был в середине первого десятка самых высоких из покоренных вершин планеты. Из дневников Евгения встает образ никогда не унывающего горолаза, естествоиспытателя, походника: сильного, скромного, легкого на подъем, готового прийти на помощь более слабым или заболевшим товарищам.

Ему не надо ни с кем конкурировать, он и так самый сильный, самый ловкий, самый надежный. Нет сомнения в том, что он – одухотворенный избранник Божий. Во время акклиматизации он без устали гоняется по склонам, с азартом охотится на кииков (горных козлов) и вместе со всеми с удовольствием потом уплетает свежее мясо для здоровья и прекрасного самочувствия. Похоже, что горных козлов в то время было намного больше, чем людей в горах, а люди не спешили становиться козлами, бодающимися на узком мостике над пропастью.

Это не означает, что в советском альпинизме не было конкуренции, а все спортсмены были белыми, пушистыми и немножко розовыми. Например, после подвига М. Погребецкого, организатора альпинизма на Украине, впервые взошедшего в 1931 году на пик Хан-Тенгри во главе тройки альпинистов, в 1936 году вторая битва за Хан-Тенгри привела к аварии в столичной группе под руководством Евгения и при участии Виталия Абалаковых. Эта группа запоздала с подготовкой к восхождению, возникли проблемы с составом, нервозность из-за конкуренции с альпинистами Казахстана за второе в истории покорение вершины.

На подходах к Хан-Тенгри команда Абалаковых встретила группу Евгения Колокольникова из Алма-Аты, возвращавшуюся вниз с очень тяжелой второй победой над вершиной. Это означало, что теперь Абалаковы могут стать только третьими. Было обидно, что не успели собраться пораньше. Хорошо бы повернуть вниз, но за потраченные средства надо чем-то отчитываться. Все это не способствовало укреплению морального духа группы. А суровые погодные условия усугубили обстановку. В результате два человека в группе погибли, а В.М. Абалакову ампутировали 13 пальцев на руках и ногах. Встречавшие группу внизу Н. Крыленко и М. Погребецкий уже помочь ничем не могли.

Конкуренция по возвращении в Москву приобрела не вполне приличные формы, вылилась в докладную записку Виталия Абалакова, старшего из братьев, о том, что М. Погребецкий и Е. Колокольников не были на вершине, потому что они, Абалаковы не нашли там записки о покорении, и поэтому первовосходителями надо считать группу Абалаковых. Наркому юстиции СССР в то время, Н.В. Крыленко пришлось разбираться в этих дрязгах, вызывать в Москву всех трех руководителей, рассаживать их в отдельные комнаты с заданием нарисовать вид вершины и вокруг нее. Приговор был, как мне кажется, ожидаемым: «Все трое были на вершине».

Что подтолкнуло Виталия Абалакова написать эту кляузную записку? Какой-то внутренний голос? Или общая доносительская обстановка в его окружении? Убеждение, что их группа – самая сильная на свете, и, если уж им восхождение стоило тринадцати ампутированных пальцев, не считая двух трупов, то другие группы погибли бы целиком? Характерно, что руководитель группы Е. Абалаков, признанный в те годы лидер Советского альпинизма, не подписал эту записку, хотя из опубликованных дневников Евгения видно, что следы Колокольникова на вершине искал он один, пока вся группа пряталась от ветра за предвершинной скалой. Евгений пишет в дневнике, что прошел даже к восточному краю вершинной шапки, невзирая на опасения попасть на снежный карниз. Никаких попыток чего-нибудь раскопать не упоминает, но весь текст дневника свидетельствует о плачевном состоянии группы, от которой невозможно ждать какой-либо поддержки, даже просто моральной. Будем считать, что эта записка – следствие личностных качеств автора и не характеризует общую моральную атмосферу в Советском альпинизме.

Политические репрессии конца тридцатых годов не обошли стороной Советский альпинизм. Ушли из жизни Н. Крыленко, Н. Горбунов, другие основоположники. Вторая мировая война приостановила развитие альпинизма и в Европе. Развитие альпинизма продолжилось только после войны.

Уже в 1950 г. Морис Эрцог во главе большой французской экспедиции покорил первый восьмитысячник – Аннапурну с потерями, очень похожими на потери Виталия Абалакова в 1936 г. И все же это была победа! Международный резонанс был настолько велик, что советские альпинисты назвали в его честь одну из красивейших вершин Кавказа. А позже наш великий бард Юрий Визбор сочинил свой бестселлер со словами: «Нас провожает с тобой гордый красавец Эрцог».

В 1953 г. великий Герман Буль из немецко-австрийской экспедиции в сольном рывке покорил гору – убийцу немцев, Нанга Парбат, правда, для этого ему пришлось совершить подвиг: простоять всю ночь на шатающемся камне, поддерживая равновесие, чтобы не заснуть. Творец уберег его, температура не опустилась ниже минус 10 градусов, и он остался жить, хотя и недолго, – всего четыре года.

Ну и, конечно, в том же году Эдмунд Хиллари, с Норгеем Тенцингом, из экспедиции под руководством Джона Ханта покорили Эверест и оставили свой золотой след в альпинизме. За этой блестящей победой не хочется вспоминать о жесткой конкуренции англичан со швейцарцами, которые в предыдущем году дважды: весной и осенью пытались, но не смогли совершить свой подвиг на Эвересте.

В целом годы с1950 по 1960 вошли в историю как великое десятилетие альпинизма. Были покорены все восьмитысячники планеты, за исключением Шиша-Пангмы, который устоял только благодаря альпинистской элите Китая, уговорившей руководство КНР запретить иностранные экспедиции и сохранить этот последний гигант до 1964 года для своих спортсменов. Наибольший вклад в покорение восьмитысячников внесла Австрия, представители которой участвовали в покорении шести вершин. Даже шерпы из Непала, помогавшие большинству экспедиций, были в числе первовосходителей только на пяти вершинах. На двух вершинах среди первопроходцев были представители Франции, Швейцарии и Англии, если считать англичанином Эдмунда Хиллари из Новой Зеландии, входящей в Британское содружество. По одной из высочайших вершин покорили впервые представители Германии, Италии, КНР, США и Японии.

Советский альпинизм развивался после войны по пути повышения массовости. Для непрерывной подготовки новых альпинистов нужны были преподавательские кадры. И вот в лагерях открываются школы инструкторов, а 03.11.1951 г. И.В. Сталин подписал Постановление СМ СССР №4359 о предоставлении продолжительных отпусков инструкторам альпинизма с обязательной выплатой среднемесячной зарплаты. (Это Постановление действовало до1992 г., пока существовал СССР). Принятые меры быстро дали свои результаты. Народ валом пошел в альпинизм.

Иногда в горах даже становилось тесно и опасно. Например, в 1955 году на пик Победы одновременно собрались взойти две команды: Казахская из Алма-Аты и Туркестанская (военного округа) из Ташкента. Конкуренция привела к тому, что казахские альпинисты полезли вверх без акклиматизации и, практически, все погибли. В 1960 году лавина смела 20 человек из экспедиции ВЦСПС под руководством Кирилла Кузьмина, при этом 10 человек погибли. В 1961 грузинские альпинисты с участием знаменитого «тигра скал» Михаила Хергиани пошли на Победу с Запада через вершину Важа Пшавела. Из-за неодинаковой силы участников группы, она сильно растянулась по склону. Связь между отдельными подруппами нарушилась. Михаил Хергиани со своим двоюродным братом – тезкой на вершину не пошли, и начали спуск раньше других. Закончилось все это трагичесой гибелью нескольких человек, сорвавшихся на спуске, включая руководителя.

Но не только трагедии, были и успехи. В 1956 году команда Виталия Абалакова достигает вершины пика Победы по северному ребру с ледника Звездочка. Команда устанавливает тур на западном краю вершинного гребня. В составе команды – два ленинградца. Легендарный Петр Буданов, уже 36-летний, прошедший войну, побывавший в лагерях для военнопленных, бежавший из них, и снова попадавший в немецкие тюрьмы, и так девять раз за войну. Его главный принцип: всегда иметь бравый вид, никогда не показывать, как тебе трудно, в любой ситуации держать грудь колесом. Альплагерь для него – родной дом. Он – первый председатель Федерации альпинизма Ленинграда и уже чемпион СССР. А рядом с ним – его ученик, еще совсем молодой, 22-летний Константин Клецко, будущий многократный чемпион СССР, один из первой группы «Снежных Барсов» (памятный знак №4).

Еще один выдающийся успех. В 1958 г. мощная команда альпинистской секции Московского Высшего Технического училища (МВТУ) имени Баумана, под руководством Игоря Ерохина, совершает беспрецедентный для того времени траверс пиков Восточная Победа – Главная Победа и устанавливает тур на восточном краю вершинного гребня, чуть более высоком, чем западный край. Команда, в которую входили такие выдающиеся альпинисты, как Валентин Божуков и Андантин Белопухов, получила золотые медали чемпионата СССР. Правда, медали потом отобрали за приписку нескольких участников, не взошедших на вершину. Но трое названных альпинистов были главными кандидатами в первую Советско-Китайскую экспедицию на Эверест, которая планировалась на 1959г. Экспедиция не состоялась из-за ссоры вождей. Судьба не дала шанса сильнейшим альпинистам того времени совершить свой подвиг, к которому они были бесспорно готовы! Зато Всесоюзная федерация альпинизма, тон в которой задавал Виталий Абалаков, дисквалифицировала Ерохина на этот сезон. Ему пришлось провести лето на даче в тоске и печали под звуки любимой песни: «Я уезжаю, и ты провожаешь взглядом последний вагон». А во всей этой не слишком красивой истории уже чувствуется конкуренция старшего Абалаковского поколения с новым Ерохинским поколением, которое тренировалось круглый год и олицетворяло альпинизм совсем другого, более высокого уровня – скоростного. Молодые альпинисты в горах по-настоящему бегали, обгоняя старожилов.

Вместо Эвереста в 1959 г. Божуков в команде под руководством Кирилла Кузьмина взошел на п. Коммунизма по новому маршруту с Юга. Тогда же на пик Коммунизма в одиночку и без всякого разрешения впервые взошел спортивный турист, и он же завхоз экспедиции, Юрий Кассин, погибший затем на спуске.

В 1960 году погибла, пытаясь доказать свое реноме, уже вся Ерохинская команда при зимнем траверсе Домбай-Ульгена. Живыми остались только Божуков и Белопухов, которые шли впереди, первыми вышли на гребень и закрепили там веревку, к которой была привязана вся группа, шедшая «паровозиком».Кто-то в этом «паровозике» оступился, возможно сам Ерохин, и сдернул всю группу вместе с оборвавшейся веревкой. «Паровозик» тут же назначили виновником аварии и запретили для использования.

Тогда же появился еще один альпинист-легенда скоростного альпинизма: Лев Мышляев. Он, видя ожесточенную конкуренцию на высотных и снежно-ледовых маршрутах, стал зачинателем нового направления альпинизма – стенных скоростных восхождений. Он тоже обгонял старожилов, его тоже дисквалифицировали за восхождения малыми группами. И он тоже погиб в 1963 году во время восхождения на стену Чатына. Обрушившийся карниз похоронил всю группу, кроме тех, кто первыми взошел на гребень, и возможно способствовал обрушению карниза, да стоявшего на стене сбоку Валентина Божукова.

Даже такое короткое перечисление событий говорит о высокой степени конкуренции в альпинизме между различными командами, группами, национальными федерациями. Все естественно: чем обильнее финансирование и господдержка, тем выше конкуренция. Видимо, правы те, кто считает, что альпинизм – это не совсем обычный вид спорта, и, может быть даже не совсем спорта. Это экзотическое времяпрепровождение элитного клуба сильных и смелых людей. Такое мнение подтверждается воспоминаниями многих выдающихся альпинистов. Например, Константин Клецко в своих воспоминаниях пишет, как они приезжали в альплагерь целыми семьями. Отцы семейства работали инструкторами, ходили на рекордные восхождения, участвовали в выездных экспедициях, жены тоже тянулись за мужьями, часто работали инструкторами. А в это время дети сбивались в кучку и проводили время в играх на свежем воздухе, как в детском саду под присмотром свободных членов семьи.

Так было в высшем звене альпинизма. В нижних эшелонах все было проще но тоже весело. Профсоюзные, почти бесплатные путевки давали возможность побывать в горах в компании таких же любителей гор. Разве это не предел мечтаний?

В это время уже и наше поколение спортивных горных туристов, вслед за Юрием Кассиным, стало не только ходить в горы, но и забираться на вершины. В горах стало еще теснее. Бывало, случались и аварии, нервировавшие чиновников центральных органов федерации. Чиновники недолго терпели туристское «безобразие». Уже в 1962 году был оформлен официальный запрет туристских восхождений на вершины.

Реакция спортивных туристов была резкая и однозначная. «Я свободный человек в свободной стране». Это на Западе считали, что мы живем как в тюрьме под присмотром КГБ. Мы так не считали. Я, свободный человек в свободной стране, во время своего законного отпуска на работе, за свои заработанные деньги, имею право идти в любом направлении, если там нет колючей проволоки с охраной. В горах колючей проволоки не было. Быть в горах и не взойти на красивую вершину – все равно, что провести первую брачную ночь без невесты.

В майские праздники мы с братом Владимиром забрались на западную вершину Эльбруса, оставили записку. «В честь запрещенного туризма». Нас кто-то заметил снизу на вершине. Нас дисквалифицировали. Но зачем нужна квалификация молодому парню, если с ней на вершину все равно нельзя? За спортивную карьеру меня дисквалифицировали три раза. Тем не менее, на 82-м году от роду я еще живой и благодарен за это судьбе!

60-е годы выдвинули на передний план альпинистов – новаторов. В первую очередь я назвал бы Виктора Егорова – друга и единомышленника Валентина Божукова. Их главные идеи – круглогодичная тренировка и профессиональные, т.е. огромные нагрузки. Виктор Егоров – гениальный тренер и учитель, лидер всегда и во всем. Из-за этих своих качеств он не мог ужиться и сработаться с традиционными лидерами коллективов: с тем же Петром Будановым. Зато у Виктора осталось огромное количество учеников, считавших его своим крестным отцом.

В 1966 году он участвовал в экспедиции, поставившей себе амбициозную цель: совершить траверс двух советских семитысячников – п. Корженевской и пика Коммунизма. Цель была совершенно нереальная и не могла закончиться успехом. Да и сам Виктор, будучи сверхталантливым скалолазом, на высотных маршрутах чувствовал себя не так уверенно.

В 1967 В. Егоров был приглашен участвовать в экспедиции Казахского альпклуба на п.  Коммунизма. Руководил экспедицией Алексей Марьяшев, давний друг Егорова и его напарник по связке в 1956-1957 годах. В «грузинском» кулуаре 23.07.67 г. на высоте 5700 м (в третьем лагере) ночью группу накрыла лавина и тащила около 500 м. В результате – 8 тяжелораненых! Егоров отделался несколькими переломами. Его вывезли первым на вертолёте 29.07.67. В результате он «подхватил» воспаление легких и скончался в больнице – в Душанбе. В память о Викторе Егорове, на Ястребиных скалах под Ленинградом в течение многих лет проводились соревнования скалолазов имени Егорова.

В Европе в это время ярче всех звездился Вальтер Бонатти, считавшийся много лет альпинистом №1 в мире. Он стал родоначальником нового стиля в альпинизме, состоявшего в прохождении сложнейших стенных маршрутов, зачастую в одиночку, на грани выживания, в элегантном стиле, с минимальными техническими средствами. В преклонном возрасте он первым получит премию «Золотой ледоруб» в номинации «За достижения в течение жизни».

Спортивные туристы СССР в это время оттачивали свою технику на сверхсложных перевалах. В 1967 году мы, студенты Ленинградского Военно-механического института под руководством Андрея Сукачева, решили поискать короткий проход с ледника Ак-Терек на ледник Кшемыш в Матчинском горном узле Памиро-Алая. Нас семеро парней и две женщины: Мила Шевченко и Лена Сукачева. Из парней, кроме руководителя и меня с братом Владимиром еще Наид Кондрашев, Анатолий Мельдер, Владимир Мостофин и Геннадий Рожков.

Мы поднялись по Ак-Тереку, выбрали седловину в гребне, отделяющем Ак-Терек от Кшемыша, можно сказать первую попавшуюся, и решили, что это и есть перевал «Военмех». Нет, конечно, это не «первая попавшаяся» седловина. Она была самая низкая из того, что мы видели. Мы заглянули вниз на другую сторону гребня, но правильно оценить сложность спуска не смогли, – недооценили, не хватило опыта, которого, по сути, просто не было. Мы шагнули вниз на одну веревку и только тогда поняли, что попались в ловушку, что находимся на ледяной стене. Никакого пологого снега, как казалось нам сверху, нет, а возвращаться наверх еще сложнее, чем продолжать начатый спуск.

Мы траверсируем ледяную стену в сторону скал, чтобы хоть на ночь уйти из царства мокрого льда. Мы, девять человек, промокшие и замерзшие, ночуем в трехместной палатке на полочке размером два квадратных метра, сидя в палатке как огурцы в банке, выпив для согрева по 10 граммов спирта, отключившись после безмерной нагрузки, и сложив головы на плечи друг другу. Пять дней мы висим на веревках, спускаемся, сидя на веревке первозданным дюльфером, тем самым способом, который придумал Ганс Дюльфер в начале XX века, потому что никаких современных беседок у нас тогда еще не было. Андрей Сукачев доверил мне спускаться первым в неизвестность. И вот я скольжу по веревке, не видя куда, нервничаю, когда из-за отрицательного уклона ноги при дюльфере не достают до стены, а веревка норовит раскрутиться, раскачиваюсь маятником, чтобы хоть где-нибудь зацепиться ногами за скалу и радуюсь, когда это удается. Мы прячемся от камнепада под нависающей скалой и с ужасом убеждаемся, что камни летят не только сверху вниз, но и с разных сторон по горизонтали и даже рикошетируют снизу верх.

Нам в целом здорово повезло. Несмотря на небольшое землетрясение, вызвавшее мощный камнепад по всей стене, мы отделались лишь одной раной головы, хотя и кровавой, но не опасной, и еще одним улетевшим в первый день в пропасть рюкзаком, правда, вместе со всеми продуктами. На пятый день мы добрались до горизонтального льда Кшемыша, нашли рюкзак с продуктами и воздали заслуженную дань за все, что было, своим желудкам и нервам.

Для истории горовосхождений проход перевала «Военмех» имеет не больше значения, чем перемещение песчинки в пустыне Кара-Кум, но мы считаем его нашим достижением. В течение прошедших с тех пор пятидесяти с лишним лет никто не попытался повторить этот маршрут. Видимо последователи оказались умнее нас.

В 70-е годы прошлого века туристы уже приспособились к жизни в условиях санкций и начали примериваться не просто к вершинам, а к самым высоким из доступных – к семитысячникам. Официально это, с помощью маленькой хитрости, называлось выходом на обзорную точку. Первым завел свою группу на обзорную точку – пик Ленина – Игорь Бритаров, причем по новому маршруту. Это – первопрохождение! Скандал был громкий и пышный, с дисквалификацией и увольнением его со спортивной работы. Но объективно настроенные специалисты этот подвиг оценили по достоинству. Владимир Иосифович Рацек через Президиум Верховного Совета Узбекской ССР наградил участников восхождения памятными серебряными жетонами о восхождении. Таким образом, туристы, вопреки официальным запретам, взошли на этот семитысячник через 36 лет после альпинистов (Виталий Абалаков с участниками в 1934 году).

На следующий год туда же взошел со своей группой Дмитрий Колюбакин, а Игорь Бритаров покорил пик Евгении Корженевской. Похоже, что спортивные туристы постепенно преодолевали страх перед официальными запретами, и ходили, правда, пока на наиболее простые семитысячники. А вот Александр Дедов нацелился уже на более сложный и самый высокий семитысячник СССР – пик Коммунизма. В 1975 году мы с группой любителей острых ощущений, готовясь к восхождению на пик Коммунизма, в майские праздники сбегали на Казбек, а потом втроем с Леной Павлицкой и Аликом Клебановым хлебнули на спуске снежную пургу и 4 дня блуждали вслепую, но получили бесценный опыт преодоления непредсказуемых препятствий и трудностей. Наконец, в 1977 впервые самодеятельная туристская группа без официальных разрешений и посторонней помощи взошла на пик Коммунизма, правда с аварией, унесшей две жизни. На вершину поднялись Владимир и Юрий Ицковичи и произошло это через 44 года после первого восхождения альпинистов (Евгений Абалаков).

И уже в 1978 году Евгений Завьялов впервые в одиночку, вопреки запретам, подкрепленным бдениями пограничников, взошел на пик Победы и первым среди туристов выполнил норматив «Снежного барса» – покорил все четыре семитысячника СССР. Произошло это всего только через 11 лет после награждения этими жетонами Константина Клецко с первой группой «Барсов».

Нет сомнений в том, что в покорении маршрутов, требующих в основном хорошего физического здоровья, туристы постепенно приближались к альпинистам.

В 1982 г. туристы продавили-таки себе разрешение на штурм вершин, и в 1989 Никита Степанов первым среди туристов стал официальным «Снежным барсом», покорив все семитысячники СССР и Хан-Тенгри.

И вот уже Анатолий Джулий из Одессы с различными командами за свою «туристскую» карьеру с 1982 по 2006 год траверсировал или взошел более, чем на полтора десятка вершин, среди которых такие, как Хан-Тенгри, пик Гармо с попыткой траверсировать с него еще и пик Коммунизма. Это было в 1992 году через 23 года после траверса Гармо – п. Коммунизма в1969 году командой Ленинградского Локомотива.

А москвич Андрей Лебедев со своей сборной командой совершил марафонский поход на Памире, посвященный 80-летию Московского Авиационного Института. Во время похода туристы взошли на три сверхвысокие вершины бывшего СССР: пики Революции, Коммунизма и Ленина. Для похода потребовалось почти два месяца работы в горах: с 1 июля по 28 августа 2009 г.

А что же альпинисты? Неужели они могли допустить, чтобы их – признанных профессоров и прфессионалов горных дел, догнали какие-то туристы из самодеятельности? Конечно, нет. Уже в 1978 году, когда Геннадий Завьялов первым среди туристов выполнил норматив «Снежного барса», альпинист Олег Шумилов породил новый вид альпинизма, который я бы назвал интуитивным альпинизмом. Он со своей командой за девять дней поднялся в Фанских горах на вершину Мирали по Северо-Западной стене. Особенность этого маршрута в том, что он проходит под висячим ледником, с которого периодически обрушиваются тонны подтаявшего льда. Альпинисты называют такие маршруты вероятностными, считая, что их успешное прохождение маловероятно и не зависит от самого альпиниста, а риск погибнуть под обвалом слишком велик.

Мы с Олегом Шумиловым учились в одном классе 308-й школы Ленинграда, и вот, через 65 лет после окончания школы, или через 40 лет после восхождения на Мирали, он, мастер спорта и чемпион СССР, на встрече с одноклассниками рассказал о подготовке к восхождению.

Четыре года он с командой наблюдал, фиксировал периодичность и условия обвалов, летал на вертолете вдоль стены, пытаясь понять причины, запомнить приметы, предшествующие обвалам. В том, 1978 году он с командой подошел к стене и стал наблюдать за ней, ждать чего-то благоприятного, прислушиваясь к внутреннему голосу. Когда ему показалось, что началось окно, в которое можно «проскочить», команда рванула наверх. Что это, если не интуиция? За прошедшие с тех пор 40 лет никто не повторил этот маршрут. Олег Шумилов накопил целую коллекцию не повторенных вероятностных маршрутов. Это и есть интуитивный альпинизм.

Еще одно направление, в котором альпинисты СССР намного опередили спортивных туристов, это – зарубежные горовосхождения, бесспорно направленные на поддержание престижа государства. О таких подвигах туристы со своими скудными финансовыми ресурсами не могли даже мечтать. Альпинисты за рубежом развивали два основных направления: крутизна и высота, т.е. стенные маршруты и восьмитысячники. Владимир Балыбердин первым из советских альпинистов взошел на Эверест в 1982 году. Маршрут выбрали, конечно, сверхсложный – по юго-западной стене. Для восхождения использовали классическую осадную тактику с установкой промежуточных лагерей и последующим восхождением. Эта экспедиция была одной из последних, организованных государством на исходе своего существования. Через три года началась «Перестройка», и альпинизм за государственный счет канул в Лету. А маршрут той экспедиции вот уже 35 лет остается не повторенным ни одним альпинистом или командой.

Бесспорным лидером мирового альпинизма в конце прошлого века стал, конечно, Райнхольд Месснер. Этот великий австриец первым покорил все восьмитысячники планеты, на многие из которых он взошел в одиночку, а на Эвересте побывал в муссонный период – время, совершенно не подходящее и исключительно опасное для жизни и даже для кратковременного присутствия в высоких Гималаях. Главной причиной такого подвига стала, как часто бывает в альпинизме, конкуренция. Месснер узнал, что известный альпинист и великий путешественник Наоми Уэмура получил в Непале пермит (по нашему – разрешение) на первое в истории соло восхождение на Эверест. Это известие повергло Месснера в шок, потому что он сам мечтал сделать такое первовосхождение. Для осуществления своей мечты ему оставался только один сезон плохой погоды и он пошел на риск.

Мне кажется интересным, как Месснер готовился к этому восхождению. Он за несколько предыдущих лет изучал особенности погоды в Гималаях и фиксировал казавшиеся существенными приметы, какую погоду предвещают та или иная облачность, направление и сила ветра и т.д. Перед самим восхождением он, как обычно, провел несколько акклиматизационных переходов, потом собрался к решительному штурму и стал ждать хорошей погоды, вернее хороших примет, слушать свой внутренний голос. Когда голос шепнул, что началось окно приличной погоды, он рванул наверх.

Нет сомнений, что это – тот же самый интуитивный альпинизм, который основал в СССР Олег Шумилов. И этот эксперимент тоже еще никто не повторил.

В России, после развала СССР альпинисты все меньше стали использовать осадную тактику для покорения вершин, и чаще стали ходить в альпийском стиле. В 1995 г. Александр Одинцов организовал проект «Русский путь – стены мира». За 15 лет он с командой совершил первопрохождения девяти стен, которые называют «Big Will», потому что они действительно большие и крутые. В команде нет вспомогательных участников: диспетчеров, поваров, радистов, кинооператоров, даже врачей, а есть только восходители 4 – 6 человек. Такое стало возможным благодаря прогрессу в снаряжении и в технике стенных восхождений. Да и услуги, связанные с питанием, с гидами, развиты лучше, чем в середине прошлого века. Неизменным осталось только наличие спонсоров, правда, теперь это – не государство, а фирмы, заинтересованные в рекламе своего имени, или, например, своего снаряжения.

На большую сцену горных восхождений вышли дети и внуки нашего поколения. Это – друзья моего сына Владимира Баранова, такие беззаветные спортсмены, как Валерий Шамало и Кирилл Корабельников, первый из которых взошел в 2008 году на три восьмитысячника за один месяц, стал первым номером в рейтинге российских альпинистов и получил «Золотой ледоруб России».

Так получилось, что судьба свела Валерия с выдающимся спортсменом предыдущих поколений Валентином Божуковым, который много лет после развала СССР жил в Непале в летнее время, залечивая моральные травмы от неудачных планов сбегать на Эверест в 1959 и в1982 годах. Он знал там все входы и выходы, и вызвался проводить Валерия с друзьями в базовый лагерь у Эвереста. Шел, кажется, 2012-й год. Все было бы хорошо, но сказалась слишком большая разница в возрасте. Дело в том, что Валентин Божуков даже постарше меня, и в письмах уже с сожалением сообщал мне, что у него на девятом десятке лет «резко падает скорость». Валерий Шамало, наоборот, был в прекрасной спортивной форме, а разница в возрасте с Валентином составляла примерно полтора поколения.

Конфликт возник из-за того, что Валерий рвался вперед и убегал по направлению к Эвересту, а Валентин не мог его догнать. В переписке после возвращения из Непала, я пытался как-нибудь примирить этих двух выдающихся спортсменов, но безрезультатно. Все это напомнило мне конфликт между поколением Виталия Абалакова и молодым тогда поколением Ерохина, Божукова и Белопухова полвека назад. История повторяется, отцы и дети не всегда могут договориться.

Наши внуки уже начинают догонять наших детей. Это, например, внук моего, покойного уже приятеля, Бориса Кашевника – Антон, который с достоинством хранит традиции семьи. Фактически вырастили и воспитали его мама Елена Михайловна Жмурина (Кашевник) и бабушка Лариса Яковлевна Шибалдина (Кашевник), поскольку отец Александр Кашевник погиб во время первенства России по альпинизму в 1995 г., когда Антону было еще только 8 лет. В августе 2017 года Антон вместе с Валерием Шамало и Александром Гуковым уже ходили в Пакистане на знаменитый пик Латок 1 по северному гребню. И, хотя до вершины они не дошли примерно три веревки, но туда еще никто не дошел, а у Антона – все впереди.

Сегодня в горах не уступают мужчинам и женщины. В 2011 году впервые премию «Золотой ледоруб России» завоевала женская команда: Галина Чибиток, Марина Коптева и Анна Ясинская за первопрохождение северо-западной стены Большой башни Транго Тауэр – культовой горы Пакистана. И при этом нет никаких причин предполагать, что горы относятся к женщинам мягче, чем к мужикам. Не исключено, правда, что женщины относятся к горам не совсем так, как мужчины, душевнее. Там, где мужики бегут, как скаковые лошади, женщины передвигаются «быстрым ползком», и поэтому добираются до неприступных вершин.

В целом видно, что в нынешнее время очень многое меняется в альпинизме, в наших горовосхождениях. Неизменным остается, пожалуй только одно – это риск, экстрим, без которого не могут жить горовосходители, независимо от того в какую эпоху они живут и каким снаряжением пользуются: толи это спусковой механизм, изобретенный Борисом Кашевником, толи спусковые приспособления иностранных фирм, толи первозданный дюльфер «сидя на веревке».

В 2015 году в горах Перу погиб легендарный Александр Ручкин, участник нескольких экспедиций А. Одинцова, обладатель премии «Золотой ледоруб» в 2009 и 2013 годах.

А 11.11.2017 года погиб Валерий Розов, альпинист и парашютист одновременно, причем парашютист великий. Он с парашютом прыгал с гор. Таких людей называют бейсджамперами. Свой «Русский экстремальный проект» он совмещал с участием в проекте А. Одинцова «Русский путь – стены мира». И, конечно, он был многократным чемпионом всех времен и народов.

По-видимому, правы те, кто считает, что нельзя рисковать бесконечно долго. Надо вовремя остановиться. Но кто подскажет тебе, где этот момент «вовремя»? Могу посоветовать только самую мелкую мелочь. После сорока лет жизни на этом свете надо внимательно прислушиваться к своему внутреннему голосу. Только он может дать правильный совет. И, конечно, права Елена Лалетина, написавшая по этому поводу пронзительную статью «Помолитесь за него, пока он жив».

Перебирая вновь и вновь в своей памяти наши горовосхождения, не могу не восхищаться теми из них, которые никто не повторил до настоящего времени. Не важно, почему их никто не повторил: толи они очень сложные, толи опасные, или просто нелогичные. Главное в том, что они – уникальные, пройденные один раз людьми, увлеченными какой-то своей идеей. К таким маршрутам я отношу путь первой советской экспедиции на Эверест, интуитивные маршруты Олега Шумилова, в том числе на вершину Мирали, восхождение Р. Месснера на Эверест в муссонный период и, да простят меня классики и апологеты альпинизма, прохождение перевала Военмех, в котором мне довелось участвовать лично.

Впрочем, восхищения достойны все, или почти все восхождения, даже не упомянутые в этом очерке. А те, про которые здесь написано в одобрительном ключе, достойны восхищения вдвойне. Потому что, это – «наши» горовосхождения!