«Молодость, ты была или не была?
Кто ответит, куда ты делась?
И только ветер в аллеях
Нескучного сада заметает твои следы!»
Фильм «Покровские ворота»,
заключительный монолог.

Во второй половине 1971 года родные и до слез любимые коммунистическая партия и советское правительство нашей страны задумали в очередной раз провести в 1972 году демонстрацию нерушимого единства их лично и так называемых «братских и рабочих партий (БРП)». К этому историческому для всех нас событию Министерство электронной промышленности (МЭП), как, вероятно, и другие министерства, получили указание продемонстрировать руководству БРП преимущества социалистического способа хозяйствования в самых высокотехнологичных отраслях промышленности. И в МЭПе был выбран «Хроматрон». Выбор был удачный. В этот период времени производство цветных кинескопов с полуметровой диагональю могли себе позволить производить лишь считанные страны – Япония, США и еще одна-две кроме нас. Поэтому демонстрация таких диковинных производств славным представителям БРП должна была сильно укрепить их уверенность, что с ними будет все хорошо.

Недавно отстроенный завод по производству цветных кинескопов «Хроматрон» позиционировался высшими руководящими органами как «предприятие 21-го века» и был оснащён лучшими на тот момент отечественными средствами автоматизации. Работы по созданию завода на всех этапах контролировались лично Министром электронной промышленности. К моменту описываемых событий завод уже год-полтора выпускал самые большие в стране цветные кинескопы (с диагональю 61 см) для телевизоров, изготавливаемых в Москве (РУБИН) и в Ленинграде (РАДУГА).

Завод ХРОМАТРОН На снимке рядом с заводом стоит высотка, в описываемое время её ещё не было. (Прим. Ю.А. Масленикова). Фото из личного архива фотографа А. Чепрунова

Итак, где-то в конце 71 года, я, будучи начальником лаборатории в отделе программистов получил указание вместе с Марком Петровичем Гальпериным прибыть в Москву. Наш отдел незадолго до того был передан под начало моего товарища – для меня этот статус сохранился и поныне – Юрия Александровича Масленикова в связи с повышением в должности его предыдущего и многолетнего руководителя М.П. Гальперина до должности Заместителя Главного Конструктора предприятия по системам управления (фактически заместителя директора, бывшего Главным Конструктором предприятия).

Кажется, этому появлению на заводе предшествовал визит в Москву руководителя нашего Ленинградского Конструкторского Бюро (ЛКБ) Филиппа Георгиевича Староса со своим молодым и перспективным заместителем по системной тематике М.П. Гальпериным, сопровождавшийся обсуждением с Министром некоторой актуальной проблемы нового завода.

Проблема заключалась в том, что будущее «предприятие 21-го века», в котором весь процесс создания кинескопа, начиная с получения заготовок и кончая контролем готового изделия, был якобы всквозную автоматизирован с помощью линий, содержащих традиционные электромеханические средства автоматизации, но не использовавших соответствовавшего духу времени «интеллекта», в данном случае малогабаритных управляющих вычислительных машин. А таковая как раз появилась в стенах ЛКБ на основе оборонной разработки – системы «Узел», душой и неформальным Главным конструктором которой был упомянутый молодой и перспективный заместитель директора. Бортовая ЭВМ этой разработки была адаптирована для широкого народнохозяйственного применения в отделе ЛКБ, возглавляемым Виталием Михайловичем Вальковым В.М. Этой ЭВМ была «Электроника К-200».

«Электроника К-200»

Как было отмечено выше автоматические линии (разработанные в КБ объединения МЭЛЗ) подобного «интеллекта» не предусматривали, и тогда причём тут 21-й век, как спросили бы в Одессе. Эта ситуация, видимо, и побудила Министра организовать ряд шагов по её исправлению. Среди них было привлечение к работам на заводе коллектива ЛКБ и создание при заводе «отдела АСУТП» во главе с А.Г. Зудиным.

Однако с идеями по «вживлению интеллекта» в уже работающие автоматические линии в образованном отделе было не густо, и по нашему прибытию вместе с В.М. Вальковым и его ребятами решение искалось коллегиально с привлечением разработчиков линий. Результатом этих титанических усилий сначала выявились, кажется, три точки в технологической цепочке, где использование УВМ выглядело целесообразным. Про две точки применения сегодня даже ничего и не вспомнить. Во всяком случае никаких программистских сверхусилий там не потребовалось. А вот в третьем случае было найдено существенное с помощью УВМ усовершенствование технологического процесса вакуумной обработки (газооткачки, формирования катода и чего-то ещё) кинескопа. При этом существенную роль сыграл личный вклад начальника лаборатории КБ-разработчика линий Леонида Львовича Хасковича, спеца в своей части очень грамотного, и с желанием пошедшего на доработки своего детища, связанных с определением и включением элементов программного управления.

После того как алгоритм «интеллектуального насилия» был «вчерне» (любимое слово незабвенного сотрудника нашего отдела Дани Демидовича для характеристики степени готовности программы) определен, настала очередь «отличиться» мне. Во-первых, я сыграл роль «толмача» между Л.Л. Хасковичем и программистом-кодировщиком Володей Ворошухой. Следует отметить, что выбор исполнителя явился несомненной заслугой Юры Масленикова – В. Ворошухо не относился к моей лаборатории и был отдан мне в кратковременную аренду. (Вообще я должен отметить организационный, деловой, стимулирующий и человеческий вклад Юры в эту работу, который, несмотря на хлопоты по основному заказу изыскал немало времени и сил на продвижение этой ударной разработки).

Ю.А. Маслеников уточняет. Следует отметить, что в порыве восхваления несомненных заслуг пресловутого Ю. Масленикова, автор допускает историческую неточность. В лаборатории М.А. Алексеевского в то время работали второй год два молодца – Валера Лакунин и Володя Ворошухо. Большой «душелюб и людовед» Б.Г. Голованов, видя, что «добры молодцы» заняты для них не очень перспективным на тот момент подбиранием «Узловских» хвостов, высказал предложение отдать их ему на горячую и звонкую работу, на которой при достаточной самостоятельности они бы смогли получить прибавку и в звании, и в должности. А так ведь заскучают по упомянутым приятностям и уйдут, говорил «душелюб и людовед». Предложение было принято, произошел недолгий, но энергичный торг с М.А. Алексеевским, который, надо отдать ему должное, понимал опасность их ухода после трех лет работы и обоснованность сделанных предложений, но расстаться сразу с двумя орлами не смог. В итоге только В. Ворошухо попал к Б.Г. Голованову.

Мне кажется, здесь надо отметить еще два момента.

Процесс изготовления кинескопа от момента поступления заготовки (колбы) на склад до момента выхода годного кинескопа занимал, если мне не изменяет память, более недели. За это время эта колба, проходя различные технологические операции, попадала в руки различных специалистов различных смен. И надо сказать, что эти наши рученьки не всегда доводили колбу до годного изделия. А пооперационный контроль в большинстве случаев отсутствовал (кроме линии откачки кинескопов) в силу специфики производства кинескопов в то время. Передовики-японцы наладили у себя фиксацию специалистов, принимавших участие в изготовлении годных кинескопов, тем самым повысив бригадную ответственность за каждый эпизод работы каждого в бригаде. И они за счет этого добились тогда заметного скачка в проценте выхода годных кинескопов. Поэтому второй задачей стала разработка алгоритмов и аппаратных средств контроля работы бригад на каждом технологическом участке. Но ни постановка этой задачи, ни выбор технических средств не были сделаны из-за многомерности проблем и недостатка ресурсов, наших и «Хроматрона» для этой огромной задачи.

Третья проблема, которую сформулировал А.Г. Зудин, – проблема синхронизации потоков кинескопов, движущихся по не всегда одинаковым траекториям по предприятию, иногда сходящимся в одну точку и расходящимся снова после нее. Когда после недолгих размышлений мы пришли к нему с вопросом, а кто же алгоритмически опишет задачу, А.Г. Зудин со свойственной ему широтой принятия решений, сказал, что это не проблема. Потом он позвонил по местному телефону, кого-то позвал и через пару минут к нему в кабинет вошел невысокий плотный крепыш со светлыми глазами. Знакомьтесь, сказал Александр Георгиевич, это заместитель начальника технического отдела завода Александр Александрович Пчелин. Он Вам все объяснит. В этой задаче это был единственный результат. Но зато какой положительный. Алгоритм действительно не дался. Но А.А. Пчелин вошёл в эту работу как член нашей команды и, зная завод изнутри, очень быстро помогал решить многие задачи без обращения к руководству завода. Наши отношения быстро перешли в товарищеские, продолжавшиеся более 15 лет, хотя совместная работа к 1973 году закончилась. А его рассказы о заводе оставили в памяти два эпизода. Главный инженер завода однажды сократил нормы потребления спирта на технологические нужды на 30%. Процент выхода годных кинескопов не изменился. И второй. Временами процент выхода кинескопов резко падал, а потом восстанавливался. Долго не могли понять причину. Наконец кто-то обратил внимание на то, что это происходило, когда на завод привозили бочковую селёдку и на развес продавали её в столовой. Заворачивали её как придётся. А руки после этого мылись плохо. Все остальное разбилось о быт. Алгоритм не давался. Технические средства обеспечения работы – фотооптика, фиксирующая номер проходящего контрольную точку кинескопа, была дважды разворована работниками предприятия 21 века и на задачу махнули рукой.

А В. Ворошухо мгновенно улавливал, что от него требуется, в основном, по объяснениям на пальцах (время на создание формализованного описания программы не было – ведь на программирование и отладку в контуре физического управления ушло всего месяца полтора), быстро воплощал его программный код и, «не кобенясь, не балуясь» по первому требованию его переделывал. С пришедшим ему на смену, специально принятым на работу программистом Леонидом Николаевичем Якушевым – он изображён на отсканированной мною газетной фотографии – такая задача была бы невыполнима. Одновременно, руководствуясь своим предыдущим опытом, я сразу задал Володе программирование некоторого сервиса, например, документирования автоматизированного процесса с возможностью вывода на печать. Весьма заботило меня отсутствие средств отображения автоматизируемого процесса в реальном времени (устройство наглядного отображения в комплекте УВМ не полагалось). Даже с точки зрения «подачи товара лицом» необходимо было, что-то придумать, иначе просто было неочевидно, что делает в укромном уголке беспорядочно моргающий лампёхами ящик – может просто стоит «для балды». Выкрутились следующим образом.

В памяти УВМ была заведена модель линии, где каждой её обрабатывающей позиции (а их было несколько десятков) соответствовала регистровая сигнализационная лампочка на инженерном пульте машины (аналоге прибора 165 в «Узле»). Эта лампочка не просто включалась и выключалась при прохождении кинескопа по даной позиции, но и мигала с разной частотой, в зависимости от ситуации в реальном процессе. Когда всё в комплексе было отлажено, создавалась интуитивно понятная динамическая картинка реального процесса даже малоискушенному зрителю.

Когда В.М. Вальков увидел это всё в работе, он пришёл в восторг и «зафонтанировал» идеей переноса динамической картинки на большую электронную мнемосхему с более широкими и яркими изобразительными возможностями, что и было программно и аппаратно реализовано в считанные дни – хвала опытному производству ЛКБ. Хвала и дару предвидения В.М. Валькова – в дальнейшем, когда к нашему углу стала «не зарастать народная тропа» – многочисленные делегации, приходившие заглянуть в 21-й век, задерживались у автоматизированной линии вакуумной обработки кинескопа дольше всего. Посетители были из стран СЭВ и многочисленные соотечественники, в том числе весьма высокого ранга.

Мне запомнилось посещение нашего закутка апологетом «АСУчивния СССР» в общегосударственном масштабе академиком Глушковым. Удивила его сдержанная реакция на пояснения, – задал несколько коротких вопросом и, выслушивая, ни разу не улыбнулся. А мне думалось, что мы так ему потрафили. Возможно, тогда уже начиналась его болезнь, унесшая впоследствии преждевременно его в могилу. А может повлиял тот факт, что «Электроника К-200» разительно отличалась малыми габаритами от запущенной в серию киевской махины УМШН «Днипро».

Памятным для меня было и посещение нас корреспондентской группой, члены которой сначала что-то записывали и, в заключение, нас сфотографировали на рабочем месте. Через некоторое время в «Правде» появилась статья почти на весь разворот листа с громким названием «Огни Прометея» о заводе «Хроматрон», но без этой фотографии. А ещё через некоторое время в «Литературной газете» от 24 мая 1972 г. появилась наша фотография, сопровождая статью, «Хроматрона» совершенно не касающуюся (я отсканировал её бренные останки и привожу их здесь).

«Слева направо: автор, Л.Н. Якушев, В.М. Вальков

Но основной вал посещений будет уже после моего перевода в НИИ «Восход» в августе 1972 г. А до этого пришлось плотно поработать (по полторы – две смены с малым числом выходных). Ведь довести всё до надлежащей кондиции нужно было к совещанию братских рабочих партий, до которого времени оставалось очень мало. Главным на это время стал заместитель министра МЭП Сергей Васильевич Илюшин, еженедельно проводивший оперативки в кабинете директора. Кажется, он некоторое время пустовал и лишь летом его занял вновь назначенный директор, бывший руководящий комсомольский работник, а затем «министр спорта», Юрий Дмитриевич Машин. Так вот представлять ЛКБ на этих оперативках приходилось чаще всего именно мне. И, как мне кажется, марку своего предприятия я поддерживал, не уронив его достоинства, и заместитель министра уверенно отличал меня от директорской мебели и других участников совещаний. Во всяком случае, когда линия вакуумной обработки кинескопов стала предметом авторского свидетельства на изобретение, я был принят в весьма достойную компанию «соавторов»:

.

Илюшин С.В. – заместитель министра МЭП,
Виноградов В.И. – генеральный директор объединения МЭЛЗ,
Иванов В.П. – главный инженер завода «Хроматрон»,
Ковалев А.А. – руководитель КБ-разработчика линии,
Хаскович Л.Л. – начальник лаборатории этого КБ,
Зудин А.Г. – начальник отдела АСУТП завода,
Вальков В.М. – начальник отдела ЛКБ,
Павлов Ю. П. – ведущий инженер ЛКБ,
Голованов Б.Г. – начальник лаборатории ЛКБ.

Первоначально в список входило большее число непосредственных исполнителей, но по мере расширения состава соавторов-руководителей, их количество соответственно сокращалось.

С моим уходом деятельность ЛКБ на заводе не прекращалась, и я регулярно встречался с наезжавшими в Москву Юрой и моим преемником Валерой Петренко за «рюмкой чая» и блиц-партиями в шахматы. Но они не только укрепляли обороноспособность страны Советов и старались сделать «Хроматрон» не просто «предприятием 21 века», а «предприятием конца 21 века». Они ещё и волею любимыми до слёз и родными, как я говорил, коммунистической партией и правительством неустанно по два-три месяца в году трудились на полях и овощебазе. О чём ярко повествовали в перерывах между рюмками и блицем.

На полях подшефного совхоза: Юра слева, Валера справа

В этом коротком воспоминании мне хотелось прежде всего передать дух той эпохи и работы. Не уверен, что мне это удалось. «Дух» – понятие сложное и многомерное, но в этом послесловии попытаюсь частично устранить недоработку в этом направлении. Так вот, напротив «Хроматрона», на другой стороне Щёлковского шоссе, находилось большое свиноводческое хозяйство (его давно уже ликвидировали). И когда ветер дул с той стороны, дух был такой, «что хоть святых выноси». Впрочем, это не помешало проявлению у работников ЛКБ других аспектов этого самого «понятия сложного и многомерного».

К ним я хочу отнести и посещение с Юрой Маслениковым ресторана «Узбекистон», в том числе, в компании программистов нашего отдела Вали Образцовой, Бори Баранова, Гали Шапиро и Глеба Несвижского, брошенных в какой-то момент на авральное решение не очень больших, но срочных программных проблем «Хроматрона», пробывших там не менее трех недель и успешно решив поставленные задачи. Это и было обсуждено и одобрено в вышеупомянутом ресторане.

Москва, 2009 г.

.

Борис Григорьевич Голованов (1932-2022)
Родился в Ташкенте, столице Узбекской ССР 8 сентября 1932 года. После окончания школы поступил и в 1956 году окончил Московский авиационный институт. По распределению начал работать в в.ч.31303 в Ленинграде. В 1961-1967 годах работал главным инженером – настройщиком комплексов ПВО ЛенВО в организации п.я.1091. В 1967 году перешёл на работу в ЛКБ – начальник комплексной лаборатории для системы «Узел», с 1970 года – начальник лаборатории ПО систем управления гражданского назначения. С 1967 года – кандидат технических наук. С 1973 года – заместитель начальника отделения, начальник отдела, старший ведущий сотрудник НИИ «Восход», Москва. Вышел на пенсию в 2010 г. До 2013 г. – доцент, преподаватель базовой кафедры НИИ «Восход» в МИРЭА.

Примечание:
1. Фотографии в тексте можно увеличить, для этого надо навести на фотографию курсор и щёлкнуть левой кнопкой мыши.

В начало