Леонид Владимирович Казачков

Но это было потом, а лет за пятнадцать до этого меня старшие товарищи стали двигать по служебной лестнице. Административная работа мешала заниматься техникой, но деваться было некуда. На первую административную должность – начальника сектора меня выдвинул начальник нашего отдела Леонид Владимирович Казачков,  согласовав это с начальником отделения Рустэмом Ходжеевичем Галеевым.

Дело в том, что в нашем отделе из примерно двухсот инженеров большинство проектировало аппаратуру для кораблей, а один сектор (человек сорок) разрабатывал бортовую аппаратуру для ракет и был не таким, как все.

Начальник этого сектора, Анатолий Константинович Трахов, не ладил с Казачковым и Галеевым, как говорят, был неуправляемым. Как волк смотрит в лес, сколько его ни корми, так и А.К. Трахов все время смотрел в сторону отделения бортовиков-ракетчиков, на которое работал, даже, вроде, пытался перейти в него со своим сектором.

Такое никогда не нравится вышестоящим начальникам. И вот, когда А.К. Трахов достиг пенсионного возраста, наши начальники решили от него избавиться и поставить на его место меня.

Рустэм Ходжеевич Галеев

Я не знал всей этой «кухни». Знал только, что Трахов собирается на пенсию, и что сотрудники его сектора написали какую-то петицию директору института с просьбой поставить меня к ним начальником. Я не придавал этому большого значения, потому что был увлечен своим цифровым индикатором. Но однажды Л.В. Казачков послал меня на беседу к заместителю директора по режиму, а в кабинете меня встретили незнакомые молодые люди, которые стали расспрашивать о личной жизни в форме очень напоминавшей допрос. После этого я понял, что слухи о моей административной карьере могут подтвердиться. Иначе проверка моей благонадежности не имела смысла.

На «допросе» я вел себя достаточно свободно и натурально, хотя внутри был собран, стараясь не сказать чего-нибудь не подходящего. Так на вопрос: «Были ли у меня в жизни контакты с иностранцами?» – я рассказал увлекательные истории, причем чистую правду, хотя заранее знал, что спрашивающих интересует совсем другое.

Я рассказал, что без разрешения переходил государственную границу. На уточняющие вопросы пояснил, что в горном походе по Тянь-Шаню, проходившем в пограничной зоне, мы взошли на Китайский перевал, и я на десять метров спустился на китайскую территорию, правда, китайцев там не было. Еще рассказал, как на реке Искандер-Дарье встретил как будто знакомого альпиниста, может по фотографиям, который после расспросов оказался англичанином Джоном Хантом, руководителем первой успешной экспедиции на Эверест. И еще о том, как на Кавказе несколько раз на приветствие встречным туристам «здравствуйте», слышал в ответ «гутен морген» и т.д.

Виктор Владимирович Павлов

Следователи с интересом слушали сказки о моих приключениях, можно сказать, «развесили уши», а потом все же опомнились и уточнили свой вопрос: «Не было ли у меня контактов с эмиграцией?» Я коротко и сухо ответил, что не было, после чего вопросы прекратились. Это, конечно, была не вся правда. В середине восьмидесятых годов СССР захлестнула очередная волна еврейской эмиграции. За рубеж уезжал кое-кто и из нашего института. Я их, конечно, знал, хотя и не имел тесных контактов. В общем, об этом я не хотел и не стал разговаривать.

Вся процедура моего назначения тянулась довольно долго, около года до того момента, когда директор В.В. Павлов собрал представителей администрации, парткома, профкома, вызвал меня и произнёс вдохновенную речь о том, что «глас народа» услышан и он предлагает меня назначить. Есть ли вопросы и возражения? Их не последовало. Сейчас, вспоминая свое поведение, эти мелкие подробности, я понимаю, что был не против того, чтобы стать начальником. Мне еще не было пятидесяти лет, и я был абсолютно уверен в себе.

Далее

В начало