Это тоже одно из любимых занятий, хотя в центре города, где мы жили, катались только в Таврическом саду. Но для лыж сад всё-таки маловат, и чаще мы ездили кататься за город.

Лыжные ботинки были большой редкостью, и мы ходили на лыжах в валенках, носки которых заталкивались в кожаные крепления типа собачьего ошейника с верёвочками, завязываемыми на заднике вале­нок. При катании в лыжных ботинках лыжи крепились с помощью полужёстких креплений. Лыжные палки — деревянные или бамбуковые — имели не все.

Однажды с несколькими одноклассниками мы поехали в Озерки, хотя было известно, что местная шпана нападает и отбирает лыжи. Мы хоро­шо покатались с горок и, когда начало темнеть, собрались домой. Но тут со всех сторон как горох посыпались с холмов похожие друг на друга пацаны. Я держал в одной руке лыжи, а в другой деревянные палки. И то, и другое потянули с разных сторон. Я отпустил палки, чтобы спасти лыжи, которые обхватил обеими руками и не выпустил из рук, несмотря на уси­лия нападающих. У Вити Тевелева отобрали лыжи. У других ребят нашей небольшой компании тоже отобрали — у кого лыжи, у кого палки. Расстроенные, мы сели на трамвай № 20 и молча поехали домой.

Кататься на лыжах, так же как и на коньках, нас никто не учил. По­этому техника катания была неважная. Как-то Константин Дмитриевич Смирнов предложил принять участие в городских соревнованиях по лыжному спорту среди школьников. Я согласился и с другими ребятами поехал в Удельное. Участвовал в соревнованиях впервые и не знал, что надо уступать лыжню обгоняющим. Мне кричали: «Лыжню!», а я не сходил. Бурчал: «Ещё чего не хватало» Обгоняющие лыжники зли­лись, ругались, сталкивали меня с лыжни. Кажется, я пришёл к финишу самым последним. На соревнования меня больше не приглашали, но любовь к лыжным прогулкам не пропала.

Когда я учился в 8-м классе, мой одноклассник Стасик Пугачёв предложил совершить с ним и с Юрой Тетёркиным лыжный переход по маршруту Ленинград — Павловск, где у Пугачёва жили родственники. Я согласился и стал готовиться. К тому времени я приобрёл лыжные ботинки и лыжи с полужёсткими креплениями, но палок не было. Я ска­зал об этом ребятам с нашего двора, и Вовка Жуков, по прозвищу Жук, посоветовал пошарить по сарайчикам, расположенным в подвале на­шего дома. Я последовал его совету и в одном из сарайчиков обнаружил целую кучу длинных бамбуковых палок. Я взял пару палок, а если быть более точным — украл, и отнёс их домой. Дома я стал укорачи­вать палки с помощью тупой ножовки. Бамбук — очень твёрдое дере­во и распилить его нелегко. Первую палку я укоротил, а на второй мне не хватило терпения и сил. Когда до полного распила оставалось совсем немного, я не выдержал и обломал палку, и на её конце остался небольшой острый выступ, на который я не обратил внимания.

И вот мы доехали на трамвае до конца Московского проспекта и встали на лыжи. Через несколько километров нам стало жарко, мы по­стучались в какой-то отдельно стоящий домик и попросили воды. Хозя­ин дома вынес целый бидон компота. Взбодрённые, мы двинулись впе­рёд и подошли к подножию холма, на котором расположена Пулковс­кая обсерватория. Кто-то из ребят предложил подняться наверх, а затем скатиться вниз. Так мы и поступили. Катание с холма пришлось по душе, и мы стали искать ещё более крутые спуски. На одном из таких участков я упал, не успев убрать лыжную палку. Острый край палки врезался мне в подбородок. Я лежал на белом снегу и смотрел, как он становит­ся красным. Я поднялся, сбросил лыжи и, прижимая ком снега к ране, вылез на шоссе. Растерянные ребята плелись за мной следом. В те вре­мена нам постоянно внушали, что советские люди не оставляют друг друга в беде, а обязательно приходят на помощь. Поэтому я не сомне­вался в том, что мне кто-нибудь поможет. Мы встали на обочине и ста­ли ждать. И вот вдали показалась машина. Мы не поднимали рук, буду­чи уверенными, что машина сама остановится. Но грузовая открытая машина с солдатами в кузове и офицером в кабине не остановилась. Она только замедлила ход, солдаты показывали на меня пальцами, что-то говорили, некоторые смеялись, и вот машина скрылась вдали. Затем на шоссе появился «Москвич», который затормозил возле нас. Води­тель, мужчина интеллигентной наружности, открыл заднюю дверь и при­гласил в машину, в которой ещё сидели женщина и ребёнок. Он ни о чём не спрашивал, только попросил меня постараться не испачкать кро­вью сиденье, и сразу поехал на территорию обсерватории, где в здрав­пункте медсестра сделала мне перевязку и сказала, что рана сквозная и надо ехать в больницу зашивать её. Водитель на большой скорости поехал в город, и вскоре мы подъехали к приёмному покою больницы имени Коняшина. Но в приёмном покое меня не приняли, сказали, что надо обратиться в районный травматологический пункт. Мужчина от­вёз меня туда и ждал, пока не закончится операция. Я лежал на операци­онном столе и смотрел вверх на отражатель, в котором хорошо были видны все манипуляции хирурга. Когда я вышел, мужчина предложил отвезти меня домой. Я отказался, поскольку мне было неудобно его утруждать, и к тому же тогда хорошо ходили трамваи. Он взял у меня номер телефона и потом несколько раз звонил и справлялся о моём самочувствии, а я даже не спросил имя моего спасителя и не поблаго­дарил его. Если бы не он, я бы мог истечь кровью…

Далее >>
В начало