1977 ГОД

Новый год, я и мама, встречали у Дмитриевых. В большой комнате, взрослые организовали праздничный стол. Мы – дети бегали по квартире, предвкушая веселье и подарки под елкой от Деда Мороза. Нам сказали, что Дед Мороз придет ночью и положит всем нам подарки. Я и Маринка договорились, что ни за что не уснем ночью и дождемся его. Елка у соседей стояла шикарная. Она была живая! На елке висели очень красивые игрушки, многие из которых я видела впервые. Маринка похвасталась, что эти игрушки они привезли из Германии, когда они там жили, и, что она сама родилась в Германии.

Встречать Новый год, приехали родственники Дмитриевых, и пришли еще соседи. Нам, детям, налили газировку и наложили в тарелки салаты. До трех ночи я, Маринка и Сашка веселились вместе со взрослыми, но я уже чувствовала, что хочу спать. Несколько раз бегала домой и заглядывала под елку, но подарка там не было. Потом мне надоело ждать Деда Мороза, и я попросилась у мамы, пойти домой спать.

Проснувшись утром, я увидела под елкой подарок – долгожданную цветную коробку с конфетами. Мамы дома не было, и я побежала к соседям. Маринка и Сашка еще спали. Взрослые собирали посуду со стола. Меня покормили, и я подошла к елке, рассмотреть которую, вчера не было возможности. Теперь мне никто не мешал это сделать. Свет в комнате был выключен, и, в утренних сумерках, елка предстала передо мной совсем другой красавицей, чем в освещенной лампами комнате. Живая елка смотрелась, в разы лучше, чем искусственная. Я завидовала Маринке и Сашке, что у них в квартире стоит такая елка. Я разглядывала ее с неприкрытым восхищением, так же, обращая внимание на необыкновенно красивые игрушки, которых не было на нашей елке. Мне захотелось, чтобы я и мама, наряжали дома живую елку на Новый Год.

К следующему Новому году, я попросила маму, купить живую елку, но она отказалась, аргументировав тем, что от живой елки, иголки падают на пол: их потом трудно выметать.

В квартиру Дмитриевых, я ходила в гости свободно, но сначала стучала к ним в дверь, затем сразу ее открывала, заходила, а потом уже спрашивала: выйдут Маринка и Сашка гулять, или нет. Только потом, я возвращалась домой, одеваться на прогулку, или оставалась у них в гостях. У меня дома мы не играли, потому, что было негде. У меня с мамой только маленькая узкая комната, а у соседей трехкомнатная квартира. Маринка тоже заходила за мной, постучав в дверь, и тогда мы уходили гулять, или к ним домой. Днем двери наших квартир на замки не запирались. С Олегом Маринку я не знакомила: ей еще не разрешали уходить со двора, но я показала Маринке, где находиться двор моего знакомого мальчика Олега.

Тетя Люся – мама Маринки, часто устраивала нам чаепитие с печеньем и конфетами. Чай пили в небольших красивых чашках, а сахар размешивали маленькими чайными ложечками, которые были намного меньше чайных ложечек у нас дома. Мне они очень нравились. Мне хотелось иметь, хотя бы одну такую.

***

Однажды Маринка заболела, и я гуляла без нее. Мама работала во вторую смену, и поэтому я гуляла допоздна, потому, что не любила находиться дома с бабушкой. Это случилось, то ли в конце зимы, то ли вначале весны. На улице стемнело, но я решила сходить в гости к Олегу. В тот вечер я не помню, была ли у него в гостях, или только собиралась зайти к ним в дом, но около их крыльца я увидела черную кошку. Она сидела со стороны прохода, где мы с Олегом, катались летом на велосипеде. Кошку такого цвета я еще не видела, и она меня заинтересовала. Я подошла к ней, чтобы погладить, но кошка вскочила и трусцой побежала по проходу, завернув за угол дома с другой стороны. Я проследила за ней и увидела ее возле двери, которую до этого не замечала там. Кошка мяукала и терлась об дверь. Я подошла к ней. Вдруг дверь открылась, и к своему удивлению, я увидела на пороге мужика, а кошка прошмыгнула между его ног в дом. Мужик увидел меня, поздоровался и спросил, как меня зовут. Я ответила, а он назвал свое имя и пригласил в гости. Он сказал, что это его кошка, и у него есть еще кошки, и я могу на них посмотреть. Я зашла к нему в дом. В доме было грязно и пахло затхлостью. Осмотрев несколько кошек, я, взглядом, поискала и нашла ту черную кошку, потому что меня интересовала только она, своим необычным окрасом. Я взяла ее на руки, села на табурет, посадила ее себе на колени и начала поглаживать. Тем временем, мужик рассказывал, как зовут каждую из его кошек.

Шерсть у кошки, которая сидела на моих коленях, была, какая-то сальная, а в шерсти я заметила ползающих насекомых, белесого цвета.

- Что это у нее? – спросила я.

- Не знаю. Может вши. – Ответил он, а мне стало неприятно гладить эту кошку, и я подумала, что пора бы идти домой.

- Посмотри, что у меня есть. – Неожиданно, сказал мужик. Я глянула на него, и вдруг увидела, что он приспустил штаны и выставил напоказ то, что не должен показывать, взрослый дядя девочке. Я напряглась, но виду не показала, и, снова сосредоточилась на сидевшей у меня кошке, продолжая ее гладить, хотя было уже противно дотрагиваться до нее.

- Ну, посмотри же, что у меня есть. – Настойчиво повторил мужик.

Я лихорадочно думала, что мне делать. Мужик передвинулся, встав совсем рядом со мной. Вдруг кошка спрыгнула с моих колен и побежала к двери. Она начал мяукать и царапать дверь.

- Она хочет на улицу, — сказала я, делая вид, что проявляю заботу о кошке. – Ее надо выпустить.

- Ну, выпусти. – Раздраженно произнес он.

Я, не спеша подошла к двери, открыла ее и выпустила кошку.

- Дядя, мне пора домой! – громко сказала я ему, выбежала следом за кошкой и захлопнула за собой дверь.

Набирая скорость, я помчалась домой и, завернув за угол к проходу, столкнулась там с мамой Олега, которая спешила мне навстречу. Ее шуба (пальто) была не застегнута. Она схватила меня, прижала к себе, осмотрела и спросила – все ли со мной в порядке. Я ответила, что да.

- Не ходи к этому человеку. Он не хороший. – Сказала она взволнованно. Я кивнула.

Мама Олега предложила проводить меня до дома, но я отказалась и пообещала ей, что добегу сама. Она проводила меня до калитки, и я убежала домой.

Утром мама сообщила, чтобы я не ходила больше к Олегу, потому, что их дом, ночью, сгорел.

- А Олег? – спросила я ее, предчувствуя, что теряю друга.

- Сгорел их сосед. Семья Олега успела выбежать из дома. Их забрали к себе родственники.

Я не могла в это поверить. Я быстро оделась, выбежала во двор и подбежала к их забору, а потом долго стояла и смотрела на то, что осталось от дома Олега: страшные черные стены, пустые черные окна.  Крыши не было. В воздухе чувствовался устойчивый запах гари.

Мне, вдруг, стало одиноко. Олег… Я стояла и, молча, плакала. Где его искать? Как далеко его увезли? Я вспоминала наши с ним встречи: как мы впервые встретились, как катались с горки; как учились кататься на велосипеде; как его отец и родственник пилили толстое бревно большой пилой, а потом они нам показывали, как пила поет, если ее гнуть; как я ходила к ним домой в гости…

Потом, у меня появилась надежда, что его родители, могут приехать к своему дому еще раз, и я обязательно спрошу, где они теперь живут. Я ходила вдоль их забора до калитки, когда возвращалась со школы, смотрела на покрытый снегом обуглившийся дом. Их двор тоже запорошило снегом, и там не было видно никаких следов. День за днем я ждала его родителей. Я представляла, как они приезжают, а я спрашиваю у них о том, где они живут. Однажды, вернувшись со школы, увидела следы возле их калитки и у них во дворе. Следов было много. Опоздала? Они уже были? Нет…. Это не они. Не может быть…! Но вечером, приехала с работы мама и рассказала, что утром приезжали родители Олега и забрали оставшиеся вещи со двора, и что они теперь живут далеко отсюда. Я поняла, что потеряла Олега навсегда.

***

На майские праздники, Дмитриевы уехали на дачу, а я осталась без Маринки и Сашки. Погода на улице стояла солнечная, и я вышла во двор, собираясь погулять за домом, но обратила внимание на группу мальчиков и девочек, которые у торцевой стены дома 15А, во что-то играли. Немного подумав, я решила подойти к ним. Подойдя к ним, увидела, что они по очереди, прыгая на одной ноге, толкали банку от гуталина, по начертанным мелом клеткам. Я спросила их: что они делают? Они ответили, что играют в «Классики».

Я принялась наблюдать за игрой, попутно разглядывая игроков. Девочка, которую они называли Ленкой, была, примерно, моего возраста. У нее русые волосы и карие глаза, настолько темные, что казались черными. На ней была красивая дорогая одежда. Она главная в компании. Двух мальчиков я вспомнила. Это были мальчики, которые когда-то играли в нашей песочнице — в машинки. Игорь – светловолосый мальчик, уже подрос. Он был, примерно моего возраста. Его называли «Шамиком». Как я потом поняла, эта кличка от его фамилии — Шамов. Тайком разглядывая его, я почувствовала, что этот мальчик смелый и целеустремленный. Однако, на тот момент, он старался произвести впечатление на Ленку, стараясь ей понравиться. Рядом с Ленкой обезьянничал и второй знакомый мне мальчик — Андрей, которого все называли «Дунькой». Другой темноволосый мальчик, еще один Андрей, был крупного телосложения. Его называли «Дроном». Он был, тоже, примерно, моего возраста. Девочка с русыми волосами, которая выглядела младше меня — Надька. Красотка Надька, вела себя просто и одета была проще. Она прыгала по клеткам шустро и смело. Создавалось впечатление, что в эту игру она играет давно.

Надька кинула биту через несколько клеток, и бита укатилась. Настал черед Дрона. Дрон отказался. Биту взял Дунька. Он специально продвинул биту слишком сильно и радостно уступил ход Ленке. Ленка же, играла, подчеркнуто лениво: казалось, что она больше красуется, чем играет, но у нее тоже получалось хорошо. Шамик играл сосредоточенно. Он старался, но на втором круге наступил на черту. Впрочем, картина ясна. В «Классики» играть не у всех получается, а я вообще не умею, но могу научиться.

- А можно с вами поиграть? – спросила я.

- Играй. – Разрешили они.

Игру начали сначала. Настала моя очередь. Я кинула биту на первую клетку, прыгнула на клетку одной ногой, не рассчитала удар, и бита осталась на этой же клетке. В следующий раз я слишком сильно толкнула биту, и она улетела через клетку. В третий раз я продвинулась аж на три клетки. На одной  ноге было трудно удержаться — нога уставала. Приходилось часто прыгать на ней, чтобы удержать равновесие.  Когда игра была в самом разгаре, приехала машина с продуктами, и встала на наши нарисованные «Классики». Договорившись встретиться завтра, все разошлись по домам. Надька убежала за рядом стоящий двухэтажный дом, Дрон пошел домой, а Шамик и Дунька – провожать Ленку. Вчетвером они ушли к подъездам дома, у которого мы играли.

На следующий день, в «Классики» играли только Ленка, Шамик и Дунька. Я присоединилась к ним. Вдруг, Дунька, пробегая мимо, как бы нечаянно, толкнул меня:

- Отойди толстая. – Буркнул он и, не обращая на меня внимания, подбежал к Ленке и встал возле нее.

Я обернулась. Сзади никого не было. Я толстая? Мне ослышалось? Но я промолчала, подумав, что это произошло случайно. Когда подошла моя очередь брать биту, Дунька опять меня толкнул:

- Ты толстая, ты не умеешь, потому что ты толстая. – Затараторил он, показывая на меня пальцем.

- Я не толстая. – Возразила я, не понимая, почему он меня так называет. Я не считала себя толстой.

- Толстая. – Повторил уперто Дунька, а мне стало обидно, но виду не подала.

Ленка и Шамик, увлеченно играя в игру, делали вид, что не заметили наш спор. Постояв возле них какое-то время, я ушла домой. Дома, я встала перед большим зеркалом в комнате и оглядела себя с ног до головы:

«Ничего я нетолстая…» — начала я размышлять про себя.

Я, мысленно, сравнивала себя с ними. Ленка худая, Надька худая, Дунька худой, Шамик такой же, как я, а Дрон толстый. Почему, тогда не Дрона толстым называют? Я, снова, посмотрелась в зеркало.

«Что это…? Мои щеки! — я увидела свои щеки и ужаснулась. Мне показалось, что они были, как у хомяка! — Я и вправду толстая! Мне надо худеть!»

Я так расстроилась, что отвернулась от зеркала. Дунька прав. Я толстая. Только проблема была в том, что мне уже понравился Шамик. Я решила, что нужно быть не хуже их, и уметь делать все, что они умеют. Я должна остаться в этой компании!

Через некоторое время, я, выглянув в окно и, увидев, что они ушли, взяла у мамы баночку с гуталином и вышла на улицу, учиться играть в «Классики».

***

На следующий раз они играли в «Резиночку». Надька и Дрон тоже были, а Надька пришла со своей сестрой Мариной, которая была немного младше ее самой. Игра заключалась в том, что двое встают друг перед другом и удерживают ногами бельевую резинку, а другие через нее прыгают, усложняя упражнения. Сначала резинку опускают как можно ниже, затем ее постепенно поднимают. В «Резиночку» я тоже не умела играть, но я старалась и, поэтому быстро научилась. В другой раз мы играли в «Салки». Один бегал за всеми и старался дотронуться рукой, до того, кого догонит. Кого осалили, тот и водит, начиная бегать за игроками. В другой раз, кто-то принес мячик, и мы играли в «Салки» с мячом.

Мне нравилось играть с новыми друзьями, но иногда, когда им надо было куда-то пойти по секрету, меня прогоняли, называя ненавистным мне словом – толстая. Вслед за Дунькой меня так начал называть Шамик (было очень обидно), потом Ленка. В прочем это обидное слово я слышала только от них троих. Я принципиально не отзывалась на него, но поняла, что они привыкли так меня называть между собой. Я чувствовала себя чужой. Больше всего было обидно за Шамика. Мне казалось, что мы немного с ним похожи, и что он мог быть мне, как брат. Пусть ему нравиться Ленка, пусть хоть поженятся, когда вырастут, а мне нужно только его признание, что я не толстая и просто СВОЯ. Я решила поставить ставку на Ленку, стать ее подругой: тогда Шамик не посмеет обзывать подругу своей подружки. Но для начала надо было похудеть.

Как, на зло, мама старалась хорошо меня кормить. Она не отпускала из-за стола, пока все не съем. Она покупала коровье молоко, за которым ходила специально к одной женщине, и поила меня каждый день им, предварительно прокипятив в большой кастрюле. Каждый день кормила густым супом, да и вообще старалась накормить, как можно сытнее. На это все я обратила внимание после того, как получила эту обидную кличку. И, я начала хитрить. Иногда мне удавалось вылить еду в унитаз. Но я любила яичницу по утрам. Я попросила маму научить пользоваться газовой плитой, и показать, как жарить яичницу. Я делала такой завтрак себе, каждое утро. Однажды, на кухню вышла тетя Клава. Она увидела, как я там хозяйничаю и сама сварила мне какао.

Как-то, когда мы всей компанией встретились на улице, зашел разговор о наших семьях. У Шамика есть мама и папа, и младшая сестра Наташа. Шамик был со мной одногодка. Ленка оказалась старше меня на год. У нее папа мичман, и он работает на той стороне Крюково — в морской части. Об этом она сообщила с гордостью. У Дуньки тоже полная семья и старшая сестра, а отец его работает на рынке. У Надьки тоже есть старшая сестра Инна. Она живет отдельно от них, потому, что взрослая. Инна, Надька и Маринка от разных отцов. Настала и моя очередь откровения:

- У меня нет папы. – Сказала я. Да и, что я могу про себя рассказать? Впрочем, интерес ко мне сразу потеряли.

***

По нашей улице, по утрам, строем, бегали, или маршировали солдаты из воинской части тюрьмы. Местные на это не обращали внимания, так как для всех это было обычным делом. Однажды, вдоль улицы выставили солдат оцеплением. Не знаю, зачем, это сделали – может учения, а может какие-то были у них мероприятия.

Я, Ленка и ее неизменные поклонники – Дунька и Шамик играли в «Классики». Ленка обратила внимание на солдата, стоявшего возле дороги.

- Ой, солдатик. — Обрадовалась она и решила, что нам надо с ним поговорить. Мы подошли к нему поближе. Ленка подтолкнула меня и попросила спросить солдатика, как его зовут.

- А вы солдат? – спросила я его, не зная с чего начать.

- Да, солдат.

- А как вас зовут? – он назвал имя, но я не поняла, потому, что солдат был не русским, и отвечал с легким акцентом.

- А вы откуда?

- Из Азербайджана.

- А где это?

И, солдат рассказал мне, что Азербайджан, это там где тепло: не так, как здесь – морозы. Там растут вкусные фрукты. Там его ждут родственники, и он скоро поедет домой. Я рассказала, что живу вот в этом доме и махнула рукой на свой дом, что у меня есть кот Тимка, что люблю читать книги и слушать музыку, и… очень люблю лошадей. Мы говорили еще о чем-то интересном, когда пришел офицер, и приказал всем солдатам построиться. Мой собеседник попрощался со мной:

- Ты мне очень понравилась девочка. – Сказал он и ушел к своим сослуживцам.

Я повернулась к ребятам, которые стояли за моей спиной, а во взгляде Ленки, на мгновение, заметила зависть.

На следующий день, когда мы играли в «Классики», по дороге, строем маршировали солдаты.

- Смотри, твой жених пошел, — крикнула Ленка. От неожиданности, я повернулась к солдатам. Они все были одинаковые.

- Смотри, смотри! Вот он! Вот он! – громко подхватили Дунька и Шамик.

Они начали показывать на солдат пальцами, а мне было стыдно за них и за себя. Зачем они так…? Я отвернулась и продолжила игру, а они некоторое время смеялись, а потом присоединились ко мне.

***

Шли дни. Чаще всего, я гуляла одна. Мне нравилось бродить за моим домом. За углом дома, со стороны моего подъезда №1, стояли в ряд сараи, плотно прилегающие друг к другу. Первый сарай был моей бабушки. Как-то, я зашла в сарай, когда там была бабушка, и увидела в дальнем углу большой сундук. Я спросила у бабушки, что в нем. Она ответила, чтобы я его не трогала и прогнала меня. В другой раз я увидела, что бабушка выгуливает возле сарая цыплят, для которых смастерила небольшой загон. Она меня прогнала и велела не подходить к цыплятам.

Осенью она их зарубила, зажарила в духовке и поставила противень с ними, на подоконнике кухни. Помню, как я отковырнула немного фольги и съела кусочек цыпленка, а бабушка, потом кричала на маму, чтобы я не брала чужую еду.

Вплотную к нашему сараю, стоял сарай семьи Мишки – друга Дубинкина. У этой семьи был еще и гараж. Он находился отдельно от сараев — ближе к дороге. В глубине двора за домом, в ряду с нашими сараями, находились сараи других соседей. Там был сарай бабы Веры. Баба Вера проживала в моем подъезде на втором этаже. Она была добрая и всегда здоровалась со мной. У сарая тети Капы и дяди Жоры был небольшой огород, где они выращивали овощи и цветы.

Как-то дядя Жора угостил меня маком. Он отломил сухую головку мака, и я съела его семена. Там были еще зеленые головки мака. Дядя Жора сказал, что их есть нельзя. Но я не поверила, и тайно залезла на их огород, а потом плевалась от горечи этого мака. Еще они  выращивали свиней. Свиньи гуляли за их сараем. Территория, где гуляли свиньи, была огорожена забором.

Осенью свиней забивали, а меня просили не смотреть на это. Я понимала и уходила гулять в другое место. Но, один раз я подглядела и увидела, как несколько мужиков гонялись за визжащей свиньей, а потом они ее коптили газовой горелкой.

К дяде Коле Синицину ходила очень часто. Он постоянно что-то мастерил в своем сарае, который был забит разными инструментами. Сарай его стоял напротив сарая дяди Жоры. Однажды, дядя Коля взял меня с собой на рыбалку — на Школьное озеро. Он смастерил для меня удочку, показал, как накопать червей и положить их в жестяную банку, а потом мы отправились на рыбалку.

Мы шли по дороге мимо тюрьмы, которая находилась слева от нас, а справа стояли другие двух этажные дома нашей улицы. Когда забор тюрьмы закончился, то перед собой я увидела пятиэтажные дома. Дядя Коля сказал, что это улица Гоголя.  Мы обогнули крайний дом, и вышли на другую дорогу. По ней, мы дошли, еще до одной дороги, с левой стороны которой, находились дворы с частными домами, а с правой — территория, на которой росло много деревьев. Указав на эту территорию, дядя Коля пояснил, что это пионерский лагерь для детей. По этой дороге мы вышли к озеру. Там я наловила немного бычков и, потом, отдала их Тимке. На озере мне понравилось. Рыбу мы ловили на крутом берегу с нашей стороны, а на противоположном берегу купались люди.

Через некоторое время из Школьного озера откачали всю воду. Об этом много говорили и взрослые, и мы. Говорили, что так сделали для того, чтобы очистить озеро от мусора. А еще я слышала, что там нашли трактор, или танк. Озеро долго находилось без воды.

За нашим домом, с со стороны второго подъезда, стояли еще три–четыре сарая, соседей, которые проживали в том подъезде. Первый сарай был семьи Гусевых. В этот сарай часто ходила серьезная женщина, а иногда обаятельная девушка – ее дочь. Эту девушку, моя мама называла — Любой Гусевой, а потом — Любой Павловой. Люба со мной здоровалась. Однажды гуляя за домом, я увидела, что сарай их приоткрыт, и там бегали кролики.

Там же, только в крайнем левом сарае: мужчина с взрослым сыном держали велосипеды. Они вытаскивали их на траву, что-то подкручивали, смазывали и уезжали кататься на весь день.

***

Дома я играла, читала книжки, слушала музыку на пластинках, а иногда наблюдала, как бабушка прядет пряжу и, что-то вяжет. Один раз, я попросила ее научить меня вязать. Она дала мне спицы и нитки, и показала, как делать петли. Я научилась делать их быстро. Тогда, она показала мне, как вязать лицевые петли, потом чередовать лицевые и изнаночные. Когда я попросила ее, научить, еще чего-нибудь вязать, она начала говорить, что я ей мешаю. После нескольких попыток с просьбами, я забросила вязание. В другой раз, я увидела, как она вышивает крестиком. Я попросила научить меня вышиванию. Она сказала, что у меня нет пялец. Я попросила маму купить мне пяльцы, рисунок на ткани и нитки мулине. Бабушка показала, как вышивать крестиком. Я сделала половину рисунка. За это время, ткань на пяльцах, постоянно отвисала. Самой подтянуть ткань не получалось, и я просила об этом бабушку. Пару раз она помогла мне, а потом сказала, что ей надоело это делать. Вышивку я тоже забросила.

***

В начале лета, мама купила мне новый велосипед «Ласточка» — это альтернатива «Орленка». Когда велосипед собрали и выкатили на улицу, я села на него и сразу поехала. С этого дня, я каталась на велосипеде каждый день. Ни у кого из моих друзей велосипедов не было, и я каталась одна днем, а вечером гуляла с ними.

Однажды, катаясь по нашей улице, я увидела девочку, которая стояла и, с завистью, смотрела на мой велосипед. Мы познакомились. Она назвалась Ирой и указала, что живет в доме 15А. Ира посетовала, что тоже хочет велосипед, но сама не умеет ездить на таком велосипеде. Я предложила, прокатить ее на моем велосипеде, а потом пообещала, что научу ее ездить на нем. Она села на багажник сзади, и мы поехали.

Мне хотелось прокатить новую подружку от души и с ветерком. Сначала я повезла ее по дороге, в сторону станции, потом развернулась обратно. Подъезжая к своему дому, я свернула вниз на протоптанную узкую тропинку, идущую по поляне моего двора, где стоит теннисный стол, но перед этим хорошо разогналась. По этой тропинке я сама еще не ездила, забывая про нее, хотя знала об ее существовании. Проехав половину пути, велосипед, неожиданно, налетел на бревно, лежащее поперек тропинки, которое было скрыто в прошлогодней траве, и я кубарем улетела вместе с велосипедом, больно ударившись об него животом. Я поднялась и посмотрела на Иру. Она смешно раскорячилась за этим бревном и смотрела на меня, вытаращив глаза. Увидев такую картину, я не удержалась и засмеялась. Я смеялась, согнувшись и держась за живот, а Ира, тем временем, поднялась и убежала.

Переднее колесо велосипеда, безнадежно, выгнулось в восьмерку, а руль вывернулся в сторону. Когда я притащила его домой, мама пришла в ужас. Она недоумевала, как…, как я умудрилась, так уделать, совершенно новый велосипед!

На следующий день, глядя в окно своей комнаты, никого из друзей на улице я не увидела. Впрочем, настроение у меня было не очень: велосипед мой, чинить было некому, и с утра периодически покрапывал дождь. Заметив, что дождь прекратился, я вышла на улицу. Пока я размышляла, куда мне пойти, из-за угла дома 15А показалась Ира, и прямиком направилась ко мне. Она была взволнована и сказала, что нам надо поговорить. Мы сели на спинку скамейки у песочницы, потому, что сама скамейка была мокрая. Ира некоторое время молчала, а потом выдала:

- Моя мама сказала, что женщина, которая растит ребенка без отца – б…дь.

Сказав это, она встала и быстро ушла домой. Я осталась сидеть на спинке скамейки. Я поняла, что Ира сказала, то, что услышала, о чем говорят взрослые и призадумалась:

«Значит, взрослые, при моих друзьях, обсуждают мою маму…. Вот почему со мной так обращаются их дети…».

Снова заморосил дождь. Я сидела и не хотела никуда идти. Моя одежда быстро намокла, а я продолжала думать:

«Почему они так думают о моей маме…? Она же не такая…! Что означает это слово?» — у меня возникло устойчивое чувство, что это слово очень плохое. — Вот почему некоторые взрослые шушукаются у меня за спиной, а их дети прилепили мне обидную кличку. Меня все ненавидят! Я никому не нужна…».

Так одиноко мне еще никогда не было. У меня из глаз текли слезы. Я сидела и тупо смотрела на окно комнаты, где я жила с мамой.

«И все потому, что у меня нет отца, и меня не кому защитить. Но, я же, в этом не виновата…»

В душе моей было пусто. Не помню, как долго я так сидела, но вдруг вспомнила свою самую любимую сказку о гадком утенке: как все над ним смеялись и гнали от себя, а он вырос и стал прекрасным лебедем: — «Всё. Хватит!»

- КОГДА Я ВЫРАСТУ…, Я СТАНУ ПРЕКРАСНЫМ ЛЕБЕДЕМ, А МУЖИКИ ПЕРЕДО МНОЙ, БУДУТ ШТАБЕЛЯМИ ПАДАТЬ! — сказала я громко вслух, почему-то вспомнив слова из фильма «Девчата», затем слезла со скамейки и ушла домой.

… — Мама, а кто такая б…дь? – спросила я ее, когда она приехала с работы. Мама на меня внимательно посмотрела и спросила:

- Кто тебе это сказал?

- Мама девочки Иры.

- Это не хорошее слово дочка. Ты так ни кому не говори. Будь умницей. – Она меня поцеловала и ушла на кухню.

Сейчас я думаю, что это бабушка распространяла сплетни про свою дочь Светлану, с какой-то своей целью. Беседуя со своими подружками, она после ссоры с дочерью и со злости на нее, таким образом, мстила ей, выставляя образ нелюбимой дочери в худшем виде. А ее подружки, придя домой, пересказывали бабушкины сказки на свой лад. Так, как мама ни с кем не общалась на нашей улице, кроме пары подруг с нашего двора, то весь негатив от остальных соседей, кто не знал ее хорошо, выливался на меня: типа я такая же расту, как и моя мать.

Через несколько дней, я уехала в пионерский лагерь «Тиса».

***

В лагерь я уезжала тоже от мебельного комбината ММСК-1. В автобусах нас привезли на вокзал в Москву, посадили в поезд дальнего следования и отправили на Украину. Имея опыт поездки на подобных поездах, я, как только зашла в вагон, быстренько заняла верхнюю полку и, конечно же, не возле туалета. Сам вагон был плацкартный. Когда мы ехали первый день, я смотрела на пасущихся черно-белых коров, березки и ели. На следующий день, в окне природа поменялась: деревья уже были другие, другие были и дома, даже коровы поменяли черный цвет на коричневый. Когда мы проезжали Львов, нам сообщили, что скоро приедем. На станции Мукачево нас высадили из поезда, посадили в автобусы и привезли в село Буштино, где находился этот лагерь.

В лагере понравилось сразу. Там не было запретов: можно сказать, что все было разрешено, кроме самовольного ухода из лагеря. Мой отряд проживал в корпусе, но мне очень понравились деревянные домики, в которых жили ребята из старших отрядов. Место, где мы проводили пионерские линейки, не было запретным. Там можно и, даже нужно было гулять. Это было, что-то вроде овальной поляны со скошенной травой и цветущими маргаритками. С одной стороны территории линейки, находилась трибуна, а с другой стороны, располагалось огороженное интересными кустами место, внутри которого находился памятник маленькому Володе Ульянову, в возрасте октябренка. Периметр этого пятачка с памятником, обрамлен цепью, которая была покрашена в серебряный цвет. К памятнику можно было заходить и трогать его. На торжественной линейке, настоящий духовой оркестр, который состоял из пионеров, торжественно играл «Прощание славянки» (именно по этому, я так люблю этот марш).

Кормили нас, по меркам сытости, не очень, но я обрадовалась этому, как никогда. Наконец-то я похудею! К моему удивлению меню блюд мне очень понравилось. Хлеб был не черный и не белый, а можно так сказать – серый. Очень вкусные были там белые лепешки из теста, политые соусом, и сладкая лапша, смешанная чем-то похожим на панировочные сухари.

Нас много раз возили на экскурсии. Больше всего впечатлил Ужгород. Там мы взошли на гору, где стоит разрушенная крепость. Нам сказали, что если приглядеться на крепость, то можно прочесть слово «ЛЕНИН». Сама крепость стояла у обрыва, к которому было страшно подходить. У подножия этой горы, находился ухоженный источник, в котором плавали лягушки. Мы пили из него. Вожатые говорили, что это минеральная вода.

Только поездки на автобусах, омрачались тем, что меня укачивало, почти каждую поездку и рвало. Хорошо, что водитель останавливал автобус, и я выходила из него, но мне было очень стыдно.

Обследуя территорию лагеря, у одного из его выходов, я обнаружила торговую палатку. В ней продавали разные вкусности и сувениры. Я написала маме письмо (нам сказали, что мы можем писать письма, а родители будут отвечать), которое передала пионервожатой. В письме, я попросила маму, прислать мне немного денег. Очень быстро пришел ответ, где в конверте лежало три рубля. Я на эти деньги, в той палатке, покупала березовый сок в небольшой баночке, а когда нас водили в город, то мы все покупали там мороженое. Мороженое было не такое, которое продавали в Москве и Зеленограде. В хрустящем стаканчике находилось мягкое и очень вкусное мороженое. Однажды, я перевернула стаканчик, чтобы облизать, капли снизу, и мороженое выпало из него. Уезжать из лагеря не хотелось, и, вернувшись, домой, я попросила маму взять туда путевку на следующий год.

***

Домой я приехала довольная, похудевшая и со вшами на голове. Мама заметила вшей не сразу – через несколько дней, но, как только увидела, вывела их керосином. Зато она возмутилась, что я похудела, и принялась меня откармливать. А еще я смешивала русские и украинские слова. Она меня перебивала и говорила, что я русская, а не украинка, и пора бы перейти на русский язык. Так же мама сказала, что Тимка опять пропал, когда я уехала, а за день до моего приезда – вернулся домой.

В день приезда, я сразу пошла к Дмитриевым, но дверь их была закрыта: они еще не приехали с дачи. Тогда, я ушла искать Ленку. Мне очень хотелось похвастаться ей, как я похудела, пока мама не успела меня откормить.

Ленку, Шамика и Дуньку увидела сразу. Они вышли из угла дома 15А, и не спеша направились в сторону моего двора. Я подбежала к ним. Увидев меня, они обрадовались, и я быстро рассказала, что была на Украине – в лагере. Мы еще о чем-то поболтали, и вдруг, они сказали, что у них есть дела и им надо идти:

- А тебе туда нельзя – ты толстая. – Заявил Шамик.

От неожиданности я растерялась, но взяла себя в руки и улыбнулась им: «идите, идите…». У меня тоже появилось неотложное дело. Надо было навестить тетю Таю и сообщить ей, что я приехала.

Но для начала, я решила подождать, когда они уйдут, и стоя на месте, наблюдала за ними. Они пошли в сторону моего дома. Моего дома? Мне стало интересно, куда это они пошли? Ленка шла между мальчиками и слушала, о чем они ей по очереди рассказывают. Дунька скакал возле Ленки и Шамика, жестикулируя руками. Они не оборачивались, и я проследовала за ними. Ленка, Шамик и Дунька прошли мимо моих окон, завернули за угол дома, и пошли дальше до дальних сараев, затем прошли в узкий проход, между сараями, к болоту.

Болото? Я была там. На болоте лежали доски, чтобы можно было перейти его, но я не ходила по ним. Как-то, в нашем болоте, я увидела пиявок, и поэтому туда больше не ходила.

Я подождала, когда они скроются из виду, и повернула в другую сторону, где у меня была секретная тропа ко двору тети Таи. Вдруг я подумала, что идя по этой тропе, могу столкнуться с Ленкой и ее ухажерами. Мало ли, где они там ходят, а показывать им, что я общаюсь с тетей Таей, Ванькой и Сашкой я не собиралась. Я решила пойти по развалинам, параллельно той тропинки, чтобы меня не было видно. Пройдя несколько метров, я, неожиданно увидела мальчика, который, сидя на корточках, грустно ковырял палкой землю под бревном, валявшегося возле одного из разрушенных домов.

- Ты кто? – спросила я удивленно.

- Я Коля, — ответил он грустно, вставая. – Все мои друзья уехали, а я один остался. Мы через неделю тоже уезжаем в город жить, но мне скучно одному.

- Хочешь, я с тобой буду дружить, пока ты не уедешь? – не задумываясь, спросила я Колю.

- Хочу!

И он повел меня к себе домой знакомить с родителями. Дома у них, активно готовились к переезду. Везде были сложены тюки и коробки. Коля познакомил меня с мамой и папой. Затем нас напоили чаем с печеньем. Потом, когда мама Коли вышла на улицу, он предложил поиграть прятки. Играть, тем более было интересно, когда в комнатах присутствовал бардак, в связи с переездом, и мы изрядно повеселились, пока оба не оказались на верху пустого шкафа, и чуть не свались вместе с ним. Вошедшая мама Коли, успела поймать шкаф и отругала Колю, потому, что он невыносимый мальчик, который всегда что-то натворит, а еще и подружку свою учит. Она отправила нас на улицу. На улице, папа Коли показал мне своих собак.

- Это Галка, — показал он на привязанную черно-белую крупную собаку. – Она ездовая лайка. А это ее сын. Он от настоящего волка.

Я посмотрела на серого пса, который был привязан у другой будки.

- Вы их возьмете с собой?

- Его возьму, а Галку нет. У меня нет выбора. Могу взять только одну собаку. – Ответил он.

- А что вы с ней сделаете?

- Не знаю пока. Думаю, куда ее деть.

С Колей я проводила все время. Я его водила на свой двор и показывала ему свои владения. Он водил меня по своим интересным местам среди развалин, а потом мы играли у него во дворе. За это время приехали Маринка и Сашка, но я решила не бросать Колю. И, однажды, мама Коли сказала, что они последний день в этом доме, и завтра они уедут. Я и Коля решили провести этот день вместе, до самого вечера. Ближе к вечеру, мы играли на дороге, на которую вышли из калитки с его двора. Дорога эта шла перпендикулярно от главной дороги улицы Панфилова. Их двор находился немного в стороне от двора тети Таи, по этой же дороге. Вдруг, со стороны главной дороги, я увидела идущую к нам Ленку со своими пажами – Шамиком и Дунькой. Шамик и Дунька держали в руках прутики. Они втроем подошли ко мне.

- Ты должна идти с нами. – Сказал Шамик. Ленка стояла и улыбалась.

«Ага, соскучились», — подумала я, и спросила:

- С какой это стати, я должна с вами идти?

- Если не пойдешь, то мы тебя прутами погоним. – Это уже сказал Дунька.

- Да не пойду я с вами! – возразила я, скрестив на груди руки.

Шамик, не сильно, но больно ударил меня прутом по ногам. Я отскочила и попятилась от них, а мальчишки шли на меня, угрожая прутами.

- А еще…, тебя видели с Колей, и что ты… с ним, мылась в одной ванне у себя дома. – Продолжая улыбаться, включилась в разговор Ленка.

Чушь, какая. Я знала, что это ложь, но мне стало неприятно от этих слов.

- Ну, и кто это сказал? – спросила я невозмутимо.

- Сашка Дмитриев. – Ответила она.

«Вот как…? Они уже и Сашку знают! Ну, Сашка точно не мог такое придумать».

Вдруг на Ленку, Шамика и Дуньку полетели яблоки.

- Тамарка, беги быстрее сюда!!! – крикнул Коля, выглядывая из-за своего забора и забрасывая яблоками моих обидчиков. Я забежала к нему во двор. Коля кидал яблоки, а возле него лежала куча яблок, которые он собрал под яблоней. Я присоединилась к нему, и мы вдвоем начали закидывать яблоками Ленку и ее мальчишек.

- Ах, так! – крикнул Шамик, и яблоки полетели обратно к нам.

Я и Коля прятались за забором, подбирали яблоки и кидали их в противников. Незаметно, взаимные угрозы перешли в шутки, а яблочная война превратилась в войнушку между Красными и Белыми, только каждая из сторон считала себя Красными, а противника Белыми. Потом мама Коли позвала его домой на ужин, а я со своими непонятными друзьями ушла гулять к нашим домам. Мы шли и, смеясь, обсуждали — кто кому, куда попал.

На следующий день, утром, я прибежала ко двору Коли. Их там никого не было. Двор был пуст. Уехали. К Коле я успела привыкнуть, но понимала, что теперь он познакомится с новыми ребятами и у него все будет хорошо.

***

Я вернулась домой и зашла в гости к Маринке. Маринка и Сашка оказались дома одни. Маринка сказала, что их родители уехали на работу, а им велели из дома не выходить. Я осталась с ними. Сначала мы делились впечатлениями проведенного лета, потом поиграли, а потом Маринка привела меня на кухню и показала таз с водой, где плавали грибы, которые вчера собрали родители. Она предположила, что родители приедут голодными, а в холодильнике нет еды. Я предложила приготовить им картошку с грибами, заверив, что умею готовить еду и пользоваться газовой плитой.  Готовить еду я не умела, но кое-что наблюдала, когда ее готовила мама, но Маринка мне поверила.

Мы почистили ножом картошку, изрядно уполовинив ее, затем, я помыла немного грибов и кинула их на сковороду. Туда же я кинула порезанную картошку. Налила ли я в сковороду, подсолнечное масло, сейчас не помню. Я зажгла конфорку, и мы ушли играть в детскую комнату. Через некоторое время, распахнув дверь комнаты, влетела тетя Люся, а вместе с ней, в комнату повалил густой дым.

- Что здесь происходит! – закричала она.

- Картошку жарим с грибами. – Ответила я, уже поняв, откуда дым.

Мы все побежали на кухню и увидели там, на плите, раскаленную сковороду и тлеющие угольки в ней, а вся квартира была в дыму.

***

Тетю Таю я навестила чуть позже и была удивлена, увидев у них во дворе Галку и еще одного черного пса, который не мог встать на передние лапы, потому что они были неестественно согнуты. Муж тети Таи объяснил, что Мишку с переломанными лапами, он подобрал на дороге, Галку им отдал отец Коли, а Серго недавно пропал и больше не появлялся.

По двору бегали Ванька и Сашка, а за ними, хвостом, бегал трехлетний мальчик, которого звали Колей. Коля еще не разговаривал. Вышла Тетя Тая, поздоровалась со мной и познакомила меня со своей младшей дочкой Машей, которую я еще не видела. Маша стояла возле матери и держалась за ее юбку. Она была совсем маленькая. Ей был всего лишь год. Я полдня провела с ними.

С Ленкой и ее компанией, после того случая, я не виделась несколько дней. Я не хотела к ним навязываться, но они пришли ко мне сами. С ними пришли Дрон и Надька с сестрой Маринкой. Ленка сказала, что они хотят кое-что показать мне. Забрав с собой Маринку Дмитриеву, мы все вместе пошли к болоту. Потом все прошли по доскам на другой берег. Мне было страшновато, но они сказали, что все нормально, и они тут ходят уже не в первый раз. Когда мы перешли болото и вышли на развалины, то я увидела, шалаш, построенный из досок, тряпок и разного хламья.

Это было круто! Отделку шалаша они закрепили прищепками. В шалаше соорудили столы и стулья. Даже импровизированную посуду придумали. Я тоже внесла свою лепту в укрепление шалаша, и принесла из дома прищепки.

Однажды я не встретила на улице ни Ленку, ни Шамика, ни Дуньку, а Маринка гулять не вышла. В поисках Ленки, я сходила к шалашу. Но там никого не было. Тогда я пошла в гости к тете Тае. Подходя к ее дому, своим обычным путем, я, неожиданно, увидела там Ленку.

«Ленка…? Чего она там делает?» – удивилась я, а Ленка, стоя ко мне спиной, смотрела на дом тети Таи. Я поспешила к ней. Вдруг входная дверь дома открылась, и на улицу выбежали Ванька и Сашка, а следом вышли Шамик и Дунька. Шамик держал в руках, батон белого хлеба, который он, тут же, разломил пополам и вторую часть отдал Дуньке. Я подумала, что Шамик и Дунька начнут жрать этот хлеб, но они, начали отламывать от своих половинок куски и кидать их в Ваньку и Сашку. Затем, Шамик поймал Ваньку, и начал запихивать ему в рот хлеб, а Дунька поймал Сашку. Мальчики плакали и вырывались. Ленка стояла и улыбалась. Рейтинг Шамика, в моих глазах, упал ниже плинтуса.

«Как он мог? Это же многодетная семья! У них и так все плохо! Как они узнали про эту семью? Они что, следили за мной? – лихорадочно думала я».

Все это произошло так быстро, что я, оказавшись в шоковом состоянии, даже не успела сориентироваться, на предмет – что делать.

- ПРЕКРАТИТЕ НЕМЕДЛЕННО! – услышала я голос тети Таи – ЧТО ЖЕ ВЫ ДЕЛАЕТЕ ИЗВЕРГИ! – я обернулась и увидела бегущую к дому тетю Таю. Сзади нее, на дороге, стояла тележка с канистрой для воды.

- ТЕТЯ ТАЯ, ЭТО НЕ Я! Я САМА ТОЛЬКО, ЧТО ПРИШЛА! – крикнула я ей, отвечая только за себя. Я не собиралась, брать ответственность за остальных.

Тетя Тая чуть не плакала, когда прогоняла их со двора:

- Это же хлеб! Вы же все сытые, а мне детей надо кормить! Как вы могли до такого додуматься?! – причитала она, прогоняя Ленку и ее дружков. Потом, она подошла ко мне и сказала, что я могу приходить, но только без них.

Но без них не получалось. Ленке там, как будто медом намазали. Они приходили к этому двору каждый день. Получалось так, что я заставала их уже там. Шамик и Дунька взяли в оборот Ваньку и Сашку. Ленка, как всегда была не причем, только стояла и смотрела. Они приняли старших детей тети Таи в нашу компанию, делая из них послушными их прихотям. В первую очередь – Ванька и Сашка испортили отношения со мной. По просьбе Шамика и Дуньки, они обзывали меня, пинали и толкали, а однажды, Ванька залез на яблоню и, под общий смех, чуть не нассал мне на голову, когда я проходила мимо дерева. Я отскочила, но он успел немного облить меня. После этого, я полностью игнорировала, общение со старшими детьми тети Таи, даже когда приходила к ней в гости.

Тем не менее, мы гуляли и играли в игры все вместе. Как-то к нам присоединились Дубинкин с друзьями. Конечно же, старшие парни, иногда глумились и обижали Шамика и Дуньку. В основном они доставали  Дуньку. Естественно, наши мальчишки побаивались компанию Дубинкина, и пресмыкались перед ними. Но Дубинкин с дружками, все же, играли с нами в игры.

Они научили нас играть в «Казаки – разбойники». Мы делились на две команды. У каждого в руке был кусок мела. Первая команда убегает и рисует стрелки мелом на стенах домов и асфальте. Другая команда ищет первую, угадывая по подсказкам, где искать. Кого догонят, тот выбыл из игры.

Так же они научили нас играть в «Землю». На земле ножом чертится круг. Круг полосой делится пополам. Одна половина одного игрока, другая другого. Игроки, по очереди бросают нож в собственность противника. Если нож воткнется, то прочерчивается линия, тем самым игрок захватывает себе землю.  У меня плохо получалось кидать нож, поэтому мою землю Дубинкин захватывал быстро.

Затем они играли с нами в игру с мячом, под названием «Одно касание». Мяч бьется об стену, а следующий игрок должен отбить вернувшийся мяч ногой, и ударить им по этой же стене. И так по очереди. Дубинкин всегда ставил меня после себя и бил мяч с такой силы, что я не могла его отбить. И, конечно же, они нас научили играть в карточную игру «Дурак».

Как-то, вечером,  Дубинкин и его дружки прибежали по дороге, со стороны тюрьмы, запыхавшиеся и испуганные. Они начали нам рассказывать, что на улице Гоголя живут старшие Гоголя, и те товарищи очень страшные и злые. Особенно их главари Червонец и Амбал. Дубинкин, эмоционально, жаловался нам, что старшие Гоголя такие мрази, что лучше на глаза им не попадаться. Шамик, Дунька и Дрон слушали, их раскрыв рты. Было видно, что они боялись старших Гоголей, сильнее, чем самого Дубинкина. Да, что там – я тоже слушала и боялась.

***

Велосипед мой, наконец-то починили, и я возобновила свои поездки на нем. Соскучившись по велосипеду, я каталась почти целый день. Иногда я встречала Федотова, который тоже катался на своем велосипеде «Украина». Однажды, он похвастался, что умеет ездить без рук, и показал, как это делает. Я тоже захотела так ездить, но руль моего велосипеда, не фиксировался прямо, как бы я не старалась. Федотов сделал вывод, что возможно у меня легкий велосипед, и поэтому ничего не получиться. Зато, я с ним ездила туда, куда мама мне не велела ездить. Так я узнала, в каком дворе живет Федотов, и что дорога вдоль тюрьмы спускается вниз, и ехать по ней можно с большой скоростью, предварительно, хорошенько разогнавшись. Дорога эта, вела до самой улицы Гоголя, но к домам этой улицы, я не ездила. С тех пор, я каталась там сама, зная, что мама все равно не узнает, если ей не говорить об этом.

В один из дней, когда я ехала по дороге мимо тюрьмы, меня остановил мужчина и сказал, что у меня есть бабушка и дедушка, о которых я еще не знаю, и предложил познакомиться с ними. Узнав, что у меня, все же есть дедушка, я согласилась пойти с ним. Пока мы шли, он спрашивал, как я живу, и за разговором, мы обошли улицу Гоголя, и зашли во двор первого частного дома. Там нас встретила старая женщина. Мужчина, сказал мне, что она моя бабушка. Затем мужчина привел меня в свою комнату и показал магнитофон, по которому, как он объяснил, слушает музыку. Он включил магнитофон: две большие катушки с пленкой начали крутиться, заиграла музыка, и запел мужской голос. Мне больше понравился магнитофон, чем сама песня. Мужчина пообещал, что, когда я вырасту, то он подарит мне этот магнитофон.

После мы вышли во двор. Я увидела там старого мужчину, который представился дедом Иваном. Он подвел меня к вольеру с самыми настоящими белками. Они скакали, по толстому стволу дерева, внутри вольера. Белки мне очень понравились. Бабушка предложила мне картошки с грибами, которые только что пожарила, а потом попросила, приходить к ним в гости, когда захочу.

Конечно же, я обрадовалась, что у меня есть, еще дедушка и бабушка, поэтому приехала на велосипеде к ним, на следующий день и провела там полдня. А потом еще приезжала к ним несколько раз, до тех пор, пока в один из дней, возвращаясь от них, домой, не встретила маму, идущую мне навстречу. Она спросила меня, где я была, затем схватила за шиворот и потащила домой. Дома она кричала на меня, и строго настрого запретила к ним ходить. Затем, она велела сидеть дома и со словами:

- Совсем обнаглел, уже ребенка у меня переманивает, — вышла на улицу и, быстрым шагом, направилась в ту сторону, откуда мы только что пришли.

***

Первого сентября я начала учиться в третьем классе. Маринка пошла в первый класс. В школе я училась хорошо. Почерк мой был, как прежде ужасным, за что мне снижали оценки. Бучкину я продолжала мстить, прогуливая большую часть уроков физкультуры. Ну а в целом, мне все нравилось.

Однажды, после уроков, я вышла из школы, и ко мне подошел мальчик Гена Бурмистров. Нам было по пути: он проживал в 9 — районе, в котором и находилась наша школа. Мы дошли до его дома, попрощались, и я пошла домой, перейдя дорогу в 10 — район. На следующий день мы опять вместе шли из школы. Он пригласил меня в гости, и я согласилась. Дома была его мама. Она предложила мне попить с ними чай. Пока грелся чайник, я прошлась по комнатам. У них было хорошо и просторно. Вдруг я увидела, что у края дивана, что-то блеснуло. Я наклонилась и подняла короткую толстую цепочку и рассмотрела ее.

«Зачем они ее выбросили?» — подумала я и положила цепочку в карман фартука, чтобы спросить про нее у мамы Гены. Мы попили чай, поговорили, и я ушла домой, забыв про цепочку. Дома, я ее обнаружила, когда переодевалась в другую одежду, а она выпала из кармана. Я подняла цепочку, еще раз рассмотрела, но быстро потеряла к ней интерес и бросила в коробку с игрушками.

На следующий день мама, сунула мне под нос эту цепочку, и спросила, где я это взяла? Она высказала мне, что чужие вещи брать нельзя, потому что это воровство. Она говорила со мной так, что мне стало стыдно. В следующий раз, когда Гена пригласил меня в гости, я отказалась идти к нему. Я не могла смотреть в глаза его мамы, которая обо мне, возможно, думала заслужено плохо.

Через несколько дней, после уроков, ко мне подошел другой мальчик. Он представился Лехой Селиверстовым. Он сказал, что живет на улице Гоголя и мне с ним по пути. Мы перешли дорогу, и Леха предложил прогуляться по стройке 10 — района. Я отказалась. Он уговаривал, уговаривал, а потом ушел один.

Через пару часов, неожиданно, к нам домой пришла моя вторая бабушка, та самая к которой мама запретила ходить в гости. Она меня спросила, знаю ли я Лешу Селиверстова. Я ответила, что знаю и рассказала, как он предлагал мне прогуляться по стройке. Бабушка попросила, чтобы я не дружила с этим мальчиком, потому что он, облил их дом соляркой, поджог веник и чуть не спалил дом. И спалил бы, если б она вовремя не заметила его. С этого дня мама разрешила бабушке навещать меня.

Семья моего отца. В центре — моя бабушка

К сожалению, имя я ее не помню. Бабушка приходила к нам часто и приносила мне гостинцы. Она надолго не задерживалась у нас, и почти сразу уходила. Она приходила года три, потом мне сказали, что она умерла. 

***

Тем временем, на нашей улице образовалась большая компания: Ленка Платонова, Игорь Шамов — Шамик, Андрей Столярчук — Дрон, Андрей Стефанов — Дунька, я, Маринка Дмитриева, Надька Яишина и ее сестра Маринка, Ванька и Сашка. Чуть позже, к нам присоединилась Алла Золотова. Сашку, Маринка редко брала с собой. Он был для нас маленьким.

У Аллы Золотовой отец был военным офицером. Я и Маринка были у нее дома и познакомились с ее мамой. Алла выходила гулять с нами редко. Она была скромная девочка и предпочитала, чаще сидеть дома и играть в куклы. Алла сблизилась с Маринкой. Какое-то время, я и Маринка ходили в гости к Алле, но мне быстро надоело наблюдать, как они играют в куклы, и вернулась на улицу.

А с Сашкой Дмитриевым, неожиданно, начали происходить перемены. Он стал агрессивным. Не в том смысле, что всегда, а только тогда, когда я и Маринка, нагулявшись, возвращались домой и в своем  дворе встречали Сашку, которому было запрещено ходить за дорогу. И вот тогда он начинал провоцировать меня на ссору. В первый раз ссора произошла от того, что он начал толкать меня, без какой-либо причины, не давая проходу. Я уворачивалась и отгоняла его от себя, но Сашка, был неумолим. Все это происходило на полянке, напротив моих окон.  Вдруг у Сашки в руке оказался кусок кирпича. Он прицелился и кинул в меня кирпич, но промазал.

Ах, так…! Я взяла в руку этот кирпич и прицелилась, так, чтобы кинуть близко, но не попасть в него, а он, набычившись, смотрел на меня. Я кинула кирпич…. Мимо. Маринка стояла в стороне и с ужасом смотрела на нас. Сашка поднял кирпич и, броском, вернул его мне, больно попав по ноге. Я разозлилась, схватила кирпич и кинула в него. Сашка отскочил, поднял кирпич и кинул в меня. Настала моя очередь. Я прицелилась…

- ТАМАРА! САША! ПРЕКРАТИТЕ! — со стороны дороги бежала тетя Люся. Она подбежала к нам и схватила Сашку. – Тамара, ну ты же большая, ты же должна понимать! – Высказала она мне и потащила, вырывающегося Сашку домой.

«Ничего себе…, я еще и виноватой осталась. — Недоумевала я, глядя им вслед».

На следующий день, утром, он вел себя так, как будто ничего и не было, но когда я и Маринка, возвращались вечером домой, я снова оказалась на этой же, поляне перед Сашкой — с кирпичом в руке. Как так у него хитро получилось, затащить меня на это же место и кинуть кирпич первым, я не успела даже сообразить, но в результате мы снова начали перекидываться кирпичом, а Маринка стояла в сторонке. Помню, бегущую к нам тетю Люсю, которая кричала на всю улицу. А на следующий день все повторилось.

- Да, что же этот такое! Опять они кидаются! И все в одно, и тоже время, когда я иду с работы! Да когда же это прекратится? – причитала тетя Люся, уводя довольного Сашку домой. Но, видимо, ему уже самому надоело так делать, или получил дома «люлей» по полной программе, но на следующий день ничего не произошло.

Сашка продолжал бегать за мной хвостом, умоляя взять его с собой гулять, что очень раздражало. Запретив ему, ходить за мной, я уходила к друзьям. Брать его с собой не входило в мои планы, где мне надо было производить впечатление на Шамика, доказывая, что я умею лазать по деревьям и заборам, а заодно бегать по плитам на стройке. Меня, в основном, называли по имени, но Ленка, Шамик и Дунька, иногда все же, называли обидным словом, на которое, я демонстративно не отзывалась и искала способы доказать всем, что я, что-то значу в их компании. Я наблюдала за Ленкой: как стоит, как двигается, что говорит…

Я заметила, что она, когда стоит: ставит одну ногу носком слегка вовнутрь, делая расслабленную позу. Я попробовала так встать. Постояла…. Нет. Это не для меня. Как-то жеманно получается. В другой раз, Ленка, слезая с дерева, притворилась, что не может слезть с него, потому что боится. Дунька и Шамик, вдвоем подбежали к ней, и, раболепно, подали ей руки. Она, с благодарностью, приняла руку Шамика и царственно спрыгнула на землю. Это тоже было не для меня: никто не предложит мне руку, как Ленке. Оставалось добиваться того, чтобы делать всё лучше, чем остальные.

***

Зимой, я снова поехала на Планерную, прихватив с собой кусочки сахара для лошадей. По пути в манеж, проходя мимо денников, я скормила лошадям сахар. Оказавшись в манеже, с радостью увидела там, того же самого тренера, тренирующего группу. Когда тренировка закончилась, я проследовала за тренером в конюшню, и уже там обратилась к нему:

- Здравствуйте. Возьмите меня учиться ездить на лошади.

Он посмотрел на меня и спросил:

- Сколько тебе лет?

- Девять.

- Ну, приходи с родителями. – Согласился он.

«С родителями? А разве без них не возьмут? Согласится ли мама со мной сюда приехать? – замелькало в моих мыслях».

Но, то, что тренер возьмет меня на тренировки, подняло настроение, и, погуляв по конюшне, я уехала домой. Я решила: во чтобы то, ни стало, уговорить маму, записать меня на учебу верховой езды…

- Мама поехали на Планерную, там учат ездить на лошадях. Я хочу научиться ездить верхом на лошади.

- Ты, что дочка? Лошади это опасно! Нет, нет и нет!

- Ну, мама…, я умею, я научусь, это не опасно! Я очень хочу научиться ездить на лошади! Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…! – умоляла я ее.

- Я сказала – нет! – отрезала она, давая понять, что разговор закончен.

Мне было обидно. Слов нет, как было обидно. Я целый год ждала этого события: меня согласились взять, и вдруг моя мечта рухнула. Я не разговаривала с ней весь вечер. Она догадалась об этом, но ей было все равно. Весь вечер, я пробыла в мыслях о ее несправедливости ко мне и безвыходности своего положения.

На Планерную, я больше не хотела ездить, чтобы не расстраиваться еще больше, и тайком от мамы, возобновила похождение на ту сторону Крюково, к лошадке, которая возит пирожки, и кормила ее сахаром и кусочками хлеба.

Я заметила, что один раз пирожки возит гнедая лошадь с белым пятном на лбу и белыми носочками на ногах, а другой раз – гнедая лошадь с белой тонкой полосой, проходящую, ото лба по носу. Я познакомилась с дядей Ваней, который возил пирожки на лошади. Он рассказал, что одну лошадь зовут Звездочкой, а вторую – Стрелкой. Я проследила, куда дядя Ваня ездит за пирожками. Это было просто, потому, что лошадь всегда шла шагом, а кухня, где делали пирожки, находилась недалеко от станции. Я стояла там, общаясь с лошадью, пока дядя Ваня находился на кухне. И вот однажды, он разрешил сесть к нему в телегу, и мы поехали к станции. Сидя в телеге, я не могла нарадоваться, что еду на лошади, пусть даже не верхом. А через некоторое время дядя Ваня, вручил мне в руки вожжи, и объяснил, как управлять лошадью, поворачивая налево, или направо. Так мы доехали от кухни до станции.

То, что я хожу к лошадке в Крюково, я никому не говорила. Это была моя большая тайна. Ленке не говорила, потому что она, тут же увяжется за мной, и все мне испортит. Маринке и Сашке не говорила, потому что, взрослые могут услышать наш разговор: как и чем я занимаюсь, и тогда об этом узнает мама. Да, и… больше двух – говорят вслух. А, если узнает мама, то я распрощаюсь с лошадьми навсегда. Для усыпления ее бдительности, я перестала просить ее покупать пирожки, особенно, когда там стоит лошадь, и… ни в коем случае, она не должна была знать, что я и дядя Ваня знакомы. В Крюково я бегала бегом, или быстрым шагом, чтобы никто не мог проследить, куда я направилась, и, обязательно не чаще раз в неделю.

Однажды, дядя Ваня посадил меня на лошадь. Мы тогда находились возле кухни. Он взял за узду Звездочку и подвел ее к высокому крыльцу входа на кухню. Я поднялась на крыльцо, затем, наступив на оглоблю, залезла на спину лошади. Дядя Ваня сел в телегу, и мы повезли пирожки на станцию. Счастья моего не было предела. Мне казалось, что мы едем долго-долго.

Я сижу верхом на лошади и еду по дороге! Дядя Ваня управлял ей, а я просто сидела и гордо смотрела по сторонам. После этого случая, я иногда садилась на лошадь, тайком от дяди Вани, когда он находился на кухне, а туда он уходил надолго. Я брала лошадь за узду, заставляла ее идти до крыльца, затем залезала на нее и мечтала, как скачу по полям и дорогам верхом на лошади, а в моем кармане важное сообщение к Красным; или катаюсь просто так. Один раз я тронула лошадь ногами, ради эксперимента, как делали это спортсмены в Конноспортивной школе, и она пошла. Я потянула повод и остановила ее. Здорово! Я слезла с нее и, уже отработанным методом, вернула лошадь на место, заставляя пятиться назад от крыльца.

И, вот, однажды весной, дядя Ваня сделал мне сюрприз. Он, не предупреждая, после работы, отвез меня на конюшню, которая тоже находилась не далеко от станции — на большой территории, где располагались какие-то одноэтажные здания. По этой территории, возле зданий, ходили люди. Сама конюшня находилась в дальнем углу самой территории, в конце дороги, проходящей от ворот, в которые мы въехали. В небольшой конюшне, на привязи, в ряд стояли несколько лошадей. Он представил мне остальных.

Вороной мерин Цыган — бывший рысак. Вороной жеребец с белой полосой на носу – Мишка. Он  лентяй: ложился на землю, когда его запрягали в телегу, и, что с ним делать, дядя Ваня не знал. Мишка был крупный и толстый. Буян – красивый рыжий жеребец, с широкой полосой на носу и с белыми ногами. Он очень злой. К нему нельзя подходить, может укусить. Я поняла это, глядя на Буяна, который мотал головой в мою сторону, и, прижав уши, клацал зубами. Звездочку и Стрелку, я уже знала.  

На Цыгане мы тоже, один день развозили пирожки. Он шагом не ходил — всегда переходил на рысь. Дядя Ваня на него покрикивал и тянул поводья, не позволяя быстро бежать. Цыган, красиво выгибал шею и, гарцуя, легко бежал, как будто не замечал за собой телегу. Цыган мне очень понравился. Я выделила его в любимчики. Ходила я на конюшню, только зимой, когда рано темнело, чтобы никто не мог меня проследить. Моя идиллия с лошадьми прекратилась года через два, когда я решила открыть свою тайну…

А пока, я только познакомилась с дядей Ваней.

***

В декабре за мной зашли Ленка, Шамик и Дунька. Они предложили пойти на каток, открывшийся в 10 — районе. К тому времени там были построены некоторые корпуса (в 10 – районе, дома назывались корпусами). В руках у них были коньки. У меня коньков не было, но зато, с коньками, вышла Маринка. Я пошла с ними просто так. На катке, который залили в коробке, возле 1007 корпуса, каталось много народу. Я стояла и наблюдала, как катаются друзья, а дома, попросила маму купить мне коньки.

Через несколько дней мама принесла мне, подержанные коньки черного цвета, такие, как у Шамика и Дуньки.

- Но это, же коньки для мальчиков! – возразила я. — Мне нужны белые, как у девчонок!

- Научишься кататься на этих, — сказала мама, – получишь белые.

И я научилась кататься на коньках. Они были неудобные, и ноги не фиксировались так, как коньки полусапожки у девочек. Но я, очень быстро к ним привыкла. Надо мной никто не смеялся из-за мужских коньков. И на том спасибо.

Далее

В начало