Пора рассказать, как в Березове появились дядя Ефим и тетя Аня. Они приехали летом 1942 года, вырвавшись из блокированного Ленинграда каким-то чудом. От военной службы дядя Ефим был освобожден из-за паховой грыжи. Когда я увидел их у ворот нашего березовского дома, то оторопел. Это были совершенно другие неузнаваемые люди. От прежнего дяди Ефима, красавца и силача, энергичного и веселого осталась разве что только шевелюра, да и то сильно поседевшая. Это был изможденный высохший человек с бесконечно усталыми глазами. Не лучше выглядела и тетя Аня. Из миловидной, очень полной женщины она превратилась в скелет, обтянутый кожей и с совершенно седыми волосами.

Первую ночь они провели у нас. Помню, я проснулся и увидел, как дядя Ефим, этот гордый человек, что-то тайком берет из буфета и быстро-быстро ест. Эта картина стоит перед моими глазами и сейчас и не дает мне покоя.

Очень скоро дядя Ефим нашел себе работу. Мама помогла ему устроиться в глядянский промкомбинат, где директором была ее приятельница Гита Юрьевна, энергичная женщина, ходившая в красивом полушубке, по-нынешнему, в дубленке. Дядя Ефим стал работать дома на этот комбинат. Он стал шить обувь, благо опыт работы с кожей у него был огромный. Его женские полусапожки на меху были нарасхват. Этим же он продолжал заниматься и после возвращения в Ленинград, тогда кожаные сапожки на меху были модны.

Тетя Аня, как и  всю жизнь, не работала и вела хозяйство, как умела. Она не очень-то была приспособлена к практической жизни. Моя трудяга-мама ее за это не очень жаловала. Но свой вес тетя Аня вскоре набрала.

Дядя Ефим с сыном Левой в 1944 году, когда Лева приезжал в отпуск в Березово

Любимым занятием дяди Ефима, как бы теперь сказали, хобби, была рыбалка. Он уходил еще до восхода солнца на Тобол с целым арсеналом поплавковых удочек и жерлиц. Он изучил все уловистые места реки. Сердце его готово было выпрыгнуть из груди, когда поплавок стремительно уходил против течения. Дядя Ефим не признавал рыбацких компаний с выпивкой и любил рыбачить в одиночестве. Даже меня, несмотря на все мои просьбы, он с собой не брал. Как опытный грибник он хранил тайну своих глухих безлюдных мест.

С его приездом папа просто ожил. До дяди Ефима у отца был только один хороший приятель, Василий Прокопьевич, муж Веры Ивановны. Он даже смастерил папе небольшую гармошку, почувствовав в папе несостоявшегося музыканта. Теперь по вечерам два брата не могли наговориться. Они и смеялись, и спорили, и видно было, как нежно они относятся друг к другу. Иногда дядя Ефим делился с нами своим уловом, и тогда мама готовила фаршированную рыбу и приглашала гостей. Но главным поставщиком рыбы к нашему столу оставался наш хозяин, дядя Яша. Он ставил морду или закидывал небольшую сеть в нашу речку, и тогда у нас на столе появлялись жареные караси и даже щуки.

Я и Тамара любили дядю Ефима, и он нас тоже. Сестра с ним была откровенней, чем с родителями. После войны он продолжал свои контакты с нами. В моменты размолвок с родителями Тамара получала поддержку дяди Ефима, он почти всегда был на ее стороне.

Далее

В начало