Подвижные игры очень благоприятствуют физическому развитию детей, и их стремление играть с утра до вечера вполне естественно. Наше послевоенное детство было буквально насыщено всевозмож­ными играми — спортивными и народными. Из спортивных игр самы­ми популярными были футбол, волейбол (в кружок и через сетку), бас­кетбол.

Наилучшие условия для спортивных игр были в пионерском лаге­ре. Кроме перечисленных игр, в пионерском лагере большой популяр­ностью среди мальчиков пользовались городки. В пионерском лагере проводились также грандиозные военные игры, в которых принимали участие десятки мальчиков и девочек.

В центре города трудно найти подходящее место для футбола, тем не менее в футбол играли во всех дворах-колодцах, а также на булыж­ной мостовой тихих улиц. Нередко мяч попадал в чьё-нибудь окно, раз­давался звон разбитого стекла, и юные футболисты разбегались в раз­ные стороны. Мяч оставался в качестве трофея у хозяина разбитого окна. Нередко хозяин успевал заметить автора удара, а поскольку в ок­руге все друг друга знали, то «ворошиловскому стрелку» приходилось вставлять новое стекло взамен разбитого, что обходилось недёшево. Случалось, что мяч оказывался под колёсами автомобиля и с шумом лопался. Расстроенные игроки подбирали остатки мяча, а потом заши­вали покрышки, заклеивали камеры. Иногда мяч подхватывал какой-нибудь шпанёнок и скрывался с ним в проходном дворе. А однажды известный в микрорайоне хулиган по кличке Муся вынул нож и про­ткнул им наш мяч.

Мы любили не только сами играть в футбол, но и смотреть игру настоящих мастеров — футболистов ленинградских команд «Зенит» и «Динамо». Игры проходили на стадионе «Динамо». Ехали туда на трам­ваях. Они были забиты полностью, кроме того, люди висели на под­ножках, на «колбасе», между вагонами. Самое опасное место — меж­ду вагонами. Иногда болельщики срывались и оказывались под колё­сами. Стадион брали штурмом все мальчишки одновременно. Конная милиция стаскивала ребят с металлической решётки, но были счаст­ливчики, которым удавалось проскользнуть.

На трибуне за футбольными воротами находились самые неудоб­ные места, и мы сидели обычно там. Эти трибуны называли «вороньей горкой», поскольку гвалт на них стоял неимоверный. Свистели от души и кричали «судью на мыло». Потом построили Кировский стадион на Крестовском острове, и мы ездили на новый стадион. На нём трибуны расположены далеко от ворот, и уже не чувствуется прежнего едине­ния с футболистами. Зато от стадиона открывается прекрасный вид на Финский залив со скользящими по воде яхтами.

В послевоенные годы в команде ленинградского «Динамо» играл прекрасный футболист Евгений Архангельский. Он был очень популяр­ным игроком, и меня нередко спрашивали, не родственник ли я ему. Архангельский забивал много голов, и когда московское «Динамо» поехало в Англию, его взяли в московскую команду для усиления. По­том он вернулся в Ленинград, но вскоре исчез. На встрече с Виктором Набутовым в Доме офицеров я написал записку: «Где сейчас Архангельский?» Набутов ответил, что за неспортивное поведение он отстра­нён от игр. Но вскоре поползли слухи, что всеобщий кумир сидит в тюрьме. Это никого не удивило. Во-первых, тогда сажали часто. А во-вторых, власти почему-то любили сажать футболистов. Сидели в тюрь­ме братья Старостины, другие футболисты. Было раздуто так называе­мое «спартаковское дело». Среди осуждённых футболистов по этому делу был и Евгений Захарович Архангельский — тёзка и однофамилец ленинградского футболиста. Позже был осуждён талантливейший фут­болист Эдуард Стрельцов. Власти очень ревниво относились к тому, что люди искренне любят замечательных футболистов, и не прощали им этого. Так же как не могли простить многих выдающихся артистов и музыкантов за то, что народ их любит не по указке сверху, а от души…

Все мы, сверстники тех послевоенных лет, остались преданными футболу на всю жизнь. Поэт Иосиф Бродский, живя в Америке, любил поговорить с друзьями о футболе, причём его оценки всегда были очень интересными. Он смотрел матчи мировых первенств и потом обсуж­дал их со своими единомышленниками.

Баскетбол мы любили не меньше футбола. Объём игры в баскетбол на уроке физкультуры не удовлетворял полностью потребности в этой игре, и в своих дворах ребята делали из проволоки кольца, крепи­ли их к стенкам дровяных сараев или к стволам деревьев и кидали в них мяч с кирзовой покрышкой.

Очень популярен в те годы был волейбол. Имена мастеров-волейболистов были известны всей стране. Я до сих пор помню волей­болиста с необычной фамилией Рева. На Зимний стадион, где прово­дилось первенство страны по волейболу, попасть было невозможно. Я с приятелями перелезал через кирпичную стену в скверике на Ма­нежной площади (сейчас там установлен памятник И.С. Тургеневу) и попадал в мужской туалет Зимнего стадиона, а оттуда в зал. Иногда проникал прямо на трибуны через маленькую форточку в огромных окнах манежа.

В начале 1950-х годов в Ленинграде проходила Всесоюзная спартакиада школьников. Волейболисты соревновались в ЦПКиО. Я смот­рел на игру волейболистов Ленинграда и Свердловской области и об­ратил внимание на игрока уральцев — крупного парня со светлыми во­лосами, с перебитым носом. На следующий день я опять увидел его, но уже в качестве зрителя. На нём по провинциальной моде внакидку был надет серый пиджак. Он смотрел на игру и что-то говорил стояв­шему рядом с ним парню. Нечто притягательное было в этом уральце. Я подошёл и встал рядом с ним. Он рассказывал: «После игры я позвал его выпить по сто граммов. Нам налили в стаканы, мы чокнулись, но я не стал пить, а плеснул свою водку ему в рожу. За что? — За игру!» Меня сильно покоробил этот рассказ, и я отошёл в сторону. Но высо­кий светловолосый уралец с перебитым носом запомнился почему-то на всю жизнь. И когда через десятки лет на экранах телевизоров за­мелькал первый президент России, мне показалось, что это и есть тот парень с перебитым носом…

Во дворах часто играли в волейбол кружком. В этот кружок мог встать любой желающий, в том числе и посторонний. Дети младшего школьного возраста много играли в казаки-разбойники, прятки, пятнаш­ки. На проезжей части улиц играли не только в футбол, но и в лапту. Американский бейсбол очень напоминает эту игру.

В школе возможности для подвижных игр были ограничены. В спортзале играли только в баскетбол, реже в волейбол через сетку. Во время перемен в коридоре любимой была игра «в слона». Она состояла в том, что участники игры, стоящие согнутыми, обхватывали друг дру­га, и на такого «слона» поочерёдно с разбегу запрыгивали их партнёры. Если «слон» выдерживал живой груз, то игроки менялись местами, а если «слон» разваливался, то всё повторялось сначала. Играли в чехар­ду — древнюю народную забаву. Участники этой игры поочерёдно пры­гали через своих партнёров, стоящих в согнутом положении. Было ещё «конное» развлечение: партнёры садились друг другу на плечи, и один всадник пытался сбить с «коня» другого.

Существовали и несколько странные игры. Например, маялка. В этой игре тряпку, которой стирали мел с доски, подбивали ногой, не давая ей упасть на пол. Побеждал тот, кто подбивал эту тряпку боль­шее число раз. А вот игра под названием «жу-жу». Один из ребят, кому по считалке выпадало водить, становился спиной к своим партнёрам, выставив ладонь за спину. Кто-нибудь из игроков наносил сильный удар своей ладонью по его ладони. Иногда ударяющий промахивался и попадал вместо ладони по рёбрам. После удара ведущий поворачивался к своим истязателям и по выражению их лиц пытался угадать, кто уда­рил. Если угадывал, то жертва и палач менялись местами. Если не уга­дывал, то продолжал подставлять свою ладонь, которая вскоре бук­вально раскалялась. Было ещё развлечение под названием «давить мас­ло». Кого-нибудь из ребят прижимали к стенке, на давильщиков нажимали другие и т.д. Тому, кто находился у стенки, приходилось не­сладко.

Во время перемен процветали всевозможные единоборства. Соревновались в дальности прыжка с места, а также в дальности плевка. Прыгали с места в высоту, пытаясь достать вытянутой рукой какой-ни­будь предмет. Испытывали силу рук, стараясь уложить руку противника на стол — теперь это называется армрестлинг. Сжимали силомер. Со­ревновались в отжимании от пола. Ходили на руках. Стояли на голове. Гонялись друг за другом. Боролись, обхватив друг друга. Когда борцы падали на пол, кто-нибудь с воплем «куча мала!» прыгал на них, вслед прыгали другие и на полу быстро образовывался шевелящийся клубок тел…

В городе завоёвывал популярность настольный теннис, который называли тогда пинг-понг. Играли в школе, дома, во дворе. Для игры в пинг-понг использовали любой стол, ракетки вырезались из фанеры, вместо сетки протягивали верёвку или ставили доску.

О большом теннисе только слышали. Но однажды мне повезло, и я попал на один из немногих ленинградских кортов. Оказался я там бла­годаря руководительнице физической подготовки в нашем пионерском лагере. «Физручкой» была студентка Института физической культуры им. Лесгафта — стройная светловолосая финка из Петрозаводска. Я ей чем-то приглянулся, и она после окончания лагерной смены пригласила меня и ещё одного мальчишку на институтский корт, расположен­ный на улице Декабристов (ныне Офицерская). Она терпеливо учила нас играть в теннис, но постепенно съезжались с каникул студенты, и корт всё чаще и чаще оказывался занятым. В результате занятия при­шлось прекратить. Я никогда не забываю наши игры на корте, но вот имени своей тренерши не могу вспомнить. Зато хорошо помню, как однажды в лагере я сидел на скамеечке и смотрел на игру в баскетбол, а она села рядом и обняла меня за плечи, прижав к себе. Я замер от прикосновения упругой груди. Какое-то незнакомое прежде чувство зарождалось во мне…

Далее >>
В начало