Юбилей военной академии

Я расскажу Вам о том, как делала праздничную программу в военной академии имени Жукова по случаю ее двадцатилетия.

Город Калинин, 1984 год. Академия располагалась не в самом центре — ближе к окраине. Объект закрытый. На каждом этаже охрана, без специального пропуска не пройти. А на четвертый и пятый этажи и вовсе никого не пропускали — это было совершенно засекреченное подразделение, куда могли пройти только те, кто там учится. А учились курсанты весьма высоких званий — майоры, полковники. В основном, это были граждане дружественных соцстран — Болгарии, Венгрии, Вьетнама, Польши…

Курсанты жили на Заволжском проспекте — был выделен целый дом, девятиэтажка. В городе все этот дом знали, и знали, что там живут иностранные военные. Дом называли «Пентагон».

Все жили дружно — и взрослые и дети. Я спросила — а на каком языке у вас дети разговаривают, когда они встречаются в обширных коридорах вашего дома? (Дом был построен специальный, коридоры широкие).
- На русском.
Дети разных народов разговаривали между собой на русском языке — они быстро схватывают, детвора.

Меня пригласили в академию для того, чтобы я сделала им концертную программу — хотели пышно справить свое двадцатилетие, «с помпой». Организацией праздника занимался начальник политотдела. Это был генерал. И я Вам скажу, довольно неприятный тип — такая сволочь! Он, видимо, привык с нижестоящими так обращаться и перенес это обращение на меня. Я даже хотела уйти. Но уже написала сценарий, и едва ли его можно было где-нибудь применить, поскольку он связан с военной тематикой. Я осталась.

Ребята, с которыми там работала, были замечательные. Это было летное отделение академии, они были летчики, управляли современными самолетами. В учебные дни, когда я не могла с ними репетировать, были вылеты со всевозможными перехватами — надо было уметь перехватить другой самолет. Я очень подружилась с этими ребятами — настолько, что они приезжали ко мне домой. Соседи удивлялись — меня там все знали. Что это за военные у Юлии Борисовны?

Жила я за городом, был у нас финский домик там — шикарная квартира! В те годы я была депутатом, и мне дали двухкомнатную квартиру с отдельным входом. При доме был большущий сад — яблони, вишни, сливы, груши — чего там только не было! Одиннадцать фруктовых деревьев — это достаточно много.

До академии я работала в сельхозинституте, деканом факультета общественных профессий. Тогда это было нововведение, я первая начинала в этом институте. Кроме того, читала лекции на кафедре научного коммунизма. Читала эстетику, этику и социальную психологию. Последней я увлеклась особенно.

Но потом мы поспорили с ректором, и я ушла — в эту академию, от спокойной жизни. Впрочем, наша жизнь никогда не бывает спокойной. Особенно, если она связана с культурой, искусством — обязательно какие-нибудь накладки, какие-то неприятности, — кто-то не явился, кто-то что-то сделал не так. В этом отношении здесь было работать проще — артистами были солдаты, и они мне подчинялись беспрекословно.

…Мы начали подготовку к юбилею. Все было нормально, ребята старались, все хорошо выполняли — все передвижения, вставки из Твардовского и Некрасова — очень много было разнообразного материала. Спектакль шел 50 минут. Это было театрализованное представление. Т.е. не просто исполнялись стихи, песни и прочее — все это было встроено в некий сюжет с определенным смыслом и с расчетом на то, что нас будут смотреть военные люди. Правда, в день юбилея на наш спектакль очень многие военные пришли с женами. Вероятно, это был единственный день, когда на территорию академии прошли «посторонние люди».

Хорошее подчинение мне, как руководителю, давало свои результаты. Я была довольна, и мною тоже были довольны. Помню, Здислав, поляк, говорит — я никогда так не работал. Бывало, из нас что-то пытались сделать, но совсем не так, как это получается у Вас. Я, наконец, понял — как надо ставить.

Наступил день юбилея, день показа нашего спектакля. И в этот день случилось невероятное — я не уследила. У нас было две комнаты. Незадолго до начала выступлений они пошли во вторую комнату и все там напились! Нет, я не скажу, что очень сильно — все, что надо было выполнить — делали, — но плохо! Кто-то путал стихи, кто-то вступал раньше своего времени — в общем, были накладки, много накладок!

Это были такие накладки, которые я видела, но зрители — они их не замечали, и для них было все хорошо. Спектакль приняли на «Ура!». Зал вставал, аплодировал. А я была такая расстроенная! Получилось не так, как хотела и ожидала. Сама я участвовала в спектакле — за кулисами по сюжету мне надо было петь: «Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат..». — Была у нас такая «сонная сцена» — солдаты укладываются, засыпают, а потом — громкий звук трубы. Это значит — «Подъем!», их куда-то зовут на задание, быть может, трудное и для кого-то последнее…

Слава Богу, все закончилось. Мои артисты меня окружили меня, я стою, вся пунцовая, их выговариваю.
- Вы знаете, выпивающий актер никогда не пойдет на сцену после принятия алкоголя — если, конечно, это профессиональный актер и дорожит своей репутацией. Он может напиться после спектакля, но на сцену пойдет трезвый. Он знает, что в таком состоянии может что-то сделать не так, как надо, и это невозможно исправить! «Физическая форма» должна быть безупречна…

Они очень передо мной извинялись.
- Юлия Борисовна, ну мы же не знали, что совсем нельзя, мы же немного…
- Здислав! Посмотри на себя! У тебя до сих пор морда красная! Это же не 30, и даже не 50 грамм «для храбрости»!

Надо сказать, что все это были вовсе не «русские пьяницы» — русских в этом составе было только трое — Авдюшко, Сергей Сергеевич и Виктор. Остальные одиннадцать — иностранцы.

Потом к нам подошел зам. Министра обороны по высшим учебным заведениям Абрамов, и говорит — у нас в Академии (где-то там, в Москве, есть тоже академия) приближается юбилейная дата, и мы хотим пригласить Вашего руководителя для ее подготовки. А Виктор — майор, летчик из моих ребят, говорит — у нас не руководитель, у нас режиссер настоящий.
- Да?, интересно, а где Вы брали текстовку к спектаклю? Кто-то же должен был Вам специально написать этот сценарий?
Виктор подошел ко мне, взял за плечи, потом вот так по голове постучал и сказал — сценарий вот где у нас — здесь!, — отсюда был взят. Тогда Абрамов обращается ко мне, говорит — как же так! Это Вы написали? — Я отвечаю — да, есть у меня большой опыт в таких делах.
- У нас, в Академии Фрунзе тоже ожидается крупная круглая дата, и не можем ли мы Вас пригласить?
- Я говорю — с удовольствием!, но у меня дома большая собака, которую совсем не с кем оставить, — я не могу уехать.
- Ну, мы конечно, найти-то найдем кого-нибудь
- Москва большая, найдете и лучше меня
- Да нет, нам надо сделать именно так, как Вы поставили здесь!

Я пригласила хормейстера — объять необъятное невозможно, балетмейстера, художника, — чтобы мы вместе решали общие задачи, и чтобы это действительно оставило хорошее впечатление. Что бы народу нравилось, и чтобы они потом вспоминали этот день…

Но в Москву я не поехала. Тот самый генерал из политотдела меня выгнал. С треском! После такого успеха — выгнал! Он обращался со мной очень грубо, вплоть до того, что мог сказать — «Пошла вон!», когда я заходила к нему в кабинет. В академии не любили этого человека — он был груб с подчиненными. И меня, видимо, воспринимал так же.

Я ему ответила резко. Сказала — Вы забываетесь, я не подчиняюсь Вам!
- Ну, если так, мы с Вами больше работать не будем.
- Я говорю — ради Бога!
И ушла работать в другое место. Конечно, там было менее интересно. Очень переживал за меня начальник культурной части Академии Володя, тоже майор был. Говорил — Юлия Борисовна, я давно служу в академии, и до Вас здесь никогда не получалось ничего приличного. Мы в первый раз сделали такую вещь, которая подняла весь зал, понравилась всем, а с Вами вот так обошлись!

Да, случилось так, что я действительно сделала хорошую работу. Такое бывает не часто. Один спектакль, например, у меня получился неудачный. Нет, он не пропал, он не был совсем «провалившимся». Хотя такое бывает и у маститых режиссеров. Но я чувствовала — что и где не так сделала, где не дотянула. А этой работой я сама была довольна — большая редкость! И меня после этого выкинули. Мне до сих пор жаль, что так все закончилось.

…После спектакля ребята приехали ко мне домой, навезли много подарков, цветов. Мне было, конечно, очень приятно их встречать и с ними общаться. Это были курсанты разных факультетов из разных стран. Помню, Нгуен, вьетнамец, однажды приходит и говорит — Юлия Борисовна, я сегодня не могу придти на репетицию, — у нас партийное собрание. Ну конечно, я его отпустила — у них партийная дисциплина колоссальная.

Незадолго до этого я была руководителем концертной группы, с которой ездила на Дальний Восток. Со студентами, в отличие от военных, было очень непросто заниматься. — Кто-то отошел, а кто-то рыбу ловит, когда идет занятие!

Сейчас мне 76 лет, тогда еще было только 50. И так там за мной ухаживали! — И полковники, и генералы — я всем нравилась. Но, как говорила моя московская тетушка — ни там, где живешь, и ни там, где работаешь — не заводи романы! Я придерживалась этих правил.

Записал Ханов О.А.
17.06.2011/

Репетиция

В начало
Далее >>

Автор: Борисова Юлия Борисовна | слов 1471 | метки:


Добавить комментарий