(1989 год; г. Киев, УССР)

Отпуск этим летом я совместил с командировкой. Точнее, наоборот: командировку с отпуском. Каким образом?

Зная заранее, что такого-то числа и месяца мне, как не освобожденному председателю Ашхабадской областной федерации футбола, предстоит поездка в Киев на семинар, я со сдвигом на неделю взял очередной отпуск в редакции. И таким образом, последний день «спортивной» поездки плавно перетекал в заслуженный отпуск, и здесь ко мне присоединялась супруга. Да, в командировку я прилетел не один, а в компании с ведущим спортивным журналистом республиканской «Туркменской искры», где и сам работал, Виленом Клюбиным.

Еще из Ашхабада по телефону методом слепого тыка «вычислили» украинского коллегу Александра Гончарука и попросили забронировать нам номер в каком-нибудь отеле. Тот с радостью согласился. И выбрал местом дислокации только что сданную в эксплуатацию гостиницу «Спорт». Более того, даже встретил нас и помог разместиться. Свою искреннюю признательность мы «конвертировали» — и не раз в течение недели! — в шикарное застолье.

Между тем, моему напарнику не терпелось посмотреть Киев. Точка отсчета, думаю, понятна каждому, — Крещатик. И вот мы с ним – на воспетой не одним поэтом центральной улице Украины.

Первое, что замечаю, — она очень изменилась. И не в архитектурном смысле. Поразило наличие просто огромного количества людей. Причем многие из них не были похожи на привычных туристов, ибо не дефилировали вальяжно, не щелкали, словно заведенные, затворами «ФЭДов» и «Зенитов». Они – то тут, то там …кучковались. Заинтригованные, подошли и мы к одной из таких группок – напротив входа на главпочтамт. Шла какая-то дискуссия. Прислушались. Речь шла о чистой воды политике: кто, кому и сколько в рамках Советского Союза должен. Мы с величайшим интересом внимали: в Туркмении не повыступаешь – мигом сволокут в кутузку. Будет что рассказать друзьям и коллегам в Ашхабаде!

В разговор ни я, ни Вилен не встревали. И не собирались этого делать. До определенного момента. Когда некий земляк с пурпурной розой в руке на чистом украинском языке не начал походя оскорблять всех, кого впоследствии стали именовать русскоговорящими. Тут я не выдержал и хама одернул. Он мгновенно повернулся к источнику «сопротивления» и, перейдя на русский, протянул мне свой цветок.

- Возьми!

- Зачем он мне?

- Поставишь на своей могиле!

И поскольку я царицу красоты не взял, тот сунул ее стоящему рядом типу, а сам деловито начал …закатывать рукава своей белоснежной рубашки. «Придется драться», — решил я и незаметно сменил стойку, чтобы быть готовым к отражению неожиданного удара. Но самое удивительное – не поведение «розоносца», а реакция толпы, за которую, я, собственно говоря, заступился. Она, похоже, интуитивно, на уровне подсознания мигом образовала круг, похожий на гладиаторскую мини-арену. То есть приготовилась внимать зрелищу! Скажу честно: в этот момент мне стало обидно не меньше, чем в свое время товарищу Саахову из шуриковых приключений.

Между тем, «боец» обронил что-то на предмет нежелательности нахождения в центре Киева «москалей». Я ответил, перейдя на украинский:

- А ти сам якою мовою будеш розмовляти, аби порозумітися, у нас в Ашхабаді?

Шустрик, на мгновенье задумавшись, пробормотал что-то невнятное.

- Отож, краще бери свою троянду та йди до дівчини. І, перш ніж закочувати рукави, думай головою…

И мы с Клюбиным, развернувшись, ушли. Правда краем ока я успел заметить: толпе, судя по разочарованным лицам, такой, не мордобойный, финал не понравился.