(Первая неделя октября-2012)

Письмо из Харькова от Леонида Мачулина. Новое заседание местного отделения Союза писателей России назначено на 5 число. Последним стоит вопрос о приеме новых членов. Среди соискателей – только я.

Уточняю детали. А они таковы: две рекомендации мне дали российские писатели, а третью вызвался написать Леонид; мои книги для прочтения на предмет выступления на собрании он раздал еще весной, когда я не по своей вине опоздал. Короче, дело в шляпе!

Так что я «хутко» собрался и поехал. Правда, обратные билеты остались уже только на СВ и каждый стоил дороже билета на самолет.

Прибыл. Созвонились, договорились, выбрав место, встретиться в 15.00 (собрание назначено на 16.00).

Я был там на 20 минут раньше. Жду. 15.10, 15.20, 15.25 – никого! Не выдерживаю, набираю мобильный Леонида. И слышу о «зоне недоступности».

Наконец в 15.35 – звонок:

- Ты где?

- Где договорились!

- Я скоро буду.

Через пяток минут появляется. Знакомиться нам толком некогда – нужно бежать на собрание. Мчимся на всех парах какими-то закоулками. По дороге он сообщает, что представлять меня председатель поручил ему, и …начинает интересоваться, в каких жанрах я пишу, сколько имею книг, где и кем я работал, не выставлял ли книг в инете и — в том же духе.

По ходу бега интересуюсь, слишком ли вредные люди будут выступать, анализируя мое творчество. Отвечает: нет, выбрал нормальных.

Прибегаем с опозданием. Заходим, собрание уже идет. Леонид с порога начинает извиняться в духе «Я вчера председателю клятвенно обещал, что сегодня уж точно не опоздаю, однако…»

Ладно, садимся, слушаем. Само собой, мне интересен только «мой вопрос». Наконец доходит очередь. Председательствующий предоставляет слово Леониду.

Тот, делая паузы (видно, что в теме — плывет), начинает говорить. Видно, что ничего обо мне не знает. То и дело поворачивается, уточняя ту или иную деталь. Зачитал, к слову, пару абзацев из московской рекомендации. Потом обратился к собравшимся:

- Кто скажет несколько слов о творчестве Николая?

Тишина.

Повторяет вопрос – эффект тот же.

Леонид:

- Ну, хорошо! – и подает председателю мои документы.

Тот:

- Вижу, что вопрос совершенно не подготовлен! И потом: что это за рекомендации из России? Мы, конечно, тамошних писателей уважаем, но принимать его будет наша организация, и отвечать за него будем мы. Поэтому вношу предложение: прием отложить, дать книги нескольким нашим товарищам – пусть почитают. И если сочтут их достойными, дадут соискателю свои рекомендации. Кто «за»? Единогласно!

После собрания я, Леонид и один мужик, который вызвался меня читать, зашли в кабак. И под очередную рюмку чая (я, как язвенник, естественно, не употреблял), Леонид говорит:

- Не пойму, что случилось! Почему он так себя повел?!

А этот мужик и отвечает:

- Я тебе скажу, почему. Потому, что вопрос, в самом деле, не подготовлен. Где это видано, чтобы принимали в Союз человека, ни одной книги которого никто в глаза не видел?!!

Я:

- Высылал я книги, а Леонид их давал читать…

Тот:

- Да, я дал книги читать, но не записал, кому именно. А они, наверное, не прочитали и сегодня не «проявились».

Удар по нервам, безусловно, я получил еще тот! Однако обиды на Леонида – никакой. Даже, пообщавшись с ним полдня (он еще провожал меня на поезд), понял: он – загнанная лошадь. Ошлифовывает кандидатскую диссертацию (на встречу со мной, а, следовательно, и на заседание опоздал, ибо встречался с оппонентами), преподает в одном из вузов, редактирует журнал «Славянин», исполняет обязанности заместителя председателя отделения Союза писателей РФ, пробует силы в издательском бизнесе, да еще сам сочиняет.