Мы вышли все на свет из кинозала,
                                                                                                            но нечто нас в час сумерек зовёт
                                                                                                            назад в «Спартак», в чьей плюшевой утробе
                                                                                                            приятнее, чем вечером в Европе.
                                                                                                            Там снимки звёзд, там главная — брюнет,
                                                                                                            там две картины, очередь на обе.
                                                                                                            И лишнего билета нет.

Иосиф Бродский

Кинотеатр «Спартак» был нашим третьим домом. Ученики школы ходили на каждый новый фильм, и поскольку фильмы менялись редко, то на некоторые из них ходили по два-три раза и более. Особенно за­помнились так называемые трофейные фильмы — картины, вывезен­ные из побеждённой Германии. В основном они были голливудского производства.

Игорь Ефимов написал в своей книге «Светляки»: «Всё послево­енное поколение в России было воспитано не на «Молодой гвардии», а на «Острове страданий», «Таинственном беглеце», «Королевских пира­тах», «Железной маске», «Робин Гуде». Эролл Флинн, Джанетта Мак­дональд, Эдди Нельсон, Дина Дурбин заполняли наши сны. Неудиви­тельно, что многие из нас тридцать лет спустя почувствовали себя в Америке, как в родном доме».

Что касается меня, то я лучше всего запомнил многосерийный «Тар­зан». Остались в памяти фильмы «Судьба солдата в Америке» (это, конеч­но, изменённое название), «Сети шпионажа», «Большой вальс», «Сестра его дворецкого», «Мост Ватерлоо», «Индийская гробница», «Багдадский вор». И никогда не забыть «Девушку моей мечты». Этот фильм мы ходили смотреть в разные кинотеатры, надеясь увидеть, как героиня фильма вы­лезает голой из бочки. Был слух, что в «Спартаке» этот кадр вырезали, поскольку кинотеатр посещают много школьников, а вот в других кинотеатрах фильм показывают полностью. Но и там нам не удалось увидеть обнажённую героиню. Вместе с тем, находились ребята, которые клялись, что своими глазами видели в кино сей волнующий эпизод.

И что удивительно, чужие фильмы были близкими и понятными, а большинство советских — далекими и чуждыми. Например, «Кубанс­кие казаки». Какой-то весёлый карнавал, а не наша жизнь. Изобилие про­дуктов в голодное время. Круглолицые румяные физиономии жителей прикубанских степей. Правда, была мысль — может быть, так и живут люди на юге, это на севере народ бедствует.

Лет через десять, когда я учился в Ленинградском горном институте, студент Толя Матвиенко, приехавший из Майкопа, рассказывал нам о бедности в его благодатном крае и том, что его земляки предполага­ли, насмотревшись советских кинофильмов, как хорошо, наверное, живут люди на севере. После окончания института Толя уехал ещё даль­ше на север — в Ухту. Видимо, детская мысль о хорошей жизни на севере всё же жила в нём. Но на севере он долго не задержался. Не выдержав со своей чуткой душой всех мерзостей жизни, он покончил собой, выбросившись из окна пьяного общежития, в котором ему, как молодому специалисту, была предоставлена койка…

Посещение кино требовало денег, которых у большинства из нас, конечно, не было. Мысль попросить денег у матери даже не приходила в голову. Но имелось несколько способов бесплатного проникновения в кинотеатр.

Способ номер один: идти, не останавливаясь, мимо билетёрши и на ходу с душевной теплотой поздороваться с ней, как с близкой род­ственницей; пока билетёрша вспоминает, кто бы это мог быть, раство­ряешься в толпе зрителей.

Способ номер два: прошмыгнуть за чьей-нибудь широкой спиной.

Способ номер три: войти в зал кинотеатра через выход, когда зри­тели покидают зал, и затем спрятаться между рядами, пока в зал не начнут входить зрители на следующий сеанс.

Однако эти способы не всегда были эффективными. Нередко про­никшего незаконным путём в кинотеатр с позором изгоняли обратно на улицу. Поэтому приходилось разными способами добывать деньги. Я сдавал молочные бутылки, носил макулатуру и цветной металлолом, собранный в развалинах домов, в пункт по приёму вторичного сырья, или как его коротко называли — в утиль-сырьё, иногда продавал ста­рые книги, похищенные из дома, в букинистический магазин. Но денег всё равно не хватало, поскольку, кроме кино, хотелось купить мороже­ное, попить газированной воды с сиропом, пострелять в тире, съездить на каток. Короче говоря, надо было искать новые пути проникновения в кинотеатр. И я нашёл такой путь.

В те послевоенные годы перед началом сеанса в фойе кинотеатров обычно выступали музыканты, певцы, декламаторы. И вот я предложил администратору кинотеатра свои услуги в качестве декламатора перед сеансами для детей — детскими утренниками, поскольку самому мне было тогда двенадцать лет. Женщина-администратор прослушала меня и согласилась принять, хотя у меня были дефекты речи — я плохо произ­носил звук «р» и совсем не выговаривал «л» перед гласными буквами. Зато я читал с выражением и громко, что было очень ценно, поскольку в те времена микрофонов не было. Мне было указано читать наизусть пат­риотические стихи. Например, стихи лучшего и талантливейшего поэта нашей советской эпохи В.В. Маяковского. За чтение стихов я мог бес­платно смотреть все фильмы в кинотеатре «Спартак».

Итак, я начал читать стихи на детских утренниках, а потом и на днев­ных сеансах. Я тщательно готовился к своим выступлениям: по несколь­ку раз повторял стихи, тщательно отглаживал свой серый хлопчатобу­мажный костюмчик. Зрители громкими аплодисментами вознагражда­ли мои старания. Правда, я не понимал, почему взрослые от души смеются, когда я, читая «Стихи о советском паспорте» В.В. Маяков­ского, произносил: «К любым чертям с матерями катись…»Но постепенно я, как говорили впоследствии мои старшие товари­щи, снизил требовательность к себе. Перестал готовиться к выступле­ниям, выходил в мятых брюках. Аплодисменты становились всё тише. Однажды я услышал, как двое мальчишек сговаривались освистать меня. Тогда я задумался и пришёл к выводу, что любое дело надо выполнять всегда хорошо и уважать людей, для которых ты что-то дела­ешь. И потом в своей жизни старался придерживаться этого правила.

Выступал я в кинотеатре два года. Эти два года я смотрел фильмы бесплатно. Потом сменился администратор, и мои выступления пре­кратились. Но любовь к фильмам не прошла. Я ходил на все новые фильмы, участвовал в конкурсах, посвящённых кино, которые устраи­вали пионерская газета «Ленинские искры» и молодёжная газета «Сме­на». Так, в одном из конкурсов предлагалось нарисовать сцену из какого-нибудь кинофильма. Я срисовал иллюстрацию из книги «Пятнадцатилетний капитан» Жюль Верна и, представив её как сцену из одноименного кинофильма, отправил в редакцию. Через некоторое вре­мя всех участников конкурса, и меня в том числе, пригласили на подве­дение итогов конкурса в детский кинотеатр «Родина». В ожидании на­чала мероприятия я вместе с другими ребятами рассматривал приле­пившуюся к потолку огромную голую Венеру. И вот зазвучали фанфары. Под их звуки нам возвестили, что лучшей конкурсной работой признан портрет товарища Сталина. Автору портрета — парню с внешностью комсомольского вожака — вручили приз. Рядовые участники конкурса были явно разочарованы.

После подведения итогов был впервые показан кинофильм «Золуш­ка», и это как-то подняло упавшее настроение участников конкурса.

Хотя, как говорят сегодня, «халява» кончилась, я продолжал ходить в «Спартак». Там я всегда чувствовал себя легко и свободно. И не только меня, но и других ребят постоянно тянуло в «Спартак». Будучи на улице, мы подходили к его стенам, чаще к северному фасаду, выхо­дившему на улицу Петра Лаврова, стояли, обсуждали свои дела, рас­сматривали прохожих.

Мало кто из нас знал, что это здание раньше принадлежало церкви Святой Анны. Хотя слышали, что старое название улицы — Кирочная — как-то связано с немецкой кирхой. И лишь в 1963 году на здании была установлена бронзовая доска с надписью:

«Памятник архитектуры XVIII века. Здание бывшей лютеранской церкви Анны. Построено в 1779 году. Архитектор Ю.М. Фельтен. Пе­рестроено в 1939 году. Охраняется государством».

Как видно, слово «Святая» исключено из названия церкви.
Далее >>
В начало