О войне говорили много. В шестилетнем возрасте я знал, что война закончилась 10 лет назад, и уже понимал, что это было не так давно. В войну играли во дворе, но никто не хотел изображать немцев. Они представлялись какими-то страшными чудовищами, лишь внешне похожими на людей. В детском саду нам читали книги. «Ненецкая сказка» — начинает читать воспитательница. Я слышу «немецкая», внимательно слушаю и очень удивляюсь, что содержание сказки человеческое, доброе. Как такое может быть! — я пытаюсь прояснить этот вопрос. Воспитательница говорит, что есть такой народ, который живет на севере и называется «ненцы». Все встает на свои места, сложившиеся представления не разрушаются.

В школе и во дворе все, что было связано с миром взрослых, подвергалось отрицанию и издевательскому осмеянию. Все, кроме войны. Не помню ни одного анекдота, стишка или песенки, принижающих роль Советского солдата и Великую победу. Это было святое и кроме этого для детей (в моем окружении) ничего святого не существовало. Определения «предатель» или «немец» имели такой же, крайне негативный статус, как например, «стукач».

В 1966* советская сборная вошла в четвертьфинал чемпионата мира по футболу. Далее был решающий мачт со сборной ФРГ. В одном из эпизодов, после его неудачного для нас завершения, футболист Виктор Численко подошел к немецкому нападающему, и, что есть силы, ударил его ногой. Немец упал. Реакция наших зрителей — сочувствие и поддержка нашего футболиста . Немцы — зло, их надо бить — всегда и везде, по поводу и без повода. Такое отношение было «впитано с молоком матери», и очень не сразу было преодолено.

1987 год. У меня была книга о Гитлере «Преступник номер один» советского  («застойного»), 1982 г. издания. Мне она показалась весьма интересной, в ней было много новых для меня фактов. Я предложил ее прочитать своему товарищу, Ю.Ф. Он отказался, объяснив, что этот персонаж вызывает настолько сильное отвращение, что ему неприятно что-либо слышать о нем.

1995 год, дача. Электрик Алексей Васильевич, сосед Володя и я устанавливаем столб для подводки электричества. По окончании работы, Володя пригласил нас к себе. Немного выпили. Разговор зашел про войну. Алексей Васильевич рассказывает свою историю. Во время войны деревня, в которой он жил, была занята немцами. Когда ему исполнилось 7 лет, пошел в школу. Преподавание, естественно, шло не по советской программе. В ней был Закон божий и некоторые другие экзотические предметы. За 4 года оккупации он много узнал и многому научился. Никаких неприятностей или эксцессов он не помнит. По мере его рассказа я почувствовал нарастающее возмущение, возникшее у Володи, которое выражалось в его корректных, но эмоциональных репликах и вопросах. Я стал переводить разговор на другую тему …

При всем всеобщем уважении к советской военной истории, официальная пропаганда военно-патриотических настроений безоговорочно отвергалась. И только один раз случилось единение официальных призывов и широкого народного отклика по поводу войны. Это было 9 мая 1965 года, двадцатилетие победы. В октябре 1964-го непредсказуемого Хрущева, действия которого часто вызывали некоторую неловкость, а нарастающий культ — резкое неприятие, сменил здравомыслящий, солидный Леонид Брежнев и вызывающий доверие Алексей Косыгин. Прошедшие полгода сняли опасения, что возвращается сталинизм в его отвратительной форме, и возникло ощущение, что крайности уходят, наступает время реализма. В выступлении по поводу Победы, Брежнев упомянул взвешенно, в нейтральном контексте имя Сталина, что вызвало очень бурные и очень продолжительные аплодисменты.

В тот год 9 мая был выходной, воскресение. Погода выдалась прекрасная — после долгой зимы и невнятной весны было солнечно и тепло. Народ высыпал на улицу. Фронтовики надели ордена. Многолюдно во всех районах города было до самого вечера. Всеобщее приподнятое настроение, музыка, танцы под гармонь или радиотрансляцию, вечером — салют… Массовый, стихийный, почти неуправляемый праздник я видел первый раз за все 16 лет своей жизни. В следующем году день 9 мая был объявлен праздничным нерабочим днем.

______________________

   Из рассказов о войне.

   Ханов Алексей Михайлович (отец) (1.02.22 – 31.07.92).

Летом 41-го записался добровольцем и сразу попал на фронт, который уже был в Ленинградской области. Через несколько дней воинская часть, куда он попал, оказалась в окружении и вскоре пополнила ряды военнопленных. Немцы отделили командиров и политруков, остальных закрыли в каком-то амбаре. Пленные солдаты коротали время, как могли — играли в карты, рассказывали друг другу разные истории, о чем-то спорили. Никто не представлял, что будет дальше, но война для них закончилась. Немцам тоже было не до пленных. Этим занимались, вероятно, специальные подразделения, у которых работы было много и которые сюда еще не подошли. В итоге, охрана была организована непрофессионально. Отец изучал обстановку, в конце концов появился план, и через несколько дней ему удалось бежать. Какое-то время жил в лесу, потом вышел на партизанский отряд, с которым и провел всю войну. В партизанском отряде был на хорошем счету, награжден орденами «Красного знамени», «Красной звезды», медалью «За оборону Ленинграда» и другими наградами. Участвовал в перегоне обоза с хлебом в осажденный Ленинград. Его самые любимые песни — «Ленинградская застольная» (Выпьем за тех, кто командовал ротами, кто умирал на снегу, Кто в Ленинград пробирался болотами, горло сжимая врагу…) и, конечно,  «Землянка», к которой он написал свои слова. К сожалению, они не сохранились. В 70-ых годах в музее истории Ленинграда можно было видеть фотографию на тему «партизанские будни» — отец, в окружении своих товарищей набирает текст листовки.

Ханова Валентина Сергеевна, мать (27.07.1925 — 07.08.1993).
Деревня Пантелеево Сланцевского района Ленинградской области в начале войны была занята немцами. О жизни в оккупации не рассказывала. Был рассказ о том, как после войны из Германии перегоняли скот для восстановления опустошенных советских колхозов. Летом 45-го она была командирована в Германию и оттуда пешком, через разрушенную Польшу и советские республики вместе со стадом коров дошла до своей деревни.

Отец довольно часто, после выпитой водки, пытался что-то говорить о войне. Мать не любила эти разговоры и обычно их пресекала. Иногда вступала в полемику: «От вас беды было не меньше, чем от немцев …»

Егорова Александра Сергеевна, сестра матери (1923 — 1992).

Войну провела в деревне, на оккупированной территории. Была связной с партизанами. В конце войны, вероятно, немцы это обнаружили, и она была отправлена в концлагерь. На территории Эстонии, в неком пересыльном пункте была освобождена Советскими войсками. После войны вернулась в Сланцы, дом в деревне был сожжен. Ей, ее сестре и их матери (моей бабушке) была предоставлена комната в коммунальной квартире нового двухэтажного дома, построенного немецкими военнопленными. О войне ничего не рассказывала. Мои самые ранние воспоминания — из того самого, немецкого дома, построенного после войны в городе Сланцы.

Силичев Вадим Ильич (28.01.38 – 01.01.09)

Вместе с матерью был в эвакуации в Средней Азии. Найти средства для существования было непросто. В раннем детстве просил милостыню в каком-то азиатском поселке.

 22.01.09