Об Андрее Пороло вскользь я уже писал. А теперь – о его ленивых метаморфозах после смерти жены.

Газа он в дом не провел. Заготовкой топлива тоже себя не обременял. И однажды зимой, пытаясь разжечь сырые дрова, не придумал ничего лучшего, как вылить на них изрядное количество то ли керосина, то ли бензина. И сунул спичку.

Результат не замедлил сказаться. Взрыв почище гранатного разворотил плиту, нарушил интерьер и частично закоптил стены. Если вы подумали, что хозяин тут же пригласил печника, то глубоко заблуждаетесь. Нет, он, собрав минимум пожитков, перешел жить в летнюю кухню, где тоже была плита. И обитал там, имея приличную хату, многие годы — до конца дней своих.

Топлива по-прежнему не покупал: перебивался тем, что где-то подберет. Помню, когда во дворе матери мы спилили грушу и выволокли ее за ворота на улицу, она буквально тут же попала на глаза Андрею. Завернул во двор. Поинтересовался, нужен ли нам ствол? Услышав отрицательный ответ, уточнил:

- Значит, я могу забрать его себе?

- А нам какая разница? Пусть берет, кто хочет.

- Как хорошо! На много дней мне топлива хватит.

И ушел. А через часок-другой я случайно увидел, что грушу при помощи сыновей потащил к себе домой другой сосед – Владимир Фоминых. «Ну, что ж, — философски рассудил я,- кто рано встает, тому бог дает».

На следующее утро мы с женой уехали в ее деревню. Когда через неделю вернулись, я поинтересовался у матери, видела ли Андрея, и что он говорил по поводу груши.

- Не только видела – он снова заходил. Спрашивал, куда делось дерево. И все сокрушался, что потерял столько дров. Даже всплакнул…