В.А.Никольцев

Реализовать наши любимые фильтры сжатия для фазоманипулированных сигналов в аппаратуре мне удалось только в своей последней работе по созданию головки самонаведения для ракеты «БраМос», название которой происходит от имён двух рек: Брамапутра и Москва. В 2000 году, когда начались работы по созданию совместной российско-индийской ракеты «БраМос», в бортовом научно-производственном комплексе была организована отдельная, самостоятельная лаборатория по созданию головок и директор института В.А. Никольцев  с директором комплекса И.В. Симановским  позвали меня руководить лабораторией и разработать головку в качестве главного конструктора. Несмотря на то, что государственные испытания «Лошарика» с «Лобанчиком» еще не закончились, я, посоветовавшись с Г.А. Коржавиным , согласился, потому что терять мне уже было нечего в смысле покоя и размеренности личной жизни.

Может, с моей стороны было слишком дерзко соглашаться вести ракетную бортовую аппаратуру, но, как говорил Плутарх, у дерзости и робости один источник – неосведомленность. Я еще не знал, как это сложно разработать и отладить радиолокационную аппаратуру так, чтобы её можно было изготавливать почти как блины печь, больше, чем по штуке в неделю.

И.В. Симановский

Интересно, что привлечь к этой работе именно меня, а не других кандидатов, Ю.Ф. Подоплёкину посоветовал П.Б. Антонов  Видимо за время, прошедшее после «похорон» нашего «Гарпун-Бала», мои «пируэты» с «Лобанчиком» произвели на него хорошее впечатление. Так вышло, что он дважды сыграл значительную роль в моей жизни и судьбе, а наши отношения в последнее время стали вполне доверительными.

В институте имелся хороший задел по головке самонаведения, созданный предшественниками под руководством В.И. Куликова  и научного идеолога Б.А. Пера. Главной проблемой было создание нового прибора обработки сигналов, и здесь я, слава Богу, чувствовал себя как рыба в воде. В.Г. Меркин со своим коллективом взялся разработать и изготавливать прибор. Мы быстро согласовали все технические вопросы. Замечательные специалисты этого коллектива: А.Н. Егоров, А.В. Вершинин, В.М. Горелов и другие понимали всё с полуслова.

В нашей комплексной лаборатории в работу впряглись опытные ветераны: В.В. Данилов, А.С. Малашина, Т.П. Матвеева, Л.М. Потихонов и их более молодые помощники Е.Л. Соловьёва, И.П. Грахова, М.Я. Капитонова и другие. Дело пошло. Мы раскрутили разработку документации, уже через полгода запустили производство, а ещё через полгода сдали и поставили в эксплуатацию первые упрощенные образцы головок, собранные на половину из старых приборов и блоков со склада. В этом деле нам здорово помог В.Н. Мясников с завода «Северный пресс» и наш Д.И. Масловский, а из разработчиков родственных систем и приборов – Г.Я. Цыпкина, В.Н. Навиндовский, В.М. Емельянов, Л.И. Свительман.

Ю.Ф. Подоплекин

П.Б. Антонов

Г.А. Коржавин

Одновременно мы отрабатывали настоящую новую головку с помощью патриархов бортовой тематики В.Н. Яковлева, С.Н. Шарова, Е.А. Воинова. Для новой головки В.Д. Ланда разработал систему встроенного контроля. Самым трудным было создание стендовой базы и отработка программного обеспечения. За вторичную обработку и управление всеми процессами взялся Ю.М. Гуляев, который изучил опыт И.Л. Бредуна на предыдущем заказе и создал новый прекрасный программный продукт для современной вычислительной техники. Даже сам И.Л. Бредун считал, что Гуляев взялся за непосильную задачу и решил её.

В.И. Куликов

М.Я. Капитонова, И.П. Грахова, А.С. Малашина, Т.П. Матвеева, Е.Л. Соловьева

Ещё сложнее оказалась задача создания программ первичной обработки сигналов, потому что для её решения просто не было исполнителей. Мы договорились о взаимодействии с В.Г. Меркиным, в приборе которого стоял процессор первичной обработки. Я написал алгоритмы, как говорят «чёрным по русскому». В.Г. Меркин нанял со стороны молодого талантливого специалиста А.А. Смородинова, который переложил эти алгоритмы на структуру процессора. Потом Л.Ф. Ставицкая написала программу, а А.Н. Егоров отладил её в достаточной для первого этапа степени.

Б.А. Пер

И.Л. Бредун

Я крутился между исполнителями, пытаясь согласовать и уладить все возникающие вопросы и противоречия, которых было больше всяких мыслимых пределов, вычистить всю грязь и недоработки, остававшиеся после работы специалистов. Именно тогда я проникся глубоким уважением к труду дворников, которые каждое утро подметают улицы, очищают их от мусора, оставленного нами за предыдущие сутки. Это очень похоже на работу главного конструктора. Мой образ жизни включает утреннюю пробежку на роликах или лыжероллерах. В эти полчаса от 5 до 6 утра на улицах, кроме меня, находятся и работают только дворники. Я их знаю всех, и они меня тоже знают, и, кажется, уважают.

Но вернусь к созданию головки. Процесс разработки жестко контролировала администрация института, подгоняемая из Индии. Ситуация была настолько сложная, напряженная по срокам и запутанная, что у меня не всегда хватало умения доходчиво объяснить нетерпеливым начальникам, почему мы дорабатываем стенды, используем какие-то немыслимые блоки, приборы, пульты и т.д. Директор В.А. Никольцев пригрозил даже на одном из совещаний выгнать меня из главных конструкторов за незаконные действия. Хорошо ещё, что Г.А. Коржавин заступился, сказав, что более простых путей к цели, видимо, не существует.

Слева направо: нижний ряд - Т.П. Матвеева, А.С. Малашина, я, верхний ряд - Н.Ю. Магидова, С.А. Сливко, В.В. Данилов, А.К. Зайцев, А.В. Круглов, Л.М. Потихонов

Много помогали мне наш ведущий военпред И.Н. Колев,  начальники приёмки Н.А. Городенко и Д.В. Конюхов, заместитель начальника С.К. Заусский, а позже – молодые военпреды И.Ю. Губский и В.В. Ситников. И.Н. Колев обладал не простым, взрывным характером, высоко ценил трудолюбие, интеллект, но сильно презирал халтурщиков и обманщиков, гоняя их по многу раз до полного ажура в документации. Мне он явно симпатизировал, даже помогал иногда находить выход из, казалось бы, безвыходных ситуаций. Похоже, что мы с военно-морским флотом в его лице были союзниками в достижении единой цели, – добиться максимально высокого качества продукции, не срывая плановых сроков. Возможно также, что это была плата за старание, за то, что я ничего не скрывал от него, понимая, что лучшая ложь – это чистая правда.

В результате в середине 2002 года мы с большими трудностями и отступлениями, на нештатных стендах, по временным методикам, но всё-таки сдали и поставили заказчикам первый комплект новой головки.

В это время меня снова выгнали с работы. В.А. Никольцев подписал приказ, составленный И.В. Симановским, о ликвидации нашей лаборатории, передаче людей с новым начальником лаборатории в отдел Е.А. Горбачева, снова пришедшего к этому времени работать в институт.

С.Н. Шаров

Е.А. Воинов

Для меня это было сюрпризом, потому что в глубине души я ожидал положительной оценки наших усилий, неординарных, а порой и сверхчеловеческих. Конечно, я знал, что если идет дождь, то обижаться на него бессмысленно, так же как и на приказы начальства. Знал я и древние мудрости от Горация, что молнии обыкновенно ударяют в вершины гор, что несчастье имеет свойство вызывать таланты, которые остались бы спящими при счастливой жизни, но всё равно мне было неприятно, и главное, не с кем было посоветоваться, что делать. Из старших товарищей только Владимир Николаевич Яковлев ещё работал, но он лишь удивлялся решениям начальства. Я всерьёз думал, не вернуться ли снова к В.П. Иванову делать новый Лобанчик. Но ещё я понимал, что начальники – тоже обыкновенные люди со своими слабостями и проблемами. Они иногда могут вести себя не вполне адекватно, как большинство людей при сильном испуге, или как капризные женщины. Им надо думать о себе, об омоложении своих кадров, а я – старый, трухлявый пень, порчу своим видом интерьер, атмосферу и вообще зажился на этом свете. Как ни как, а 65 лет – не 30.

Слева направо: я, В.Д. Ланда, В.Н. Яковлев, Ю.Ф. Подоплекин, А.С. Малашина, А.К. Зайцев, Л.М. Потихонов

С другой стороны, я понимал, что головка еще в дровах, понимал, как много в головке завязано на меня лично. Мне было жаль бросать начатое и незаконченное дело…. Я решил потерпеть, не обращать внимания на капризы начальства, решил остаться, чтобы довести головку до ума…

Новый молодой начальник лаборатории, А.Г. Воронин был неплохим, покладистым парнем, но уже при назначении сильно закладывал. Его надо было бы учить, лечить и воспитывать, а не двигать в администраторы. В начальниках он стал быстро спиваться и, в конце концов, уволился по «собственному» желанию. Фактически мне пришлось руководить не только техникой, но и лабораторией. Это меня не особенно тяготило, потому что я знал, что надо делать и кому это можно поручить с уверенностью в успешном решении задачи. Правда, оценивали работу исполнителей и решали финансовые вопросы сотрудников совсем другие люди, недостаточно ясно понимавшие, кто что делает и кто чего стоит. Это приводило к перекосам в оценке количества и качества вложенного труда, портило атмосферу в коллективе и не способствовало сохранению полноценной лаборатории.

Я с И.Н. Колевым

Я с В.А. Коноплёвым

Тем не менее, через год мы первый раз запустили «БраМос» с нашим «сикером», как называли в Индии головку, и сразу попали точно в центр мишени. А потом пошел настоящий фейерверк успешных испытаний, несколько десятков пусков. Индусы были в восторге. Когда я ездил в Индию в командировки, они называли меня «Сикер-Гуру» и расспрашивали всякие технические подробности о головке, а я ничего не скрывал, кроме наших «ноу-хау». Когда я рассказывал классические азы радиолокации, у слушателей создавалось впечатление, что я рассказал все секреты. Руководитель нашей делегации В.А. Коноплёв даже оставлял меня иногда в гостинице под домашним арестом со словами «Вы лучше искупайтесь в бассейне и позагорайте». Это, кстати, не помешало нашим дружеским отношениям в дальнейшем.

Я с Н.Ю. Магидовой и С.А. Сливко

А тем временем нам заказывали всё новые десятки и сотни комплектов. У ракетчиков в НПО машиностроения мне активно помогал в работе С.А. Сливко, выросший за это время из рядовых сотрудников до начальника радиотехнического отделения, и его молодая супруга Н.Ю. Магидова, работавшая до замужества в нашей лаборатории. Головка стала одним из самых объемных заказов института.

Конечно, успехи пришли не сами собой. Мы много работали на стендах: на стенде заводского контроля с Д.И. Буравлёвым, Ю.Ф. Парамоновым, В.Д. Ландой, Р.А. Бирюковой, В.А. Монаховой; на программном стенде с А.А. Фонарёвым, Ю.М. Гуляевым, Н.С. Родионовой; на ДИКе с В.В. Каманиным, В.Р. Андриевским, М.А. Ермолиной, А.А. Кулагиным; более десятка раз выезжали на натурные испытания в нашем испытательном центре «Озерки». Там здорово помогли мне А.Г. Воронин, А.К. Зайцев, молодые инженеры, наш организатор производства Б.С. Ерещенко, а в последнее время – Павел Алексеевич Новиков, молодой инженер, явно подсевший на радиолокацию по зову своей души.

Д.И. Буравлев

В.Р. Андриевский

П.А. Новиков

С Павлом мы даже умудрились однажды вдвоем провести испытания перед многочисленной комиссией. Он работал на вышке, где стояла головка и управляющий стенд, а я плавал по Финскому заливу на вёсельной лодке. Кроме лодки у нас была ещё моторно-парусная яхта, которой управлял директор полигона В.В. Петров. Задача состояла в том, что лодка и яхта должны в море сходиться и расходиться примерно в 5 км от берега, а головка должна обнаруживать, распознавать и сопровождать лодку, или яхту по заказу комиссии.

На лодке были укреплены уголковые отражатели, а на яхте – ретранслятор со сдвигом частоты отраженного сигнала. Именно по разнице частоты сигнала головка должна отличать яхту от лодки.

Перед испытаниями в Озерках

Финский залив у берега мелкий и завален крупными валунами. Я на вёслах проезжал осторожно между валунами, выходил в открытое море примерно на километр от берега и там ко мне подходил на яхте В.В. Петров. Он бросал мне конец веревки, которую я закреплял на лодке, подтягивал лодку к яхте и перебирался на яхту. Дальше мы буксировали лодку на Стирсудденские банки, ставили её на якорь и маневрировали около неё на яхте. Возвращаясь на берег, выполняли те же операции в обратном порядке.

В день испытаний ветер после обеда стал быстро усиливаться. Нам пришлось закончить испытания чуть раньше, чем хотели, но пока возвращались к берегу, ветер уже ревел как при шторме.

Мне посчастливилось перепрыгнуть с яхты в прыгающую на волнах лодку. Это было метрах в трёхстах от берега, но дальше начались большие трудности. Волны кипели и пенились, закрывая все валуны и камни в прибрежной зоне.

А.К. Зайцев, А.Г. Воронин, В.А. Александров, А.В. Фефелов

Мне не удалось найти тот единственный узкий проход между камнями, по которому я вышел с берега в море. Метрах в 70-ти от берега меня выбросило на камни. Лодка накренилась градусов на 45, чуть не зачерпнула воды, скрипела и могла сломаться. Я засуетился, пытаясь вёслами столкнуть лодку с камней, и уже приготовился к принудительному холодному купанию, но тут ко мне неожиданно пришла помощь с берега. Павел Новиков со своим другом из НПО машиностроения Владимиром Решетовым после окончания испытаний вышли на берег залива прогуляться и увидали мои злоключения. Они быстро разделись, бросились в воду и, можно сказать, спасли мне жизнь.

Но это всё-таки мелкие трудности и приключения, которых в моей жизни было в достатке и раньше в дни моей молодости в горах. По-настоящему трудной задачей была отладка программ первичной обработки сигналов в головке. А.Н. Егоров, разбиравшийся в этом лучше других, был сильно занят другими работами в своей фирме «Гранит ВТ», где он работал заместителем директора. Я видел недоработки в программах, но не мог найти человека, который понял бы меня и помог. В это время злой рок свёл меня с молодым красавцем, которого буду называть вымышленным именем Ян.

В.Г. Меркин

В тот момент мы с В.Г. Меркиным предложили, спроектировали и изготовили цифровой приёмник для будущей усовершенствованной головки, а Ян работал вне штата в фирме В.Г. Меркина «Гранит ВТ», и моделировал на компьютере разработанные у нас алгоритмы. Я видел, что он неплохой программист и предложил В.Г. Меркину уступить его мне для программирования процессора первичной обработки в нашей головке. Виктор Григорьевич предупредил меня о непростом характере Яна, но я надеялся справиться с этим за счет плотного контроля. Мне пришлось приложить огромные усилия, чтобы убедить директора нашего комплекса и заместителя генерального директора по режиму принять его на работу. Что-то в нём вызывало сомнение: то ли необязательность, то ли ещё что-то. Мы договорились взять Яна к нам ведущим инженером, а для стимулирования В.Г. Меркин будет ему доплачивать из своих средств.

К сожалению, дальше события развивались по неуправляемому нами сценарию. Недаром говорят: «Если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах». Директор комплекса, видимо предполагая, что генеральный директор не поймет приёма простого ведущего инженера с улицы, назначил Яна главным конструктором цифрового приёмника. Это меня насторожило, потому что я по опыту «Лобанчика» знал, что для главного конструктора необходим ценз оседлости на фирме.

И действительно, после такого поворота событий программирование процессора первичной обработки пошло ни шатко, ни валко. Ян стал конфликтовать с Ю.М. Гуляевым по актуальнейшему вопросу: «Кто умнее?». Потом он заявил, что программа процессора первичной обработки так плохо написана неквалифицированными исполнителями, что исправить её невозможно, нужно писать всё заново.

Я не стал возражать, даже поддержал, предупредив, что всё надо сделать в установленный срок. Дальше – больше. Не сумев понять и согласовать с Ю.М. Гуляевым технику взаимодействия двух процессоров, Ян попросил отдать ему программирование и центрального процессора в этом приборе. Я готов был согласиться и на это, если всё будет отлажено к очередному пуску «БраМоса». Но со вторым процессором тоже дела не заладились, и Ян попросил отдать ему программирование и третьего, самого главного процессора в головке. Это было уже явным перебором даже для такого авантюриста, как я.

Когда до очередного пуска оставался месяц, я поставил Яну конкретную, жёсткую задачу, – сделать окончательный выбор и подготовить через неделю любую работающую версию программы первичной обработки: или новую, или старую. И тут он преподнёс мне сюрприз, – отказался от своей идеи с новой версией и выбрал старую, частично доработанную им ранее, версию А.Н. Егорова. Для меня было непостижимо, как может человек отказаться от идеи, на которую затратил два года труда. Или он не ценит свой труд, или никакого труда просто не было. Я, конечно, сформулировал в виде технического задания основные вопросы, которые надо решить в старой версии программы. Прочитав задание, Ян сказал, что для решения ему надо два года. Я почувствовал явный саботаж и нежелание работать на общее дело. Пожалуй, в этот момент он окончательно утратил моё доверие.

А.М. Чуманов

Мы подготовили решение и передали программирование всех процессоров Ю.М. Гуляеву. А потом вместе с ним за неделю (вместо затребованных двух лет) доработали старую версию программ первичной обработки и буквально с последним звонком представили её к испытаниям. Перед новым годом Ю.Ф. Подоплёкин по инициативе И.В. Симановского собрал совещание с участием директора комплекса по разработке программ А.М. Чуманова, чтобы решить, отправлять ли версию на пуск, намеченный на 4 января. Совещание после моего доклада о доработках программы свелось к озвученному А.М. Чумановым вопросу, – кто гарантирует, что в программе нет ошибок.

Все смотрели на меня. Я знал, какие ошибки мы с Ю.М. Гуляевым исправили, но не знал, всё ли мы вычистили после работы с этой программой Яна. За несколько секунд нерешительности я понял, что взять на себя ответственность, проявить мужество – единственное, что я могу сделать в таком положении. Помню, как решился и сказал, что я уверен в надёжности версии. Помню, как через пару недель защемило в груди при известии о неудачном пуске, как на разборках с использованием приёмов морального устрашения все участники испытаний признавались в своих недоработках, а я упорствовал, утверждая, что у нас всё в порядке. Помню, как все радовались найденной явной ошибке в полетном задании, формируемом наземной системой управления, и как облегченно вздохнули после успеха в повторном пуске. За прошедшую пару месяцев я постарел на целый год, но решил пока ещё не помирать.

А Ян, тем временем, продолжал имитировать деятельность. Он не выполнил работу по созданию цифрового приёмника, хотя работал в тепличных условиях, при наличии трёх «нянек»: В.Г. Меркина со своим коллективом, спроектировавшего и изготовившего аппаратную часть приёмника и стенды для него; нашего коллектива, спроектировавшего и изготовившего головку для цифрового приёмника; Ю.М. Гуляева со своим помощником, разработавшего программную оболочку для загрузки цифрового приемника. Главному конструктору (Яну) оставалось написать и отработать функциональные программы по алгоритмам, промоделированным уже нами раньше, и провести испытания головки в Озерках. Именно это и не было сделано. И.В. Симановскому и Ю.Ф. Подоплёкину пришлось закрывать невыполненную работу, чтобы избежать ненужных скандалов и объяснений с генеральным директором.

Но зато в институтском сборнике Ян опубликовал, в соавторстве со своими начальниками, статью о цифровом приёмнике с изложением основных положений из инженерных записок разработчиков. Получился неплохой обзор, в котором не хватало только одного – ссылок на первоисточники. Это, конечно, мелочь. В технике такое – не редкость. Например, нет никаких сомнений в том, что, не случись И. Ньютону прочувствовать на своём опыте падение яблока, закон всемирного тяготения всё равно был бы открыт кем-нибудь другим. В конце концов, ссылки на первоисточники, это – дело совести авторов. Не исключено, правда, что Ян действительно думает, что именно он изобрёл велосипед, а заодно и цифровой приёмник.

Далее Яна в качестве поощрения молодых перспективных кадров послали в Индию показать работу головки на самолёте-лаборатории. Перед этим он три недели сидел на комплексном стенде, изучая технологические программы Ю.М. Гуляева, но в Индии так и не смог включить головку в нужный режим работы. В то время он очень интересовался механизмами движения денег, учился на каких-то экономических курсах, и ему, видимо, было не до головки с самолётом. Институту после этого полгода пришлось отмывать нашу головку от грязи и обвинений заказчика, а мне было жаль потерянного времени и утраченных перспектив.

О.А. Пахомов

Я.Р. Крейнович

Ещё один эпизод текущего времени. Последние четыре года мы с небольшим коллективом единомышленников, по собственной инициативе, проектируем новую миниатюрную головку с огромными возможностями. Для неё Е.П. Кривунь и В.М. Емельянов разработали твердотельный маленький передатчик, П.А. Новиков создал синтезатор сигналов, а О.А. Пахомов с Я.Р. Крейновичем скомпоновали конструкцию новой головки. В целях рекламы мы организовали утечку информации. Разработкой заинтересовались заказчики.

И тут случился очередной сюрприз. Когда генеральный директор прочувствовал перспективность проекта и открыл официальную работу, директор нашего комплекса назначил главным конструктором этой работы не кого-нибудь из коллектива разработчиков, а Яна. Воистину неисповедимы пути Господни! Наверное, это наказание мне за то, что я не прислушался к предупреждению мудрого В.Г. Меркина и сверхчеловеческими усилиями протащил молодого красавца в наш коллектив.

Ян вместо головки начал проектировать цифровой вычислитель, предполагая, что всё остальное можно купить у контрагентов и представить в качестве головки. Материализовался классический случай, когда ищут не там, где потеряли, а там, где светло. В результате давно прошел назначенный генеральным директором срок готовности опытного образца головки, а она ещё даже не была запущена в производство.

В довершение ко всему директор института с подачи директора комплекса, по критериям возраста и внешнего вида, назначил Яна начальником нашей лаборатории после ухода А.Г. Воронина. В этой должности Ян проявил себя так же, как и при решении технических вопросов: перессорился со всеми сотрудниками, которые постоянно жаловались на грубость и неадекватность своего начальника. Мои попытки поговорить с Яном «за жизнь» наталкивались на грубость. Он даже пообещал набить мне морду, если встретит в метро. В конце концов, все, кто мог, разбежались из лаборатории.

Я уже стал удивляться тому, сколько времени Господь может попустительствовать ошибкам руководителей в организации технических разработок. И в это время произошёл Случай, тот самый, который изменяет ход жизни.

Заболел и вышел из строя почти на год директор нашего комплекса И.В. Симановский. Без него комплекс стал давать сбои. Начальник отдела Е.А. Горбачев под влиянием Яна принял ряд ошибочных технических решений по нашей головке за спиной главного конструктора. Начались сбои в производстве на заводе. В результате Д.В. Конюхов, начальник нашего военного представительства остановил приёмку продукции.

И.В. Симановский, вернувшись после болезни на работу и оценив ситуацию, приступил к решительным действиям по перестройке всего, что можно ещё спасти. Он отстранил Яна от руководства лабораторией и передал остатки коллектива разработчиков головок из отдела Горбачева в отдел В.В. Каманина, организовав там новую лабораторию под руководством А.А. Кулагина.

В одном из разговоров со мной И.В. Симановский сказал, что в кризисе, который случился, виноват я на 99 процентов и он на один процент. Я согласился с ним и произнёс народную прибаутку: «Чудные следы — на пути на моём, — превратной судьбы своеволие, поскольку я лично виновен во всём, а в чем не виновен, — тем более». Если серьёзно, то я действительно благодарен Игорю Викторовичу за тот один процент вины, который он взял на себя. С его характером это – много.

Валерий Владимирович Каманин, – мой давний приятель. Уже много лет он возглавляет Динамический испытательный комплекс (ДИК), на котором мы отрабатываем головки. Он объяснил мне причину, почему согласился взять под свою ответственность головки: «Если в институте не будут разрабатываться головки, то не нужен будет и ДИК». Абсолютная логика!

И, наконец, с нашим новым непосредственным начальником, Андреем Алексеевичем Кулагиным, мы работали вместе почти всю жизнь. Ещё при большевиках были в одном отделе у Е.А. Войнова, потом в перестройку вместе делали Гарпун-Бал, и теперь снова будем вместе двигать вперёд то, что умеем делать. Это хорошо для всех в нашем коллективе.

Уже даже есть первые успехи. После очередных успешных испытаний на ДИК-е, присутствовавший там  Главный конструктор почти всех ракет России А.А. Дергачев назвал нашу головку лучшей в стране, а Начальник военного научного института А.Б. Землянов – даже лучшей головкой в мире.

А.А. Коновалов

Явно положительную динамику я ощущаю в настроении нашего коллектива и окружения. Вокруг работают прекрасные молодые инженеры: П.А. Новиков, Ю.А. Сычев, начинающие руководители: Е.А. Морозов, А.А. Александров, В.В. Морозов. Как говорили герои моей любимой сказки «Три поросёнка»: «Мы ещё погуляем», а возможно и постреляем! Сотни комплектов аппаратуры, которые мы вместе с заводом «Северный пресс» под руководством А.А. Коновалова уже изготовили, не сгинут в небытиё. Индия будет и дальше пугать Пакистан и Китай нашим совместным оружием. Не исключено, что равновесие страха – одно из самых устойчивых равновесий в нашем агрессивном мире.

Конечно, когда так много аппаратуры эксплуатируется по всему миру, в ней случаются иногда отказы, а с этим хлопот – выше всяких пределов: привезти из-за границы, быстро разобраться, отремонтировать, сдать заказчику, отправить назад, – всё в авральном режиме, через таможню. Главное – разобраться, кто допустил брак. Хорошо ещё, что рядом работает Лев Дмитриев, который спроектировал прибор управления рулями и у него тоже случаются отказы. В компании переживать неприятности легче.

Заканчивая свою трудовую жизнь, я с интересом оглядываюсь назад, вспоминаю эпизод за эпизодом, вновь переживаю острые ситуации. Эти воспоминания и впечатления – моё главное богатство. Иногда я задумываюсь, не напрасно ли прожил жизнь? Всё же разрабатывать вооружение – это не то же самое, что заниматься благотворительностью, учить детей, или лечить больных. Принес ли я какую-нибудь пользу на Земле? Внутренний голос пытается убедить меня, что на всё воля Божия. То, что я делал и делаю, – это судьба, в переводе с русского на русский это означает Суд Божий. Главный вывод, который я сделал для себя: Век живи, век учись, делай то, что должен делать и пусть будет, что будет.

Народная мудрость гласит, что хорошие идеи побеждают, а плохие не жалко. Верю, что живое дело не умрёт. К тому же ещё не все советские специалисты перемёрли. Я, например, до сих пор жив и благодарен всем, с кем работал и кто помогал мне за прошедшие 40 лет работы в институте. Спасибо! Что в переводе с русского на русский означает «Спаси Бог» Вас, дорогие читатели и друзья!

Один умный человек сказал: «Если вы хотите ощутить себя богатым, сосчитайте всё то, что у вас есть, но что нельзя купить за деньги. Сегодняшний день – это подарок. Именно поэтому он называется «настоящее». А на английском языке настоящее и подарок пишется одинаково «present». Радуйтесь сегодняшнему дню! Всё будет хорошо!

В начало