Мы часто гуляли с Шурой по нашей улице Декабристов. Сразу у наших ворот стояла мороженщица со своей тележкой, «чудесного холода полный сундук», — как говорил Осип Мандельштам. Она зачерпывала мороженое так сноровисто, что почти никогда не поправляла количество этого мороженого, стряхивала его на вафельный кружок, потом накрывала другим вафельным кружком. Тайком от мамы, которая боялась за мое горло, Шура иногда покупала мне мороженое. И вот мороженщица делает его специально для меня и с улыбкой подает. Ах, каких огромных усилий мне стоило, чтобы не засунуть его целиком в рот, а ласкать, ласкать его языком, губами, взглядом, держа двумя пальцами. Это было наслаждение. Определенно, до войны мороженое было вкуснее.

А по улице катили эмки, зисы, газики; трусили и гадили, поднимая хвост, тяжеловозы, тащившие груженые то бочками, то дровами телеги, рысью шли рысаки, впряженные в дилижансы на резиновом ходу, и тоже вдруг, задравши хвост, оставляли свои пахнувшие следы на горе дворникам, которые ходили в передниках и с бляхами. Все они были из мужиков. Звеня и поскрипывая на поворотах, ездили трамваи обыкновенные и «американские» с автоматически закрывающимися дверями. А еще ходил автобус номер два, на котором мы с папой ездили к дяде Ефиму, но об этом позже.

Напротив нашего дома от Декабристов шла к Мойке улица Писарева, на углу был маленький скверик с парой скамеек и три или четыре чахлых дерева. А на  другой стороне была кондитерская фабрики им. Самойловой. Вкуснейший запах конфет шел от этого здания на целые кварталы.

Иногда Шура водила меня в другую. сторону до проспекта Маклина (правильно Мак Лина – шотландского учителя, одного из руководителей социалистической партии). Академик Д.С.Лихачев  в своих «Заметках и Наблюдениях» вспоминает: «Мы живем на Английском проспекте, потом проспекте Мак Лина, превратившегося в обыкновенного русского Маклина». На углу этих улиц стоял «дом-сказка», напоминавший архитектурой и облицовкой средневековой замок и дворец прекрасной принцессы одновременно. В этом доме жили актеры и работники Мариинского театра. Жила здесь одно время и великая балерина Анна Павлова. Здесь же жила и школьная подруга Тамары со знаменитой фамилией Каганович, запомнились ее черные курчавые, как у негритенка, волосы.  К сожалению, этот дом во время войны почти весь сгорел от бомбы. На старом фундаменте после войны был построен дом совершенно иной архитектуры, обычный жилой дом, ничем не напоминавший сгоревший терем.

А на другом углу Декабристов и Маклина, в том самом месте, где «красивый изгиб Пряжки отражает прибрежные дома», как писал А.Блок своей матери, был и находится сейчас дом, в котором жил знаменитый поэт. Он так и называется «дом Блока». В том же доме жило много знаменитых людей, среди которых Иннокентий Анненский, поэт-символист, жена и дочери И.Репина. В этом доме жила до своей смерти вдова А.Блока -  Менделеева. Но ничего этого я тогда, естественно, не знал, так же, как не знал, кто такие Анна Павлова и Блок. (В нашей знаменитой книге его биографии не было).

Тогда для меня этот дом интересен был тем, что с угла, в подвальчике находилась керосиновая лавка, где кроме керосина продавалось множество замечательных вещей:  разные щеточки, усики для прочистки примусов, воронки, слюда для керосинок и много другой всякой всячины.

Но речка Пряжка была знаменита среди простых людей не «Домом Блока», а тем, что на другом ее берегу находилась психбольница, и люди часто говорили друг другу: «Ты, часом, не с Пряжки?» А про «Дом Блока» и я узнал только в школьные годы, когда проходили в десятом классе Блока, и об этом нам говорила Лариса Михайловна – наш литератор, о ней я буду рассказывать подробно в главе о школе.

Пару раз Шура водила меня по улице Писарева в Алексеевский сад на Мойке, где потом, а может быть и тогда, размещался Дом пионеров и школьников Октябрьского района. В этом особняке был кинозал. Однажды мы с ней смотрели фильм «Парень из тайги», главную роль в котором играл Иван Переверзев, но речь не о нем. Я влюбился. Артистка, игравшая одну из главных ролей, показалась мне необыкновенно красивой. Очень долго я был под впечатлением ее красоты, она мне снилась, я все время думал о ней, сравнивал ее с мамой и тихо плакал в подушку, потому что я любил ее так же, как маму, и мне это казалось  низким  предательством.

Потом в разные года я вновь видел эту картину, и предмет моей детской любви уже не казался мне таким совершенством. С годами вкусы менялись и приходили новые многие и многие любови.

Далее
В начало