Фальконе. Пётр I. Екатерина II

Автор: Никонова Нина Сергеевна

Конспект. Для чтения.

Пушкин и “Медный всадник”

Летом 1824 года южная ссылка Пушкина закончилась, и он был сразу же сослан в Михайловское – имение своей матери в Псковской губернии. Сроком до сентября 1826 года.
Выехал Пушкин из Петербурга в Михайловское в ноябре 1824 года, как раз в день, когда начиналось самое катастрофическое в истории города наводнение. Многие мосты через Неву были уже закрыты для проезда, нашёлся открытым ещё один, самый дальний. Сначала у Пушкина отношение к наводнению было несколько игривым. Лишь позже понял он весь трагизм происходившего. Именно в эти дни у Пушкина зародилась идея поэмы “Медный всадник”.
Закончил свою поэму “Медный всадник” Пушкин в 1833 году.

Медный всадник и “Гром-камень”

До Петра I на Руси не видели скульптурных творений, а уж тем более – конной скульптуры. И вот в XVIII веке было выполнено сразу две конных статуи. И обе посвящены одному человеку – Петру I!
Первый монумент создал Бартоломео Растрелли, приглашённый в 1715 году в Россию из Парижа вместе с сыном Франческо, тоже архитектором.
Предполагалось установить монумент на старой Сенатской площади, у здания Двенадцати коллегий. Но в это время Растрелли-младший начал проектировать свой блистательный Зимний дворец, перед которым в центре колоннады так и напрашивался памятник.
Работы шли долго, статуя была готова только в 1764 году, и то без постамента. На престоле теперь уже сидела Екатерина II. Растрелли-сын готовил чертежи для фундамента конного памятника, как вдруг в Сенат приходит из дворца письмо: «Упомянутый портрет Ея Императорское величество апробовать не соизволила, в рассуждении, что сделан не таким искусством, каково бы должно представить столь великого монарха и служить ко украшению столичного города». Что там действительно думала молодая императрица, мы никогда не узнаем – почему не устроил её памятник авторства Бартоломео Растрелли. Президент Академии художеств генерал-поручик Иван Бецкой уже придумывал новые замысловатые аллегории и символы, прославляющие царицу. Но императрица решила, что памятник должен всё же прославлять Петра I, а тем самым и её, ведь достойной преемницей Петра является она – Екатерина II.
В переписке Екатерина познакомила со своими планами Вольтера и Дени Дидро, то есть всю просвещённую Европу. Именно с их подачи она получила скульптора для выполнения этого заказа. По первому впечатлению, выбор мог показаться неожиданным.

Этьен Фальконе

Этьен Морис Фальконе был уже в 50-летнем возрасте и памятниками никогда не занимался. Вообще его жизненный путь интересен.
Родился в семье столяра и дочери сапожника, для заработка пристроили его в помощники к дяде-мраморщику. Оставаясь почти неграмотным, в 25 лет “столярный подмастерье” едва умел подписать своё имя. Но зато отлично рисовал, и даже решился отнести свой рисунок знаменитому скульптору Жану-Батисту Лемуану, у которого потом и учился десяток лет. В 1744 году Этьен уже был принят на учёбу в Парижскую академию искусств, где и получил звание “академика” за скульптуру “Милон Кротонский”. Эта и последующие работы показали высокий талант Фальконе. В 35 лет он уже знал латинский и греческий языки, переводил и комментировал древние трактаты. Страсть к познанию и огромная работоспособность превратили его в одного из образованнейших художников своего времени, крупного теоретика искусства. В написанных им статьях и трактатах. составлявших шесть объёмистых томов, он утверждал, что единственная цель искусства – просвещать, наставлять людей на добрый путь, внушать им высокие идеалы.
Да, именно такой мастер и мог создать эпический монумент во славу великого Петра I, достойный его наследницы Екатерины.
Как раз в 1763 году, к 60-летию Петербурга, Екатерина написала проект: «во славу блаженной памяти императора Петра Великого поставить монумент».
Выбор пал на Этьена Фальконе.
В 1766 году Этьен Морис Фальконе в сопровождении своей семнадцатилетней ученицы Мари-Анн Колло прибыл в Санкт-Петербург. Работу он начал сразу, ещё до всяких договоров. Он считал, что все его предыдущие работы – «пустяк по сравнению со статуей Петра Великого».
Фальконе получил разработанную Иваном Бецким программу памятника, в котором пьедестал со статуей Петра должны были окружать четыре скульптурных изображения добродетелей, попирающих большое количество пороков.
И ведь неглупый мужик был Бецкой, но как же людей на Руси портит это подобострастие!
А вот как раз Екатерина проявила должный такт и уважение к работе мастера и не досаждала Фальконе советами. Она побывала в его мастерской, где автор познакомил её с моделью памятника, и, в отличие от Бецкого, согласилась с предложенным вариантом: «Ваша статуя будет, может быть, первая хорошая, мною виденная».
Начав модель ещё в Париже и неплохо проштудировав историю России, Фальконе создал потрясающее по своей выразительности творение. Скульптор решительно и твёрдо заявил: «Монумент мой будет прост». И так определил своего героя: «Созидатель, Преобразователь, Законодатель». Сказывался его философский взгляд на мир и на историю, когда он написал: «Вовсе не думаю, что до него Россия была совсем варварской страной… Чтобы возвеличить какого-либо монарха, не следует принижать нацию, этого вовсе не заслуживающую». Всадник на скаку – вот что стало воплощением философского и художественного замысла скульптора Фальконе.

Долго выбирали место для памятника. Бартоломео Растрелли хотел ставить скульптуру на Васильевском острове, его сын Франческо настаивал: только вблизи Зимнего дворца (который он проектировал).
Между тем, Екатерина выбрала для памятника иное место. Обширная Сенатская площадь, рядом с Адмиралтейством, место, где когда-то зачинался Петербург. Торец Адмиралтейства ограничивал одну сторону площади, вторую составило здание Сената, третьей стороной площадь была открыта в сторону зеркала Невы, а в четвёртой, в глубине, был заложен собор во имя Исаакия Далматского, святого, в день которого Пётр увидел свет. Фальконе согласился, только попросил: ближе к Неве, туда, где перед скачущим конём будто бы открывалась перспектива.
Совершенно замечательным оказалось решение поставить коня на две ноги.

Как скульптор искал фигуру коня! Предварительно Фальконе дотошно изучал движение коня с всадником. Для этого был насыпан холм земли, по форме соответствующий пьедесталу.
Специально назначенные скакуны с кличками Каприз и Бриллиант взлетали на выстроенную насыпь, каждый раз под разным углом наклона.
Сотни раз наездник по приказу Фальконе проскакал галопом на различных лошадях.
«Потому что глаз может схватить эффекты подобных быстрых движений только с помощью множества повторных впечатлений», – писал сам скульптор.
Изучив движение коня, он принялся рассматривать, рисовать, лепить каждую часть коня снизу, сверху, спереди, сзади, с обеих сторон. Подходящая модель коня была найдена в конюшнях графа Орлова.
Кстати, встречающееся иногда определение породы использованных лошадей как орловские рысаки – неверно, в то время Алексей Орлов своих рысаков ещё не вывел.
Для фигуры всадника позировал генерал Мелиссино, по росту и телосложению напоминавший царя Петра.

12 апреля 1768 года в камер-фурьерском журнале было записано, что императрица, проездом в Царское Село, изволила побывать в “портретолитейном доме”, то есть в мастерской Фальконе. Здесь скульптор познакомил её величество с готовой моделью. Екатерина его работу похвалила, за исключением головы статуи, но предоставила скульптору свободу творить и дальше.
«Ваша статуя будет, может быть, первая хорошая, мною виденная. Всякий школьник больше моего смыслит в Вашем искусстве», – сказала она.
В отличие от Екатерины, президент Академии Бецкой по любому поводу вмешивался в работу. Он то отрывал мастера от дела, приказывая ему предоставить анализ конных памятников, воздвигнутых в европейских странах, то требовал сделать так, чтобы один глаз всадника смотрел на Адмиралтейство, а другой – на здание Двенадцати коллегий. Фальконе жаловался Екатерине на Бецкого. Он объяснял ей, что Пётр, по его мысли, должен быть представленным на коне, взвившемся на дыбы у края обрыва. «Подъявши руку в вышине», с грозной силой обращен он к заморской дали, как властелин не только над людьми, но и над стихиями. Конь весь в движении, порыв охватывает его целиком, а поза всадника олицетворяет величественный покой. В этом контрасте суть композиции.
Пётр не восседает на коне, как в статуе Растрелли, а повелевает им, предуказывая резкое и порывистое движение. Конь не просто повинуется седоку, в нём та же страсть, то же стремление. Отсутствие седла и стремян и плащ, ниспадающий с плеч всадника на круп коня, сливает их воедино. Под копытами, корчась, издыхает змея. Она символизирует силы зла, растоптанные Петром. Правда и добро торжествуют. Ничто больше не препятствует всаднику мчаться в безбрежную даль.
Работа близилась к окончанию, но голова всадника по-прежнему не удавалась Фальконе. Он сделал три скульптурных варианта портрета, но они были отвергнуты императрицей. Многие, пользуясь этим, критиковали статую. Фальконе нервничал, обижался и раздражался. Екатерина хоть и подбадривала его: «Смейтесь над глупцами и идите своей дорогой», было ясно, что голова Петра ей не нравится.
Как же ранило это самолюбие Фальконе!
Между тем, юная Мари-Анн Колло попросила у своего учителя разрешить ей вылепить голову Петра.
Мари пришла в мастерскую Фальконе маленькой девочкой. Он сразу обратил внимание на талантливого ребёнка и взялся её учить. В России Мари была его помощницей целых 12 лет, а затем стала невесткой, выйдя замуж за его сына Пьера Этьена, живописца.
Работая над головой Петра, Колло исходила от гипсовой посмертной маски. Эскиз, сделанный ею, привёл мастера в восторг. Ученица, используя гипсовый слепок лица царя, добилась не только портретного сходства, но и сумела выразить высокий разум, целеустремлённость, волю Петра. Гордо вскинутая голова царя в венке из лавров поражает выражением высокой мысли. Глаза широко открыты, они озаряют лицо светом разума.
И то, что взгляд Петра направлен туда же, куда обращен и жест руки, усиливает ощущение целеустремлённости. Пётр – это Россия, неудержимо стремящаяся вперёд. На этот раз голова Петра понравилась императрице.

“Гром-камень”

Теперь Фальконе с облегчением взялся за подготовку постамента. Он задумал его в виде скалы и, следуя совету военного инженера Карбюри Ласкари, решил высечь её из монолита. Скала должна была показать, как всадник на полном скаку одолел крутой подъём и вздыбил над пропастью коня. Нужна была похожая на морскую волну глыба с плавным подъёмом и резким обрывом вниз.
Подходящую скалу обнаружили в 12 верстах от Петербурга, у деревни Лахта. посреди труднопроходимого болота. Это был гранитный валун. По преданию, в него ударила молния, и он дал трещину.
Камень нашёл крестьянин Семён Вишняков, за что получил 100 рублей. “Гром-камень”, как назвали этот валун, был громадиной высотой в восемь метров. От тяжести он ушёл на пять метров в землю.
Местные жители рассказывали, что царь Пётр обозревал отсюда местность ещё до основания столицы.
Пришлось его выкапывать, поднимать, и с тех пор образовался водоём с названием Петровский пруд.
Но добыть и доставить на место монолит весом более ста тысяч пудов казалось безумием. Бецкой считал, что дело это безнадёжно. Фальконе упорствовал на своём.
В сентябре 1768 года начались работы по подготовке скалы к транспортировке. Землекопы отрыли котлован вокруг углубившегося на пять метров в грунт камня и обнажили его нижнюю часть. Следующей зимой под руководством военного инженера Ласкари, подпоручика Ивана Шпаковского и “без рангов” Ивана Хозяинова в замёрзшее болото были забиты сваи. В лесу прорубили просеку, ведущую на берег Финского залива. Вдоль дороги устроили наподобие рельсов обитые железом деревянные желоба.
В марте месяце 1769 года двенадцатью 30-метровыми рычагами “Гром-камень” подняли и установили на деревянную платформу, приспособленную для движения на полозьях. В полозьях были сделаны полукруглые желоба с бронзовыми шарами, на которых она перемещалась. Тянули глыбу с помощью канатов и двух воротов, которые приводили в движение 32 человека. А вообще-то сотни работных людей были задействованы в транспортировке каменной глыбы. Благодаря их усилиям, она, словно нехотя, медленно поползла к Финскому заливу. Усилиями 400 человек перемещался камень ежедневно на 200 метров.
Во время движения на камне находились люди. Два барабанщика дробным боем подавали сигналы работникам на воротах. Сорок каменотёсов продолжали обрабатывать скалу. Несколько кузнецов исправляли и затачивали инструменты, пользуясь установленным здесь же небольшим горном.
Многие петербуржцы из любопытства приезжали посмотреть, как продвигается к заливу камень. Екатерина тоже приезжала в Лахту со свитой.
Достигнув берега, камень перегрузили на плот, укреплённый между двумя судами, и по Финскому заливу, а затем по Неве доставили на место, выбранное императрицей.
Весть о беспримерном инженерном предприятии облетела всю Европу. Мир ещё ничего подобного не видел, восхищались люди.
В честь этого события была выбита медаль с надписью: «Дерзновению подобно. Генваря, 20. 1770».
А мы удивляемся, как строили египетские пирамиды… Там камни поменьше были!

Отливка

До открытия памятника ещё долгих двенадцать лет.
В 1770 году была закончена и выставлена для обозрения гипсовая модель памятника, и можно было приниматься за его отливку. В России умели отливать колокола и пушки, но скульптуры – пока не приходилось. Среди русских мастеров за отливку памятника никто не брался.
Фальконе вызвал из Франции известного литейщика Эрисмана. Но тот, увидев предстоящую работу, отказался браться за неё.
Дело оборачивалось так, что Фальконе оставалось самому приниматься за отливку. Он не был новичком в таком деле, освоив его ещё в Париже. Засел за литературу, пошёл по петербургским литейным мастерским, сам проводил опыты. На это ушло ещё четыре года, и в 1775 году Фальконе счёл себя готовым к работе.
Литьё скульптуры отличается тем, что когда при заливке бронзы плавится и уходит восковая форма, залить нужно не весь объём, поскольку бронзовая статуя пустотелая. В данном случае нужно было сделать слой в задней части лошадиной фигуры толще, чем спереди. Задняя часть коня должна была оказаться тяжелее, чтобы уравновесить переднюю, не имеющую опоры. Фальконе записал: «Огонь пылает в печи с 20 числа прошлого месяца, примерно через две недели бронза будет вылита».

Пошло литьё. Но всё едва не закончилась катастрофой. В плавильной печи, топившейся уже много дней, рабочие развели сильный огонь. В один из дней дежуривший литейщик-иностранец заснул, а в это время верхняя часть формы сгорела, металл прорвал форму и пошёл наружу. В мастерской начался пожар. Фальконе был ранен и потерял сознание. Все рабочие убежали. Ещё немного, и пожар уничтожил бы и помещение, и скульптуру. Спас положение русский пушечный литейщик Емельян Кайлов. Мужественный литейщик, оставшись один, справился за всех, заставив бронзу течь из печи в форму до последней капли.
Не получилась только верхняя часть памятника – голова Петра.
Но ученица Фальконе Мари-Анн Колло поправила голову за ночь, и сделала это блестяще. Второй раз выручила своего учителя.
За эту работу Мари-Анна стала членом Российской Академии художеств, а Екатерина назначила ей пожизненную пенсию.
Колло также выполнила бюсты Вольтера, Дидро, портрет Фальконе, да и портрет самой императрицы.
Обработка отлитой статуи отняла у Фальконе ещё три года. Вместе с опытным чеканщиком Сандозом, скульптор сам чеканил и отделывал бронзу. Отделка статуи заняла ещё более двух лет.

В 1778 году Фальконе в последнем письме к императрице доложил об окончании работ.
Но к этому времени отношения Фальконе с властями напрочь разладились, даже отношения с Екатериной, которая была недовольна тем, что Фальконе ещё при перемещении “Гром-камня” начал его обработку. Очень уж ей хотелось, чтобы многотонная глыба такой и прибыла в Петербург. В памятнике камень только кажется глыбой; следует обратить внимание, как он обработан, как найдена его нынешняя форма: в ней есть что-то и от волны, и от скалы.
Художник императрице больше не был нужен. И он покинул Россию, не дожидаясь установки монумента. Поехал сначала в Голландию, потом во Францию. Руководство сооружением памятника перешло к Юрию Фельтену, который был известен тем, что сделал красивую чугунную решётку для Летнего сада.
Ещё четыре года выравнивали Сенатскую площадь, устанавливали пьедестал, монтировали фигуры, отливали решётку.

Открытие

Открытие памятника было назначено на 7 августа 1782 года. В этом году как раз отмечался столетний юбилей воцарения Петра. На площадь прибыли гвардейские петровские полки – всего 15 тысяч солдат и офицеров. Едва Екатерина появилась на балконе здания Сената, взвилась ракета. Тотчас полотняные щиты, окружавшие памятник, упали на мостовую. Войско отдало памятнику «честь ружьём и уклонением знамен, а суда – поднятием флагов, и в ту же минуту производимая пальба с обеих крепостей и с судов, смешанная с беглым огнём полков и барабанным боем и игранием военной музыки, поколебала восторгом город, Петром созданный».
Потом все рукоплескали самодержице. Императрица торжествовала. Памятник приписывался ей, и только ей одной. На гранитной скале, служившей основанием всаднику, было начертано по-латыни и по-русски “Петру I Екатерина II”.
Дело и славу первого переняла вторая.
Автор памятника не был приглашён на открытие, но Екатерина слегка сгладила эту “неловкость”. Она послала Фальконе две медали, золотую и серебряную, отчеканенные по случаю знаменательного события. Привёз их ему и вручил князь Дмитрий Голицын. Художник не мог сдержать слёз.
Главное дело, с точки зрения императрицы, было сделано – она увековечила себя. На боковых поверхностях постамента написано:
PETRO PRIMO ПЕТРУ ПЕРВОМУ
CATHARINA SECUNDA ЕКАТЕРИНА ВТОРАЯ
MDCCLXXXII ЛЕТА 1782
И вот уже почти две с половиной сотни лет стоит замечательный памятник, символ города, переживший с ним все войны. Ибо, как гласит легенда, призрак Петра сказал Александру I: «Покуда я на месте, моему городу нечего опасаться».
Пётр Великий на памятнике указывает рукой в направлении Швеции.
Такова история создания одного из лучших конных памятников мира.

А в центре Стокгольма в 1868 году воздвигли памятник королю Карлу XII, противнику Петра в Северной войне. И его левая рука указывает… в направлении России.

Персоналии

Пётр I, (Пётр Великий), (1672-1725), российский император.

Екатерина II, урождённая София Августа Фредерика Ангальт-Цербстская, (1729-1796), Императрица Всероссийская.

Этьен Морис Фальконе, (1716-1791), французский скульптор.

Бартоломео Растрелли, (1666-1744), итальянский и российский архитектор, скульптор.

Франческо Растрелли (1700-1771), российский архитектор, сын Бартоломео Растрелли.

Иван Иванович Бецкой (или Бецкий), (1704-1795), российский государственный деятель, личный секретарь Екатерины II и президент Императорской Академии художеств.

Мари-Анн Колло, мадам Пьер Этьен Фальконе, (1748-1821), французский скульптор.

Примечание: Имеются сомнения в правильности употребления имени Карло как второго имени Бартоломео Растрелли (отца).

Библиография

Медный всадник и Гром-камень
Евгений Корягин

https://russiantowndallas.com/stati/medniy-vsadnik-i-grom-kamen.html

Кумир на бронзовом коне
19 июня 2013 года.

https://biblioiskusstwo.blogspot.com/2013/06/blog-post_19.html

История Медного всадника – в уникальных документах из фондов Президентской библиотеки
18 августа 2018 года.
Для перевозки каменного гиганта были построены огромные медные сани. 400 человек ежедневно передвигали их примерно на 200 метров.

https://www.prlib.ru/news/1163145

Редакция 15 мая 2025 года.
Редакция 15 мая 2025 года.

Автор: Никонова Нина Сергеевна | метки: «Медный всадник», бронза, Мари-Анн Колло, Петербург, Пушкин, Растрелли, Фальконе