Стычки
И ударил своего ненавистника
Прямо в левый висок со всего плеча…
М.Ю. Лермонтов
Стычки — кулачные бои — являлись неотъемлемой частью школьной жизни. Это были не просто драки, а поединки, которые совершались по определённым правилам. В стычке находили выход ещё неосознанное чувство собственного достоинства, самолюбие, желание не прослыть трусом среди своих товарищей. Стычки — это продолжение традиции русского кулачного боя, принятого среди простого народа, и традиции дуэли в дворянской среде. Школьная программа по литературе способствовала утверждению стычек среди школьников, хотя ни один наш учитель, наверное, не согласился бы с таким утверждением. Тем не менее, это так. Вот список включённых в школьную программу произведений русской классики, в которых описываются поединки.
А.С. Пушкин «Евгений Онегин» —д уэль на пистолетах Онегина и Ленского.
А.С. Пушкин «Капитанская дочка» — дуэль на шпагах Гринёва и Швабрина.
М.Ю. Лермонтов «Герой нашего времени» — дуэль на пистолетах Печорина и Грушницкого.
М.Ю. Лермонтов «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова» — кулачный бой купца Калашникова и опричника Кирибеевича.
Л.Н. Толстой «Война и мир» — дуэль на пистолетах Пьера Безухова и Долохова.
И.С. Тургенев «Отцы и дети» — дуэль на пистолетах Базарова и Павла Петровича Кирсанова.
Мы хорошо знали, что в дуэлях участвовали не только литературные персонажи. Пушкин и Лермонтов погибли на дуэлях. На дуэли дрались Грибоедов, Рылеев, а в военной среде дуэли были обыденным явлением. Дуэли продолжались и в начале двадцатого века. Известна дуэль двух русских поэтов — Николая Гумилёва и Максимилиана Волошина. Сам Волошин так вспоминал об этом: «Мы стрелялись за Новой Деревней возле Черной Речким если не той самой парой пистолетов, которой стрелялся Пушкин, то во всяком случае современной ему. Была мокрая, грязная весна и моему секунданту Шервашидзе, который отмеривал нам 15 шагов по кочкам, пришлось очень плохо. Гумилев промахнулся, у меня пистолет дал осечку. Он предложил мне стрелять еще раз. Я выстрелил, боясь, по неумению моему стрелять, попасть в него. Не попал, и на этом наша дуэль окончилась.» А Гумилёв и Волошин в конце концов протянули друг другу руку, но это произошло через годы в Крыму… Известно, что Андрей Белый вызывал на дуэль Александра Блока, но, к счастью, эта дуэль не состоялась.
Читая замечательные произведения классиков русской литературы, мы приходили к выводу, что вызов своего обидчика на поединок — это норма, и по-другому конфликт разрешить нельзя. Поэтому и школьные стычки воспринимались как обычное, нормальное явление. Никому в голову не пришло бы жаловаться на своего обидчика учителям или родителям. Обидчика должен был наказывать сам обиженный, даже если силы не совсем равные. По нашему убеждению справедливость должна была побеждать, поэтому, если мы чувствовали свою правоту, то некоторое неравенство сил в расчёт не принималось.
В то время мы ещё не были унижены. Учителя в большинстве своём относились к нам очень по-доброму. Начиная с восьмого класса, они обращались к нам на «вы». И это развивало в нас самоуважение и осознание личностной ценности. Родители всерьёз не наказывали, а если и наказывали, то за дело. Правда, некоторые нервные мамы, а после войны нервных было много, громко кричали на своих отпрысков из-за какого-нибудь проступка. Тогда каждый думал, что уж лучше бы мама поколотила, чем кричать. Крик очень плохо действует на детскую психику. Но это всё-таки не унижало, хотя было неприятно. И поскольку мы не были морально забитыми, то даже небольшая обида, нанесённая кем-нибудь из товарищей, воспринималась очень остро и часто заканчивалась стычкой. Это потом мы подвергались постоянным унижениям: в армии, на работе, в парткомах, райкомах, райисполкомах, жилконторах, столовых, ресторанах, магазинах, поездах, такси и т.д., и т.д. Мы испытывали унижение целой системой. Поэтому многие не выдержали и уехали навсегда. А в школьные годы мы ещё не столкнулись всерьёз с окружающим миром и не знали, что такое настоящее унижение. Если бы мы были всерьёз унижены, то тех стычек, наверное, не происходило. Униженность нашла бы выход в других действиях: вандализме, избиении одного человека толпой, унижении других. Стычка в той форме, в которой она существовала у нас, была возможна только среди гордых, неуниженных людей.
Поводов для стычки было немало. Это могли быть обидное прозвище или нехорошее слово, обвинение в ябедничестве, нетоварищеский поступок. Стычки возникали из-за сильного толчка или нечаянного удара во время игр. Одёргивание шаровар (брюки, в которых вместо ремня продевалась резинка, последняя продевалась и в нижней части брючин) вместе с трусами, напоминание о физическом недостатке также могли стать причиной стычки.
К стычке приводили действия, результатом которых были разорванная или испачканная одежда, оторванные воротник или пуговица, разодранный учебник, поддатая ногой или куда-нибудь закинутая шапка и т.д.
После войны многие ребята носили военный головной убор: пилотку, бескозырку, шлём танкиста или лётчика, будёновку. Ученик нашего класса Лёва Грабовский, по прозвищу Гроб, носил пилотку. Однажды на улице одноклассник сорвал с него пилотку и бросил под колёса проходящего автобуса. Пилотка прилипла к покрышке и завертелась вместе с колесом. Лёва долго бежал за автобусом, пока пилотка не освободилась. Затем он, запыхавшийся, вернулся, чтобы вызвать обидчика на стычку.
Стычке, как правило, предшествовало предложение: «Стыкнёмся?» Ответ почти всегда был утвердительный, поскольку отказ расценивался как трусость. Затем назначалось место и время стычки. Она могла происходить в классе, в туалете, на улице или во дворе. Чаще всего это случалось в туалете. Сюда не могли зайти учительницы, а учителя-мужчины заходили, когда школьники сидели в своих классах. Изредка заглядывал в ученический туалет учитель математики Владимир Иосифович Лафер. Он приоткрывал дверь, размахивал руками, как бы разгоняя табачный дым, и произносил: «Курыть — здоровью врэдыть».
Стычка начиналась по сигналу добровольного судьи. Но за соблюдением правил следили все зрители. Основными правилами были: драться до первой крови, ниже пояса не бить, лежачего не бить, посторонним в драку не лезть. Очень часто повторяли фразу: «Двое дерутся, третий не лезь!» Иногда дерущиеся вцеплялись друг в друга, катались по полу, рвали волосы. Но это продолжалось недолго. Окружающие тут же растаскивали их и заставляли сражаться по правилам только на кулаках. После появления у кого-нибудь из бойцов крови — чаще всего это была кровь из носа, стычка заканчивалась. Победителем считался тот, у кого не было крови, хотя тому, возможно, досталось больше. Стычка прекращалась также, если звенел звонок на урок. Она могла быть продолжена на следующей перемене или после уроков на улице, во дворе. Но там обычно вмешивались взрослые или милиционер.
Иногда стычка возникала в процессе ссоры, без предварительной договорённости. Тогда кто-нибудь вопил: «Стычка!» — и вокруг дерущихся образовывался круг наблюдателей.
Если стычка продолжалась долго и безрезультатно, то по взаимной договорённости противников и с общего согласия зрителей кулачный поединок переходил в борьбу, которая продолжалась до тех пор, пока кто-нибудь не положит своего врага на обе лопатки. В этом случае поединок заканчивался.
С годами чувство собственного достоинства осознавалось всё сильнее. Одновременно росло понимание того, что надо уважать и достоинство своих товарищей. Поэтому взаимных обид становилось всё меньше и меньше, реже появлялись другие поводы для ссор, и стычки уже возникали не так часто, как раньше. Зато чаще происходили столкновения вне школы — на танцевальных вечерах, катках, садах и парках.
На мой взгляд, стычки были положительным явлением в школьной жизни. Драки в юном возрасте неизбежны. Стычки по определённым правилам упорядочивали их, и поэтому кровавое избиение сильным слабого исключалось. За всё время моей учёбы в школе не было ни одного случая более или менее серьёзной травмы во время стычки. Только разбитые носы, царапины и синяки. А самое главное — стычки укрепляли чувство человеческого достоинства.
Но случалось и так, что честь оскорблена, а силы слишком неравные и стычка невозможна. Я был самым маленьким в классе, и мне всегда приходилось драться с ребятами длиннее меня и нередко сильнее. Но это меня не останавливало, хотя порой мне крепко доставалось. Но однажды — это было уже в девятом классе — меня оскорбил одноклассник, которому я приходился ниже плеча. Если бы я стал с ним драться, я молотил бы руками по воздуху. Это был первый случай, когда я не предложил стыкнуться. Честь моя была уязвлена, и я не находил себе места. Поделился происшедшим со своим приятелем Юрой Сивковым, живущим на Невском, в доме №84, — на том участке, который мы называли Бродвеем или Бродом. Юра предложил пойти домой к обидчику и проучить его. Для устрашения врага Юра пригласил идти с нами своего дворового товарища по прозвищу Лев. Этот Лев был добрым парнем, но его грозная внешность вполне могла напугать незнакомого человека. На короткой шее Льва сидела большая голова, а все лицо рассекал грубый шрам. На глаза была надвинута кепка-«лондонка».
И вот мы на месте. Я вызвал своего обидчика на лестницу. Он, конечно, растерялся, как растерялся бы любой на его месте. Лев слегка ткнул его в подбородок, что-то пробурчал, и на этом всё закончилось. Мы повернулись и ушли. На душе было муторно, я чувствовал, что совершил нечто постыдное. И мне стыдно до сих пор…
Далее >>
В начало
Добавить комментарий
Для отправки комментария вы должны авторизоваться.