Как она вернулась домой после защиты диплома, она не помнила.

Сестра радушно встретила её у дверей, начала расспрашивать, но Инна ничего не хотела слышать и видеть. Это было необъяснимое чувство и радости и позора, да, да – позора! Ей казалось, что так, как она защищалась, ей не должны были ставить хорошую отметку и выдавать диплом об окончании техникума.

Она не стала ждать, пока вся группа защитится, и, ничего не видя перед собой, побежала домой, благо пешком идти было недалеко. Чувство провала и стыда не покидало её всю дорогу до дома, и когда сестра увидела её и стала что-то говорить, с Инной началась настоящая истерика.

Она плакала и кричала, что никогда больше никаких экзаменов она сдавать не будет, ни в какие институты больше не пойдет, все, хватит! Сестра отпаивала её валерьянкой, уговаривала успокоиться:

– Все кончено, ты теперь с дипломом, ты радио-техник, радуйся!

Только к вечеру Инна кое-как пришла в себя, но в глубине души её точил какой-то червячок.

– Да, могла бы и лучше защититься,– стыдил он её.

– А что ребята из группы подумают?

У них было традицией после каждого экзамена всей группой ходить в кафе, а здесь – защита диплома! И не подождала! Убежала! Но ей не хотелось никого видеть в тот день.

Только на следующий день позвонил Пашка из их группы:

– Ты жива и здорова? А мы вчера хорошо отпраздновали, жаль, что тебя не было.

Он никогда не отличался особой внимательностью, даже когда они иногда встречались и ходили в кино.

– Ну, что будешь делать?

– В институт поступать! – грубо ответила она и бросила трубку. На самом деле её тошнило только от одной этой мысли.

На заводе в цехе её встретили доброжелательно, поздравили с окончанием учебы.

– Ну, что, теперь ты от нас уйдешь? – спросил мастер с сожалением.

– Да я ещё и сама не знаю, – уходить никуда не хотелось. Здесь на сборочном участке её окружали хорошие, веселые люди. Только недавно ей присвоили 4-ый разряд слесаря-сборщика, и она очень гордилась этим. А пару месяцев назад ей дали ученицу гораздо старше её по возрасту и она обучила её всем операциям по сборке галетных переключателей.

Но расти все-таки надо, надо знать и другие производства на заводе, не всю же жизнь собирать галетники или воздушные конденсаторы.

Через пару дней позвонили из комитета комсомола завода и просили зайти.

Володя Кулаков, тогдашний секретарь комитета ВЛКСМ, очень нравился Инне. Он об этом знал и немного смущался. Маленький, некрасивый, но целеустремленный и подвижный, он умел со всеми находить общий язык. Его любили и уважали. Сам он из простого слесаря выбился «в люди», учился, работал, потом пошел по партийной линии и стал секретарем комитета ВЛКСМ довольно крупного завода.

Он, как только мог, поощрял комсомольскую работу Инны в цехе, ведь она была комсоргом цеха, помогал ей устраивать вечера молодежи, присылал к ним в цех агитаторов, интересовался настроением ребят, их учебой и работой.

– Ну как, милая моя, – начал он, – Куда хочешь идти работать?

– Есть место в выпускном цехе монтажницей. Освоишь эту профессию, дальше можно настройщицей. Я бы тебе посоветовал освоить профессию монтажницы и так, последовательно, будешь представлять себе производство от А до Я. Это очень нужно инженеру. Ведь ты же не остановишься на техникуме? Пойдешь и дальше учиться!?

– Значит, решено! Звоню начальнику цеха, что завтра ты к нему придешь.

–Да,  – выдавила Инна. Ей казалось, что она не имеет права сама что-то решать. Раз Кулаков за нее ручается, так пусть и будет.

– Цех был огромный и светлый, все были в обязательных белых халатах, сосредоточенно что-то паяли, собирали, проверяли.

– Мастер оказался «своим» мужиком, посадил её на свободное место между двух девчонок, с которыми она сразу же познакомилась. Дали Инне в руки какую-то металлическую линейку. В нее надо было воткнуть радио – детали по схеме и с обратной стороны распаять маленьким паяльником. Паяльник в руки она взяла впервые.

– Они что же, решили, что меня в техникуме учили паять? – подумала про себя Инна.

Техникум был вечерний, предполагалось, что все студенты работают на радиозаводах, поэтому практики там никакой не было.

– Ну, подумаешь, справлюсь, – решила Инна – и принялась за дело. С двух сторон за ней наблюдали девчонки – Томка и Нина. Они видели, как неловко Инка берется за распайку линейки и очень ненавязчиво объяснили ей, как обращаться с паяльником, припоем и канифолью и какие аккуратные нужно делать пайки, чтобы они не касались друг друга.

Слово за слово – разговорились, а тут и обеденный перерыв – можно говорить не только о работе. Короче – первый день на новом месте Инне понравился. Девочки, узнав, что она любит велосипед, уговорили её вступить в велосипедную секцию.

Через несколько дней она так и сделала. Ей выдали гоночный велосипед и вскоре они всей группой отправились на тренировку в Пушкин.

Тогда работали до 16-00, было ещё совсем светло. Собирались у завода и оттуда ехали 25-30 км до Пушкина, там, искупавшись в озере и отдохнув немного, возвращались обратно.

Домой она приходила еле живая, но довольная. Хорошие ребята, отличные девчонки, что еще надо для счастья, когда тебе только что исполнился 21 год!

А тут позвонила Ирина, её школьная подруга. Она училась в университете на английском отделении, и у неё была своя компания девчонок, отличающихся от девчонок с завода своей сверх начитанностью, раскрепощенностью и развязностью. Казалось, они знают все и всегда, они покуривали, слегка выпивали и свысока смотрели на окружающих.

Ирка и в школе ни с кем не сходилась близко. Она была отличницей, держалась несколько надменно, никому никогда не помогала, даже, если об этом её просили учителя.

Мать её преподавала музыку, поэтому Ирка хорошо играла на пианино. Однажды Инна увидела её в доме пионеров. Туда случайно заглянула Ирка, подошла к пианино и решила всех поразить своим умением. Она сыграла Французскую песенку Чайковского и, действительно, поразила Иннино воображение. Инне очень хотелось тогда научиться играть на пианино, но ни средств, ни возможностей в семье на это не было. И тогда она решила, что когда-нибудь она все-таки научится играть на пианино, пусть не сейчас, но научится обязательно! А пока она тайно обожала Ирку, хотя подругами они тогда не были.

Ирка приехала в Ленинград поступать в университет через год после окончания школы. Этот год она провела у родителей в Калининграде. Как она нашла Инну, непонятно, но нашла и позвонила с просьбой помочь ей найти угол для проживания.

Инна тогда жила с семьёй сестры в огромной коммунальной квартире, состоящей из 28 комнат, в центре города.

В одной из комнат обитала одинокая старушка, Мария Георгиевна, из старых интеллигенток, бывшая институтка, видевшая царя в 1913 году.

Она очень любила Инку, интересовалась её успехами в техникуме, делами на заводе, в общем, проявляла посильное участие в её жизни. Инна отвечала ей взаимностью.

И вот Инна уговорила Марию Георгиевну взять к себе в комнату жиличку Ирку.

Все были довольны. Мария Георгиевна получила молодую девушку, с которой можно поболтать, и деньги. Ирка – жилье в центре города, рядом – пока знакомую, а потом подругу, а Инка радовалась, что всем угодила и рядом будет подруга. Они действительно скоро близко подружились.

Ирка с удовольствием ходила на заводские вечера к Инне, но потом морщилась и говорила, что контингент, мол, не тот. А, если по-честному, она не пользовалась успехом у заводских парней, слишком была надменной, да и не очень симпатичной. Она постоянно носила очки, а когда приходила на вечера, снимала их, поэтому взгляд у нее был расфокусирован, и она казалась немного странной.

Однажды на ноябрьские праздники Ира уговорила Марию Георгиевну разрешить ей собрать компанию из студентов. Та согласилась.

Ирка развернула бурную деятельность. Прежде всего, она обратилась к Инне.

– Слушай, приведи каких-нибудь ребят, а то у меня в группе одни девчонки.

– Ладно, подумаю, – ответила та.

Знакомых парней у Инны было достаточно, но это были просто хорошие приятели – не больше.

Когда она заикнулась Володе, с которым тогда работала на одном участке, что есть компания симпатичных девчонок, как он тут же встрепенулся и взялся привести с собой ещё двух ребят.

Так и договорились. Володя привел Марата, который работал у них же на заводе слесарем и учился в вечернем институте и Олега. Тот учился в дневном институте.

Вечер удался на славу. Университетские подруги Ирки изо всех сил пытались поразить заводских парней. Веселились, танцевали. Олег и Ирка не отходили друг от друга, и впоследствии это оказалось вполне серьезно. Они до того довстречались, что Олегу пришлось бросить институт и уйти в армию, но это потом…

Инна и Ира продолжали поддерживать хорошие отношения, насколько позволяло им время. У каждой была своя жизнь, но, когда возникали экстремальные ситуации, они перезванивались, встречались и решали проблемы. И вот у Инны наступила новая веха в жизни – окончание техникума и новая работа на заводе, а, значит, новые друзья, интересная жизнь.

За 4 года работы на заводе и учебы в техникуме у Инки было много знакомств и дружеских встреч с ребятами, но все они ни к чему серьезному не приводили. Сердце её было свободно.

Сказать, что она была красивой, нельзя, скорее, наоборот. Она всегда считала себя обделенной красотой. Продолговатое лицо, длинный нос – это уже катастрофа. Правда, многие говорили, что у неё очень красивые глаза и волосы …, но зато она была доброжелательна и весела, никому не отказывала в помощи.

У них на участке работал средних лет дядечка – Сергей Захарыч. Он восторгался её глазами и даже сделал несколько фотографий для неё, но она воспринимала это как насмешку и отмахивалась от него.

С ребятами на вечерах с удовольствием танцевала, но никаких поводов для дальнейших взаимоотношений не давала, и они от неё отходили.

В техникуме в группе у них были мужчины и женщины старше её на 8-10 лет, поэтому к ней относились по-отечески снисходительно. Один Паша пытался за ней ухаживать, они ходили в кино по выходным, иногда он провожал её домой после занятий. Ну, не нравился он ей, и все тут!

На практику к ним на участок, где она тогда работала, прислали несколько курсантов из Гатчинского радиолокационного училища. Один из них, Слава, изучив все операции по сборке галетников, обратил пристальное внимание на «наставника» – Инку. Возникла дружба, длящаяся несколько месяцев. Слава был очень симпатичный парень, но слишком маленького роста, и Инне было неудобно с ним куда-нибудь ходить, она стеснялась. Он это чувствовал, уговаривал её. Якобы, рост это не главное во взаимоотношениях, но постепенно их встречи сошли на нет.

Девчонки в выпускном цехе спрашивали её, есть ли у неё парень, и она впервые об этом серьезно задумалась.

К этому времени и у Иры изменились обстоятельства. Она продолжала встречаться с Олегом, а чтобы никто не мешал, она сняла уже не угол, а целую комнату на Васильевском острове.

Так случилось, что мать Олега не очень одобряла встречи Иры и Олега, из-за которых ему пришлось бросить институт, но в принципе не была против и даже пригласила Ирку к ним жить.

Это было связано с тем, что у неё на работе возникли осложнения, в связи с чем ей пришлось уехать из Ленинграда на несколько лет, и она не хотела оставлять Олега одного.

Ирка воспользовалась этим, и пока Олега ещё не призвали в армию, она жила у него.

Она решила вести светский образ жизни. Собирала у себя компании. Вино, сигареты, танцы до утра. Говорили о новых книгах, фильмах, высказывали свою точку зрения на происходящие события. Было интересно и немного страшновато. Олег буквально смотрел ей в рот и во всем поддерживал.

И вот Ира позвонила Инне и пригласила её в эту компанию.

Представила её как «молодого специалиста» в области радиотехники, но представление это было с подтекстом.

Сначала Инка сидела тихо и посматривала на окружающих. Там были ребята в основном из метрополитена, уже окончившие учебу и приступившие к работе. Они свысока смотрели на университетских девчонок, а на неё, работягу, лишь взглянули и все.

Говорили о новой музыке, рок-н-ролле, киноартистах, в основном, польских. Тогда очень популярными были журналы ЭКРАН и КИНО, где можно было узнать о всех кинодивах. Пытались танцевать даже рок-н-ролл, но из-за тесноты в комнате эти попытки ни к чему не привели, кроме синяков и ушибов. Пили сухое вино, почти все курили, но Инна не могла, да и не хотела.

Что-то около десяти она решила уйти – ведь завтра утром на работу.

И каково было её удивление, когда вслед за ней поднялся приятный на вид парень и сказал:

– Я провожу тебя, можно?

Вышли, познакомились.

Юра оказался при близком общении очень симпатичным молодым человеком. Он тоже работал в метро посменно, и его мечтой было поступить в этом году в институт.

Шли пешком через Фонтанку, через Сенную площадь на канал Грибоедова, где жила Инна, болтали обо всем легко и весело. Дошли до Инниных ворот, и Юра резко остановился.

– Как же мы расстанемся, даже не обменялись телефонами?

– А у меня нечем записать, – засмущалась Инна.

– У тебя есть губная помада, дай! – Она протянула ему тюбик. Он вытащил из нагрудного кармана белый платок и помадой записал её номер телефона.

–Теперь ты никуда от меня не денешься. – Он все больше и больше ей нравился. Надо было расходиться, уже около 12-ти ночи, но ленинградская белая ночь не отпускала, и они никак не могли расстаться.

– Я завтра обязательно позвоню,- сказал он и чмокнул её в щеку. Она смущенно отмахнулась от него и вошла во двор.

Буквально на следующий день он позвонил ей, и они стали встречаться.

Было начало июня, она была свободна от всех занятий, ведь только что защитила диплом в техникуме. Жила она в семье сестры, но старалась никому не мешать: с утра на заводе, а вечером – встречи с Юрой, поездки за город или на электричке, или на велосипедах. Юра очень заботился о ней, старался сделать что-нибудь приятное, был очень внимательным, особенно, когда узнал, что Инна живет без матери.

Однажды они возвращались из очередной загородной поездки, бежали на электричку, у Инны подвернулась нога и сломался каблук на босоножке. С трудом она дохромала до вагона и села, держа в руке каблук. Юра уточнил у пассажиров, сколько минут осталось до отправления, взял у Инны босоножку с оторванным каблуком, выскочил из вагона. В окно она увидела, что в руках у него хороший булыжник и он этим булыжником прибивает каблук к её босоножке. Она нервничала, стучала ему в окно, чтобы он возвращался, оставались считанные секунды до отхода электрички. Старик, сидевший напротив, все видел, и когда Юра в последнюю секунду вскочил в вагон, обратился к Инне и сказал:

– Держись за него, с таким не пропадешь!

Инна была счастлива. Никто раньше её таким теплом и вниманием не баловал.

Конечно же, она делилась своей радостью с Иркой.

У той был роман с Олегом, но осенью Олегу предстояло идти в армию, и они решили отложить свадьбу до его возвращения.

Они делились с Иркой своими новостями, обсуждали каждый шаг той или другой, радовались или печалились, когда что-то было не так.

С Юрой они встречались все лето, несмотря на то, что он усердно готовился к поступлению в институт, и в начале августа поступил. Она очень переживала за него и радовалась, когда это свершилось. Глядя на её эмоции, он посмеивался, но взял с неё слово, что с осени она тоже будет готовиться и поступать в институт по своему профилю.

У них все было хорошо, им вместе было нескучно, но ей казалось, что в их взаимоотношениях чего-то не хватает. Её мучали сомнения, но поделиться с кем-то, кроме Ирки, она не могла, а самой решать было страшно. Она была убеждена в том, что переходить границы в отношениях с ребятами до свадьбы просто недопустимо и была благодарна Юре, что он даже не заводил разговора на эту тему. Когда она все-таки намекнула Ирине, та хмыкнула, и ничего определенного не посоветовала. И вот в конце августа Юра решил познакомить её со своей родней. Жил он в Озерках, тогда это был отдаленный пригород Ленинграда, и надо было туда ехать на электричке. Семья его жила в небольшом деревянном доме с огородом и состояла из матери, младшей сестры и деда.

Когда они вошли во двор, Инна увидела деда, склонившегося над грядкой. Юра сказал ему, что это – его любимая девушка и познакомил их. Тот благожелательно встретил Инну, сказал несколько приятных слов и стал звать Юрину мать, а Юра в это время зашел в дом, чтобы собрать вещи – ему нужно было в ночь идти на работу.

Вдруг Инна услышала крик и причитания и из дома выскочила растрепанная женщина с криком:

– Чтоб духу её здесь не было! Нашел – еврейку! Пусть убирается с моего огорода!

За ней выскочил Юра, пытаясь её успокоить. Дед, поняв в чем дело, обругал женщину нехорошими словами.

Инна не помнила, как очутилась у калитки, рванула её и оказалась на улице. Интуитивно она пошла нужной дорогой, слыша за собой крики Юры, чтобы она подождала его. Она не стала ждать, все шла и шла, с трудом различая дорогу из-за слез. Через несколько минут он все-таки догнал её. Он пытался ей объяснить что-то, она почти не слушала – между ними встала стена.

Но он продолжал ей объяснять, что он совсем не такой, ему все равно, кто она по национальности, он любит её и не хочет прерывать их отношений. Так пешком они шли через весь город. Ему надо было к 12 ночи на работу. Он довел Инну до дома и сказал, что завтра вечером придет.

Даже сестре Инка не могла бы рассказать, что с ней произошло, а, тем более Ирке.

Инна очень болезненно относилась к любым намекам о своей национальности, она была уверена, что в «нашей советской стране» все равны, как пелось в песнях, но, оказывается, есть ровнее… Ведь она работала на таком крупном закрытом заводе, значит, ей доверяли. Девочки, да и ребята никогда не акцентировали ни её, ни чью-либо другую национальность, хотя на заводе работало много татар. Ну и что?

Она так дорожила отношениями с Юрой, а теперь, выходит, надо расстаться?

При очередной встрече она решила откровенно с ним поговорить. Он убеждал её, что полностью разделяет её точку зрения, но что можно поделать с устарелыми взглядами родителей?

Они продолжали встречаться, но той надежности и тепла, которые раньше исходили от Юры, уже не было, во всяком случае, так ей казалось.

Юра сказал, что ей пора жить самостоятельно, нужно, мол, уходить от сестры, с чем Инна в принципе была согласна.

Он помог ей снять угол недалеко от завода в комнате с хозяйкой за 15 рублей. Инна тогда зарабатывала 70руб., так что на питание оставалось. Он приезжал к ней 2-3 раза в неделю, они продолжали бывать в компаниях у Ирки, или ходили в кино. Инна чувствовала, что он начинает тяготиться их отношениями или, может быть, просто устал. Вечером занятия в институте, сменная работа в метрополитене, да еще встречи с ней – это было тяжело.

Однажды, поздним осенним вечером Юра пришел и сказал, что им надо серьезно поговорить. Хозяйки, слава богу, не было дома. Инна приготовилась слушать, хотя уже почти все предвидела.

– Инуся, дорогая, у нас с тобой было хорошее время, пока мы были вместе, но всему приходит конец и нашим отношениям тоже. Мне трудно мотаться на работу, учебу, к тебе и домой – нужно сделать перерыв, мы не сможем больше встречаться. – Она молчала, в груди стоял ком. Все-таки, он был первый надежный и любимый друг в её жизни. Да, у них были только платонические отношения, тогда она еще не понимала, что это то и сгубило вообще их дружбу. Она не будет ему мешать, не будет цепляться за него. Она стойко пожала его руку, они поцеловались в последний раз, и он ушел.

Инна рыдала в кровати, пока не появилась хозяйка. Та все поняла, пыталась ругать Юру разными словами, но Инна пресекла её многословие.

– Никто не виноват, так сложилось, – убеждала она хозяйку и себя.

Инна с головой ушла в подготовку к институтским вступительным экзаменам и занятиям на курсах кройки и шитья. Времени почти не было, но Ирке она все-таки позвонила и все рассказала.

Та молча выслушала, ничего не сказала, даже не выразила никакого сочувствия. Инна удивилась, расстроилась, но потом стала её оправдывать тем, что у неё пару недель назад ушел в армию Олег. Ирка снова жила на Васильевском и, якобы, усердно училась.

Месяца два она ничего не знала о Юре, очень хотелось ему позвонить, но гордость не позволяла. Девочки на работе все видели и понимали, но в душу не лезли.

Как-то после большого перерыва ей позвонила Ирка и сказала, что берет академический отпуск в университете и просит Инну прийти её проводить. Ирка уезжала к маме в Калининград.

Инна удивилась, было начало февраля. Неужели, думала она, Ирка не справилась с учебой?

Ведь в школе, да и здесь, в институте на 1-ом курсе она была отличницей.

Инна приехала на Варшавский вокзал, подошла к нужному вагону, и кого она увидела первым? Юру! Первой мыслью её было: Ирка хочет нас помирить. Сердце её бешено забилось.

Он таскал вещи в вагон, устраивал Ирку поудобней, прощался с ней, как с самой близкой подругой. Инна молча наблюдала за их взаимоотношениями.

– Зачем ты меня позвала? Ведь у тебя такой отличный носильщик!

Она сделала вид, что не заметила Ининой насмешки, что-то поручила сделать для неё в свое отсутствие. Инна не стала ждать отправления поезда, попрощалась с обоими и пошла на трамвайную остановку. На душе было мерзопакостно.

Подошел её трамвай, и она увидела, что её догоняет Юра. Он вскочил в вагон, извинился, что не сможет проводить её до дома, а только проедет с ней две остановки. Она ни о чем не спрашивала. Он сам стал что-то говорить, из чего она поняла, что он встречался в это время с Иркой, что она ему ни в чем не отказывала, а это-то ему и было нужно.

– Ты по сравнению с ней совершенно ребенок, неужели ты ни о чем не догадывалась?

– А потом, у неё такое окружение – университетское, а у тебя простое, заводское! Это – большая разница! – оправдывался он.

Инна пожелала ему счастья, и он выпрыгнул из трамвая.

Было противно все. Нужно было как-то жить дальше. Кто-то из умных писателей сказал: «Можно понять прошлую жизнь, но жить надо будущим».